Противостояние

Рене Один..два..три…вдох выдох, четыре..удар…нечем дышать…Господи милостивый, когда же это закончится? Пять… хочется исчезнуть…шесть…больше не могу! Никогда не была нытиком, все невзгоды встречала с высоко поднятой головой, но черт, как же тяжело держать подбородок к верху, когда родной отец отбивает тебе почки не жалея сил. Чем я прогневила его в этот раз? Да в общем – то, совсем несуразной вещью, всего лишь вовремя не купила «Джек Дэниэлс».  Свернувшись калачиком, и закрывая лицо руками, я ожидала когда закончится его очередной приступ жестокости, мысленно уносясь подальше от этого места, думая о чем угодно, только бы все поскорее прекратилось. Это моя жизнь. Завтра в школу, и мне вновь придется идти в рубашке с длинными рукавами дабы прикрыть синяки, на улице тепло и все мои одноклассники расхаживают в футболках да маячках, я — выделяюсь. И за это меня считают странной, по сути, не только за это, еще за вечно толстый слой тонального крема нанесенного на лицо, от которого я выгляжу как кукла, не живая, в принципе, я итак не жива,  мертва внутри. Есть еще пара отличий от моих сверстников, я ни с кем не общаюсь, у меня нет друзей, ну и как бы, не могу управлять своим гневом, стоит только чуточку поддеть и меня не остановить. Многие  считают меня сумасшедшей, а директор заставляет ходить на сеансы к школьному психологу, но это не помогает, потому что, всем на самом деле плевать на меня, они беспокоятся только за свою шкуру, ибо я социопат. Кто в этом виновен? Только он. — Мелкая сучка! — выкрикнул Джерри — мой отец, забрызгивая пол слюной, — Вся в мать. Съежилась в преддверии еще одного удара, он всегда следует, без исключений. Пнув на последок раз в район живота, так что у меня оборвалось дыхание, он удалился, шоркая пьяной походкой, где — то на кухне раздался его мат, когда судя по шуму он на что — то налетел. Вытерев разбитый в кровь нос рукавом свитера, я поднялась, медленно и осторожно, остерегаясь задеть особенно чувствительные, побитые места. Кряхтя, так же не торопясь поднялась в свою комнату, где в отличии от остальной части дома царил порядок. Заперев дверь на замок, хотя он такой хлипкий, что это вряд ли остановит разъяренного по какой — либо причине зверя, который именуются моим отцом, и тем не менее мне приятно было осознавать что есть не очень большая, но все же видимость безопасности. Безопасность, что это вообще значит для меня? Буду ли я когда — нибудь не бояться…? Вряд ли. Страх мой вечный спутник. В такие моменты мне особенно не хватало мамы, она бы не позволила происходить подобному. Раньше, когда — то давно, так давно, что мне кажется, будто это было в прошлой жизни — мы были счастливы, мой отец тогда еще не пил, они с мамой любили друг друга, меня любили, давали ласку и заботу, но той сказке не суждено было закончиться счастливо. Когда мне исполнилось семь лет, мама скоропостижно скончалась от рака мозга, сгорела буквально за четыре месяца, а после начался мой персональный ад.  Я не успела отойти от смерти матери как отец начал пить, он изменился, это больше не мой папочка, что катал меня на своей спине, теперь я живу с жестоким монстром. Он не простил маме ее смерть, как будто она в чем — то повинна: Джерри  считает что, мама предала его. Но это не так! Единственный кто предал себя, меня, это — он. А сейчас… сейчас, никто не в силах мне помочь. Если только, я не сделаю этого сама. Да, я могла бы обратиться в социальные службы и в доказательство предъявить свои побои, но что мне с этого?  Череда приемных семей? Где меня так же никто не сможет полюбить и принять, какой я являюсь: израненной, сломленной, яростной, сродни дикому зверьку загонному в угол.  Нет, это не мой выбор.  