Молчуны

*** Чистенькая небольшая кухонька, светлые обои на стенах в мелкий голубой цветочек, видимый лишь вблизи, занавески подобранны тон, но с чуть более крупными цветами. Стол застелен не клеенкой, модной сейчас, а скатертью, темно синей, с кружевной окантовкой. Тикают тихо, на границе слышимости часы над столом. Так же едва уловимо шумит чайник, не электрический, а пузатый, металлически, из тех, что ставят на плиту, редко где сейчас встретишь такие. Вообще-то гостя окружает ватная тишина, но звуки так легко додумываются. Ветер легким сквозняком врывается в форточку, чуть тревожа занавески, и ерошит белые кудряшки хозяйки, выбившиеся из-под резинки, стянувшей волосы в простой хвостик. Девушка выглядит совсем юной с этими мягко очерченными губами, чуть розоватыми щечками и ярко-синими глазами, светлыми бровями в разлет. Но гость знает, что она старше и уже дважды мама. Он случайно увидел двухъярусную кровать в приоткрытую дверь комнаты, когда проходил через коридор из прихожей в кухню. Наверное, мальчик и девочка, погодки не старше семи лет, такие же светленькие как мама, решил для себя гость, хотя детей не видел, те спрятались от незнакомого дяди. А теперь, наверняка, выглядывают из-за угла, перешептываются между собой, прижимая губы близко-близко к самому уху, чтобы незнакомец не услышал их бесконечные: "А посмотри, какие..." Можно конечно обернуться, что бы подтвердить свою догадку, но зачем лишний раз пугать и ломать такую интересную игру в шпионов. Ничего, сами осмелеют и выйдут. И гость улыбается девушке, а та понимающе в ответ, а потом поднимает взгляд над его плечом, и несколько мгновений с искрами смеха в глазах, любуется на своих чад. Чайник легким посвистом напоминает, что он давно уже кипит. Девушка легко вскакивает на стройные ножки, одним плавным движением оказывается у плиты. С тихим щелчком выключатся газ, чайник еще какое-то время ворчит и шипит, чуть дребезжа крышкой, но вскоре успокаивается. Гость дергается помочь хоть чем-то, хотя бы чашки достать, но хозяйка останавливает его легкой улыбкой и покачиванием головы. Девушка открывает крышечку маленького пузатого глиняного чайничка, куда до этого успела насыпать заварку и пряно пахнущих трав, и заливает все горячим кипятком. Божественный аромат плывет по кухне, гостю кажется, что он растворяется в нем. Как давно, он уже и не пытается вспомнить, ему было так хорошо и спокойно. Аромат и цвет наполняют чашку живым теплом, наверняка и вкус не уступает, но гость почему-то не прикасается к своему чаю, а хозяйка не настаивает, пьет мелкими глотками из своей чашки, бросая смеющиеся взгляды, то на гостя, то куда-то за его плечо. Часы неспешно тикают, за окном медленно угасает день, и гость понимает, что пора уходить. Он знает, что если попросит, она разрешит остаться, но не хочет обременять своим присутствием. Будет еще время. Девушка смотрит, как гость собирается в прихожей, накидывает лямки рюкзака на плечи, в глазах ее пропадают смешинки. Хотя она старается не подавать виду и так же улыбается, становиться понятно - ей грустно. Она была бы радо, задержись он подольше. Гость, уже взявшись за ручку двери, оборачивается и забывает, что хотел сказать, две светлые головки выглядывают и тут же пропадают за углом коридора. Гость улыбается, поднимает руку в знак прощания, и, так ничего не сказав, закрывает дверь. *** Сколько раз Марат велел себе, уходя из дома "молчуна" не оглядываться, хотя бы пока не отойдешь подальше. Тогда можно обмануться, а обманувшись в следующий раз проще вернуться, снова стать гостем. Сегодня ему не повезло. На третьем шагу запнулся за ржавый детский грузовичком, потерял равновесие, взмахнул руками, и грохнулся на спину. Что-то жесткое в рюкзаке больно врезалось между лопатками. Шипя сквозь зубы от боли перевернулся, встал на четвереньки, поднял глаза, забыв, что не хочет видеть, и тут же зажмурился, отвернул. "Не видеть! Забыть! - сам себе приказал он, но картинка упорно стояла перед глазами. Черная изба, точно ее облизал огонь, но передумал и отступил, так и не разойдясь всерьез. Провалившееся крыльцо, навес и сгнившие столбики лежат справа. Крыша на месте, но вся в прорехах, сквозь самые большие видно