Клетка Люцифера

Глава третья. «Where Did You Sleep Last Night» — NIRVAVA Ночь прошла для меня незаметно. Я не видела ни снов, ни кошмаров. Вечером я уснула молниеносно и очень крепко, как будто кто-то нажал на кнопку и выключил меня, словно свет. Ничто не тревожило мой сон, так что я выспалась и прекрасно отдохнула, набралась сил, а уж они-то мне очень понадобятся. Когда я начала приходить в себя, я даже не поняла, где нахожусь. Как любительница поспать, я не открывала глаз, надеясь снова погрузиться в страну небытия. Но это мне не удалось, так как в голове при пробуждении сразу возникли воспоминания о вчерашнем дне. «Льюис мертв. Нечисть существует. Братья Винчестеры охотятся на вервольфа. Кейт исчезла» — все эти страшные известия возникли в моей голове, и я ужаснулась. «Господи, неужели это правда? Боже, умоляю, пусть это был всего лишь сон, и я сейчас проснусь в своей постели… пожалуйста…» — думала я, не решаясь открыть глаза. Любопытство побороло страх, и я открыла глаза. К сожалению, я увидела не свою уютную спальню, а комнату мотеля, озаренную утренними лучами. Из этого следовало, что все, что произошло вчера — действительно правда, а не злосчастный ночной кошмар. Но даже если это так, я все никак не могла с этим смириться, не могла так просто принять смерть знакомого человека и открывшуюся мне тайну о существовании сверхъестественных существ. Я села в постели и оглядела комнату. За окном было не очень светло, так что я предположила, что сейчас не более шести часов утра. На столе стоял закрытый ноутбук, а рядом с ним две кружки, видимо от кофе. На одной из кроватей крепко спал Сэм, который, скорее всего, полночи просидел за поиском информации и сильно устал. Постель Дина, как ни странно, пустовала. Я очень тихо вылезла из постели и, взяв свою сумку, закрылась в ванной. Я быстро сняла с себя футболку Сэма и оделась в свой вчерашний наряд — джинсы, кеды, белую обтягивающую футболку и легкую серую кофту. Расчесав свои волнистые волосы и оставив их распущенными, я умылась и вышла из ванной. Сэм все еще спал как убитый, так что я решила не мешать ему и тихо вышла из номера. Прохладный свежий утренний воздух окончательно заставил меня проснуться и взбодриться. Я немного поежилась от ветерка, но в целом чувствовала себя комфортно. Я одиноко стояла на длинной веранде, с которой открывался вид на парковку и кафе через дорогу. Поначалу я не увидела ни души, но потом заметила передний бампер Импалы, торчащий из-за большого автофургона и решила посмотреть, нет ли там Дина. Старший Винчестер действительно был возле своей машины — он рылся в багажнике и не заметил меня. Я обошла машину и поздоровалась с ним: — Привет, Дин, — скромно улыбнулась я. — Привет, Эмми. Ты чего так рано? — удивился Винчестер, заметив меня. — Я проснулась и не смогла уснуть снова. Воспоминания нахлынули, знаешь ли, — немного сдержанно ответила я. — Да, понимаю. Вчера у тебя был тяжелый день. — Да, но давай не будем об этом. Что делаешь? — поинтересовалась я и заглянула в багажник, — Ничего себе! На дверце багажника изнутри была начерчена пентаграмма, вроде той, что я уже несколько лет носила на шее и не снимала, однако на этой также имелись неизвестные мне символы. Внутри имелось двойное дно, под которым лежала дюжина стволов, разные ножи, канистра с выгравированным христианским крестом, упаковки с надписью «Соль» и много еще чего. — Советую тебе никому об этом не рассказывать, — усмехнулся Дин. — Похоже, вы не шутили насчет охоты… — Это точно. Как ты вообще? — Мне нужно время, чтобы осознать все то, что я узнала вчера. Льюис был моим приятелем и мне жаль его. Я волнуюсь за судьбу Кейт. Что касается нечисти… Я вообще-то всегда любила эту тематику. Ну, там, знаешь, фильмы и книги ужасов, взять хотя бы «Интервью с вампиром». И в качестве мифа меня все это устраивало, интересовало.… Но одно дело любить сказки, а другое дело знать, что те же самые вампиры могут выпить твою семью, и никто не защищен от этого. Пожалуй, это не самое лучшее известие об этом мире, которое я хотела бы знать. — Важно понимать две вещи. Во-первых, нечисть это не романтика. Вампиры существуют, но они не такие, как в ваших «Сумерках» или других сагах. Больные наркоманы и серийные убийцы, своего рода каннибалы — вот они кто. И никакая относительно вечная жизнь или большая физическая сила не заменят им одного — рассудка. Они не люди, а мы для них лишь источник питания. Они безжалостны, как и вервольфы, и оборотни, и вендиго и все прочие. Во-вторых, ты должна понимать, что знай ты о монстрах, или не знай, они от этого существовать не перестанут. Мир, увы, такой, какой он есть, но ты ничего не можешь поделать с этим. Пока у тебя есть семья и дом, ты не должна становиться охотницей. Это раз и навсегда перечеркнет твою жизнь, обратного пути уже не будет. — Я понимаю. Спасибо тебе, Дин. — Не за что. Когда возвращается твой дядя? — Не знаю, он может вернуться в любой момент. — Тогда я могу отвезти тебя домой сейчас, если ты не против. — Конечно, только схожу за сумкой. «Negative Three» — Marilyn Manson & The Spooky Kids Дин отвез меня к моему дому. Улица в такую рань была пуста, так что нас никто не видел. Это было важно, потому что я по наставлению Дина и во избежание проблем должна была сказать всем, что заснула вчера дома, читая книгу, и про Льюиса знать не знаю. Выходя из машины, я не удержалась и посмотрела на дом соседа. От осознания того, что его тело все еще лежит там, за дверью, у меня по спине пробежали мурашки, а в горле встал ком. Перед тем, как отправиться в собственное жилище, я взяла у Дина пистолет с серебряными пулями, как он и обещал. Попрощавшись с ним, я быстро зашла к себе домой и заперла дверь. Сегодня я должна была стать актрисой, чтобы защитить себя и охотников. Я должна убедить дядю, а в последствие и полицию, что проспала всю ночь дома, случайно задремав в уютной обстановке. Так что я, с камнем на душе и волнением легла на диван в гостиной и принялась ждать. Дядя вернулся около одиннадцати утра, когда я крепко спала в гостиной. Зайдя в дом, воспользовавшись своими ключами, дядя Гарри увидел меня в гостиной, мирно спящую на диване рядом с открытой книгой. Дядя покачал головой и подошел, чтобы разбудить меня. Он легонько толкнул мою лодыжку и сказал: — Эмма, я дома. Я от неожиданности вскрикнула и подскочила на месте. Сердце от испуга быстро билось. Поняв, что дядя дома, я успокоилась и, «включив актрису», облегченно рассмеялась. — Ах, это ты, дядя Гарри! Я так испугалась. — Почему ты здесь? — Что? Ой, кажется, я вчера тут заснула. — Я же просил тебя сразу пойти к Льюису. — Да, я собиралась… извини, дядя, обещаю, в следующий раз я сразу пойду к Льюису и Кейт. — Ладно, ничего плохого ведь не случилось, так что не страшно. Впредь слушайся меня, я же ради твоего блага стараюсь. — Хорошо, — сказала я, мило улыбнувшись. Однако мысленно я была разбита, потому что знала правду. «Ничего плохого не случилось…». Да еще как случилось, ты, дядя, даже не представляешь! Ах, если бы ты знал… если бы знал… Но я должна играть свою роль уверенно, ничто не должно меня выдавать. Надо выбросить всю скорбь из головы и спокойно делать вид, что все отлично. Я бодро и с виду весело поднялась на второй этаж и стала готовить завтрак, стараясь выглядеть как можно более обыкновенной. Дядя стал разгружать машину, перенося в мастерскую новые материалы. А я жутко волновалась, боясь, что он непременно поинтересуется, где Льюис и почему он еще не в мастерской. Дяди не было достаточно долго. Я начала волноваться еще сильнее, как вдруг услышала его внезапно нервный и надрывающийся крик: — Эмма! Я поняла все в доли секунды. Он чем-то очень взволнован и напуган. Он видел. Он все знает… Я бегом спустилась на первый этаж и ахнула — на дяде лица не было, он был сам не свой. — Что случилось? — спросила я охрипшим голосом. Дядя не в силах сказать лишь растерянно помотал головой. — Полиция… звони в полицию… — Но что я им скажу? Что случилось? — Льюис… Боже мой… нет… — Что с ним? — Он мертв. Я старательно изобразила горькое