Mon Reve

      Звеневшая тишина сводила с ума и наполняла голову вакуумом. Сона Хёну словно связали и он не мог двигаться. Казалось, что больше и не сможет никогда. Какого черта он думал об этом мальчишке? Какого черта он изводил себя мыслями о нем? Какого черта к нему хотелось прикасаться вечно? Почему сейчас, такой сильный с виду Шону, вместо того, чтобы практиковать новый танец и работать, работать, работать, он сидит, уперевшись затылком в холодное зеркало, и не может подняться?       Все эти вопросы растворялись и застревали в статичной вате беззвучия. Лидер знал, что уже поздно, смотреть на часы было невыносимо, но он знал. Он знал, что его запретные желания сильнее него, и когда Чжухон появится здесь, когда просто зайдет проверить, почему в зале для практик горит свет, Шону не выдержит. Пелену апатии сменит пелена безумия, а желание вырвется наружу и ничего младшенький с этим поделать не сможет. У Шону перед глазами рывками сменялись картинки, которые казались такими реальными. Вот, он в долю секунды становится на ноги, пара-тройка широких шагов, и вот, он уже так близко. Так близко к мальчишке, мнившему себя Бог знает кем. И лишь один лидер знает о нем все. О том, как он раним, о том, какие скелеты в шкафу прячет, как болезненно стремится стать лучше. Все происходило естественно, Шону просто старался осторожно выведывать, в непринужденной манере, тайну за тайной. И вот, Чжухон как открытая книга. И теперь, Шону представлял, как он, оставив младшего обезоруженным, зная о нем все, зная то, что знать не должен больше никто, он представлял, как предлагает ему сотворить еще одну тайну. Одну на двоих.       Он видел, как упираясь острыми локтями в стену, Чжухон повелевается воле лидер-нима. Как на глазах спадают все маски, как обнажается душа. Обнажается и тело. Шону осторожно освобождает нежную кожу Хона от лишних слоев одежды и целует в шею. В эту бесконечно длинную шею, расслабляя своими прикосновениями все мышцы, заставляя жилы пульсировать меньше. Еще не время.       Стон, прозвучавший в голове, разорвал вакуумную тишину, разбил ее. Шону попытался очнуться от окутавших его мыслей, которые вызывали невыносимые разряды тока по телу, а пот стекал по вискам. Он все не мог отделаться от образа Хона, который стонет от того, что лидер внутри него, от каждого движения, стонет до крика, сбивает дыхание. Шону стало плохо, если это и есть пресловутые бабочки в животе, то те, кто ими восхищается и ждет их — воистину отчаянные люди. Почему все это только в его голове? Вакуум вновь стал наполнять пространство, напрочь затыкая уши, лишая слуха.       — Хён? Хёёён! Эй, проснись! —       Перед открывшимися глазами Шону появилось лицо рэпера. Лицо его маленькой безумной фантазии. Он не улыбался, но это лицо напоминало пятилетнего малыша, который познает мир. Надутые губки, всегда чуть приоткрытый рот, круглые глаза. Шону не хотел просыпаться и не хотел видеть его, потому что только в голове он мог владеть этим чудом. В реальности же — Чжухон владел и играл им.       Шону ничего не сказал, только почувствовал, как этот чертов мальчишка непринужденно приземлился между ног лидера и закинул голову ему на плечо. Шону вдохнул смесь из парфюма и еле заметной отдушины шампуня, от чего просто захотелось закрыть глаза и умереть в этих запахах. Но он все еще молчал, он знал, что нельзя. Даже дышать учащенно нельзя. Просто, забудь.       Хон начал о чем-то рассказывать, не пытаясь дождаться ответа, жестикулировал, смеялся, а его голос, тихий и слегка сиплый, вводил в транс. Сон Хёну не мог больше терпеть. Нельзя? НЕЛЬЗЯ? Да к черту все! Когда твой человек, весь полностью твой, сидит, прижавшись к тебе, вы практически едины, ты знаешь его, он знает тебя. К черту все.       — Мне кажется, я люблю тебя. И очень… хочу. — Шону говорил максимально тихо, неловко жонглируя словами, казалось, что и голос у него превратился в волнистую дорожку на старой грампластинке. Он подумал, что вот и конец, сейчас тепло оторвется от него и упорхнет, как синяя птица, подумал, что он потерял единственный шанс на близость с тем, кого любит. Он зажмурился и ждал. После невыносимой вечности длиною в минуту, звуковой круг разомкнулся:       — Выходит, я угадал вот с этим? — слова эти Сон Хёну чувствовал уже на своих губах, а глаза увидели, как рука Чжухона скользнула в карман джинсов и достала оттуда небольшой квадратик упаковки с презервативом.       Желание вырвалось наружу, звеневшая тишина сменилась сводившими с ума стонами. Осталось только понять, реальность ли это.