Не. Мой. Осталось два года до моего восемнадцатилетия, и я их переживу, а дальше университет, стипендия, ведь именно для этого я так стараюсь и учусь на отлично, грант будет моим так или иначе. И я уеду подальше из этого города, дальше, насколько возможно от Джерри,  затеряюсь в толпе и забуду обо всем как о страшном сне. У меня есть планы, и я их придерживаюсь. В первую очередь, я вот уже как пару месяцев хожу на тренировки по рукопашному бою, как только мои навыки проявят себя, я намерена дать отпор моему мучителю, больше он не посмеет и замахнуться на меня. А пока —  терплю, осталось не долго, наступит мой час. Укладываясь на кровать, судорожно вздохнула от того, что задела случайно ребра — они болели нещадно. Приподняв свитер, обнаружила два кровоподтека под ребрами и чуть ниже, чертов ублюдок в этот раз переусердствовал. Мне бы не помешал лед, да где его достать? Придется сжать зубы покрепче и пересилив себя идти завтра на учебу, отлынивать мне нельзя, я буду там, даже если придется ползти. Что хуже всего, на завтра так же назначена очередная тренировка, и ее я тоже не могу пропустить. Еще раз глубоко вздохнув, от чего помутилось в голове, я устроила свое тело на кровати, потерев ладонями сухие глаза, мои слезы давно уже выплаканы, мне чудится что я вообще перестала испытывать какие — либо эмоции уже давно. Я разучилась плакать. Установив будильник на старом, побитом сотовом, укрылась с головой и под звук воплей и брани Джерри уснула, так и не смыв кровь с лица. Я снова тут, в моем мнимом убежище. Сон, мой единственный оазис. — Будь сильной моя девочка». — Мамочка, я не хочу…возьми меня к себе, — протягивая руки к женщине на которую я так похожа умоляюще прошептала, натыкаясь на невидимую стену между нами. Разбивая руки, обдирая кожу до кровавого месива, пытаюсь пробиться сквозь преграду, слезы которых нет на яву, орошают мое лицо, только здесь я могу быть собой: слабой и потерянной девочкой. —Впусти меня к себе! Женщина грустно улыбается отдаляясь, оставляя меня одну. Снова. — Мама! — Живи и борись ради меня, тебе не место рядом со мной, — мутная пелена окутывает ее прекрасное лицо, и я падаю на колени неготовая прощаться, — брось вызов всем, ты можешь. Пропасть между нами все больше, глубже, я уже не вижу ее лица. Одинокая. Брошенная. Боль. Потеря. …Тебе никогда не стать прежней… Голоса, их тысячи, и все твердят как один, мантру преследующую меня по жизни. …Никогда не стать прежней… — Мама! Утяжелено дыша, я резко села в постели, прогоняя остатки сна, одно и то же, каждый раз. Вытирая испарину на лбу, посмотрела в окно, там занимался рассвет. Новый день. Как и все предыдущие. Что — то пикнуло справа, тряхнув головой схватила телефон и заткнула будильник едва он запищал, будить не похмелившегося отца мне не улыбается, поэтому наспех проведя утренние процедуры и переодевшись, выскользнула из дома на цыпочках. Школа затмила все мои темные мысли, в своем роде она была моим спасением, краткой передышкой, ровно до того момента пока мне не приходилось топать на сеанс к психологу — миссис Тоули. Эта женщина считала что излечивает меня, напротив, она только больше вгоняла в уныние и депрессию. Так вот, этот час настал, оглядевшись по сторонам, я стукнула пару раз по двери, прикрыв лицо распущенными волосами,  шагнула в офис. Миссис Тоули уже восседал на своем троне за объемным столом, поправив очки в  леопардовой оправе, она улыбнулась тонкими губами и указала на софу стоящею в центе комнаты. — Здравствуй Рене, прошу, присаживайся, — пошелестев для вида бумагами, она создала деловой, заинтересованный вид. Бросив потрепанный рюкзак в ногах, я присела на край софы и уставилась на женщину в ожидании. Всегда начинала она, я бы и рта не раскрыла, если бы это не грозило моему личному делу: когда я поступлю в университет, моя история