удивление и выпустила свою скорбь на свободу. На глаза навернулись искренние слезы, так что я лишь бессильно осела на диван и тихо причитала: — Нет… как же так… не может быть… только не это… Дядя совладал с собой и вызвал полицию. Я лишь старательно изображала шоковое состояние, хотя я и на самом деле не до конца верила в происходящее. Стражи порядка и медики приехали очень быстро, оцепили дом соседей, осмотрели место преступления и увезли тело. Конечно, пара полицейских осталась, дабы допросить нас с дядей. Сначала они расспросили его о вчерашнем дне и о том, как он обнаружил труп. После чего, стали допрашивать меня. — мисс Аверина, а почему вы вчера не пошли к соседям, как обещали дяде? — Я… собиралась… но… я… села… чуть-чуть… почитать… и… уснула… — рыдая взахлеб объяснила я. — Когда вы последний раз видели своего соседа? — Вчера утром. — Есть что-нибудь, что вы еще можете рассказать? Что угодно? — Н-нет, — заикаясь, замотала я головой. — Если вы что-нибудь заметите, узнаете или вспомните, незамедлительно сообщите нам, — в заключение сказал полицейский и покинул наш дом. Я сидела на диване и тихо рыдала. Мне было очень жаль наших соседей, поэтому я искренне переживала. Только сейчас я смогла выпустить эмоции, которые более-менее держала в себе при Винчестерах. Я дома, я не одна, со мной дядя. Для него это тоже большой удар — умер его лучший друг, с которым они вместе шли по жизни тридцать лет. Для дяди это не просто смерть, для него это трагедия. Мало того, судьба Кейт, которая также близка нам, не известна и может быть совершенно не утешающей. Черная полоса вернулась в наши жизни, и не известно, когда она уйдет… «Звезда по имени Солнце» — Кино Дядя Гарри был шокирован и долго не мог прийти в себя. После ухода полицейского, он молча сел возле меня и обнял. Я плакала, уткнувшись в его плечо. Несколько минут мы сидели, обнявшись, после чего я более-менее успокоилась, вежливо отстранилась и сказала, что мне нужно побыть одной. Я поднялась к себе в комнату и закрыла дверь. Я прошла в ванную и умылась, пытаясь до конца успокоиться. Есть у меня такое плохое качество — держу эмоции в себе долго, как камень, но если пущу слезу, то потом до конца дня не успокоюсь и буду уязвима эмоциям. Вот и сегодня настроение гарантированно будет грустным и разбитым. Оставшись одна, я немного успокоилась, но знала, что это ненадолго. Я не могла и не хотела делать сейчас уроки, да и вообще делать что-либо у меня просто не было сил. Я была эмоционально истощена. Мне хотелось сбежать от реальности. Вот уже третья смерть близкого человека сваливается мне на голову… Сначала мама, потом мистер Мур, теперь Льюис… И где, черт побери, Кейт? Неведение душило страшными мыслями, волнение и горечь отбирали последние силы. Так что я лишь включила музыку в наушниках, легла на кровать и тихо заплакала. Я устала от смертей. Почему они случаются? Быть может все это лишь ночной кошмар? Нет, я не сплю… хочется сбежать от проблем, сменить имя и континент, лишь бы боль не нашла меня снова. Но я здесь и никуда не деться от реальности, которая, к тому же, расширила границы, потому что нечисть, как выяснилось, существует и безнаказанно убивает всех подряд. Большинство музыки на моем телефоне это NIRVANA. Для меня почти все их песни являются грустными, потому что я больно переживаю судьбу Курта Кобейна, принимаю ее близко к сердцу, нахожу в ней отражение моей судьбы. Сколько всего мы оба перетерпели в детстве? Сколько всего предстоит? И если Курт покончил с собой, справлюсь ли я с задачей под названием «жизнь»? Пройду ли я эту игру до конца, или сдамся? Очень надеюсь, что нет. Но, так или иначе, моя легкая горечь из-за его суицида всегда придавали моему восприятию его песен грустные ноты, пусть даже светлые. А теперь, когда я в таком состоянии, их эффект утроился, из-за чего все мои эмоции выходили наружу с солеными слезами. Слушая музыку, я пролежала неподвижно до самой ночи, после чего нехотя встала, переоделась и вернулась обратно в кровать. Утро добрым не бывает, только не сегодня. С той самой секунды, как я очнулась ото сна, мои мысли вернулись ко вчерашним событиям. Нет, я чувствовала, что мне легче, больше не плакала и была спокойна. Я заперла все эмоции в себе, чтобы продолжить жить дальше. Из-за стресса я проспала до десяти утра, опоздала в школу, из-за чего решила ее пропустить. После душа я оделась в черную футболку, темные джинсы и черные кеды. Траур как-никак. Спустившись на второй этаж, я встретилась с дядей. Он выглядел лучше и по американской привычке слегка улыбался, но в его глазах я отчетливо читала грусть и тоску по лучшему другу. Мы не стали обсуждать произошедшее, просто позавтракали и принялись за дела. Работа это единственное, что могло отвлечь нас обоих от убивающих мыслей о смерти. Так как замены Льюису и Кейт нет, мы оба спустились в мастерскую и принялись за дело: дядя лепил из глины кувшины, а я расписывала те, которые еще со вчерашнего дня стояли готовые после обжига. Часов в шесть мы с дядей закруглились и ушли из мастерской. Я на автомате пошла готовить ужин, чувствуя себя роботом, потому что все чувства я отключила, не подавала эмоций. Но в мыслях я ни на миг не отпускала трагедию. Правда мои думы расходились в двух направлениях — я размышляла либо на тему несправедливости смерти, вспоминала всю свою невеселую жизнь, смерти близких и скорбела по ним, либо думала над тем, что нечисть существует — вампиры, оборотни, призраки, все те монстры, которых я так любила наблюдать в фильмах, реальны. Я не могла смириться ни с первым, ни со вторым, хотя думала, что способна на это, но нужно время, чтобы все это переварить. На следующий день, а это был вторник, я пошла в школу. Там я ни с кем не хотела разговаривать, я чувствовала себя чужой, одинокой. Весь город был теперь в курсе смерти моего соседа и исчезновения его жены, в школе же все знали, что я очень близка к этому делу. Я игнорировала всех в тот день — кто-то пытался меня подбодрить, поддержать, но некоторые видели несуществующие связи. Конечно, не обошлось без версии, что я причастна к убийствам, потому что я обнаружила труп учителя и я последняя, кто мог видеть соседа. Но это глупости, меня не заботили глупые сплетни, тем более, очень многие тоже не верили в них. Гуляла так же версия о том, что Кейт убила собственного мужа и сбежала, хотя версия с похищением более пользовалась успехом. Каждый новый день мне становилось относительно легче — чувства смазывались, утихали, но очень медленно. Однако страх перед убийцей все еще держал город в ежовых рукавицах. Мы хорошо запирали дом, после пяти вечера его не покидали, раньше закрывали магазин. Безопасность превыше всего. Настроение было ни к черту, но на публике я старалась быть такой же, как раньше. Я не хотела, честно говоря, никого видеть, но в школе сдержанно улыбалась и была со всеми предельно вежлива. Я носила траур, хотя мои прежние наряды весельем пропитаны не были, но теперь я ходила во всем черном. Льюис, как оказалось, значил для меня гораздо больше, чем друг дяди. После переезда в Америку мне нужна была поддержка, и в итоге Льюис и Кейт стали частью моей семьи. Дни летели быстро. Спустя неделю ничего толком не изменилось. Я сидела в своей комнате, как обычно, делала уроки. В какой-то момент мне захотелось пить, и я тихо спустилась на второй этаж. Проходя мимо спальни дяди, где не горел свет, я услышала его голос из-за приоткрытой двери. Он говорил с кем-то по телефону. Я хотела пройти мимо, но что-то удержало меня возле двери. — Нет, ты не понимаешь! Это действительно так! Послушай, все сходится! Нет, я не знаю кто. Мы думали, что никто не знает. Думаешь, он рассказал бы кому-нибудь об этом? Как бы ни так. Нет, но нас осталось двое, слышишь? Что значит при чем? Мы помогли. Нет, ну если он знает о группе поверхностно…, но это не так, иначе зачем? Нас было пятеро, а Кейт вообще… Дядя Гарри говорил громким шепотом, очевидно, чтобы я не услышала. Его голос был напряженным и взволнованным, он явно о чем-то переживал. Исходя из того, что я услышала, мне