Часть 1
9 апреля 2016 г. в 20:16
Алек громко хлопнул дверью и упал на кровать. Доски под его весом жалобно скрипнули, но он не заметил. Руки ужасно болели от ожесточенной схватки, раненное плечо ещё не зажило, хотя руна уже действовала, но ноги все равно налились свинцом, а в ушах стоял протяжный вой демонической своры. Он камнем рухнул на постель, даже не позаботившись снять ботинки и верхнюю одежду. Прикосновение к холодному покрывалу оставило приятный холодок на разгоряченной коже, и Лайтвуд прислонился лбом к подушке, пытаясь унять сердцебиение. Сейчас он напоминал себе один сплошной синяк. Исцеляющие руны были почти на всех частях его тела, на правой руке точно добавится пару новых шрамов. Он был весь покрыт грязью и демонической слизью, штаны были изодраны, куртка осталась вообще без одного рукава, а сам он ещё до конца не верил, что выбрался из этой схватки не по частям. Но больше его угнетало совсем не это.
Алека не любили. Он четко понимал это уже давно. Роберт любил Макса и Изабель, мама – Макса и Джейса, Джейс, по своему обыкновению, любил лишь себя, Изабель души не чаяла в младшем брате, и даже Макс больше тянулся к Джейсу, чем к Алеку. Они были счастливы, считали себя настоящей семьей, и иногда даже приписывали к ней его. Ну, время от времени. В большинстве своем, Алек просто чувствовал себя лишним. И от этого становилось гадко. Тогда он предпочитал одиночество. Часами сидя в своей комнате, он смотрел на себя, пытаясь понять, что в нем не так. Копаясь в мыслях, он никак не мог найти причину, почему он не вписывается в общество своих родных, чем от них отличается, и что нужно сделать, дабы они стали считать его «своим». Он заботился о близких, учился у них, ставил их интересы превыше собственных, защищал их, готов был умереть за них, но в итоге оставался таким же незначительным, как и был ранее.
Наверное, поэтому Алек и вырос таким замкнутым. Черные старые свитера, такие же джинсы и кеды, простые куртки из грубой кожи, лук и колчан за спиной, к которым иногда добавлялись черные перчатки. Только бледная кожа и сапфировые глаза как-то разбавляли его мрачный образ. Он был слишком озабочен счастьем своих родных, чтобы заботиться о своем внешнем виде. Изредка Изабель пыталась вытянуть его на шоппинг, но даже в такие моменты появлялось что-то, в чем нельзя было обойтись без Алека. А потом сестра попросту забывала об их планах и убегала к очередному ухажеру. А ему ничего не оставалось, кроме как кивнуть ей и отмазывать сестру от родителей.
В минуты грусти он любил гулять городом. Ему нравилось теряться в шумной толпе и часами бродить по Нью-Йорку. Тогда не нужно было ничего говорить, никого прикрывать или слушать нравоучения матери. Он мог спокойно слоняться по улицам, думая о чем-то своем. В этом было что-то притягательное. Особенно в старинных кварталах. Они нравились охотнику своей тишиной. Узкие улицы были почти пустынны, дома стояли близко друг к другу, словно наблюдая за его неспешной походкой. Глядя на их истощенные временем стены, он часто спрашивал себя, сколько бы они рассказали, умей они говорить? Сколько людей неосознанно открывали им сокровенные тайны, сидя в своих комнатах, изливая душу в тишину? Сколько человеческих слёз пролилось в их немом обществе? Сколько ударов было нанесено по ним в порывах злости и отчаяния? Что бы они сказали о людях и их проблемах? Словно вечные слушатели, они будут впитывать в себя всю сущность жизни обитателей этих квартир, их грязные интриги или вечера слепой тоски. Свидетели жестокости и любви, правды и обмана, вульгарности и утонченного вкуса, которые никогда не откроют того, что они видели. Наверно, это и к лучшему. Никто бы не вынес такого потока потаённых секретов.
Свои тайны Алек хранил за прочными, проверенными годами, барьерами. Их было не так много. Всего одна. Но это было то сокровенное, что он не мог открыть никому. Она выедала его день за днем, но Алек хранил свой секрет за семью печатями, считая его чем-то неестественным, постыдным и противным. Колющей болью она метко била его в самые слабые места, заставляя подчиняться. В бездумных слепых порывах чувств Алек находил крошечную искорку надежды, которая становилась для него путеводной звездой в заведомо проигранной гонке. Он цеплялся за все ниточки, за все шансы, а порой, за им же выдуманные причины, пытаясь достичь желаемого. Отдавая всего себя, Лайтвуд влюбленно смотрел на предел своих мечтаний, надеясь увидеть в его глазах хоть каплю отражения собственных чувств. Но золотистые глаза только дружественно улыбались ему из-под светлых бровей.
