оОо
– Гарри, ты здесь? Гарри вздрагивает от того, что кто–то прикасается к его плечу. Он поднимает взгляд и видит мистера Томлинсона, отчего вновь вздрагивает. Однако в этом нет ничего удивительного, потому что он находится на его уроке. – Да, я… я слушаю, – отвечает Стайлс, его щеки немного краснеют. Мистер Томлинсон улыбается и отходит. – Я заметил, как ты слушаешь, Гарольд, – класс разряжается мелкими смешками. – Несмотря на то, что ты мой любимый ученик, тебе все еще необходимо быть внимательным на уроке. Гарри краснеет еще сильнее, а класс смеется. На самом деле, ему приятно от слов учителя, но он знает, что тот всего лишь шутит. Луи любит обращаться со своими учениками в такой расслабленной манере. Стайлс извиняется, и мужчина продолжает свой урок. Теперь ученик внимательно слушает все его слова, пялится и следит за каждым движением. На самом деле, это то, что он обычно делает на уроках Томлинсона – пялится и жадно вслушивается в каждый произнесенный звук, однако сегодня он был немного задумчив, и учитель определенно заметил это. Гарри понимает, что тот обратил внимание на его отрешенность, потому как когда звенит звонок, мистер Томлинсон просит его остаться. Стайлс дрожит, потому что он редко разговаривал с учителем один на один. – Гарри, что случилось с твоей любовью к истории? – Луи присаживается на край учительского стола, а Гарри мечтает о том, чтобы тот нагнул его над ним и отшлепал. – Неужели мой нудный голос так надоел тебе? – Нет, мистер Томлинсон, – Гарри качает головой для пущей убедительности. – Я просто… просто не выспался сегодня. Мужчина принимает такой ответ и кивает. Они молчат несколько секунд, просто рассматривая друг друга, пока Луи вновь не начинает говорить. – Что с твоим рефератом? Определился с темой? Это традиция их школы – заваливать учеников работой еще в первые пару месяцев. Каждый из них должен написать реферат до зимних каникул, и Гарри, конечно же, решил писать по истории, потому что это его любимый предмет. Он хотел выбрать старого доброго мистера Симонса, который преподает в этой школе с самого ее основания (Луи же находится здесь первый год), однако Найл сказал, что если мистер Томлинсон станет его научным руководителем, то они трахнутся. Гарри сказал ему заткнуться, однако все равно подошел к мужчине и попросил его помочь. Луи согласился. А сейчас Стайлсу предстояло начинать писать работу. – Эм, да, – говорит он. – Помните, я говорил о Македонском? Думал изучить причины его исторической популярности. Луи задумчиво кивает. – Да, интересная тема, – говорит он. – Если будут проблемы с литературой, то обратись ко мне, я подскажу, что прочитать. – Хорошо. – Когда начинаем писать? – спрашивает учитель. – Я свободен после уроков только в понедельник, вторник и пятницу. – В пятницу. Вам удобно в эту пятницу? – интересуется Гарри. – Да, отлично. Зайдешь после уроков. Стайлс, наконец, благодарит учителя, собирает вещи и выходит, облегченно выдыхая. Однако он тут же напрягается, вспоминая, что в эту пятницу они с мистером Томлинсоном проведут несколько часов вместе.оОо
Среда – Гарри, голубь прилетел. – Что? – Стайлс поднял голову с парты и посмотрел на Найла. – Я говорю, почта исправно работает, – Хоран довольно улыбался, будто произнес лучшую шутку дня. – Что ты несешь, Найл? – нахмурился Гарри. Иногда он ненавидел совместные уроки с блондином, потому что это означало 45 минут беспрерывных шуток и подколов, далеко, очень далеко не всегда смешных, а это сильно отвлекало его от сути урока. Найл закатил глаза. – Вам повестка, – Гарри нахмурился сильнее. – Господи, ты идиот. Найл сорвал стикер со спины парня. – Так понятно? – Хоран потряс бумажкой перед лицом Гарри, и тот вырвал ее из рук. – Почему нельзя было просто сказать «Гарри, новая записка»? – поинтересовался