показалось, что он знает что-то об убийствах, чего не знают остальные. «Нас осталось двое» — эта фраза очень насторожила меня. Неужели дядя тоже под прицелом убийцы? Быть того не может! Но не могу же я у него в лоб спросить, раскрыв то, что я подслушивала. Нет, я должно быть что-то не так поняла… Я быстро вернулась в свою комнату и тихо закрыла дверь. Но мысли об этом странном телефонном звонке не выходили у меня из головы всю ночь. Наутро я решила найти Винчестеров, чтобы узнать, как продвигается расследование и попадает ли мой дядя в группу риска. Это была суббота и я, прогуляв занятия, поехала в мотель к охотникам. Подойдя к их двери, я постучала. Дверь мне открыл Дин. Я смутилась, потому что он был без футболки. Скользнув взглядом по его накаченному торсу, я заметила у него на груди татуировку в виде пентаграммы, охваченной черным огнем. Я перевела взгляд и посмотрела ему в глаза, зеленые, словно сочная луговая трава. — Привет, Эмма, — удивленно улыбнулся парень и пригласил пройти внутрь. Внутри Сэма не оказалось, так что разговор нас с Дином предстоял один на один. — Что случилось? — поинтересовался Винчестер, закрывая за мной дверь. — Я не помешала? — Нет, все нормально. — Я хотела узнать, как продвигается расследование. Вы что-нибудь выяснили? — Дело продвигается не так быстро, как хотелось бы. Мы просмотрели в архивах все преступления на момент существования группы, членов которой уже убили. Среди них было много мусора, но вот исчезновение школьника показалось подозрительным. Мальчик пропал за пару дней до распада группы. С ее членами он никогда не общался, как говорит пара его знакомых. Но это было давно, информация утеряна. Паренек пропал, группа распалась. Мы думаем, что это может быть связано. — Его так и не нашли? Ни трупа, ничего? — Нет. Его звали Джулиан Уорнер. По данным, его семья переехала в Олимпию через год после трагедии. Сэмми поехал туда, чтобы разузнать об исчезновении его родственников, если они живы. У него должны быть брат и мать, но не факт, что они все еще живут там. — И какая у вас версия? — Может быть, трио рокеров нечаянно или специально убили мальчика. Спрятали тело так, что его до сих пор не нашли. — Ну, а кто тогда мстит? — Не знаю. Может быть, его брата обратили в вервольфа и он, став сильной тварью, решил отомстить. — Звучит неплохо, но каковы шансы? Что если вы копаете совсем не в том направлении? — Мы делаем все возможное, Эмми, — подбодрил меня охотник. После небольшой паузы, я сказала: — Есть еще кое-что, — Дин внимательно посмотрел на меня. — Вчера я нечаянно услышала, как дядя Гарри говорит с кем-то по телефону… — я кратко пересказала услышанное. — Думаешь, он причастен? — размышлял Дин. — Очень надеюсь, что нет, но если это так… Он сказал, их осталось двое. Это очень странно. — А кому он звонил? — Без понятия. Но мне страшно за него и за себя. Может, ты поговоришь с ним? — Я уже проводил с ним беседу. Но он не откроется ФБР. Если он знает об убийстве Уорнера, то его посадят либо как убийцу, либо как соучастника. Он будет молчать. — Но что же делать? — Выясни, кому он звонил. Достань телефон и посмотри по времени, кому был сделан звонок. — Я не могу взять его телефон. — Придумай что-нибудь. Вернувшись домой от Винчестера, я поднялась себе в комнату и еще раз все обдумала. План не идеальный, но должен сработать. Я узнаю, кому звонил дядя, Винчестеры надавят на него и он, возможно, расскажет, в чем дело. Тогда у них будут шансы спасти всех, кто подвержен опасности со стороны мстительного вервольфа. «Doubt» — Blue Stahli Когда было без десяти пять, я спустилась в магазин, застав дядю за расставлением кувшинов на витрине. — Слушай, дядя, ты не мог бы одолжить телефон на пару минут? — стараясь выглядеть как можно более естественно спросила я. — А что с твоим телефоном? — спросил он, отвлекшись от дела. — Не могу его найти. Вроде я уже везде посмотрела. Дай позвоню на него. — На, возьми, — без всяких колебаний отдал мне устройство дядя и продолжил работу. — Я набрала номер и пошла «искать». Поднявшись на второй этаж, я быстро зашла в списки вызовов. Сопоставив со временем, когда я вчера слышала разговор, я нашла вызов от некоего Пита Леонарда. Записав номер в своей тетради, я быстро схватила свой вибрирующий телефон и спустилась обратно к дяде. — Еле нашла, — облегченно усмехнулась я, возвращая владельцу его гаджет, — тебе помочь чем-нибудь? — Да, принеси из мастерской коробку с сувенирами. Она на стеллаже, на второй полке, кажется. — Да, сейчас. Я прошла через коридор в мастерскую. Осмотрев стеллаж, я так и не поняла, что за коробку нужно принести, потому что на нем были только кувшины. Подумав, я залезла на стул и осмотрела верхние полки стеллажа. Оказалось, дядя имел в виду вторую полку сверху. Там я и обнаружила коробку. Взяв ее в руки, я слезла со стула. Вдруг я почувствовала, как у меня вибрирует телефон в кармане. Поставив коробку на пол, я ответила: — Да, Дин? — Слушай, Эмми, у вас там все нормально? — Да, а что? — насторожилась я. — Сэм вернулся. Он выяснил, что мать того парня, Джулиана Уорнера, умерла уже давно. Ее второй сын Чарльз, который живой, жил в Олимпии очень бедно, работал уборщиком, был больным астматиком и хилым угрюмым парнем. Год назад он внезапно пропал, а вернулся в город несколько месяцев назад — здоровый, сильный и самоуверенный. Конечно, может он месяцами жил в качалке, но что-то мне подсказывает, что он — наш обращенный мститель. Мотив есть, силенки есть, думаю это он. — Отлично! И где его искать? — Погоди, ты узнала, кому звонил твой дядя? — Да… Его зовут Пит Леонард, я его не знаю, — шепотом сказала я, опасаясь, что дядя меня услышит. — Отлично, номер его есть? Я продиктовала мобильный номер дядиного собеседника. — Короче, слушай меня внимательно! Тот пистолет, который я дал тебе, он с тобой? — Нет, в сумке, в комнате. — Срочно сходи за ним. Я же просил всегда носить его с собой! Я, забыв про коробку, метнулась в комнату и взяла оружие. Я положила его в задний карман джинсов, а на поясе завязала кофту, так что орудия совершенно не было видно. После я вновь подняла трубку: — Дин, он со мной. Что, собственно, происходит? — Судя по расписанию убийств, они не связаны с лунным циклом. Значит либо Чарльз Уорнер ни при чем, либо у него есть чистокровный дружок. — То есть? — Мы думаем, что Чарльза обратил не обычный вервольф, а чистокровный. Позже объясню, что это значит, но суть в том, что чистокровка может превращаться в монстра в любое время, а обычный вервольф нет. — То есть их как минимум двое? Не весело, однако. И что вы будете делать? — Сэму в голову пришло открыть лунный календарь. И у нас есть проблемка — полнолуние сегодня. Предполагаемых жертв двое, и если уж Чарльз действительно оборотень, то шанс отомстить у него сегодня либо через месяц. Есть смысл ждать? — Хочешь сказать, что вероятнее всего оборотень сегодня заявится к нам в дом? — Я уже еду к тебе, Сэм поедет к этому Леонарду. Мы предполагаем, что Чарльз и его чистокровка сегодня совершат двойное убийство, чтобы быстрее покончить с этим делом. — И все эти теории вы построили из полицейской сводки двадцатилетней давности? Дин, семьдесят процентов твоей тирады притянуто за уши. Неужели ты думаешь, что… Я услышала звон колокольчиков над дверью магазина. Дядя, наверное, проверяет, заперта ли дверь. Но нет… я услышала его голос. Он изменился, стал не таким, каким он разговаривал со мной пару минут назад. Дядя говорил что-то быстро, нервно, даже испуганно. — Дин, что-то не так… — бросила я в трубку и ринулась в магазин. Забежав в большой зал с витринными полками, уставленными глиняными изделиями, я увидела жуткую картину. Дядя Гарри отступал шаг за шагом назад, к стене, испуганный до смерти, лепечущий что-то о прощении и раскаянии, в то время как на него шаг за шагом надвигался незнакомец: сильный и высокий мужчина с дьявольской ухмылкой на лице и острыми когтями на руках. Я незамедлительно выхватила пистолет из заднего кармана и крикнула, нацелив оружие на нежданного гостя: — Не трогай его! Оба мужчины