Сегодня этот лукавый взгляд не приветствовал его с удачным окончанием очередного задания. Собственно, именно сегодня обладатель этих глаз и должен был быть с ним в патруле. Джейс попросил пойти без него, и Алек не смог ему отказать. Взяв лук, он молча пошел на место, даже не посмотрев в счастливое лицо брата, который уже спешно набирал номер своей новой подружки.
Клэри перевернула его жизнь вверх дном. Словно маленькая рыжая неприятность, она преследовала их с момента самой первой встречи, медленно разрушая спокойную привычную жизнь. Ей было наплевать на это. Всё, чего хотела эта девчонка – найти свою мать. Остальное ей было не так уж важно. На какие жертвы они пошли ради неё? Сколько раз нарушили закон? Сколько раз едва не погибли? И как много им ещё нужно дать ей? Как они поплатятся за это? Что станет с Лайтвудами, когда Кларисса достигнет цели, а они останутся отвечать перед Советом? Доживут ли они вообще до этого момента?
Дочь Валентина. Упряма, как и её родители. Джейса тянуло к ней, словно магнитом. Он терял голову от одного пересечения с её изумрудными глазами, бежал на помощь, закрывая её грудью, подставляясь под удар. Он защищал её от всех ужасов жизни Сумеречного охотника, от реальных и выдуманных угроз, от демонов и от самой Клэри. Впрочем, Алек тоже делал это, но совсем по иной причине. И тут нет ничего слишком мудреного. Просто он должен выполнять свои обязанности. Да и Джейс не простил бы его, случись что с девушкой, ставшей столь желанной для него.
Наверное, парочка сейчас сидела в каком-то дешевом кафе и весело смеялась. Они хорошо проводили время и явно не думали о миссии, с которой только что вернулся Алек. Джейс знал, что там был слишком большой всплеск демонической активности. По меньшей мере больше дюжины тварей прорвалось сквозь барьер, и идти одному туда было очень опасно. Он точно понимал это. И всё равно попросил пойти.
Это было не то чтобы обидно… скорее, уже привычно. И Алеку было трудно дышать от этой привычки. Он чувствовал себя чем-то вроде постоянного запасного варианта, который всегда был под рукой. Парабатай. Брат. Друг. Теперь эти слова сводились к банальному набору букв, которыми можно было просто упрекнуть его. В них уже не было прежнего смысла, он распался, словно карточный домик от дуновения ветра, и теперь душил его своим весом. Между ними зияла пропасть, через которую Алек никак не мог перебраться. Слишком многое изменилось. Слишком мало общего у них осталось. Да и те крупицы быстро таяли в сумбурном вихре последних событий.
На Институт напали только неделю назад, и родители всё ещё сомневались, оставят ли их руководить им после всего произошедшего. Они каждый день связывались с ним, давая одни и те же указания, выспрашивая всё до малейших нюансов. Утаивать то, что они нашли Чашу, становилось всё сложнее, но Алек упорно придумывал все новые и новые отговорки. Рано или поздно это конечно же вскроется, но сейчас это никого не заботило. Всё равно, отвечать будет только он, так как Алек единственный совершеннолетний и ответственный за управление Институтом, пока Роберт и Мариза в Идрисе. Клэри не знала, что его могут осудить. Джейс знал, но предпочитал не думать об этом. Изабель тоже была в курсе, но её непокорный характер брал вверх, и она забывала о всех последствиях, что могут ждать её брата потом.
Похоже единственным, кто хоть каплю переживал за него, был Магнус Бейн – маг, с которым он познакомился совсем недавно. Да и у того непременно были свои мотивы. Алек не знал, что в нём привлекло такого парня, как Магнус, но то, что сам Бейн ему импонировал, он не отрицал. Его мягкий голос приносил облегчение после трудного дня, непонятные шутки заставляли улыбаться, а мелодичный легкий смех будто уносил накопившееся напряжение. Алек никогда не звонил Магнусу, когда ему было одиноко. Маг сам набирал его, словно чувствуя потребность нефилима в разговоре. Он мало что говорил о своих делах, больше предпочитая слушать Алека, давал порой шутливые, а порой и серьезные советы, предлагал помощь и часто звал к себе. Ему хотелось пойти к нему, посидеть в удобном кресле и выпить пару коктейлей за непринужденной беседой, но он слишком смущался, чтобы принять приглашение. Кроме телефонных разговоров, они виделись от силы раза три, и Алек банально не знал, как себя вести, что следует говорить, да и вообще, кто они друг другу. Эти новые чувства, что вызывал в нём Верховный маг, были несравнимы ни с чем, что он испытывал до этого. Одно Лайтвуд знал точно – только с Магнусом он мог говорить в любое время, только с Магнусом он мог делиться абсолютно всем, без какого-либо страха, только ему он не боялся открывать свою душу, и лишь Магнус принимал её такой, какая она есть. Со всей отчужденностью, холодом и грустью.
