Будь мужчиной!

За последние три месяца Люциус научился спать с открытыми глазами в любом положении и в любом месте: стоя, сидя, на министерских совещаниях и собраниях Лорда. Даже под завывания Дементоров ему бы спалось слаще. Только бы подальше от Нарциссы, ее взбалмошной сестрицы, спятившей тещи и прочих Блэков. Да на том свете ему было бы спокойнее, чем в нынешнем дурдоме, который по ошибке именовался его собственной жизнью. А он еще, идиот, радовался, когда жена сообщила об ожидаемом прибавлении. И совершенно зря проигнорировал разом втянувшего голову в плечи тестя, услышавшего такую приятную новость. Да и моментально опустевшие портреты предков мужского пола в Малфой-Мэноре должны были, минимум, Люциуса насторожить, максимум, заставить волноваться. Если бы только Люциус знал, чем лично для него обернется эта авантюра, немедленно бы аппарировал к Министру, Лорду, проситься в командировку, рейд. В Россию. Тимбукту. К белым медведям. Троллям. Великанам. Все равно куда. Лишь бы подальше отсюда. Или еще лучше побежал бы к Дамблдору умолять о политическом убежище. Желательно за Полярным кругом. На крайний случай, в Антарктиде. Но что толку сожалеть о несбыточном? Ведь тут есть и вина самого Люциуса. Нечего было раскладывать Нарциссу на любой горизонтальной или вертикальной поверхности. Лорду Малфою, как любому мужчине, нравился сам процесс… А вот результат… Девять месяцев ада — слишком большая цена за скромное желание продолжить свой род. Хотя за последнее время Люциус виртуозно научился читать мысли без всякой легилименции и угадывать желания любимой женщины с полувздоха. Ведь Нарцисса все время капризничала и посылала «туда, не знаю куда» принести «то, не знаю что». То ей персик среди лютой зимы подавай, то шашлык из соплохвостов, то рагу из мантикоры. В общем, не жизнь, а сплошное хождение по мукам и скольжение по лезвию бритвы. И это не считая Темного Лорда Волдеморта и Великого Светлого Дамблдора, мир с ними обоими не к ночи помянутыми. Хотя Нарцисса давно перещеголяла этих двух величайших волшебников современности в умении играть на нервах окружающих. Люциус уже мысленно заикался и стонал, услышав очередное Нарциссино «хочу». А ведь ничего кроме «конечно, любимая» ей и не ответишь. Чревато, проверено лордом Малфоем на собственном опыте. До сих пор голова трещит и пониже спины чешется, как вспомнит. А с приближением обозначенной семейным колдомедиком дня родов Нарцисса и вовсе с катушек съехала, твердила, что ей с ее хрупким здоровьем не пережить этого таинства и придется Люциусу сына или дочку одному воспитывать или привести в дом мачеху. От подобной перспективы миссис Малфой еще больше впадала в истерику и гоняла эльфов и мужа по Мэнору почем зря. Люциус про себя чертыхался, но стоически утешал любимую супругу, в глубине души молясь Мерлину, Моргане, Салазару и даже Годрику, чтобы долгожданный наследник поскорее родился, и Нарциссе стала прежней: веселой, жадной до мужниных ласк и адекватной. Если адекватные ведьмы, конечно, существуют в природе, в чем лорд Малфой уже давно сомневался. Вот и сейчас Люциус проснулся от тихих всхлипываний, не понимая, где он находится, то ли дома, то ли на собрании Визенгамота, то ли прямо в Азкабане. — Любимая, — он притянул к себе Нарциссу поближе и чмокнул в белокурую макушку. — Ну что опять? Боишься рожать? Доктор Моррис же уверил тебя, все в порядке. И зелья Северусовы ты исправно пьешь. Так что не волнуйся — все будет хорошо. Я обещаю. Спи. — Нет. Не будет! — Нарцисса зарыдала еще горше. — Я точно умру. Мне приснилось! — Мать же у тебя троих родила. И ничего! Жива-здорова! — Люциус старался говорить спокойно. А про себя подумал: «Вот ведь зараза! Всех нас переживет! Еще и на могиле моей спляшет!» Тещу он недолюбливал. Она его, кстати, тоже. — А сестрица твоя сбежавшая вообще в маггловской больнице рожала. И ничего! — Малфой применил запрещенный прием. Но спать хотелось чертовски — завтра с утра к Лорду на ковер, потом в Гринготс, в Хогвартс — дел по горло! — Не смей так говорить. У меня слабое здоровье. Ах ты, бесчувственный чурбан! Я ношу твоего сына. Мучаюсь токсикозом. Пью мерзкие зелья. Не сплю по