теперь заметили меня. В глазах дяди я читала еще больший ужас, а в глазах незнакомца — злобу и интерес. — Кто ты такой и что тебе нужно?! — крикнула я, храбрясь, унимая дрожь в коленях. — Нет, Эмма, беги отсюда! — в страхе крикнул дядя Гарри. — И кто эта милашка, Гарри? Познакомишь нас? — нагло усмехнулся визитер. — За что ты ему мстишь? — не обращая внимания на мольбы дяди уйти, спросила я. — А пусть он сам расскажет! Ты не говорил этой девочке, ЧТО вы сделали с Джулианом? — обернулся незнакомец к дяде с яростью в глазах. — Чарльз, не надо! — расхрабрившись, сказала я, понимая, кто передо мной. Оборотень удивленно вскинул брови: — А, мы знакомы? Неужели ты решился рассказать кому-то? — усмехнулся Чарльз в адрес Гарри, после чего посмотрел на меня и направился в мою сторону: — Но этот трус не рассказал бы никому и ни за что. Только если очень-очень близкому человеку. Так кто же ты ему? Дочка, племянница? — Не приближайся, ты, убийца! — прошипела я. — А то что? Пальнешь в меня? Мне ничего не будет от твоего пистолетика. Где ты его купила, в «Детском мире»? Очень надеюсь, что он стреляет конфетками, — усмехнулся оборотень, подходя все ближе и ближе. Когда он, казалось, был достаточно далеко от дяди Гарри, с того спало оцепенение, и он бросился к двери. Оборотень мгновенно развернулся и устремился к Гарри. Понимая, что игры в «коши-мышки» закончились, я трижды выстрелила, попав Чарльзу в правую лопатку и плечо, третья пуля просвистела рядом с его головой, разбивая стекло витрины. Не только звуки выстрелов, но и бешеный рев боли оглушили меня. Оборотень закричал так, как будто в него залили раскаленное железо, но что удивительно, из ранений пошла не только кровь, но и дым. Он молниеносно схватил дядю за шкирку рубашки и отбросил подальше от двери. Он врезался в стеллаж и десятки глиняных изделий полетели вниз, разбиваясь на тысячи осколков. Оборотень стремительно приближался ко мне, и в его глазах я читала смертельную ярость. Он был в бешенстве. «Вот Дьявол, Дин, где ты, черт возьми? Он же убьет меня сейчас!» — молилась я, боясь распрощаться с жизнью. — Кто ты такая?! Откуда у тебя эти пули, сука?! — взревел Чарльз, а я увидела у него во рту большие белые клыки и еще больше испугалась. — Не подходи, иначе я выстрелю! — крикнула я, стараясь быть стойкой, но чувствовала, что еще чуть-чуть и я потеряю сознание. — Ты! Мерзкая девчонка! — Мне жаль Джулиана, но… — Ты знаешь, что с ним случилось?! — Я знаю, что он пропал без вести, и мой дядя как-то причастен к этому. — Значит ты его племянница? Интересно, откуда ты взялась, если он приемный? Но даже если так, он не рассказал, как избивал со своими дружками моего брата? Поведал он племяннице, что, убив его, они растворили тело в кислоте и выбросили кости в реку, а?! — Если так, то откуда тебе знать о том, что действительно случилось? — срывающимся голосом спросила я. Мне не хотелось верить в то, что услышанное мной — правда. — Я знаю! Я нашел бочку с кислотой под мостом и вещи Джулиана! Я знаю, что сделали эти ублюдки! Ты называешь меня убийцей? Меня? Думала твой дядюшка хороший, образцовый америкашка? Посмотри на него, неужели ты будешь защищать убийцу ребенка? — Я не верю тебе! Он не мог…, а даже если мог, то он исправился! Он не отморозок, он не такой! Оставь его в покое! — И не подумаю! — рявкнул Чарльз, бросившись на меня. Я безостановочно стала в него стрелять, попав в печень, в живот, дважды в ногу, но, несмотря на адскую боль, он настиг меня и выбил оружие из рук. После чего он схватил меня и отбросил на пять метров в сторону. Мое тело пронзила страшная боль, когда я встретилась спиной с витриной, и кувшины полетели на меня, разбиваясь о мое тело и оставляя во мне осколки. В глазах у меня потемнело, слезы хлынули из глаз, я издала крик боли, не в силах пошевелиться. Я лишь приподняла голову и увидела, как Чарльз приблизился к дяде Гарри. Он заслонил его своей могучей спиной, так что я не видела своего родственника. Оборотень замахнулся, я ничего не увидела, но услышала вскрик дяди и звук ломающихся костей, после чего я потеряла сознание… «Coma White» — Marilyn Manson — Еб твою мать! — послышалось откуда-то издалека. Сначала я вообще не понимала, что происходит, рассудок был как в тумане, вокруг был лишь мрак. Но постепенно я приходила в себя, начинала чувствовать свое тело, мысли прояснялись. Первое, что я ощутила это боль. Боль по всему телу. Потом что-то теплое и липкое на коже, поняла, что лежу на чем-то твердом, должно быть на земле. Услышав чей-то бранный возглас, я с трудом открыла глаза, пытаясь понять, где я, что происходит, и кто это сейчас сказал. Прежде чем я что-то поняла, я почувствовала чье-то прикосновение на своем плече. — Эмми, ты жива? — я услышала взволнованный мужской голос. — Д-дин… — прохрипела я, узнав голос. Я открыла глаза, от чего голова заболела еще сильнее. Я увидела перед собой лицо охотника, который был очень обеспокоен. Комната вокруг него погрузилась в полумрак, так как солнце уже зашло, но небо не до конца потемнело. — Я опоздал, — сокрушенно прошептал Дин. Я попыталась встать и издала стон боли. Но ничего, терпимо. Я с трудом села, поняв, что вокруг меня груда осколков. Я осмотрела себя — на моей одежде была кровь. Вспомнив, что произошло, я резко повернула голову в ту сторону, где находился дядя Гарри перед тем, как я потеряла сознание. — Нет! — мой истошный крик разбился о мертвую тишину, как яростные волны о холодные скалы. То, что я увидела, было концом моей жизни, несмотря на то, что я по-прежнему жива. Душевная боль сдавила мое сердце и легкие, я не могла сделать ни вздоха, физическая боль отошла на второй план. В темном углу, окруженное грудой глиняных осколков, неподвижно лежало тело. Несмотря на плохое освещение и три метра расстояния, я все же увидела достаточно. В его остекленевших глазах застыл леденящий кровь ужас, рот был приоткрыт, и из него сочилась струйка крови. Он лежал в неестественной позе так, что мне было хорошо видно его грудь. Некогда белая рубашка нынче была багровой, как и большая лужа крови вокруг тела. А в груди чернела большая рана, в которой, как я уже заранее знала, не было сердца. — Нет, нет, нет, пожалуйста, нет… — рыдала я, задыхаясь. Весь мир вокруг перестал для меня существовать. Я снова потеряла все. Снова моя жизнь потеряла весь смысл, все надежды и мечты рухнули… Я снова осталась совершенно одна, но на этот раз окончательно. Больше у меня никого нет. Нет ни семьи, ни веры, ни надежды… Дядя Гарри мертв… Он убит, растерзан в клочья исчадием Ада. Нельзя сказать, что он невиновен или что он не заслужил этого… я не знаю. Если он действительно участвовал в убийстве ребенка, то, как мне смотреть на это? Что теперь будет со мной? Как мне жить дальше? У меня была настоящая истерика. Я рыдала взахлеб, не обращая внимания на то, что истекаю кровью. Мне было плевать на все вокруг, лишь горечь, боль и внутренняя пустота разъедали. Я не могла до конца поверить, что все это действительно происходит со мной. Я отрицала происходящее, но в глубине души понимала, что это действительно реальность, хотя она, казалось, хуже смерти… Дин молча обнял меня. Я плакала, уткнувшись лицом в его сильное плечо. Тепло его тела успокаивало, я чувствовала, как Дин искренне мне сочувствует. Он обнял меня так сильно, что я чувствовала себе огражденной от страшного внешнего мира. Оказалось, в мире был человек, неравнодушный к моей боли. Слыша биение его сердца, вдыхая аромат его тела, напоминающий запах кожи и кориандра, я, спустя какое-то время, немного успокоилась. Отстранившись от Дина, когда в комнате было почти полностью темно, я прошептала: — Увези меня отсюда, пожалуйста… — Пойдем, Эмми… Дин помог мне встать на ноги, но лишь он отпустил меня, как я вскрикнула от боли в ноге и чуть не упала. Винчестер вовремя подхватил меня. — Кажется, у меня нога сломана… — поморщилась я. Дин заботливо взял меня на руки и вынес на улицу. Вечерняя прохлада и свежий воздух охватили меня и слегка привели в чувства. Но мне все равно было очень скверно, в душе творился