Я не верю

Здравствуй, Хоук. Ты знаешь, у меня не очень получаеться писать. Но с тех пор, как ты уехал, я стараюсь все больше. Ты говорил, что тебе нравится наблюдать за моими успехами. Я хочу радовать тебя, хоть мне и странно признаваться себе в этом. Варрик ничего не говорит. Когда он приехал, то сказал лишь, что ты ушел в еще более далекое путешествие. Я не верю ему. Слишком глубокая складка у губ, слишком сильно сжатые кулаки, слишком старательная улыпбка. Я не верю. Но я не верю и в то, что ты погиб. Не могу поверить. Ведь ты же, черт возьми, Хоук, Защитник Киркволла, герой. Ты победил того треклятого вартр врате вартеррала, ты позволил мне уничтожить данариуса, ты спас несчастных рабочих шахты, ты отразил атаку кунари. О твоих подвигах уже сейчас слагают песни, каждый твой шаг помнят, к порогу твоего поместья каждый день приносят цветы. И прости, но это… Белые лилии. Да, я бываю в Киркволле. Мне нетрудно остаться незамеченным – Андерс помогает мне. Мы с ним как-то странно сблизились после того, как ты… уехал. Он тоже скучает. И Мерриль. Она не понимает, что случилось – но вчера я слышал, как она пела. У нее чистый голос и большое сердце. Знаешь, иногда мне кажиется, что она куда свободнее, чем все мы. Беда только в том, что быть свободным от тебя невозможно. С каждым днем я все чаще вспоминаю те годы, что мы были вместе. Вспоминаю первую нашу встречу, вспоминаю, с какой лихой улыбкой ты смотрел тогда на мир. Знаешь, я ведь всегда за ней тянулся, за этой твой лихостью. Ты как будто не видел всех этих опасностей – даже когда мы сражались с корифеем, ты смеялся. Ты смеялся всегда. И оттого твои глаза, такие серьезные и даже как будто строгие в ту ночь, предстают передо мной в отрезвляющей ясности. Да, я спросил совета у Варрика. Ты ведь и сам это понял, да? Я никогда не умел обращаться со словами. Но это письмо долшжно быть таким. Мне кажется, будто это очень важно. А вообще-то… Я скучаю, Хоук. Скучаю по твоей улыбке, по твоим глазам, по этой краске у тебя на носу, по звуку твоего голоса. Ты всегда говорил, что у меня хороший голос – а своего, как видно, не замечал. Скучаю… по твоим рукам. По шелесту занавесок на твоих окнах - этот звук отвлекал, отрезвлял, когда я совсем терялся в твоих объятиях. Я скучаю по тебе. Эти пятна на бумаге – дождь, ты не подумай. Я не верю, что ты погиб. И поэтому буду ждать. Я буду ждать столько, сколько понадобится – пусть на это уйдет целая вечность. Мы обязательно встретимся. Я не знаю, где ты, куда отправлять письмо – я сожгу его, и вместе с ним – мой маленький тебе подарок. Хоук… Я люблю тебя. Твой Фенрис. Ветер крепчает, разрывает непрочную реальность, выбрасывает вверх фонтаны эмоций. Огромные шерстинки на необъятной паучьей туше покачиваются, словно трава, в такт дуновениям иллюзии. Почва под ногами подрагивает, расползается под взглядом, исступленно стонет под шагами. Измятый клок бумаги, прилетевший в руки облачком иссиня-черного пепла, вновь рассыпается, стоит взгляду от него оторваться. Не исчезает только одно – тонкая ярко-красная нить, змейкой свившаяся в ладони. Горделивое лицо поднимается к небу, исчерченному остатками чьих-то воспоминаний и снов. Надежда и вера крепчают. Ветер становится сильнее и порывистее. Огрубевшая ладонь кинжалом делает небольшой надрез на запястье, собирает капли крови, норовящие взлететь вверх, на большой палец. Резко проводит от скулы до скулы, освещая лицо багровым пламенем. Тень надрывается, стонет, чувствуя небывалый всплеск силы. Шаги отдаются многоголосым эхом. Я иду к тебе, Фенрис. Пусть даже для этого мне в очередной раз придется совершить невозможное.