ночам. Переживаю. А ты… — жена начинала впадать в истерику, а Люциусу не хотелось досыпать на коврике за дверью, поэтому он поспешил реабилитироваться: — Если бы я мог — сам бы за тебя родил. Честное слово! Только успокойся, радость моя. Нарцисса резко перестала швырять мелкие предметы и бросаться голословными обвинениями: — Повтори, что ты сказал? — Сам бы родил — если бы мог, — устало прошептал Люциус и бессильно рухнул в постель. — Обещаешь? — Клянусь, — и провалился в глубокий сон без сновидений. Нарцисса хитро улыбнулась и осторожно прилегла рядом. Семейная ссора была предотвращена. Но злоключения многострадального Люциуса только начинались. Когда лорд Малфой, наконец, соизволил проснуться, то почувствовал себя не совсем в своей тарелке: поясницу ломило, низ живота тянуло, да и сам он несколько уменьшился в росте и слегка увеличился в объеме. «И какого дракла я вчера так надрался», — философски подумал он, перевернулся и хотел уже задремать снова, но не тут-то было! Мешал внушительного размера живот, которого еще вчера, Люциус помнил совершенно отчетливо, даже не наблюдалось. — Что, Салазар побери, тут происходит? — попытался он встать с постели и ужаснулся — голос точно был не его. И тело. Определенно, женское. Точнее, Нарциссино. Потому что сам Люциус, или точнее, его абсолютная копия нагло храпела рядом и совершенно не желала вникать в возникшее безобразие. — Нарцисса! — взвизгнул Люциус высоким женским голосом. — Что тут происходит? — Ничего, — спокойно ответила та приятным баритоном, сладко потягиваясь и позевывая. — Видимо, пришло время исполнить супружескую клятву. — К…акую клятву? — Малфоя охватило нехорошее предчувствие и очередной спазм в животе. — Рожаешь ты, — Нарцисса бесцеремонно задрала шелковую ночную сорочку и констатировала: — Живот опустился, скоро воды отойдут. Часов через двенадцать снова мужчиной станешь. Если разродишься. — Так это твои штучки? — снова взвизгнул Люциус и попытался хлопнуться в обморок. — Скромное родовое колдовство Блэков. Этому в Хогвартсе не учат, — Нарцисса торопливо натягивала штаны и лихо от лица хозяина раздавала указания эльфам. — Люциус, будь мужчиной и исполни свой долг перед предками. Теперь это твоя обязанность. И не только в этот раз. Ты поклялся! — Ведьма! — запричитал тот. — Я Люциус Абраксас Малфой! А Малфои не рожают! — Я тоже Малфой, — Нарцисса невозмутимо наблюдала за этой истерикой. — И я, если бы не подсуетилась вовремя, рожала бы сейчас. Так что не ори по пустякам и настраивайся на процесс. Будет тяжело, но ты справишься. Не нервничай. Тебе вредно волноваться. Да и для здоровья и психики ребенка важны положительные эмоции. Сам говорил! — Вредно для здоровья с Блэками связываться. Предупреждал же папа: следи за языком, раздавая обещания! Особенно жене! — Люциус судорожно ощупывал грудь — та ныла от такого варварского обращения. Нет, трогать женские прелести лорду Малфою нравилось, но не на себе же. Он попытался встать, но тут же неуклюже рухнул обратно в постель: — Я даже кх… ног своих не вижу. Быстро все исправляй! — Не могу, — вздохнула жена. — Даже если бы захотела. Пока не родишь — так женщиной и останешься. Магическая клятва — это тебе не фунт изюма. Ты же чистокровный волшебник, не маггл какой-нибудь, — понимать должен. — Я не хочу! Не могу! Не буду! Ой, мама! — от натуги живот скрутило сильнее, и ноги окропила теплая жидкость. — Умираю… Зови Моррисона… Быстро… — Ну, успокойся, дорогой. Ты же не хочешь, чтоб о твоей маленькой проблеме завтра написали в «Пророке»? Придется рожать с помощью эльфов и в моем присутствии. Я все же мать. Люси! Живо тащи горячую воду и чистые простыни! И не верещи, — Нарцисса шуганула замешкавшуюся эльфийку и рванула к совсем ошалевшему Люциусу: — Давай помогу раздеться. И волосы… Волосы распусти. Это должно облегчить роды. — Ехидна ты, а не мать! Бедный Сигнус, — несмотря на ситуацию, Люциус пожалел тестя, которому пришлось пройти через подобное целых три раза. Судя по Нарциссе, теща не сама рожала — мужа заставила. — Наложить заклятие может только урожденная Блэк, — высказалась миссис Малфой, ничуть не обижаясь на шпильку мужа, — а мама — Розье. Жаль, Белле пока