должна быть безупречной. — Итак, Рене, — оставив бумаги в покое проскрежетала она, обращая лицо ко мне, — как твои успехи? Остановив вертящийся на языке сарказм, я кашлянула в кулак и опустила взгляд на свои грязные, выдавшие виды кеды. — Вроде мне лучше, — солгала, кусая щеку изнутри, боль не давала разгул соблазну послать куда подальше психолога, вместе со всеми ее методами лечения, — я уже не так агрессивно реагирую на шутки одноклассников, сегодня даже не произошло никаких инцидентов. Миссис Тоусон выгнула недоверчиво обесцвеченную бровь, старая грымза не верила мне, что ж, ее право, и мне плевать во что она там верит, лишь бы закончилось это все поскорее. — Да, я знаю, сегодня, как ни странно не поступало никаких жалоб на тебя, и это прогресс. Женщина поднялась со своего места и прошествовала ко мне, присаживаясь напротив, она подняла указательным пальцем мой подбородок. — Но я вижу новый синяк, вот здесь, — коснувшись пальцем район моего виска, тут же отдернула руку, будто это заразно, — ты подралась с кем — то вчера? Снова? Взрослые иногда так тупы, они предпочитают не замечать очевидного. Хоть раз кто — нибудь из моего окружения задался вопросом, помимо того что я драчлива, откуда еще могут проявиться подобные травмы? Неа, всем похрен. Нет им никакого дела до одинокого подростка. Делая вид что помогаю т мне, они просто успокаивают свои душонки тем, что хоть что — то предпринимают, ибо не хотят что бы на их совести была одна пропащая девочка. — Нет, миссис Тоусон, я просто ночью в темноте неудачно споткнулась и упала с лестницы, но все хорошо, я не пострадала, сильно. Лгать я привыкла, так же как и дышать. Все врут. И я не исключение. В таком духе, по накатной продолжилась наша беседа, психолог, создавая фикцию что заботится обо мне, задавала вопросы и делала свои выводы исходя из моих ответов, давала тупые советы, считая что видит меня на сквозь. Черт- с два, никому не ведомо что твориться у меня внутри. Никто не в силах побороть моих демонов. Шейн — Эй, недоумок, лови! Я резко обернулся на голос своего приятеля, Том швырнув в меня банкой пива, самодовольно ухмылялся, надеясь что моя реакция подведет меня, не подвела, перехватив жестянку на лету я бросил ее обратно и этому придурку пришлось уворачиваться в последний момент, что бы та не зарядила ему в лоб. — Эй! Это было между прочим твое пиво, — поглядывая на помятую банку на земле из которой шипя выливался напиток, проворчал Том. — Я не пью сегодня, — приближаясь к другу, напомнил, — забыл? Через час у меня тренировка с новым классом, рукопашный бой,  Джейкоб попросил подменить его, пока он загорает со своей женой на Мальдивах. Взъерошив блондинистую капну волос,  Том удрученно взглянул на меня, впрочем, его кислая мина оставалась не долго таковой. — Черт, МакКалистер, ты и правда трудоголик.  Закатывая глаза, я ухватил друга за шею и повалил на землю, блокируя его попытки дать мне отпор. С Томом мы дружим давно, еще с тех времен когда вместе побывали в горячих точках, он прикрывал мои тылы, я не раз спасал его тощий зад, однако он до сих пор не может побороть меня, когда мы дурачимся, да и в серьезном спарринге парень как и прежде проигрывает. Ничему не учиться оболтус. Повозившись на земле и основательно перепачкав друг друга, мы поднялись на ноги когда нас окликнула мать Томаса, оповестив что ужин готов она удалилась,  Том попытался в последний раз достать меня, но получил внушительный подзатыльник, потирая макушку он вскинул руку и показав мне средний палец  последовал за матерью. Ужин прошел в веселой, дружеской атмосфере, я любил бывать дома у семейства Джоули, они напоминали мне о моей семье, от которой сейчас  находился вдали, и безумно скучал по ним. Какого черта я вообще здесь делаю? В смысле, в