Расплата 3

На весь Ад гремела музыка. Музыка американской дэткор группы Chelsea Grin. Абигор не могла наслушаться этой позитивной музыки. Именно от них она услышала о пытках, которые ей уже были известны. Она сидела на своем троне из старого золота, на котором были изображены узоры Шкатулки, и качала головой в такт этим парням. Встав с трона, она подошла к проигрывателю и хотела, было, прибавить громкости, но тут в ее голове громыхнул голос: - Дочь моя, может, хватит?! Уже весь Лабиринт слышит твою музыку! Заканчивай, или я прикажу Сосуду Беззаконий считать тебя узницей Лабиринта! Скрепя сердце, Абигор убавила громкость наполовину. Ее Темный Отец злился, что как только сенобиты узнали о музыке, Абигор запала именно на тяжелую музыку, в том числе и на дэткор. Абигор сменила песню и тотчас сникла. Ей оказалась песня из мультика «My Little Pony». Сев на трон, она стремительно начала поглощать виноград. Веселые песни из мира живых нагоняли на нее смертельную тоску. Уже две недели в Аду тишина и покой. Свежие души поступают регулярно, но Абигор до них не было дела. Она отвела душу со Стефаном Смитом Коллинзом, актером, который расхлябано исполнил роль Ангела Страданий. И все. Больше таких людей не попадалось. Мимо проходила сестра Николетта. Абигор она нравилась: если она показывала своё величие и статус всем, то Николетта как тихая мышка, никому ничего не рассказывала. Абигор кликнула ее. Николетта повернула голову, в ее ушах были наушники. Абигор поспешила к ней и спросила: - Что слушаешь, сестра? Николетта показала ей свой MP3-плеер, где на дисплее была та же самая песня из того мультика. Абигор пришла в бешенство. Больше всего на свете ей хотелось выпотрошить какую-нибудь свежую душонку. И тут, на счастье Абигор, заговорил Левиафан: - Дочь моя, призови всех сенобитов. У нас сегодня особенный гость. Она обрадовалась. Свежая душа! Она сразу подбежала к зеркалу, проверила свой наряд сенобита, надела торжественную мантию и взяла своё излюбленное оружие: плеть с тремя кнутами, конец каждой из которых оканчивался крюком. Затем она подняла голову к небесам и вскричала: - Всем сенобитам! Прибыла свежая душа! Пройдите в зал портала! По всему Лабиринту послышался топот. Это значит, что все члены Ордена Ран начали идти к залу портала, где их ждет новое познание плоти. Абигор пошла к сестре Николетте, а она уже вытащила наушники из ушей, убрала плеер и спросила: - Идем? Абигор кивнула, и они вместе направились к залу портала. Трон Абигор находился неподалеку от него, и они дошли быстро. И тут они увидели, что дошли не одни. Возле зала портала стоял Темный Принц Боли. Руки сжаты в кулаки, зубы скрежещут от гнева, глаза полные ненависти и отвращения, а голос отдавал, казалось бы, самой смертью: - Я тебя долго ждал. Ты будешь долго жалеть, что не отказался снимать тот фильм. Послышался свист и лязг цепей. Затем хлюпающие звуки и крики на испанском языке, напоминающие молитвы. Абигор и сестре Николетте стало любопытно, к кому Пинхед испытывает столь лютую ненависть. Они глянули в зал. И увидели, что в цепях, что впились в руки и ноги, висит Виктор Гарсия. Режиссер из Барселоны. Абигор засмеялась. Сняв мантию, она сняла с пояса своё оружие, подошла к нему и сказала: - Привет, красавчик. Догадываешься, почему ты тут? Рыдая, Гарсия помотал головой. А Абигор обходила его и говорила: - А я скажу. Ты здесь, потому что так захотел мой отец, могущественный Левиафан. И затем с силой ударила его плетью. Крючки зацепились за плоть, Гарсия кричал. Оторвав части плоти, Абигор сняла ее с плети и продолжала: - Но ты здесь не только поэтому, нет. Ты здесь потому, что тебе, гаденыш, хватило наглости снять про нас такой отвратительный фильм! Еще три удара плетью. Еще несколько содранных с тела режиссера кусков плоти и мышц. Пинхед приказал цепям отпустить его, а Абигор сказала: - Но у тебя есть шанс. Моли меня. Моли о пощаде. Моли, чтобы мы отпустили тебя. Виктор Гарсия на коленях подполз к Абигор и плаксиво сказал: - Сеньора, умоляю, сжальтесь! Клянусь, я не знал о последствиях! Абигор закатила глаза, войдя в транс. Она установила ментальную связь со своим отцом, Темным Богом Левиафаном. Спустя несколько