Телефон завибрировал, и Алек улыбнулся, уже зная кто звонит. Он нашарил мобильник в складках испорченной одежды и нажал кнопку ответа.
– Слух о побоище в Северном крыле разнесся быстрее сплетен о моей личной жизни! – без приветствие затараторил маг в трубку. Обычно он говорил спокойно и размеренно, и Алек удивился такой взволнованности в его голосе.
– Как ты себя чувствуешь? Кто вообще додумался отправить тебя одного в эту западню?! – он был обеспокоен и сильно рассержен. Нефилим поежился, словно кожей чувствуя исходившую энергетику с того конца линии. Это было несвойственно для Магнуса. Неужели он действительно так переживал?
– Я сам на это согласился, да и слухи часто преувеличивают. Я жив, это не больше, чем обычная зачистка. – Алек пытался говорить как можно бодрее, но, похоже у него это не вышло. Судя по молчанию мага, слова его не успокоили. Алек даже обрадовался этому. Впервые кто-то проявлял столько заботы к нему.
– Схватка с таким количеством демонов – считай смертный приговор. Ты определенно везунчик, хоть наверняка лежишь сейчас, едва способный шелохнуться.
И правда, Магнус попал в точку. Охотник попробовал чуть двинуть раненным плечом, но тут же скривился от резкого приступа боли. Выпустив воздух сквозь зубы, он уронил голову обратно на грудь. Ему было стыдно признавать свою слабость, но он ничего не мог с этим поделать. Он настолько выдохся, настолько устал от вечной, кажется, нескончаемой зачистки, что сил уже не осталось. Выдохнув, он начал заверять Верховного, что не получил ничего, кроме легких царапин, но вышло как-то вымученно.
– Если ты считаешь, что обратиться ко мне за помощью не подобает твоей чести Сумеречного охотника, так и скажи, – ухо ответил ему Магнус после короткой паузы.
– С чего ты это взял? Я… - Алек растерялся от такого поворота событий, – я не говорил этого!
– Александр, я достаточно долго общался с нефилимами, чтобы понять, как они относятся к нежити. Для вас отсутствие ангельской крови уже как клеймо. Не сложно заметить то презрение, с которым твои сородичи обращаются к нам. Впрочем, его и не пытаются скрыть.
В его голосе проскочили нотки горечи, но маг быстро спрятал их за безразличием, и продолжил, ровно произнося слово за словом:
- Для нефилима попросить помощи у представителя Нижнего мира без какого-либо приказа и платы, считай признать себя инвалидом. Вы либо заберете, либо купите то, что вам нужно, но никогда не примите это как жест доброй воли, скажем, как простую заботу. Не думал, что ты такой же.
– Просто, мне… просить об этом. Я не знаю, как, – Алек почувствовал печаль в последних словах мага, и она больно уколола его под ребра. Он не хотел, чтобы так маг думал, не хотел обидеть его, но и не знал, как спросить его об этом.
– Скажи, как на самом деле себя чувствуешь.
– Паршиво, – признался нефилим в трубку. Он вслушался в тишину, но видимо Магнус ждал, что он скажет больше, поэтому до него доносилось только размеренное дыхание с того конца. – Похоже, я сильно ранил плечо, и руна не справляется.
– Думаю, ты понимаешь, если ваше драгоценное «иратце» не работает, значит нужна помощь мага, – уже более мягко сказал ему маг, и Лайтвуд расслабился. – Если хочешь, я могу прибыть в Институт и посмотреть.
– Нет, лучше давай я приду к тебе, – не подумав, сказал охотник. Его щёки вспыхнули смущенным румянцем, и он мысленно поблагодарил ангела, что его сейчас никто не видит.
– В таком состоянии ты не доберешься. Выходи к повороту на двенадцатую авеню, я буду ждать тебя в машине, – коротко ответил маг, и, не дождавшись ответа, повесил трубку.
Поднявшись с кровати, Алек накинул поверх разорванной новую куртку и побрел к выходу. Он даже не подумал, откуда у Магнуса машина, настолько гудела голова. Пустынные коридоры наконец сменились прохладным воздухом, но парень не обратил на это внимание. Он спешно направился к концу улицы, забыв о ноющей боли в ногах. Там уже стоял припаркованный Range Rover снежно-белого цвета, и Алек улыбнулся. Теперь он не один.