чужом городе, за тысячи километров от родных, стоило бы покопаться в себе да выяснить, вот только, я не из тех кто занимается самоистязанием, по обычаю просто следую зову сердца, и оно по каким — то причинам привело меня сюда. Как бы то ни было, время вышло, и мне пришлось уносить свою задницу в другой конец города, где меня ждали новые ученики. Поблагодарив миссис Джоули за чудный вечер, я забрался  в свою машину и отдав честь двумя пальцами младшему сержанту Томасу, отъехал от его дома. Вбив в навигатор новый адрес,  помчался по улицам Сан — Франциско, на город медленно опускались сумерки, через час другой совсем стемнеет, и мне действительно не нравилось что тренировки назначены на столь поздний час, ведь в учениках у меня, как я понял, совсем юнцы, подростки не старше пятнадцати — шестнадцати лет.  Это напрягало. Но что не делается все к лучшему, разминка для меня тоже дело, совсем застопорился теряя навыки.  И, к тому же, всегда приятно обучать самозащите людей которым она действительно нужна, взять того же заморыша — гика, которых пруд пруди в обычной старшей школе, именно таким стоит научиться защищать себя от всякого рода хулиганов и самоуверенных имбецилов — здоровых, но тупых футболистов. Или, к примеру, симпатичную девчушку, которой проходу не дают все те же парни, считающие что весь мир принадлежит им, вседозволенность у них в крови, видимо передается по наследству от выскочек отцов. Все это издержки неправильного воспитания, и это моё мнение, ведь я вырос в традициях своего семейства, а там у нас особое отношение к окружающей несправедливости. И я надеюсь, в будущем привить те же принципы и идеалы которым научили меня родители, своим детям. Путь оказался не таким уж и долгим. Зарулив на парковку спорт — комплекса я заглушил мотор и осмотрел двухэтажное стеклянное здание, что ж, весьма не плохо, есть где разгуляться. Пройдя пост досмотра охраны, направился по указаниям данным мне, секция для проведения уроков оказалась очень даже просторной, еще один плюс к новой работе. Мои ученики уже ожидали, каждый рассевшись кто – где, по компаниям, на отшибе в самом конце зала сидела лишь одна девочка. Абстрагировавшись ото всех она смотрела в одну точку и казалось даже не дышала, помимо нее я насчитал ровно семнадцать ребят, из которых единственной девушкой была она. Бросив сумку на пол, тем самым привлекая внимание к себе, осмотрел каждого поочередно, разношерстная компания уставилась на меня с немым вопросом на лицах, понятно, Джейкоб не предупредил о своем отъезде и смене преподавателя, как всегда, слишком рассеян, ничего в этой жизни не меняется. Выпрямившись и сложив руки за спиной, я прочистил горло прежде чем заговорить: — Так, мальчики и… — потянулся взглядом к девушке, откинув волосы с лица, она обратила свое внимание ко мне, — … девочки, — пройдясь взад и перед, подкатил рукава спортивной кофты, собираясь мысленно, — я ваш новый преподаватель по рукопашному бою, временно, пока что буду заменять Джейкоба, если есть вопросы задавайте их сейчас, тик – так, время идет. Остановившись, дал минуту на размышление юнцам, все как один молча покивали, чудесно, значит они ничего не имеют против и мы вполне сработаемся… — А вы, так же хороши как Джейкоб? — светловолосая девочка поднялась  и двинулась в мою сторону, — или, это просто для вас место по знакомству и связям? … Либо не сработаемся, кажется, я поторопился с выводами. — Имя? — Вскидывая бровь поинтересовался ненавязчиво, тем не менее не сбавляя строгого тона, что бы добиться уважения своих подопечных следует всегда соблюдать субординацию: ученик — учитель, взрослый — ребенок, наставник — послушник. Блондинка сверкнула зелеными глазами в которых мелькнуло упрямство, собирая белокурые волосы в хвост,  смело смотрела