настоящий хаос. Парень уложил меня на заднее сидение Импалы, сел за руль и ударил по педали газа. Рев мотора и плавное движение машины немного отвлекали меня, однако так отвратительно больно мне никогда не было. Подъехав куда-то, Дин вылез из машины, достал меня и взял на руки. Мы были возле мотеля, где же еще. Хотя мне требовалась медицинская помощь, Дин не стал отвозить меня в больницу. Парень отнес меня в номер и уложил на кровать. «Polly» — NIRVANA — Потерпи немного, сейчас я помогу тебе, — сказал Дин, закрыв дверь номера на замок. После он достал телефон и набрал номер: — Алло, Сэм! Где ты? Ты убил его? Нет, я опоздал. Эмма жива, я привез ее к нам. Ладно, не ходи туда без меня, слышишь?! Жди там, я скоро буду. — Что… произошло… — хрипло спросила я, не открывая глаз из-за боли. — Сэм вовремя выяснил адрес Пита Леонарда и спас его от вервольфа. Он убил монстра, допросил Леонарда и теперь предполагает, где может сейчас находиться Чарльз Уорнер. — Сэм… хочет пойти… и убить…его? — Да, но один он не пойдет, опасно. Там может жить целая стая. Я должен помочь ему. — А мне… что… делать… — Тебя я просто так не брошу, не бойся. Так… что же придумать… Кажется, знаю, — с надеждой сказал Винчестер. Дин сел на соседнюю кровать, опустив голову на руки и о чем-то напряженно подумал. Потом с усердием начал говорить что-то вроде молитвы: — Кастиил, я взываю к тебе! Услышь меня, Кастиил, ты нужен мне, срочно! Кас, пожалуйста, приди, мне очень нужна твоя помощь! Я не совсем поняла, что он делает. Молится? Но кому? Кого он вызывает-призывает, а главное — зачем? Хотя учитывая существование нечисти, зовет он точно не человека… Я пристально смотрела на Дина. Он, казалось, уже отчаялся. Вдруг я услышала какой-то тихий хлопок и в ту же секунду увидела за спиной Дина человеческий силуэт. Я даже вскрикнула от неожиданности. — Здравствуй, Дин, — сказал некто, появившийся из ниоткуда позади Винчестера. Тот резко обернулся, довольный, что его старания увенчались успехом. — Кас, мы с Сэмом работаем по делу. Нужна твоя помощь. — Да, что я могу сделать, Дин? — Ты можешь ее исцелить? — спросил парень, указывая на меня. — Могу. — Тогда исцели ее и побудь с ней здесь, пока я не вернусь, хорошо? — Да, Дин. Будь осторожен. — Эмми, это Кас, наш с Сэмом друг, ты можешь полностью ему доверять, поняла? — обратился ко мне Дин. — Да… — с усилием ответила я. Дин стремительно вышел из номера, послышался звук мотора с улицы, который постепенно удалялся, пока не исчез. Кастиил подошел ко мне. Несмотря на боль, я внимательно его рассмотрела. Не знаю, кто, или вернее сказать, что он такое, но выглядел он как обычный человек. Весьма привлекательный, но обычный. Высокий мужчина с темными волосами, легкой щетиной, одетый в бежевый плащ и костюм. Но в его глазах было что-то неземное. Его яркие глаза переливались от голубого до бирюзового, а взгляд был таким невинным, чистым, добрым. Я видела в нем большую силу духа и доброе сердце, сострадание и переживание. Это зацепило меня. Он располагал к себе, казалось, я могу ему доверять. Мужчина подошел ко мне. Указательным и средним пальцами правой руки он дотронулся до моего лба. Неожиданно я почувствовала, как внутри меня разливается жар, словно крепкий алкоголь в горле. Жар охватил меня всю, но после я ощутила, как внутри меня уже скользит холод, отдаляя боль и вовсе ее устраняя. Когда Кастиил отнял руку от моего лба, я судорожно вздохнула. Все мое тело излечилось, полностью и мгновенно. Все раны затянулись, нога, если она была сломана, зажила в мгновение ока. Поразительно! Только вот душевная боль осталась на месте… — Ты кто? — спросила я своего спасителя. — Кастиил. — Это я поняла, а по должности кто? — Я — ангел Божий. — Иди к черту. Нет никаких ангелов, — не поверила я ему. Нет, имя у него вполне ангельское, но поверить в то, что он таковым является… нет уж, увольте! Этого просто не может быть! Всю жизнь мама воспитывала меня христианкой, прививала веру в Бога, но я не верила искренне, а уж после ее смерти и вовсе веру потеряла. И ладно уж, поверить в существование вампиров и оборотней, но в существование ангелов… не могу. Ведь если существуют ангелы, то существует и Бог. А если он существует, и при этом в мире творится сплошной хаос, то он явно тот еще отморозок. — Вот в том-то и беда, Эмма. Тебе не хватает веры, — как-то устало вздохнул Кастиил и отошел от моей постели. Я села и придвинулась к стене, внимательно за ним наблюдая. Мужчина отошел к стене. И то, что произошло дальше, было неописуемо, это было страшно и одновременно завораживающе. По воле ангела, свет в номере замигал, а после чего лампочки начали с яркими вспышками взрываться. Откуда ни возьмись, появился ветер, вихрем носившийся по комнате. Лампы продолжали яростно бросаться белыми искрами, хотя должны были давно перегореть. За окном послышались громкие раскаты грома, молнии осветили улицу, сильный ливень оросил землю. А потом я вдруг увидела, как за спиной у Кастиила появляются огромные черные крылья. Эти крылья были не материальны, не являлись частью его тела, но были частью его естества. Я видела их отчетливо, как черное на белом, но при этом осознавала, что их там нет. Они были полупрозрачны, как тени, но вселяли страх и восхищение одновременно. — Ангел, значит? А по-русски говоришь? — Мы говорим на всех языках этого мира, — ответил мне ангел по-русски, ибо до сих пор мы общались на английском в силу моей привычки за год жизни в Америке. — И давно Винчестеры с ангелами общаются? Может они еще и с Богом на короткой ноге? — Мне стало интересно, так, что я даже немного отстранилась от душевной боли. Кроме того, поговорить с кем-то на родном языке было очень приятно и полезно. — Мы с ними знакомы несколько месяцев. — Где ж вы познакомились? В церкви я ангелов сроду не видала, — ухмыльнулась я. — Нас нельзя увидеть, когда мы в своем истинном облике. — Почему? — Мы иные. Наш истинный лик нестерпим для человеческого взора, как и голос, для вашего слуха. Некоторые люди — избранные и могут видеть нас в первородном обличие. Но они рождаются крайне редко. — А сейчас ты в каком обличие? Налогового инспектора? — усмехнулась я. В такие моменты, когда на душе кошки скребутся, я обычно отшучиваюсь, чтобы не впасть в депрессию, как в белую кому. — Это? Это… лишь оболочка. — Вселился в какого-то несчастного? — Он праведник, он молился об этом. — Слушай, не морочь мне голову. Кто ты на самом деле? — Я же тебе сказал, — ангел посмотрел на меня невинным, проникновенным, изучающим взглядом. — Да… и как ты излечил меня? Ангелы ангелами, но физически это не возможно. У меня, кажется, нога была сломана. Не могла же она срастись за доли секунды? — Чудеса случаются, Эмма. — Со мной не случались, — как-то недобро отозвалась я, вспоминая всю свою жизнь и все то горе, которое мне довелось пережить. — Отчего же? — Ангел подошел ко мне и сел на постель напротив. Его взгляд, казалось, изучает мою душу — так пристально он смотрел на меня, слегка приоткрыв свой чувственный рот, что делало его лицо еще более привлекательным и завораживающим. Да, внешне он действительно как ангел, хоть это и не его истинный лик. — Или ты не заслужила спасения? — Это не мне решать. Но если существуют ангелы, существует ли Бог? — Господь существует. — А судьба? Люди живут, как им вздумается, рождаются и умирают по случайности или всем и каждому заранее прописан жизненный путь? — Судьба есть. Вы рождаетесь там, где вам предначертано. Умираете тогда, когда предначертано. Вам даются таланты, даются слабости. Но как вы ими распорядитесь и как вы пройдете свою жизнь от начала до конца — решать вам, людям. — Но почему? Почему люди должны умирать в молодости, если они не плохие? Почему бы не оставить хороших людей в покое и не дать им прожить эту жизнь до конца, со своими близкими и родными? — Так Господь повелел. Люди не станут сами собой без испытаний, им уготованных. А пройдя их души, любящие друг друга, воссоединятся на небесах… — Если только в Ад не попадут, верно? — Да, это так. — И как это происходит? — Что именно? — После