секунд она вышла из транса и усмехнулась: - Мой Темный Отец говорит: «Нет»! Ты на своей шкуре узнаешь, каково было нам! И дочь Темного Бога с диким смехом начала стегать его плетью с крюками. Гарсия визжал от невыносимой боли. Абигор замахнулась и попала плетью точно в горло. Оторвав куски плоти с глотки режиссера, она с заметным наслаждением смотрела, как из Гарсии вместе с кровью выходит жизненная сила. И, когда последняя капля крови упала на пол, Гарсия упал замертво. Но тут он воскрес. На нем не было никаких повреждений. А Абигор, удовлетворенная своим делом, отошла в серый коридор. И показался Пинхед. Снова цепи впились ему туда, откуда он их вытащил. Дырки были, но повторное подымание на цепи вызвало у Гарсии адскую боль. Он кричал реками лилась кровь. Режиссер плакал и читал испанские молитвы. А Пинхед начал: - Итак, ты тут. Что ж, давно я ждал нашей встречи. Поговорим? Цепи начали свою кровавую работу, они впивались Гарсии во все члены его тела. Гарсия орал, ему хотелось, чтобы пытки прекратились. А Темный Принц Боли продолжал: - Отличному режиссеру Клайву Баркеру хватило миллиона долларов, чтобы создать шедевр ужасов. Отличная операторская работа, потрясающий актерский состав, шикарный саундтрек. Все это – фильм «Восставший из Ада». Тебе же, Виктор Гарсия, хватило трехсот тысяч долларов, чтобы превратить классику ужасов в посмешище. Сюжет – хлам, операторская работа – хлам, актерская игра – хлам, саундтрек – хлам. И кто же в этом виноват? Завизжали циркулярные пилы, они отрезали Гарсии по пальцу. Нервы режиссера были на пределе возможностей, он орал так истошно, что, казалось, его было слышно даже на задворках Адского Лабиринта. А Пинхед продолжал: - Можешь во всем обвинить прокатчиков. Но мы все знаем, что вина за этот ужасный в плане мерзости фильм целиком и полностью лежит на тебе. Пилы срезали у режиссера последний палец, а одна из пил распилила спину Гарсии. Затем пилы, было, начали приступать к конечностям, но тут послышался громкий и частый лязг зубов. Пинхед остановил расправу над горе-режиссером и обернулся. На входе в зал Абигор и сестра Николетта держали его правую руку, сенобита Чаттерера. А он вырывался и кричал полными словами: - Пустите меня! Пустите! Я прикончу этого ублюдка, который в своём фильме превратил меня в женщину! Пинхед повернулся к Гарсии и сказал: - Видишь? Тебя здесь все хотят прикончить. И я их понимаю. Цепи с силой разорвали Виктора Гарсию на куски. Пинхед щелкнул пальцами, и вот, Виктор Гарсия, снова без единого повреждения, сидит на полу зала. Оглянувшись, он начал не читать молитвы, а произносить проклятия на испанском. Пинхед отошел в коридор и спросил у сестры Николетты: - Есть идеи, сестра? Николетта кивнула и вошла в зал. Чаттерер, было, юркнул за ней, но строгий взгляд Ангела Страданий дал ему понять: не надо, всему своё время. И Щелкунчик остался, томительно ожидая своей очереди. Николетта обошла режиссера со всех сторон, не зная, что и делать. Казалось бы, он получил урок от Сосуда Беззаконий и от Абигор. И тут зазвучал властный голос: - Неужели кончились свежие идеи для истерзания плоти? Разочарован. Сестра Николетта обернулась на голос. В зале стоял еще один человек. В строгом сером костюме-двойке. Черная рубашка без галстука. Белая кожа и черные, как самая непроглядная тьма, глаза. Сестра Николетта не сразу признала его. Но когда она увидела его платок в пиджаке, на который были нанесены руны Черного Алмаза, она воскликнула: - Господи! Прошу меня простить. Сейчас я ему покажу истинный Ад. - Не стоит, - поднял руки Левиафан, - У меня есть блестящая идея. И ты мне поможешь ее осуществить. - Как вам угодно, Господи, - отвесила поклон Николетта. Левиафан подошел к ней и что-то прошептал на ушко. Та кивнула и вытащила из складок своей мантии плеер и наушники. Поцеловав плеер, она дала гаджет и наушники своему богу, после чего отошла куда-то. Левиафан обернулся к Гарсии. По мысленному зову Бога Лабиринта из ниоткуда появился стул для пыток. Черный Алмаз во плоти взял Виктора Гарсию за шиворот футболки и потащил к стулу. Усадив его, Темный Бог приковал его руки и ноги, чтобы не сбежал. Вставив штекер наушников в