не удалось мужа подловить. Теперь понятно, почему у Лестрейнджей до сих пор нет наследников — ушлый Родольфус, наверняка, все узнал заранее и не поддается на провокации. А еще друг называется. Не мог предупредить. Потом Люциус сложил в уме два и два и наконец осознал всю незавидность своего положения: — Двенадцать часов!? Чего так долго? Да мне же к Лорду надо! — Думаю, Его Темнейшество с пониманием отнесется к желанию собственноручно помочь наследнику войти в Род, — отрезала неумолимая Нарцисса. — Это даже не обсуждается в приличном обществе. В такой день место отца семейства рядом с супругой. Железные аргументы жены крыть было нечем. Тем более схватки участились, и стало не до разговоров. — А-а-а-а! — совсем не аристократично и не своим голосом завопил лорд Малфой. — Больно-то как! Лучше заавадь меня сразу, я двенадцать часов не выдержу! — Дядя Орион же выдержал. Дважды, — «успокоила» жена. — Тяжело в начале только. Потом привыкнешь. Нарцисса ни на минуту не оставляла несчастного супруга: вытирала пот, диагностировала чарами состояние ауры, заставляя эльфов менять простыни, кипятить воду и массировать спину рожающему. — Больше никакого секса! — кричал Люциус два часа спустя. — С тобой! — Не зарекайся, дорогой. Дыши чаще и глубже. И не ори! Эльфы пугаются. — Плевать! Две минуты удовольствия, и столько мучений потом! Неравноценная арифмантика выходит. Оу! А-а-а! — Насчет двух минут… Некоторые технологии позволяют продлить процесс, потом почитаешь. — Ы-ы-ы! Сама читай! Секс только по праздникам! — Я тоже тебя люблю, — Нарцисса погладила мужа по голому бедру. — Головка вот-вот покажется — поднатужься. Все идет нормально. Для первого раза просто чудесно. Она зашептала какие-то заклинания, окуривая Люциуса дымом от волшебных травяных сборов, облегчающих процесс, палочкой рисуя на его животе защитные руны. — Оно же мне все там порвет, — испуганно зашептал Люциус, сопоставляя размер головы младенца и сравнивая с Нарциссиными, то есть теперь своими, габаритами. — Теперь я точно умру. И закатил глаза, готовясь отойти в мир иной. — Не истери! Тужься лучше! Ты мужчина, в конце концов, или тряпка?— Нарцисса еле сдерживалась, чтоб не бросить в слабовольного мужа какое-нибудь фирменное заклятие. — Вам, колдунам, ничего доверить нельзя. Если бы рожать было вашей постоянной обязанностью — род волшебников точно бы вымер! Вы же боли не выносите. — А-о-у-ы! — ответил Люциус. — Кто бы говорил… — Ну, еще чуть-чуть, Люциус. Ты молодец. Немного осталось. Сознание Люциуса плыло — боль казалась нестерпимой. Чудовищным усилием воли он поднапрягся и… Громкий крик младенца огласил комнату. Новый представитель рода возвестил мир о своем рождении. — У вас сын, сэр, — благоговейно прошептала Люциусу сморщенная старая эльфийка. Люциус устало улыбнулся и потерял сознание. Как перерезали пуповину и обмывали младенца, он уже не видел. … — Посмотри на своего сына, Люциус, — ворковала Нарцисса, пеленая ребенка, — настоящий дракончик. Такой же красивый! — И орет так же как венгерская хвосторога, — проворчал лорд Малфой. Для порядка. В глубине души он очень гордился своим отпрыском. А еще больше радовался, что снова стал мужчиной. Со всеми соответствующими половыми признаками между ног. Нарцисса опять стала прежней Нарциссой. Спокойной. Уверенной в себе. Ласковой в постели. И ледяной королевой на людях. — Я хочу назвать его Драко. Драко Люциус Малфой. Красиво звучит? — Очень красиво, — согласилась Нарцисса, ловко заставившая мужа принять блэковскую звездную традицию имянаречения. При этом Люциус был абсолютно уверен в самостоятельном принятии решения. Она подсела к мужу, торжественно вручив ему перепелёнатого и накормленного сына: — Когда Драко подрастет, можно и о втором ребенке подумать. Я дочку хочу, Кассиопею или Веронику. Люциус с ужасом посмотрел в честные нарциссины глаза: — Ни за что! Только через мой труп. Больше никаких детей. Нарцисса вздохнула. Да уж, придется постараться. Но если ведьма чего-нибудь действительно хочет, она добьется этого любой ценой. И упрямство мужа только прибавляло ей решимости. Ведь Нарциссе очень нравился сам процесс. А рожать-то все равно не ей, а Люциусу.