небо. Дверь с облезлой краской и ржавыми подтеками у ручки. В окнах осколки стекол, ветер вытащил и треплет грязную тряпку, бывшую некогда занавеской, белой в голубой цветочек. "Забудь! - почти взмолился он сам себе, - Забудь! Иначе она больше не откроет дверь, не выглянут из-за угла малыши..." Всю оставшуюся дорогу до машины, спрятанной в овраге на краю поселка, он старательно вспоминал белые кудряшки и голубые глаза, одинаковые у всех троих обитателей дома, и гнал из памяти почерневшие бревна стен. *** Кто такие "молчуны"? Откуда они взялись? Марат не первым и не последним задавал это вопрос, не находя ответа. Каждый раз вспоминалось, как впервые столкнулся с "молчуном". В той своей прошлой жизни Марат просиживал штаны в офисе с девяти утра до шести вечера на давно наскучившей работе. Пятнадцать минут пешком до квартиры, в которой жил с родителями, ужин, общение в соцсетях, и несколько оставшихся часов на сон. И так изо дня в день - однообразно и серо. Неудивительно, что когда друг предложил в компании еще двумя приятелями полазать по местным пещерам, он ухватился за это приключение на три дня обеими руками. Из-за неудачных стечений обстоятельств, поход затянулся почти на неделю, а мог вообще закончиться трагедией: друг сломал ногу, а Марат поскользнулся и приложился головой. Выбравшись из пещеры вечером шестого дня в компании таких же потрепанных искателей приключений, он понял, как он ненавидит темноту и весь этот экстрим. Глядел, как разгораются на высоком бархатном небе звезды, и мечтал прямо сейчас оказаться в теплой и уютной родительской квартире. До города добрались лишь к трем утра. Родители Марата жили на окраине, поэтому друзья высадили его у первых домов, а сами направились в центр. В такое время даже последние «гулены» уже спали, а «ранние пташки» еще не проснулись, в окружающих домах не светилось ни одно окно. Фонари почему-то тоже не горели, и Марат пробирался едва ли не на ощупь по темной улице, постоянно за что-то запинаясь и тихо матеря электриков. Дверь открыл своим ключом, что бы не будить родителей, но уже ждали. Едва переступил порог – прибежала мать, вся в слезах, вцепилась, затряслась в рыданиях. Марату стало стыдно, он взглянул на отца, но тот лишь тяжело вздохнул и ушел на кухню. На лице его явно читалось неодобрение, а глаза под сдвинутыми бровями прям таки кричали: "До чего мать довел, обалдуй! Что позвонить было сложно!" Но вслух он ничего не сказал, отец как всегда, когда сильно сердился, молчал. Мать взяла за руку потянула следом, усадила за стол. Отец напротив отгородился от сына газетой. "Пришельцы среди нас!" Гласила яркая крупная надпись на всю первую страницу. "Молчуны наступают!" чуть поменьше. Если уж отец взялся за желтую прессу, которую он всегда терпеть не мог, точно до утра не отойдет. Слова от него не дождешься. Мать между тем принялась таскать из холодильника разносолы, перекусить голодному ребенку. И вот тут Марата пробил холодный пот от осознания, что головой он приложился сильнее, чем думал. Звуков не было: холодильник не хлопал, ложки не звенели, мать что-то спросила, лишь шевельнув губами. Что бы не пугать и не расстраивать мать, Марат через силу проглотил пару кусочков, не чувствуя вкуса, извинился и, сославшись на усталость, ушел спать. В комнате рухнул на кровать и уснул, не успев раздеться. Проснулся от холода. В разбитое окно задувало, центральное отопление отключено, а вокруг в пыли валяются вещи. Тихо ущипнул себя, нет - не спит. Позвал родителей – тишина. Заметался в панике по квартире, заглянул в ванну, туалет, даже в крохотную кладовку – всюду пыль, разбросанные вещи и тишина. Стало страшно: неужели вчерашний вечер привиделся. Взгляд упал на газету, которую забыл на кухонном столе отец: "ПРИШЕЛЬЦЫ СРЕДИ НАС!" буквы во всю первую полосу. Марат схватил газету, со стола соскользнуло еще несколько, спикировав на пол. Торопясь собрал, взгляд заскользил по строкам, цепляясь за отдельные фразы, крупные заголовки, которые не желали складываться в единую картину произошедшего. …"МАССОВЫЕ САМОУБИЙСТВА!"… "...то чем пугали нас множество фильмов о вторжении, перестали быть просто выдумкой. Они среди нас! Они нападают, и мы должны дать им достойный отпор! Человечество должно сплотиться и ударить единым фронтом..." …"ЯВЛЕНИЕ МИССИИ"… "...