мне в лицо. Что сказать, мое уважение она уже получила только за волевой характер и настойчивость, с нее выйдет толковый боец по жизни. —Рене Торн, здесь вот уже как два месяца, — оповестила кроха, останавливаясь в трех шагах от меня, — мы будем болтать или приступим к делу? Дерзкая, смелая. — Раз рвешься в бой, начнем с тебя Рене, — сбросив кроссовки ступил на мат, маня пальцем девушку, не стушевалась, похрустев костяшками приняла  стойку, ожидая моего выпада. Умничка, тактика: узнай противника, прежде чем нападать, всегда срабатывает. Мы закружили, каждый впитывая любую мельчащую деталь в поведении оппонента, резко рванув вперед в полсилы ударил ребром ладони, целясь в район шеи девочки и нарвался на блок, хороший, крепкий блок. Впечатляет. Блондинка, фыркнув тут же бросилась на меня, годы практики сделали свое, в легкую перехватив ее занесенную руку в движении, вывернул ее и пригвоздил тело девушки к полу, слегка надавливая и удерживая на месте, привстав на одно колено, продолжал удерживать ее, в тоже время обращаясь к остальным. — Ошибка номер один, — проговорил громко, что бы услышал каждый, — излишняя самоуверенность во вред вам, во время любой потасовки. Рене запыхтела пытаясь вывернутся, я отпустил ее, протягивая руку что бы помочь подняться, с угрюмым выражением она проигнорировал помощь и быстро поднялась сама в прыжке. — А ошибка номер два? — отдергивая свободную футболку, поинтересовалась зеленоглазая. — Номер два, — обойдя ее по кругу ухмыльнулся, дабы сбить спесь с девчонки, — если оппонент превышает вас в весовой категории и тем более, если он не один — полагайтесь на свои ноги. — Это как? — изумленно вскинув брови, Рене обернулась ко мне. — Бегите, со всех сил. Маленькая мисс Торн состряпала недоверчивую мину, эту девочку еще учить и учить. Слишком отчаянна, чересчур рвется на рожон, но все же внимание мое она привлекла особенно. Всегда умело подмечал детали, и тут все не просто так, у нее есть стимул, думается мне, не совсем правильный, но ему имеется место быть. И стержень — характера у этой особы не отнять. Возможно, она вспыльчива по сути своей, но что — то мне подсказывает, что не это фактор ее рвения.  Да и к тому же, я не мог не приметить синяки на ее лице, которые она умело замаскировала, и когда я прижал ее к полу тело девочки дернулось словно от боли, а я практически не применял силы что бы она так реагировала. Либо она часто участвует в драках, или у нее есть личный обидчик, ради которого девушка и находится здесь. У меня есть ровно месяц что бы выяснить насколько сложна ситуация Рене, я не какое — то бесчувственное животное, что бы опускать подобное, нам всем порой нужна помощь как физическая так и моральная. Следующие полтора часа прошли в знакомстве с моими подопечными, от Рене больше не последовало никаких вопросов, она молча внимала и запоминала все что я говорю. К концу, немного взмыленный, но довольный результатом, я распрощался с ребятами. Уже упаковываясь в машину приметил что за всеми детьми приехали родители, кроме Мисс Торн, наблюдая за ней через лобовое стекло я завел двигатель, девочка, накинув капюшон от толстовки на голову пресекла парковку направляясь в темноту.  Мог ли я отпустить ее вот так? Точно нет. Улицы города кишмя кишат всякими извращенцами и преступниками, да я просто — напросто не усну этой ночь зная, что где — то бродит беззащитная малышка. Подрулив на холостом ходу к ученице, опустил окно и окликнул девушку, вздрогнув, она подняла голову,  замирая на месте. — Давай, подброшу тебя, — перегибаясь через консоль и открывая дверь с пассажирской стороны предложил я. Рене заозиралась по сторонам, сжав плотно бледные губы, она кивнула, не знаю кому, себе или мне? Перебросив рюкзак с одного плеча на другое, несмело шагнула