он. – Кстати, это странно, потому что у меня только что был урок истории, и нас отпустили раньше, так что я сразу пришел сюда. В коридорах почти не было народа. – Меня начинает пугать этот мачо, – пробормотал Найл. – И что в этот раз? Гарри повернул бумажку и посмотрел на нее. Он покраснел, услышав смех друга. – «Лучшая задница во всей школе»! – слишком громко, по мнению кудрявого, воскликнул Найл. – Кажется, твой ухажер перешел на новый уровень. – Заткнись, Найл, – прошипел Гарри. – Господи, я ходил с этим по школе. Меня могли увидеть. – Кажется, он действительно любит каждую часть тебя, – продолжал смеяться Хоран, не обращая внимания на возмущения парня. Гарри промолчал.оОо
Пятница Стайлс был немного взволнован, стоя у кабинета мистера Томлинсона и удерживая в руках папку с материалами. Ладно, на самом деле он был очень взволнован, чертовски напуган и невероятно взвинчен. Кудрявый стоял у кабинета Луи уже около десяти минут, не решаясь зайти. Найл не согласился проводить его, что действительно было нужно Гарри, потому что он, вероятно, собирается развернуться и уйти домой прямо сейчас. Хоран, на самом деле, немного помог ему, сказав, что тот выглядит классно. Гарри надел свои лучшие и самые узкие джинсы, выбрал тонкую белую рубашку, которая больше походила на ночную, потому как была очень прозрачной и свободной. Его кудряшки были в «творческом беспорядке», как назвал это Найл, а на ногах мальчика счастливые кеды. Он не считал раньше, что это его лучшая одежда, но, по иронии судьбы, именно аноним помог ему определиться с образом. В течение всей этой недели таинственный незнакомец был особо активным и оставлял порой по несколько записок в день, хваля задницу или сексуальное тело в целом. Гарри был немного смущен из–за такого внимания, и так же чуточку напуган, потому как когда вам пишет какой–то аноним с явным сексуальным подтекстом, вы, естественно, напугаетесь. В итоге Стайлс определил, в какой одежде выглядит лучше всего, именно по запискам. В последний раз, когда он так одевался (в среду) он получил рекордное количество записок – сразу три. Кудрявый надеялся, что это хоть что–нибудь значит. Он сделал глубокий вдох, досчитал до пяти и выдохнул, надеясь успокоить сердцебиение. Это ни чуточку не помогло, а другие идеи быстрой моральной подготовки в голову приходить не хотели. Стайлс уже собирался развернуться, как в коридоре послышались шаги, а мальчик не хотел выглядеть странно, стоя у двери мистера Томлинсона, а потому, поколебавшись долю секунды, наконец, зашел. – Эм, мистер Томлинсон? – позвал он, заходя и закрывая за собой дверь. – Я, эм, по поводу реферата. Мужчина поднял взгляд с ученических тетрадей и улыбнулся кудрявому. – Да, Гарольд, заходи, – мужчина встал из–за стола и направился в небольшую комнату рядом с классной, в которой находились все его материалы, тетради и личные принадлежности. – Чай будешь? – послышался голос оттуда. Луи, очевидно, доставал чашки, так как был слышен звук стекла и захлопывающихся шкафчиков. – Да, пожалуйста. Гарри не решался присесть, потому как не знал, где они будут разбирать материалы. Он неловко топтался у двери, пока учитель не вернулся, держа в руках две дымящиеся кружки. – Неси стул и садись рядом, – мистер Томлинсон сел за учительский стол и достал из ящика принадлежности, пододвигая одну из кружек к Гарри. Мальчик поставил стул на почтительном расстоянии от мужчины, и его колени немного тряслись, когда он сел рядом. Он так близко, что может чувствовать одеколон мужчины, мускусный, немного терпкий и чем–то напоминающий аромат кофе. Гарри выдохнул, надеясь, что не возбудится лишь от запаха Луи. – Итак, что ты принес для меня? – поинтересовался мужчина. – Эм, я напечатал введение и начал теоретическую часть. Вам, наверное, нужно