смерти. Ангелы считают все плохие и хорошие дела, а потом отправляют в последний путь в зависимости от того, каких дел у человека больше? — Нет. Любое действие человека нельзя назвать четко положительным или отрицательным. — Про это я слышала. Типа: «Я перевела бабушку через дорогу, из-за чего она быстрее добралась до другой улицы, и там ее сбил трамвай». Дело вроде хорошее, но результат — нет. Ни о чем нельзя знать заранее, мы не в ответе за последующие события, главное намерения… так что ли? — Именно. — Ну, а если человек хотел спасти свою жену, для этого нужны были деньги, поэтому он ограбил банк, убив шестьдесят человек охраны. «Благие намерения» еще действуют? — Все не так просто. И не однозначно. Даже если человек совершил много злодеяний, но искренне раскаялся и просил прощения у Господа, он может попасть в Рай. И даже если он попал в Ад, у него все еще есть выход. Если не лишится он веры своей и стерпит все мучения, заслуженные им по праву, то никакие Адские Врата не удержат его душу, ибо она принадлежит Господу. — А если человек потерял веру, или ее вообще не было? Что тогда? Что происходит с ним в Аду? — Он терпит муки по своим заслугам, и даже сверх меры. Он ненавидит все и вся, забывает о том, кто он есть. Он становится демоном. — Не нравится мне все это. Атеисткой жилось легче. — Думаешь, ты была атеисткой? Отнюдь. Твоя матушка воспитывала тебя с верой в Создателя, терпела все муки мира сего, несла свой крест достойно и хотела научить тебя тому же. Она воспитала в тебе хорошего человека. И в глубине души ты всегда верила. В детстве это была чистая вера в Бога. Но когда суровая реальность тебе не понравилась, ты поверила в иное. — О чем это ты? — Я вижу это в твоей душе. Твоя душа чиста и прекрасна, как весенняя роза. Но она с подростковых лет тянется ко мраку. — Вот только не надо цитировать маму, что «рок и метал это музыка Дьявола» и что «смотря фильмы ужасов, я пускаю нечисть в свой дом через экран телевизора». — Дело не в нечисти или Дьяволе. Все, созданное человеком, несет в себе его энергию, частичку его души. В рок-музыке негативных эмоций больше, чем в какой-либо другой. И они не просто там есть, они бурно освобождаются на свободу, проникая в твою душу. Ты спокойно смотришь фильмы, где кровь течет рекой, без сострадания смотришь на зверские убийства, на людские пороки. Это не может не влиять на человека. Темное искусство притягивает тебя, захватывает, как наркотик, поглощает, словно болото, и в дальнейшем сильно влияет на твои действия, решения и жизнь в целом. — И к чему эта тирада? — К тому, что ты не атеистка. Ты верила в Бога, потом поверила в Дьявола. Вспомни, сколько раз за день ты чертыхаешься? И если у тебя что-то происходит, ты молишься не Богу…, а Люциферу. — Я не молюсь ему. — Отнюдь. Когда у тебя что-то случается, ты восклицаешь «Люцифер Всемогущий». — И что с того? Он что, слышит меня? — Все возможно. Но я думаю, что нет. Я молча обдумала то, что он сказал мне. Спустя долгую паузу, я спросила: — Ты так легко читаешь души… А ты можешь узнать, где находится та или иная душа? — Ты хочешь знать, где твои родители? — Да. — Они в Раю, вместе со своими предками. — Мои родители были хорошими людьми. В том, что они в раю, я не сомневалась. А вот где теперь дядя Гарри… — Ты думаешь, он не заслужил спасения? — Он был очень хорошим, он спас меня из детского дома, подарил семью и новую жизнь… но, оказалось, что двадцать лет назад он участвовал в убийстве ребенка. — Он раскаялся, изменился, осознал свою вину. Кроме того, он лишь был свидетелем, но промолчал, боясь попасть в тюрьму. — Сокрытие преступления равняется преступлению, разве не так? — Все не просто. Но я утешу тебя, твой дядя присоединился к твоей семье на небесах. — Очень на это надеюсь… «Verse Chorus Verse» — NIRVANA Дин и Сэм вернулись под утро. Они завалились в номер жутко вымотанными и уставшими. Сэм оказался ранен, Дин обошелся парой синяков и ушибов. — Что случилось, Сэм? — ахнула я, увидев его ранение в живот. — Да… ничего… страшного. — Мы нашли их убежище. Нарвались на стаю. Пятеро против двоих, не совсем честно получилось. Но нам не привыкать, так что мы их убили, хотя Сэма один клыкастый ножом полоснул. Но ранение не смертельное, — быстро пояснил Дин. Кастиил, который всю ночь не сомкнул глаз, встал с постели, подошел к Сэму и положил руку ему на живот. Появилось небольшое свечение, после чего Младший Винчестер облегченно выдохнул, задрал окровавленную майку и увидел, что на нем даже царапины не осталось от ранения. — Спасибо, Кас, — поблагодарил младший Винчестер, после чего удалился в душ, смывать с себя запекшуюся кровь и грязь после охоты. Дин устало сел на диван. Кастиил вдруг мгновенно испарился, так тихо, что охотник даже не обратил на это внимания. Я же перестала, чему бы то ни было, удивляться и просто сидела на постели, думала о своем. — Ну как ты, Эмми? — Дин отвлек меня от невеселых размышлений. — Я в порядке. Наверное, — «Эх, похоже, Кастиил единственный, с кем я могу поговорить на родном языке. Ну что ж, придется на английском, мне не привыкать» — думала я, заметив смену языка. — Я даже не знаю, что сказать… у тебя есть другие родственники? — Я родилась и жила всю жизнь в России, Дин. Мои родители погибли, родственников нет. Я целый год жила в приюте, а когда дядя Гарри нашел меня, я долго не могла в это поверить. Я думала, моя жизнь закончена, но он дал мне новый шанс. Переехав сюда, я думала, что жизнь наладится. А теперь… я несовершеннолетняя, одна, в чужой стране. Мало того, я не знаю, как жить нормальной жизнью, когда мне известно, что нечисть существует, да еще именно она причастна к смерти моего дяди. — Нам всем было не просто принять это. — Дин, я узнала о существовании ангелов, демонов, вампиров, а к оборотням у меня теперь личные счеты. Я не знаю, что мне теперь делать. Если я снова попаду в приют, я не переживу этого. Я не смогу жить нормально. — Но тебе всего шестнадцать. — Это ничего не меняет. Моя жизнь закончена. Снова. Но на этот раз окончательно. — И что ты собираешься делать? — Без понятия. Наступило молчание. Я не знала что сказать, не знала что предпринять. — А что с Кейт, кстати говоря? — поинтересовалась я, чтобы сменить тему. — Они… обратили ее. Известных лекарств от ликантропии нет, поэтому у нас не было выбора. — Убили ее, значит. Чудненько, — саркастично и мрачно заключила я. Ну теперь я уж точно одна. Дин молча встал и вышел из номера. Я уже собиралась вернуться домой, как вдруг Кастиил снова вернулся. В руках он держал мою сумку. — Я подумал, что тебе она понадобится, — сказал он и растворился в воздухе. В сумке я нашла сменную одежду — джинсы и серый вязаный джемпер с большим овальным вырезом. Пока комната была пуста, я быстро переоделась. Моя прежняя одежда была грязной и в крови, так что я была очень рада сменить ее. Только я переоделась, как из душа вышел Сэм. Он вытирал волосы полотенцем, при этом был одет в одни джинсы, демонстрируя свой идеальный торс: широкие плечи, мощный пресс, накаченный годами охоты и тренировок, сильные руки. На груди у него красовалась та же татуировка, что и у Дина. Я смутилась, но парень не видел этого, так как в этот момент, волосы спали ему на лицо. Отложив полотенце, он достал из ящика футболку и оделся, сверху надев клетчатую рубашку. — А где Дин? — спросил он, увидев, что я одна. — Не знаю. Он ушел минут пять назад. — Пойду, поищу его. Я скоро, — сказал младший Винчестер и оставил меня наедине с истязающими душу и нервы мыслями. «Woods» — Drenge Сэм вышел из номера мотеля. На улице было пасмурно и достаточно прохладно, кажется, собирался дождь. Земля была еще мокрая после ночного ливня, воздух был свеж и чист. Сэм прошел к стоянке. «Как я и думал» — подумал охотник, увидев своего брата возле ненаглядной Импалы. Тот возился с оружием в багажнике, но судя по его выражению лица, думал он совсем не об этом. — Дин, — окликнул его брат. — А? — Винчестер-Старший даже не заметил приближения Сэма. — Что случилось? — Я думаю, что делать с Эммой. — А что с ней? — Все