плеер, он начал говорить: - Приветствую тебя, Виктор Гарсия. Приветствую тебя здесь, в моем царстве боли и сладких страданий. Две недели назад мы узнали про такое понятие как музыка. И мы узнали много нового. Столько прекрасных мелодий, столько отличных людей. Мне, к примеру, очень даже по душе, если таковая есть, классическая музыка: Моцарт, Бетховен, Чайковский, Рахманинов. Список можно продолжать бесконечно. Отличные мелодии. Он вдел в уши несчастного режиссера наушники и включил плеер. И тут показалась Николетта. Она несла щипцы и хирургический инструмент средневековья – стоматологический муляж, дополненный и усовершенствованный самим Левиафаном. Надев его на голову Гарсии, сестра Николетта зафиксировала его таким образом, чтобы рот Гарсии оставался открытым. А Бог Лабиринта полистал плейлист Николетты и нашел песню, которую искал: песню американской группы Static-X. Включив ее, Темный Бог не заметил должного эффекта. И вскоре понял, почему. Николетта слушала песни на минимальной громкости, на двадцати. Левиафан вернул песню на самое начало и поставил максимальную громкость, сто. И включил. Гарсия заорал. Этого Николетта и ждала. С каждым криком она щипцами вырывала ему по зубу. И крик боли тоже считался. Под конец песни Гарсия остался совершенно беззубым, рот его был полон крови, стекающей с уголков губ небольшими струйками. Левиафан вытащил наушники из ушей режиссера. Из органов слуха ручейками тоже стекала кровь. Вернув плеер и наушники Николетте, Темный Бог Лабиринта щелкнул пальцами, и голова режиссера девятой части фильма «Восставший из Ада» взорвалась, окатив серый костюм Левиафана кровью и мозгами. Повернувшись к Абигор, Темный Бог, не обращая внимания на то, что его костюм испачкан, проговорил: - Вот что бывает, дочь моя, когда слушаешь рок на максимальной громкости. Уясни это. Абигор кивнула, и Левиафан, удовлетворенный этим, исчез. А между тем, Гарсия вновь восстановился. Пинхед отпустил Чаттерера и сказал: - Вперед, Дитя Страданий. Чаттерер снял со своего пояса мясницкий нож и сменил Николетту. Цепь обвила руки Гарсии, подняв его в воздух. Гарсия уже не рыдал и не шептал проклятия. Он просил: - Пожалуйста, прекратите. Пожалуйста, прекратите. Чаттерер полоснул ножом режиссера по спине. Гарсия вскрикнул, а Щелкунчик сказал, и так, что зубы его ему не мешали: - Молчать! Ты! Ты виновен! Ты снял отвратительный фильм! Меня ты в нем унизил! Кто я в твоем фильме?! Женщина?! Чаттерер нещадно кромсал Гарсию ножом. А режиссер надрывал голосовые связки в крике. Чаттерер, больше не в силах терпеть, руками раздирал его тело на части и орал в страшном гневе: - РАЗВЕ Я ПОХОЖ НА ЖЕНЩИНУ?!! РАЗВЕ Я ПОХОЖ НА ЭТУ ТУПУЮ ШЛЮХУ, КОТОРАЯ ТОЛЬКО И УМЕЕТ ПОМОГАТЬ СВОЕМУ ОТВРАТИТЕЛЬНОМУ СОБРАТУ, КОТОРЫЙ ТОЛЬКО С ВИДУ ПОХОЖ НА СОСУД БЕЗЗАКОНИЙ?!! НЕТ?!! ОТВЕЧАЙ!!! И Щелкунчик, не дожидаясь ответа от Гарсии, вырвал его сердце. Тяжело дыша, Чаттерер сжал руку, и сердце режиссера лопнуло, обагрив стены капельками крови. Правая рука Сосуда Беззаконий подошел к Пинхеду и проговорил: - Простите меня, Сосуд Беззаконий. Я не справился, я не смог совладать с эмоциями. - Ничего страшного, дитя, - Пинхед положил руку ему на плечо, - Ты отлично потрудился. Тем более, что не ты один хотел разорвать его голыми руками. Сенобиты обернулись. Позади них стояли другие иерофанты Ордена Ран. Пинхед поднял палец, указывающий в сторону Гарсии, и все иерофанты, кроме самого Ангела Страданий, Николетты, Щелкунчика и Абигор, дружно устремились в зал, где их ждала самая желанная жертва – режиссер картины «Восставший из Ада: Откровения». Послышался дикий крик, лилась кровь, летели органы и плоть. Пинхеду это показалось достойным. Всю неделю сенобиты Ордена будут развлекаться с новой жертвой, которая заслужила место в Аду. Все отправились по своим делам, а Абигор пошла к себе. Сев на трон, она переключила песню, которая не соответствовала ее настроению, которое теперь было поднято. Она услышала звуки британской экспериментальной группы Coil. Для нее это было своего рода колыбельной. Абигор с улыбкой на губах засыпала, думая о том, что завтра в адских стенах Виктора Гарсию ждет еще одна незабываемая встреча с ней.