посмотреть их сначала, – Гарри закопошился в папке и вытянул оттуда немного помятые листы. Он протянул их мужчине, и тот погрузился в чтение. Стайлс неловко следил за реакцией учителя, ожидая, когда он скажет свой вердикт. Тот хмурился, то ли от сосредоточения, то ли от того, что ему не нравилось, и нервно покусывал губу. Если бы Гарри был немного более сумасшедшим, он бы сам попробовал его губу на вкус. – Что ж, неплохо, – Стайлс вздрогнул от голоса, вырвавшего его из мыслей. – Сам писал, или где–то нашел? – Сам, конечно сам, мистер Томлинсон. – Ты радуешь меня, Гарольд, – Луи вернулся на несколько листов назад и быстро проглядел их снова, отпивая немного чая. – Кхм, вы же… – неуверенно начал Гарри. – Вы ведь знаете, что меня не так зовут? Луи посмотрел на него. Мужчина выглядел действительно весело. – Конечно же, я знаю, Гарольд, – он сделал акцент на обращении. – Я, вообще–то, имею доступ к журналу, в котором написано твое полное имя. – Тогда почему вы называете меня так? – растерянно спросил мальчик. Томлинсон пожал плечами. – Не знаю. Мне кажется, так звучит лучше. Тебе не нравится? Щеки Гарри запылали. – Нет, мне… нормально. Луи вновь обратил внимание на бумаги и сделал несколько глотков чая. Стайлс неуверенно постукивал пальцами по ладони. – Так, я заметил пару ошибок, – Луи закопошился, пытаясь откопать ручку под кучей бумаг на столе. Наконец, он нашел ее и снял колпачок, оставляя несколько записей на листе. – Отмечу их, а потом мне надо будет отойти на пару минут, хорошо? А ты пока исправишь все. Гарри кивнул и с облегчением выдохнул. У него будет пару минут не рядом с учителем и хоть какая–то работа. Луи быстро отметил несколько записей на листах и сделал пометки, прежде чем отдал работу Гарри. Он улыбнулся мальчику, после чего встал и вышел, обещая вернуться в скором времени. Гарри перевел внимание на листы. Ошибки, отмеченные учителем, были не особо серьезными, немного фактических, которые Стайлс, вероятно, допустил, когда изучал литературу. Но его не покидало чувство, будто эти записи какие–то… странные. Он не понимал, в чем дело, и вглядывался в наклоненные буквы, пытаясь найти то самое, что чувствуется подозрительным. Внезапно Гарри осознал. Он где–то уже видел этот почерк, наклоненные буквы и излишне длинная «р». Только вот где? Мистер Томлинсон не оставлял раньше никаких заметок в его тетрадях, почерк Найла он отлично знает, и ни с чьим учительским он перепутать не мог. Тогда откуда? Гарри судорожно вздохнул, когда в голову забралась странная мысль. Конечно же, он не может быть прав, но проверить стоит, не так ли? Стайлс потянулся к своему рюкзаку и достал из него записку, сделанную на ярко салатовом стикере. Она гласила «Каждую ночь, трогая себя, я думаю о тебе», и Гарри даже хотел ее выкинуть сначала, потому что это было слишком пугающе, однако все равно, к счастью или к сожалению, кинул в рюкзак. Он дрожащими пальцами расправил стикер и положил его на стол, рядом со своей работой, и, черт. Это точно один и тот же почерк. Стопроцентно, безошибочно, эти слова были написаны одним и тем же человеком. Гарри чувствовал, что задыхается. Он быстро начал копаться в ящиках учителя, даже не волнуясь о том, что делает это слишком громко, когда в последнем нашел то, что искал. Он достал несколько упаковок стикеров – салатовые, розовые, голубые и желтые – и моментально узнал в них те, что прикреплял ему на спину аноним. Или, должен он сказать, мистер Томлинсон. – Какого черта?! – Гарри подскочил на месте и тут же кинул стикеры обратно в ящик, закрывая его ногой. Все его тело дрожало, а рот открылся от испуга. – Что ты делаешь? Стайлс молча смотрел на учителя, он не мог сформулировать и предложения. Мистер Томлинсон казался разозленным, и Гарри знал, что он не имел права