к машине, я приоободряюще улыбнулся, а в ответ получил хмурый взгляд и тонну сомнения мелькнувшем на симпатичном личике. Совершенно меня удивив, она выругалась так, что позавидовал бы любой матрос и все — таки нырнула в салон автомобиля, захлопнув дверь что окна задребезжали. — Благодарю за вотум доверия… — начал я, только вот нетерпеливая девочка меня перебила. — Я не доверяю вам, — отрезала мелкая, не обделив меня презренным взглядом, — просто у меня нет выхода, да и к тому же, несколько учеников так же видели, как я сажусь к вам в машину, так что если через недельку, когда где — нибудь за городом найдут мой хладный труп, полиции будет над чем поразмыслить, и кого подозревать в первую очередь. Я присвистнул, заводя двигатель, выруливая на центральную дорогу, у девочки действительно богатое воображение. — А в благие намеренья людей значит, ты не веришь? — переключая скорость, я бросил мимолетный взгляд в сторону Рене, она вцепилась в ремень безопасности и отодвинувшись на самый край сидения, отвернулась к окну. — Благие намеренья? — хмыкнув, обратилась ко мне, ее лицо словно окаменело, не было никаких признаков хоть мало — мальских эмоций, — вы сами — то верите в эту чушь? Я открыл было рот, что бы ответить, но заткнул сам себя, судя по всему, цинизма этой малышке не занимать, и что бы я сейчас не сказал, это пролетит в пустоту, девочка и правда верила в свои слова, а это наводило на мысль: как же, в таком юном возрасте она успела настолько очерстветь? Создавалось ощущение что она сотворена из гранита. Бесчувственная. Безэмоциональная. Однако, там, в глубине ее зеленых глаз притаилось что — то ранимое, затравленное, подавленное. Если отбросить всю мишуру окружавшую ее, я почти мог видеть какой она была  внутри —одинокой, напуганной, той, которая не отдавая себе отчета мечтала быть нужной и любимой. Что же с тобой произошло, Рене Торн? Рене — Ломбарт — стрит 48, — проинформировав о месте моего обитания, отвернулась, обдавая вниманием ночной город, тем самым показывая что больше не намерена трепаться. Я не доверяла, никому, мужчинам и подавно, у меня просто не было выбора, до дома действительно долго добираться, я устала, вымотана. Новый учитель — Шейн, подвернулся как раз вовремя, в конечном итоге, он как бы не давал повода усомнится в нем.  Вроде как, он порядочный, да и кому нужна замухрышка подобная мне? Даже самый извращенный маньяк не позарился бы на такое чучело. А этот молодой преподаватель, представлял собой очень симпатичную и самоуверенную личность, обычно у таких нету отбоя от поклонниц. Так что, я как бы в безопасности, наверное. Главное, что бы не лез в душу, как любят это делать все взрослые, хотя он не так уж и стар, от силы лет двадцатишести или семи. Он и правда хорош в преподавании, даже лучше Джейкоба,  внимателен ко всем без исключения, за один лишь урок я узнала много чего нового, с ним мои шансы повышаются в разы. В любом случае, в данный момент я была благодарна, что он закрыл свой рот и не лез с расспросами. Молча мы преодолели половину пути, пока парень или мужчина, поди разбери,  не включил радио настраиваясь на какую — то кантри волну, я сморщилась, подобная музыка для меня сродни пытке и я не выдержала долго. — Может, лучше в тишине доедем? — изобразив мучения, я все — таки отвернулась от окна, мистер МакКалистер на мгновение оторвал внимание от дороги и постукивая пальцами правой руки в такт музыке по рулю, вскинул бровь. — Не любишь кантри? — Кому может нравиться подобная белиберда? — как бы не старалась, сарказм проскользнул в моем голосе, — разве что, старичкам. Шейн хохотнул невольно привлекая мое внимание полностью, у него красивая улыбка, и я не могла ничего с собой поделать, когда уставилась на парня, смех озарил его лицо каким — то внутренним светом, его теплые шоколадные глаза прищурились, выдавая мимические морщинки вокруг, счастливец, видно сразу,  этот человек умеет радоваться жизни и любит ее. Полная противоположность мне. — Я не старичок, и все же мне нравится эта музыка, знаешь, — притормаживая на светофоре, он облокотился локтем о руль полностью поворачиваясь ко мне, на его губах продолжала играть мягкая улыбка, — у каждого свои вкусы и предпочтения, вот ты, например, я уверен практически на все сто, — отвлекаясь он включил поворотник и свернул на следующую улицу, ловко маневрируя между потоком машин, — любишь рок, — закончил предложение, сбавляя скорость и притормаживая в неположенном месте, что бы пропустить бабулю с собачкой, которая переходила не по пешеходу как-то требовалось, — я прав? — Допустим, и что с того? Да агрессия с моей стороны совсем не к месту, стоило бы быть помягче и сбавить обороты, но это не мой стиль, что мне до этого субъекта? Какая разница, что Шейн МаКалистер подумает обо мне, через месяц он и не вспомнит о моем существовании, то, что шатен был внимателен и предложил свою помощь в нужный момент, еще не повод что бы стать друзьями не разлей вода. — Ты грубиянка, говорил тебе это кто — нибудь? Злобно ухмыльнувшись, повела плечами, открыл Америку умник. — Мне чертовски, глубоко, похер, что там думают и говорят обо мне людишки, ясно? — яростно вздохнув, я вновь нырнула к окну, наблюдая за людьми спокойно гуляющими со счастливыми физиономиями, и если честно, я завидовала им, у них есть то, чего не дано мне: умиротворение, уверенность в завтрашнем дне. — А ругаешься ты, похлеще  вора в законе, — покачав головой Шейн завернул наконец на мою улицу и медленно повел машину вдоль жилых домов, — матери стоил о бы помыть твой ротик с мылом. Проглотив ком в горле при упоминании моей святыни я дернулась, желая выбросится из машины на ходу, но меня придержал ремень безопасности и заблокированные двери дорогого на вид авто. — Моя мать мертва, — огрызнулась, выбираясь из ремня, — и вас не касается как я выражаюсь,  остановите здесь, мой дом в паре шагов, не хочу что бы отец видел как меня подвез незнакомый мужчина. Шейн Сам того не осознавая я задел за живое девушку, ее слова о матери отдались глухой болью и сожалением в груди, но выказывать сейчас ей это — не вариант, она только ощетинится еще больше. Рене из тех людей, кто предпочитает замыкаясь в себе утонуть в собственно мирке. Та ли эта причина ее агрессии? Или есть еще что — то — так сразу не разгадать. Мои родители при мне, и я ума не приложу, какова была бы моя жизнь без них, и моей младшей сестренки, потерять близкого человека — паршиво. Моя мама всегда говорила со мной о многом, в частности о перипетиях судьбы, она вбила в меня практически с пеленок, что такое хорошо, что значит быть благородным и понимающим, отвечать добром на добро, а злобу просто игнорировать. И я точно знал, что весь негатив исходящие от Рене — это не более чем ее самозащита. — Хорошо, — заглушив двигатель, я не торопился разблокировать двери, осматривая район в котором находился, — где твой дом? Девчушка подарила мне гневный взгляд из — под занавесы растрепанных волос, когда нагнулась за своим рюкзаком. — Тот, — махнув в сторону обветшалого дома, котором требовался ремонт и покраска, она стиснула челюсти, смотря куда угодно, но не на меня. — Миленький, — пошутил я, разряжая обстановку, — твой отец платит за обучение самообороны? — Нет, я сама, и опережая ваш следующий вопрос, — Рене бесцеремонно перегнулась через меня нажимая на кнопку на панели и отпирая двери, — он не в курсе где я пропадаю вечерами, четыре раза в неделю, и я плачу не воруя деньги, в выходные у меня имеется работа в старбаксе, все по закону. Я оторопел. — Я и не винил тебя в