ее родственники мертвы. Ей некуда идти. — Органы опеки позаботятся о ней. — Нет, не позаботятся. Девочке шестнадцать, она одна в чужой стране, одна в целом мире. Я мог ее спасти, но я опоздал. — Дин, ты не виноват. — Если бы мы с тобой работали лучше, ее дядя остался бы жив. — Дин, ты не мог знать того, что случится. — Нет, но я не спас ее. Жизнь Эммы разрушена. — Послушай, Дин, она не одна такая. Миллионы детей по всему миру теряют родителей и попадают в детские дома. Такова жизнь. И умерли ли родители сами, или их убил вервольф — это не важно. Дети попадают в приюты. Ее могут удочерить и все наладится. — Не наладится. Она не сможет жить нормально. Она знает о существовании нечисти, ангелов, демонов. Вервольф убил ее дядю прямо у нее на глазах! У нее к нечисти теперь личные счеты. И одна она не справится. — Некоторые люди, которых мы спасли, тоже имеют счеты и знают о монстрах, но они продолжают жить дальше. — У этих людей есть семьи. А если нет, ты сам знаешь ответ — они становятся либо пьяницами, либо суицидниками, либо охотниками. Если мы оставим ее, она натворит много глупостей. — Дин… — измученно протянул Сэм. Идея Дина ему совсем не нравилась. Не потому, что ему не нравилась Эмма, а потому что все, кто знаком с Винчестерами заканчивают плохо… — Сэм! Она не знает этого мира, а он чересчур жесток. Думаешь, она справится? Без нас она пойдет по кривой дорожке. — Органы опеки… — Сэм начал было говорить, но Дин перебил его: — Да пошли они в задницу, эти органы. Эмма уже бывала в приюте, второй раз она там не останется. Она сбежит, а что с ней будет? Будет бродяжничать, воровать, принимать наркотики? — Она умная девочка, так что я думаю… — Вот именно. Она умная. И если ей хватит ума не пойти по кривой, то она станет охотиться. Она будет охотиться одна, без опыта, специального оружия, толком без знаний. Либо она продаст душу, вернув своих близких. Она может пойти на это! — Дин, нет… — Сэм, да! Я хорошо разбираюсь в людях. И она не из слабых, она не смирится с судьбой. Она захочет отомстить, захочет что-то значить в этом мире. И она станет охотницей, но! Без нас она пропадет. Она хрупкая беззащитная девушка, ее убьют на первом же деле. Или обратят. — Дин, теперь ты меня послушай! После того, как ты вернулся из Ада, мы охотимся на Лилит. Она начала взламывать печати, чтобы выпустить из клетки Люцифера. Мы в этом деле не последние пешки, мы должны спасти мир от Апокалипсиса! Каждая взломанная печать несет в себе опасность для людей, в том числе и для наших близких. Помнишь душ-свидетелей? Они тогда чуть не убили нас с Бобби, и это только одна из первых печатей! Если Эмма останется с нами, у нее точно не будет шанса на нормальную жизнь. Она будет постоянно в большой опасности. Став частью нашей команды, она обречена, Дин! — Ей же не обязательно кататься с нами в поисках Лилит! Надо просто пристроить ее в надежные руки. — И куда? — Ну не знаю, у нас же полно знакомых охотников. Чем дальше она будет от нас, тем безопаснее? Что ж, тогда отдадим ее нашим, чтобы они присмотрели за ней, обучили и не дали сгинуть по глупости! — Мы начали Апокалипсис, Дин! Ты взломал первую печать… — А ты пьешь кровь демонов! — Я к тому, что другие охотники нас ненавидят. И им будет глубоко пофиг на наши добрые намерения. Из тех, кто еще не кинул нас, остались Руфус и Бобби. — Ну Руфус это вообще не вариант. Бобби слишком близок к нам. Хотя он лучший охотник, каких я знаю, рядом с ним ей все равно находиться опасно. — Как насчет Чака? — Чака Ширли? Пророка? Да за ним демоническая охота — будь здоров. — А Памела? — Из-за нас ее глаза расплавились, Сэм! Не думаю, что она именно та, кто сможет уследить за подростком. — Может Харвеллы? Эллен, Джо, Эш — по-моему, отличная идея. — Не знаю, не знаю. Возможно. — Да что тут думать, Дин? Очевидно же, это хороший вариант. — Да, конечно. Но, прежде всего, надо поговорить с Эммой. — Ну, пойдем, поговорим. «Radio Friendly Unit Shifter» — NIRVANA «Ненавидь, ненавидь своих врагов Сохрани, сохрани своих друзей Найди, найди свое место Говори, говори правду» Когда Сэм ушел, я сидела, не зная, что мне делать. Мне некуда пойти, я не знаю, как жить дальше. Не знаю, что меня ждет, ведь я осталась совершенно одна. У меня нет никого… кроме Винчестеров. Они нужны мне, но я вряд ли нужна им. Они, конечно, герои, но не настолько, чтобы позволить остаться с ними. Мы распрощаемся, они пожелают мне удачи и все… больше я их не увижу. А что мне делать после? Отсиживаться в приюте, потом поступать в колледж, найти работу… Этот «идеальный план» совершенно мне не подходит. Зная, что нечисть разгуливает по земле, я не могу просто так оставаться в стороне. Единственное, что мне остается — охота. Если меня бросят Винчестеры, что ж, пусть так. Я найду других охотников, научусь всему у них. Мои размышления прервали вернувшиеся братья. Выражения их лиц не сулили ничего хорошего: они были задумчивы и чем-то обеспокоены. Либо у них проблемы, либо назревал серьезный разговор. — Надо поговорить, — сказал Дин, садясь напротив меня. Сэм устроился на диване. — О чем? — насторожилась я. — О тебе. Ты ведь потеряла своего единственного родственника. И теперь, похоже, органы опеки заберут тебя в детский дом до совершеннолетия. — Дин… нет. Я не могу так. Я знаю слишком много, чтобы жить нормальной жизнью. — Что же ты в таком случае хочешь предпринять? — Дин, Сэм… позвольте мне остаться с вами. Я знаю, я прошу просто немыслимо многого от вас, но… вы единственные, кому я доверяю. Хотя мы знакомы совсем недолго, вы — все, кто у меня есть, — тихо сказала я, умоляюще смотря на парней. Я понимала, что у меня практически никаких шансов остаться с ними, что это все глупая идея. Но маленький уголек надежды все еще горел в моей сердце, не давая отчаяться. — Эмми, послушай, ты многого о нас не знаешь. Мы не простые охотники. За всю нашу жизнь мы натворили столько дел, что прочие охотники ненавидят нас. Мы, не желая того, создали угрозу этому миру, — начал говорить Сэм. — Мы ведем опасную игру. И мы готовы умереть каждую минуту. Многие люди, которые были нам дороги, погибли из-за того, что были рядом с нами, — продолжил Дин. — Думаете, я не осознаю опасности, которой буду подвержена? — Ты даже не представляешь, в каком мы дерьме. На нас охотятся демоны, ангелы, а мы в свою очередь охотимся на самых лютых существ на земле. Мы просто не можем позволить себе, чтобы ты погибла из-за нас, — сказал Сэм. — То есть если я покончу с собой от безысходности или погибну на первой же охоте по неопытности, вам будет легче? — мои надежды таяли секунда за секундой. — Нет, ни в коем случае. Мы подумали, что можем отправить тебя к нашим друзьям-охотникам. Они научили бы тебя охотиться и защитили бы, — сказал Дин. — Ребят, поймите меня правильно, но я не хочу отсиживаться в тени. Вы спасли меня, и я хочу помогать вам, что бы вы там ни натворили. Обещаю, я не буду доставлять вам проблем. Пожалуйста, я сделаю все, что вы скажете, но позвольте мне остаться с вами! — взмолилась я так, что даже глаза заблестели. Еще немного, и я расплачусь. — Эмми, но ты будешь в опасности. Неужели тебе так хочется умереть молодой? — Сэм не знал, что еще сказать, ему было жалко девушку, потерявшую все в одночасье. — Я уже умерла, Сэм! Прежней Эммы Авериной больше нет. На моих глазах умерла моя мать, а теперь и дядя, которого я обрела меньше года назад! Все мои близкие люди мертвы, и я вместе с ними… — Но ты знаешь, что значит остаться с нами? Это постоянные переезды, жизнь в мотелях, охота на нечисть с большими физическими нагрузками, жизнь против закона с поддельными документами и постоянной ложью. Наша жизнь не подходит для такой, как ты, — запас аргументов Дина тоже иссякал с каждой минутой. — Для какой, Дин? Я занимаюсь спортом с трех лет, я вовсе не такая хрупкая, как ты думаешь. Я выносливая и хорошо стреляю. Я быстро всему учусь, а жить в тяжелых условиях мне не привыкать, я так четырнадцать лет жила. — Допустим. Но ты еще слишком юна для охоты. Пусть ты спортивная и умеешь стрелять, но в рукопашном бою у тебя