злиться, так как очень виноват перед Стайлсом, но он все еще чувствовал себя ужасно. Луи подошел к столу, быстро поднимая смятый салатовый стикер. На секунду Гарри показалось, что тот покраснел, но когда он посмотрел на него, он выглядел решительно. – Что это, Гарри? – однако голос мужчины дрожал. – Это ты так решил подшутить надо мной? – Я… нет, – Стайлс нахмурился, опуская взгляд в пол. – Это… мистер Томлинсон, я знаю, что это вы. Мужчина замолчал. Было очевидно, что он вновь хотел начать отрицать, но в этом уже не было смысла. Луи шумно выдохнул и положил бумажку обратно на стол. – И что ты собираешься с этим делать, Гарольд? – учитель звучал отчаянно и немного расстроенно. Вероятно, он чувствовал себя сущим идиотом, раз его так быстро раскрыли. – Я не знаю, мистер Томлинсон, – Стайлс усердно рассматривал паркет. – Я… так долго хотел узнать, от кого эти записки, но даже и не… – Не думал, что это могу быть я, – перебил Томлинсон. – Черт, мне так жаль, что я напугал тебя. Я не собирался вообще когда–либо говорить тебе, что это я. Я хотел остановиться, не писать тебе больше, но потом ты ходил на мои уроки в своих джинсах, со своими кудрями и ямочками и… – Это правда? – Гарри поднял взгляд на учителя. – Что? – Что вы думаете обо мне, когда трогаете себя? – голос мальчика дрожал от волнения. – Ты хочешь знать правду, Гарольд? – голос мужчины звучал ниже, чем обычно. – Я думаю о тебе постоянно. Я схожу с ума от тебя и твоей невинности. Все, о чем я могу думать на уроках с тобой, это как я нагну тебя над столом и трахну, пока ты не будешь плакать и умолять дать тебе кончить. Гарри сглотнул. Это явно не то, что он собирался услышать. Мальчик покраснел, чувствуя, что дышать становится тяжелее. – А ты, Гарри? – вновь заговорил Луи. – Что ты думаешь об этом, а? Хочешь, чтобы я трахнул тебя? Неужели ты не такой невинный, как я думал? – Я… – Стайлс посмотрел на мужчину, закусывая от волнения губу. – Я хочу. Пожалуйста. Луи усмехнулся. – С чего ты решил, что я дам тебе это, Гарольд? Ты ученик, а я учитель. Не хочу, чтобы у меня были проблемы из–за тебя. – Я… пожалуйста, я буду хорошим. Я не расскажу никому. – Будешь хорошим? – Луи сделал шаг ближе к мальчику и огладил его подбородок пальцами. – Насколько хорошим? – Насколько вы пожелаете, мистер Томлинсон, – прошептал Гарри, не прерывая зрительный контакт. Луи гулко сглотнул, прежде чем наклонился и резко поцеловал мальчика. И… Гарри был немного не готов к этому. Он все еще не мог поверить в то, что записки были от учителя, и что это все не сон. Что он действительно глубоко и мокро целует его, сжимает его кудри в руках и проникает языком в его рот. Стайлс тихо простонал в рот учителя, чувствуя, как лишь за первые секунды поцелуя член в его штанах напрягся до предела. Губы мужчины мягкие и опытные, он знает, как поцеловать мальчика так, чтобы тот сходил с ума от желания. Через несколько долгих мгновений Томлинсон отстраняется от Гарри и снимает с себя рубашку, жестом указывая мальчику подняться. Тот неуверенно встает на ноги, не зная, стоит ли ему начать раздеваться. Однако мужчина не дает сделать этого, вновь целуя его. Через поцелуй Гарри чувствует, как Луи кончиками пальцев забирается под рубашку и оглаживает его спину. Ему немного щекотно, а все тело покрывается мурашками, но он лишь вжимается в тело мужчины, позволяя тому делать все, что он захочет. Томлинсон медленно расстегивает пуговицы на рубашке Стайлса, и стоит ей упасть на пол, как пальцы мужчины с силой сжимают соски Гарри. Тот стонет, больше от боли, но он так же чувствует и странное наслаждение от этого. Томлинсон медленно целует шею мальчика, и тот открывает больший доступ к ней, его глаза закрываются от приятных прикосновений. Мужчина медленно ведет мальчика к другой стороне