воровстве… Она снова беспрепятственно и весьма нагло меня перебила. — Да уж бросьте, — отворив дверь,  выбралась наружу и пригнулась, заглядывая в салон, — первая ваша мысль была о том, что я малолетняя преступница, — улыбнувшись странной и жутковатой улыбкой девушка выпрямилась, следующие ее слова донесли уже приглушенно из — за закрытой двери, — не принимайте на свой счет, все так думают. И она ушла, сгорбившись, быстро семеня поперек улицы к своему дому, где абсолютно не было и намека  хоть на одно живое существо, окна обдавали темнотой и пустотой. Я отъехал только тогда, когда убедился в благополучном пребывании девушки в стенах безопасности ее домика.  Новое знакомство дало мне массу пищи для размышления на досуге, поэтому, когда я оказался в своей квартире,  не сразу заметил что там я нахожусь не один, Кайла выпрыгнула мне на встречу из гостиной с восторженным писком. — Хей! Братец! — с лучезарной улыбкой копия моей матери бросилась мне в объятия без промедления,  едва не сбив с ног, в последний момент обхватил ее за хрупкую талию, делая шаг назад и восстанавливая равновесие. — Господи Кай, малышка, ты как медведь, — зарываясь в каштановые волосы пробормотал, с радостью прижимая к себе комочек позитивной энергии. — Аха! — отклонившись, она чмокнула меня в щеку и скривилась, — Фу! Колючий. Я рассмеялся ставя на ноги сестру, которая была уже далеко не ребенком, но вела себе подобно десятилетней. — Где родители? Сдув челку со лба,  она заплясала раскинув руки, по периметру комнаты. — А я уже не маленькая, что бы они меня сопровождали, сама приехала. Снимая ботинки я прошел в глубь гостиной и плюхнулся на диван, на ходу стягивая пропитанную потом рубашку. Кайла взвизгнула, морща нос и отворачиваясь, чем вызвала у меня сардоническую усмешку. — Слишком много тела, твоего, — проворчала она, присаживаясь прямо на пушистый ковер. — Тогда посиди немного смирно, а я приму душ, — направляясь в сторону ванной комнаты,  остановился указывая пальцем на сестру, — и не круши мою квартиру. Закатив глаза она кивнула, показывая язык, одним своим присутствием Кайла подняла мое угрюмое настроение в котором я прибывал после общения с Рене, в секунды, она заряжала своим позитивом и жизнерадостностью, и я на мгновение задумался: что если б она познакомилась с Рене, помогла бы ли она вытащить из трясины депрессивного настроя блондинку, с которой я имел честь сегодня познакомиться? Не знаю почему, но я замкнулся на этой девушке, мне нестерпимо хотелось помочь ей, показать другую сторону медали нашей непростой, порой, жизни. Я не какой — то там супермен спасающий мир, но полагаю, выручить одну девочку потерявшую радость на этой земле, сумею. Боюсь, если она будет продолжать в том же духе, не за горами окончательное падение в черную пропасть ее личности, такие подростки не заканчивают хорошо. И я готов сделать все что в моих силах дабы расшевелить девочку и заставить посмотреть на мир другими глазами, глазами живого человека, а не того подобия что она из себя представляет. Судя по ее последним словам,  ей не приходится легко.  Общество: черствые, недалекие, как правильно охарактеризовала она — «людишки», —  давали ей повод не раз усомниться в простой человечности и сострадании ближнего. И, как предполагаю, ее отец тоже не вносит буйство радужных красок в ее судьбу. Скорее всего — это эгоистичный тип, который думает только о своем горе и полностью пропускает мимо себя страдания своей дочери. Что ж, как бы то ни было, не смотря на явною не охоту в общении со мной и внедрение в частную жизнь Рене, я намериваюсь помочь ей так или иначе. Не бьешься — не добьешься. А я всегда умел добиваться своего, в приоритете на данный момент — искоренить всех монстров, воображаемых и реальных из жизни Рене Торн.