просто нет шансов. — Зато я быстро бегаю, — получше аргумента против этого у меня не нашлось. — Но ты должна понимать, что наша жизнь это не только путешествия и драки, это еще уйма работы в архивах, с древними книгами и переводом книг с других языков, если потребуется. Это очень скучная работа. — Я знаю русский, английский, немецкий и латынь! Винчестеры аж замолчали на минуту, раскрыв рты, не зная что ответить. — Серьезно? — наконец выдавил из себя Сэм. — Откуда? — удивился его старший брат. — Русский это мой родной язык. Моя мама была учительницей английского языка, поэтому английский я знаю в совершенстве с рождения, она уж постаралась. Немецкий и Латынь мы изучали в школе в обязательном порядке. Их я знаю, конечно, на базовом уровне, но думаю это уже хорошо. — Вау… — только и сказали Винчестеры. — А кто сказал, что у меня было легкое детство? Я всю жизнь училась, поэтому чего только нe умею. — Но есть еще кое-что… Видишь ли, демоны не спрашивают разрешения, если захотят вселиться в тебя. Поэтому мы, охотники, вынуждены защитить свое тело, — сказал Дин, после чего оба охотника оттянули воротники футболок вниз, чтобы показать мне татуировки. Я видела их раньше, но не думала, что они нужны для чего-либо, кроме красоты. — Если ты пойдешь с нами, мы будем вынуждены набить тебе татуировку, — сказал Сэм, уповая на то, что она мне не понравится, или что я испугаюсь боли. «Ага, разбежался» — усмехнулась я мысленно. — Вообще без проблем. Я всегда хотела наколоть пентаграмму. — Серьезно? — удивились Винчестеры, — прям пентаграмму? — Да, только я думала наколоть эту, — Я полезла рукой под джемпер, вытаскивая цепочку наружу. На ней висела обычная серебряная пентаграмма, без всякого огня и украшений. — Но с огнем мне даже больше нравится. — А… давно ты эту пенту на шее носишь? — поинтересовался Дин. — Года три, а что? — Это сильная защита от нечистой силы. Почему ты стала ее носить? — Просто так. Она — мой талисман. — Ясно… — процедил Сэм, думая, что еще сказать. — Что думаешь, Сэм? — поинтересовался Дин у младшего брата. — Ну, не знаю, Дин. Не нравится мне эта идея. Это опасно. — Надеюсь ты быстро учишься, потому что Сэмми целый год доставал меня, заставляя учить экзорцизм наизусть, — усмехнулся Дин. — Экзорцизм? Чтобы изгонять демонов? — Да. — Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarial, omnis legio, omnis congregatio, et secta diabolica ergo draco maledicte ecclesiam tuam securi tibi facias ilbertate servire te rogamus audi nos, — выпалила я на латыни, после чего спросила: — вот этот? Я читаю его за девять секунд. — Твою ж мать, Сэмми, так быстро ты еще никого не обучал! — Дин был действительно поражен тем, что я его знаю, но решил пошутить. — Как? Откуда? — Сэм не знал, что сказать. — Нет, серьезно, откуда ты его знаешь? Если талисман я еще могу понять… это точно не нормально… — Дин посерьезнел. — Я давно его знаю. Выучила ради прикола. В школе прикидывалась, что вызываю дьявола. Учителя жутко пугались, — я скромно улыбнулась, поджав губы. — Но… где ты нашла правильный текст? — Сэм все еще был настороже. — Я понятия не имела, что он правильный, или что нечисть вообще существует. Я просто нашла это в старой книге, в школе, когда хотела попрактиковаться в знании языка и прочесть что-нибудь на латыни. — Ого… — старший Винчестер был поражен, и, кажется, идея взять меня с собой казалась не такой уж абсурдной. Решив привести все аргументы, какие у меня имеются, я сказала, мило улыбнувшись: — А еще я умею печь пироги… — Серьезно? — Дин воспрянул духом и с интересом посмотрел на меня. — Да, я хорошо готовлю. Могу приготовить пироги с фруктами, овощами, ягодами, мясом, рыбой, сыром, творогом… — Сэмми, мы берем ее! — шутливо-серьезным тоном сказал Дин, обернувшись к брату. Я с мольбой посмотрела на него. — О, Дин! Ну мы же серьезные люди! — Сэм закатил глаза. — Ладно, — Дин обернулся ко мне и на полном серьезе сказал: — Послушай, я не против взять тебя с собой, и даже если он будет против, за рулем я, а значит я главный, но! Я выдвигаю условия. — Все что угодно, — смиренно сказала я. — Во-первых, я запрещаю тебе охотиться. Ты будешь помогать нам искать информацию, допрашивать свидетелей, но на дело ты ездить не будешь. Это опасно, так что даже не проси. Если ослушаешься, я отправлю тебя к нашим друзьям. Во-вторых, если ты куда-то пойдешь, то должна поставить нас в известность. В-третьих, не думай одалживать Импалу, даже если я сплю как убитый, а тебе очень срочно надо. В-четвертых, ты сделаешь татуировку. В-пятых, ты никому не рассказываешь о существовании нечисти. Хорошенько подумай, прежде чем согласиться, — сказал охотник, и обратился к брату, — Сэм, ничего не хочешь добавить? — «Ну ты же главный», — закатив глаза, передразнил брата Сэм, после чего сказал: — Мне все еще не нравится эта идея. Но Дин, похоже, уже все решил. — Так что, Эмми, все еще хочешь стать частью нашей команды? — спросил Дин. — Да, хочу. Я согласна на все твои условия, — твердо и уверенно ответила я, не веря своей удаче. «Люцифер Всемогущий, да я их убедила!» — пораженно думала я, удивляясь, что Винчестеры согласились взять меня с собой. — Ну и чудненько, — заключил, улыбнувшись, Дин, — тогда нам надо быстро валить из города! «Хочу перемен» — Кино Быстро покинуть город было необходимо: во-первых, потому что меня будут искать; во-вторых, потому что Винчестеры и так пробыли здесь слишком долго по меркам «охоты»; в-третьих, из-за того, что город слишком сильно напоминал мне о дяде Гарри, Кейт и Льюисе. Но прежде чем уехать, я должна была забрать свои вещи из дома, где в любой момент меня могла застукать полиция. Было рискованно туда возвращаться, но необходимо. Так что Сэм решил пойти со мной. Мы добрались до дома, когда не было еще и восьми утра. Дин высадил нас за пару улиц от дома, чтобы не засветить машину перед тем, как кто-то заметит вчерашний погром. Поэтому мы с младшим Винчестером дошли до дома пешком и попали в него через черный ход. Я быстро кинулась наверх, в свою спальню, чтобы не терять времени. Достав большую спортивную сумку, я быстро сложила в нее все самое необходимое: одежду на все случаи жизни, несколько пар обуви, кое-что по мелочи, а также ноутбук. Проверив еще раз, что точно ничего не забыла, я зашла в кабинет дяди Гарри. Обыскав его сверху донизу, я нашла шкатулку с заначкой. «Ни фига себе!» — подумала я, обнаружив в шкатулке девять тысяч долларов наличными. Я положила их на дно сумки и спустилась вниз, к Сэму. На самом деле мне было стыдно брать эти деньги, я чувствовала себя воровкой. Но дядя Гарри мертв, так что все его имущество принадлежит мне, не так ли? А деньги мне ну очень нужны, если я собираюсь путешествовать с Винчестерами. Не хочу от них зависеть. Собирая вещи и проходя по пустому дому, где царила гробовая тишина, мне было очень грустно и тяжко на душе. Смерти всех моих близких людей сдавливали сердце. А теперь я последний раз ступала по своему дому, где я в коем-то веке была счастлива. Я прощалась с домом, прощалась со старой жизнью. Проходя мимо каждой комнаты, в моей голове возникали десятки воспоминаний, с ней связанных. А спустившись на первый этаж, где лишь пара стен отделяла меня от тела моего мертвого дяди, мне стало совсем дурно. Голова кружилась, сердце бешено колотилось в груди, боль и скорбь по былой жизни и любимым родственникам сдавили легкие. Но я сдержалась и не стала прощаться с телом дяди. Ведь иначе я не смогла бы успокоиться. Поэтому я твердо решила взять себя в руки и оставить прошлую жизнь, боль и отчаяние здесь, в доме, когда покину его навсегда. Так я и сделала. Я простилась со своей старой жизнью, с мамой, с дядей, со школьными друзьями, с Льюисом и Кейт, с прекрасным городом Абердином, со спокойной жизнью. Я отпустила всю боль, несмотря на то, что после убийств прошло слишком мало времени. Я поклялась не оплакивать свою семью, потому что они не хотели бы этого. Поэтому выйдя из дома, я пересилила себя и даже не оглянулась. Лишь одна горькая слеза медленно спустилась по моей щеке, но этого никто не видел.