учительского стола. Он даже не задумывается о том, что лежит на столе, быстро скидывает все это, но отстраняется от Гарри, когда слышит звук разбившегося стекла. – Черт, – ругается он. – Черт, это были мои любимые кружки. Гарри стонет от нетерпения, и Луи тут же забывает о посуде. Он вновь глубоко целует мальчика, немного дергая его волосы, и отстраняется, давая им обоим отдышаться. Мужчина ухмыляется и разворачивает мальчика, толкая его, чтобы тот лег на стол животом. – Так давно мечтал сделать это, – он оглаживает бока Гарри и коротко прикасается к выпяченной попке. – Нам стоит закрыть дверь, не правда ли? Ты же не хочешь, чтобы нас кто–то нашел? Стайлс громко стонет, отчаянно и с желанием, и Луи прижимается пахом к его заднице. – Или, нет, я не буду закрывать ее, – в ответ новый удовлетворенный стон. – Очевидно, тебе нравится чувствовать себя шлюхой и знать, что в любой момент сюда может зайти кто–либо. Гарри хнычет и толкается вперед, пытаясь потереться о стол, однако Луи шлепает его. – Не смей, Гарольд, – говорит он строгим голосом. – Ты не получишь никаких прикосновений на члене, пока не заслужишь, понял? – Да, мистер Томлинсон, – Стайлс скулит и дергается, чувствуя очередной шлепок. Ему не больно, потому как джинсы все еще на нем, и Луи гулко стонет от этого, быстро стягивая брюки вместе с нижним бельем и ботинками. Он откидывает их в сторону, и сейчас Гарри стоит в одних лишь носках, открытый и готовый. Мужчина быстро снимает одежду и с себя. Томлинсон осматривает мальчика несколько мгновений, наблюдая за тем, как дрожит тело Стайлса. Он медленно ведет пальцами от верха спины вниз по позвоночнику, касаясь расселины и поднимаясь обратно. Спина мальчика покрывается мурашками, и он хнычет, надеясь, что Луи сжалится и перестанет дразнить его. Томлинсон в ответ вновь шлепает его. В этот раз шлепок громкий, и он оглушает, и задница Гарри начинает болеть через две секунды. Место соприкосновения горит, и Луи видит отпечаток своей руки несколько мгновений. Они оба стонут: Гарри от того, насколько это ошеломляюще приятно, а Луи от развратного вида мальчика. Он ударяет его снова, по другой половинке, и, вероятно, следы его рук на попе Стайлса – это самое прекрасное, что можно увидеть. – Детка, я сейчас вернусь, – говорит Луи и идет в учительскую комнату. – Будь хорошим и не трогай себя. Гарри кивает, скорее, сам себе, и закрывает глаза, пытаясь восстановить дыхание. Ему удается немного успокоиться, пока Луи находится в комнате, и он даже вспоминает несколько советов для первого анального секса. Ах да, это его первый секс с мужчиной. – У меня, очевидно, нет смазки здесь, – говорит Луи, возвращаясь. Он подходит к столу и кидает рядом с головой Гарри презерватив и тюбик чего–то странного. – Так что будем использовать мой крем для рук. Надеюсь, он достаточно увлажняющий. Стайлс смотрит на блестящую упаковку презерватива и внезапно осознает, что это все реально. Что его учитель, на которого он засматривался с первого появления в школе, собирается трахнуть его, и они сделают это прямо в кабинете истории. Гарри никогда не был настолько твердым во всей своей чертовой жизни. Он чувствует ласковое прикосновение к своей попе и дрожит. – Эй, Гарольд, все в порядке, – говорит учитель. – Если тебе не хочется, то мы не должны делать этого. Очевидно, он воспринял его молчание неправильно. – Все хорошо, – Луи медленно гладит его задницу, и он боится, что может кончить лишь от этого. – Просто волнуюсь, в первый раз это нормально. Томлинсон резко замирает. – В первый? – спрашивает он удивленно. – Гарри, не говори мне, что ты девственник. Стайлс молчит и надеется, что Луи не передумает его трахнуть. – Черт, ты девственник, – тяжело выдыхает он и убирает руки с тела мальчика. – Черт, я только что чуть не