Когда-нибудь

Анжелики не было уже более получаса, но Тарабас не слишком беспокоился — в случае чего она бы закричала, а голос у принцессы Тогора был громким. Возможно, после этого помощь понадобилась не ей, а нападавшему. Тем более все эти полчаса он безуспешно пытался организовать костёр. С помощью магии это получалось куда как лучше, но после всех произошедших событий отвращение к чёрной магии у Тарабаса выросло в разы. Очередная ветка упрямо чадила, не желая вспыхивать, а руки уже устали от монотонных попыток высечь искру. Но Анжелика, видимо, решила искупать коня как следует, так что времени было навалом. Правда, за это время надо было ещё успеть придумать, что бы им поесть. Впрочем, за три дня до Тогора они вряд ли успеют умереть с голоду, а некоторая худоба будет Анжелике даже к лицу. — Эй! — раздалось сзади, и Тарабас выронил огниво от неожиданности. Он вскочил и развернулся, готовый дать отпор неприятелю — хотя какой отпор, если меч остался притороченным к седлу, а коня увела умница Анжелика? Но увидев наконец нежданного гостя, бывший маг позволил себе немного расслабиться. — Ты что здесь делаешь? — Да так... поговорить решил. Тарабас прищурился. Короля Ромуальдо в его истинном обличии он никогда не видел, так сказать, живьём — магические видения, размытые и нечёткие, могли дать общее представление о человеке, но с встречей наяву их было не сравнить. С неудовольствием Тарабас отметил то, что Ромуальдо был на редкость... нет, не то что бы, красив, хотя и этого было не отнять. Он был удивительно живым и осязаемым. И улыбался — так широко, что и Фантагиро было до него далеко. Впрочем, у Фантагиро улыбка была совсем другая — лукавая, насмешливая, тогда как Ромуальдо просто излучал дружелюбие без всяких скрытых смыслов. Или же... — Поговорить? Я думал, ты сейчас дома, с друзьями. С ней. Ромуальдо опустил голову, затем снова взглянул на Тарабаса. — Ну, ты меня спас, в конце концов, так или иначе. И выполнил мою просьбу. Я хотел поблагодарить тебя. — Ты тоже помог. — Да, меч в спину — прекрасная помощь. Мой любимый метод. — У тебя не было выбора. Ни у кого из нас не было выбора. — Спасибо, — вздохнул Ромуальдо. — Надо же, ты меня и утешаешь. А ведь я думал... — Что? Король встряхнул головой. У него были красивые волосы, и на солнце блестели, словно лучики света запутались в них и не желали покидать. — Я подумал, — продолжил Ромуальдо, — что мы все радуемся, празднуем... А ты потерял обоих родителей. Уж не знаю, какие у вас были отношения, но есть в этом что-то неправильное. — Мне твоё сочувствие не нужно. — Хорошо. Может, хоть с костром помогу? Теперь наступила очередь Тарабаса горестно вздохнуть. — Ты что, следил за мной? Король рассмеялся. — Есть грешок, чего уж там. — А ты сам умеешь разводить костры? Ты же вроде принц? — Вообще-то король. Но, знаешь, были и плохие дни. Он решительно забрал огниво из рук Тарабаса и присел на корточки у собранных веток. — Слушай, а здесь столько ивовых прутьев для того, чтобы вас было лучше видно? — В смысле? — Они не горят толком, а дыма будет ох как много. — Серьёзно? — А то, — печальным голосом подтвердил Ромуальдо, но Тарабасу показалось, что он еле сдерживает смех. — Тут рядом куча отличного хвороста, в двух шагах. Сейчас принесу. Король легко встал и скрылся в кустах, оставив Тарабаса наедине с собственным удивлением. Он никогда раньше не видел человека, так легко и ненавязчиво занимающего место рядом. Хотя, если честно, не так уж и много людей он вообще встречал, и все они на что-то претендовали, чего-то хотели, требовали принять решение... И никто не перехватывал инициативу вот так вот, лёгким движением руки. — Ну, вот, — фыркнул Ромуальдо, сбросив на будущее кострище добытые дрова. — Негусто, но на первое время хватит. Он высек всего одну искру, и верхние веточки занялись. — А где Анжелика? — Коня купает. — Красного? — Что? — с удивлением спросил Тарабас. — Ничего, старая шутка. Не обращай внимания. — Знаешь, — не удержался он, — Фёдор был более серьёзным. — Да уж, надеюсь, свою долю трагизма я уже отработал на пять лет вперёд, а то и на всю жизнь. — С ним было проще. — Серьёзно? Ну, я даже не знаю, что сделать, — Ромуальдо сгорбился и взглянул на Тарабаса снизу вверх. — Так лучше? Долго не смогу, спина затечёт. Тарабас не выдержал и улыбнулся. — Так как ты? — вдруг спросил Ромуальдо. — Держишься? — Держусь. Просто всё как-то не так. — Я тоже потерял мать. Это непросто, но... Она же колдунья, может, ещё сумела спастись... — Я думал об этом... Не знаю, хотел бы я этого или нет. — Ну, — задумчиво произнёс Ромуальдо. — Мать есть мать. Вот если бы мой отец восстал из могилы, было бы не очень весело. — Почему? — Я уже пустил его любимый доспех в переплавку. Ты даже не поверишь, где он в итоге оказался. Тарабас фыркнул. С этим человеком невозможно было говорить серьёзно. — Про мать... — медленно произнёс он. — Я бы хотел с ней поговорить. Сказать, что понимаю её. Что виноват перед ней, ведь из-за меня она стала такой. Ромуальдо положил руку ему на плечо. — Она вряд ли держала зло. Мать есть мать. — Наверное. Ладонь Ромуальдо была тёплой. На миг захотелось прижаться к ней щекой, но он отбросил эту мысль. — Береги Фантагиро. — Постараюсь. Хотя, — немного сварливо добавил король, — все события говорят об одном — меня бы кто поберёг. Они рассмеялись вместе. — Да, — протянул Тарабас, — тебе и впрямь достаётся. — Ох, знаешь, я ведь и впрямь думал, что останусь таким навсегда. Зелёным, в язвах и без носа. Прямо вся жизнь перед глазами пролетела. И знаешь, что я понял? — Да? — Я чертовски люблю свой нос. — Хватит меня смешить! Ромуальдо улыбнулся — вот на этот раз лукаво. — А что ещё с тобой делать? Любить тебя есть кому, а вот смешить явно никто не пытался. Кстати, я привёз вам еды в дорогу. Знаю я вас, романтиков — ускакать вместе в закат всегда пожалуйста, а озаботиться пропитанием... Такие низкие материи не для вас. — Анжелика скоро вернётся. — Я надеюсь. Еда в сумке, сумка рядом с хворостом. Просто подбрасывай его понемногу, не перепутай с едой. — Может, хватит? — Ладно, ладно. Ромуальдо снова взглянул на него, и в его глазах появилось что-то, отдалённо напоминающее тоску. — Давай. Береги себя и Анжелику. И кончай с самобичеванием. — Хорошо, — тихо сказал Тарабас. Отчего-то ему было тяжело говорить. — Мы ещё увидимся? Когда-нибудь? — Не знаю, — ответил Ромуальдо. — Но думаю, что да. Он вдруг развернулся и улыбнулся — весело и широко. — Есть у меня такое дурное предчувствие.