трахнул девственника. – Нет, все в порядке, пожалуйста! – вдруг вскрикивает Гарри, вероятно, слишком оживленно. – Пожалуйста, я хочу этого, правда. – Гарри, это, блять, не шутки, – качает головой Луи. – Твой первый раз должен быть романтическим, с человеком, который тебе нравится, а не просто перепихон со своим учителем–извращенцем. Гарри надувает губы. – Но я хочу, чтобы это были вы, – говорит он. – Вы мне давно нравитесь, а, судя по вашим запискам, я тоже вам не безразличен. Луи молчит несколько мгновений, раздумывая. В конце концов, он тяжело вздыхает. – Ладно, Гарри, черт, – ругается он. – Хорошо. Но только мы будем осторожными, да? Стайлс кивает в ответ, и Томлинсон вновь возвращает руки на его попу. Он мягко гладит ее и слегка массирует, разводя половинки. Учитель берет крем со стола и открывает его, выдавливая немного на руки. Субстанция белая и пахнет яблоками, и Луи как никогда взволнован из–за того, что будет растягивать Стайлса пальцами. Он аккуратно прикасается одним к дырочке и слышит тяжелый вздох мальчика. – Я… растягивал себя, – говорит он, напрягшись. – Вчера. Так что я не очень… Да. Луи пытается вспомнить, как нужно дышать. Он проникает кончиком одного пальца внутрь и действительно не чувствует особого сопротивления, а потому может сразу добавить второй. Гарри скулит, будто пальцы Луи – это лучшее, что он когда–либо испытывал. И, вероятно, так и есть. Учитель увеличивает темп, быстрее двигает пальцами и пытается разводить их, но стенки Стайлса все еще требуют большей растяжки. – Сколько пальцев ты использовал вчера? – спрашивает Луи, и он не уверен, что будет способен делать что–либо, если Гарри ответит. – Два, – скулит мальчик, и Томлинсон медленно проникает в него третьим пальцем. – Я думал… думал о вас. Представлял ваши пальцы внутри себя. Я кончил так сильно, черт, но сейчас… сейчас лучше, гораздо… Луи пытается сосредоточиться. Он двигает тремя пальцами внутри мальчика, а другой рукой мягко перебирает его кудри. Стайлс издает самые чудесные звуки. Он хнычет, желая большего, и стонет, когда пальцы двигаются в опасной близости от его простаты. Гарри скулит, потому как он мечтает почувствовать прикосновение мужчины именно там, но тот будто специально избегает нужной точки. Он вытаскивает пальцы с пошлым чавкающим звуком. – Как думаешь, детка, тебе нужно еще? – спрашивает он. – Или ты достаточно растянут для моего члена? – Достаточно, пожалуйста, мистер Томлинсон, трахните меня, – Гарри скулит, его колени дрожат от напряжения. – Хорошо, малыш, – говорит он и раскрывает упаковку презерватива, быстро раскатывая по себе. – Заставлю тебя чувствовать себя так хорошо, шлюшка. Гарри стонет, когда ощущает головку у своей дырочки. Луи смазывает ее сильнее, обильно наносит крем, и аккуратно надавливает на вход. Член парня больше, чем три пальца, но он не встречает особо сильного сопротивления. Гарри немного сжимается, пытаясь привыкнуть к инородному предмету в себе, и Луи двигается дальше, одним глубоким толчком входя до конца. Они оба стонут, Гарри обожает чувство растяжения, его дырочка немного горит, но ему так нравится эта боль, что он не может остановить себя, когда дергает бедрами. Луи берет его за талию, не позволяя двигаться, и сам медленно выходит, вновь толкаясь. Гарри стонет и чувствует себя так хорошо, хотя член даже не коснулся его простаты. – Хорошо, детка? – спрашивает он, а Стайлс в ответ лишь скулит. – Ты такой узкий, Гарольд. Не могу поверить, что не трахнул тебя раньше. Луи двигается вновь, медленно набирая темп, размеренно и глубоко толкаясь в Гарри. Стайлс пытается подмахивать бедрами, но он не может, и он стонет от осознания, что Луи способен полностью лишить его возможности двигаться. Томлинсон толкается быстрее и быстрее, и он понимает, что попал по простате мальчика, когда тот сжимается и резко замолкает, после разливаясь глубоким стоном. Мужчина сжимает бока сильнее, надеясь, что там останутся синяки, и начинает двигаться быстро, пытаясь попадать по простате с каждым разом. Под таким углом им не особо удобно. Член почти не задевает заветную точку, а колени Гарри грозят не выдержать напряжения, но мальчик молчит, потому что Луи внутри него делает все слишком хорошо. Ему абсолютно точно не на что жаловаться, пока его учитель трахает его в собственном кабинете. Гарри разочарованно скулит, когда Луи выходит из него. – Перевернись, детка, – его голос звучит хрипло, и мужчина тяжело дышит. – Хочу видеть твое лицо. Гарри медленно подчиняется, не без помощи Луи переворачиваясь на спину. Он сгибает колени и ставит ступни на стол, и в такой позиции он раскрыт для мужчины полностью. Томлинсон резко входит в него и сразу начинает двигаться. Гарри слепо двигает руками по столу и хнычет, не зная, за что взяться, пока Луи не переплетает их пальцы. Он трахает его глубоко и правильно, теперь член попадает прямо по простате, и давление на ней головокружительное. Гарри чувствует, будто может сойти с ума, если Луи сейчас остановится, но тот не замирает ни на секунду, наоборот, двигается быстрее и жестче, и стонет так громко, что мальчик понимает – он тоже близко. – Черт, так хотел трахнуть тебя, – стонет мужчина. – Но всегда думал, что ты слишком невинен для этого. Посмотри на себя сейчас, да? Стонешь от моего члена внутри себя и так хочешь кончить, – Гарри жмурится и выгибает спину, чувствуя, что он все ближе и ближе к краю. – Кончишь только от этого, да? Сделаешь это для меня, малыш? – Да, мистер Томлинсон, да–да–да, черт… – Гарри больше не может разговаривать, в его ушах звенит, а все тело напряглось в ожидании оргазма. Стайлс хнычет и издает совершенно тихие звуки, но Луи слышит его и попадает прямо по простате, зная, что от этого мальчик сходит с ума. Он все ближе и ближе, чувствует, что может взорваться от напряжения, и когда оргазм накрывает Гарри, он не может остановить себя. Он ерзает на месте, стонет и сжимается, отчего Луи тоже начинает кончать. Они такие громкие, что любой вне кабинета может услышать их, но им плевать, потому что их пальцы сплетены, и они кончают, и это так сладко и хорошо, что плевать на все. Оба не могут дышать, и мужчина буквально ложится на мальчика, пачкаясь в его сперме. Гарри хватает сил лишь на то, чтобы обернуть руки вокруг учителя, и тот улыбается где–то в районе его груди и целует, отчего Стайлс хихикает. Луи первый отходит от оргазма. Он встает, игнорируя жалобный стон мальчика, и достает влажные салфетки из ящика, вытирая их обоих. Мужчина складывает презерватив и заворачивает его в салфетки, выбрасывая в мусорное ведро под столом, прежде чем вернуться к мальчику. – Иди сюда, – он поднимает Гарри в сидячее положение и прижимает к своей груди. Пальцы мужчины гладят спину мальчика. – Ты в порядке? – Да, спасибо, мистер Томлинсон, – сонно отвечает Гарри. – Это было… круто. – Знаешь, ты уже давно можешь называть меня просто Луи и обращаться ко мне на «ты», – пожимает плечами мужчина. – Просто Луи, конечно, звучит хорошо, – Стайлс хихикает. – Но «мистер Томлинсон», по–моему, горячее. – Не поспорю, – Луи вдыхает аромат кудряшек Гарри. – Итак, мы, вообще–то, уже трахнулись, но ты бы согласился пойти с мистером Томлинсоном на свидание? – Хм, – Стайлс делает вид, что раздумывает. – Даже не знаю. Ты казался мне немного пугающим из–за своих записок… – Луи игриво кусает его за плечо. – Но с другой стороны ты так отчаянно желал сводить меня на свидание уже более двух месяцев, так что… – Это значит «да»? – Луи отстраняется и, улыбаясь, смотрит в глаза мальчика. – Это значит «конечно да, идиот, разве я мог сказать нет».