солдат покинул пост и расстрелял восемнадцать человек, прежде чем был обезврежен. На допросе утверждал: "Они все монстры, а главный у них начальник части, но до него, гада, добраться не удалось". Тест на применение психотропных веществ, а так же тест на алкоголь оказались отрицательными. За последние два дня это уже пятнадцатый случай. В соседней области все закончилось большей трагедией..." "... они создают иллюзии, очень реалистичные, даже с запахами и тактильными ощущениями, но совершенно беззвучные. Имя «молчуны» точно отражает их сущность..." "...утверждение правительства. В эвакуации нет необходимости. Проблему с молчунами решать на местах, собственными силами..." Марат перестал скакать глазами по строчкам, так и не разобравшись, что случилось с родителями. Он еще что-то обдумывал, просчитывал, а потом будто выключатель щелкнул в мозгу, и Марат заметался по квартире. Куда идти? Где искать? Оделся, схватил так и не распакованный рюкзак, и выбежал из квартиры. Свет с трудом пробирался через пыльные окна. На двери подъезда висели два листка, похоже в темноте вчерашней ночи, он не обратил на них внимания, зато сегодня сразу зацепился взгляд. "ЭВАКУАЦИЯ" - значилось на одном, ниже шел список адресов, куда следует явиться, взяв с собой документы и минимум личных вещей. Рядом на желтом листке красной краской знак биологической угрозы и крупными буквами: Будь бдителен! Молчуны! А дальше, он бежал по городу, и перед ним разворачивалась картина трагедии. Еще вчера город стыдливо кутался во тьму, прикрывая и пряча случившееся, то сейчас он будто нарочно выставлял все свои язвы на показ. Дома целые соседствовали с грудой стекла, бетона и арматуры. Выбитые стекла окон устилали блестящими льдинками тротуар. В нескольких местах тлели пожары, тянули скрюченные дымные пальцы к облачным небесам. Машин попадались не часто, в основном выгоревшие дотла металлические скелеты. Ни животных, ни птиц, не говоря уж о законных хозяевах города. Первых людей, нервных и злых, он встретил на окраине. Пока не заговорил, его держали на мушке, а потом всего лишь обобрали и отпустили. Спасибо, хоть одежду оставили и сильно не били. За два года последующих года, когда так и не найдя родителей, он бесцельно бродил, Марат слышал о молчунах много плохого. Ему хотелось понят, почему с ним молчун обошелся совсем не так, как с остальными героями россказней. Все сходились во мнении – выжить после встречи с молчуном практически не реально. Все ненавидели молчунов, за разрушившийся привычный мир. Бесцельное болтание и попытки выжит в изменившемся мире, поиск еды и попытки не встретиться с себе подобными – все это вдруг обрело смысл, когда Марат вдруг понял - зачем. Он не просто бродяжит, он ищет оставшихся молчунов, что бы опять окунуться в тот старый мир, где осталась его скучная жизнь. Он искал и находил. И если ему разрешали, жил какое-то время. Потом либо понимал, что ему пора уходить, либо молчун исчезал. Сколько бы людей не видел перед собой Марат, молчун всегда был один. Марат читал старые книги, вдыхал ароматы забытых напитков и яств. Несколько раз даже смотрел телевизор. И отсутствие звука ему не мешало. Подумаешь звук. Можно претвориться, что сам оглох, а не мир вокруг молчит. *** На машину никто, кроме любопытной белки, не покусился. Зверек оказался совсем не пуганый, сбежал лишь, когда хозяин машины подошел вплотную и шикнул на рыжую бестию. Что ж, такое поведение белки радовало, значит, человека не было давно, возможно она вообще такое странное двуногое узрела впервые в жизни. На всякий случай все так обошел свою стоянку, но кроме следов мелкого зверья ничего не нашел. Залез на заднее сиденье, достал из сумки два шоколадных батончика с орехами, изломанные рисовые хлебцы и термос с уже остывшим коричневым пойлом, которое кофе назвать язык не поворачивался. Его и так было не много, и в целях экономии он заваривал пару пакетиков на литровый термос. Марат медленно тянул бледно коричневую бурду и невольно вспомни, как она ему досталась. Пару дней назад Марата случайно занесло в минимаркет на бывшей заправке. До этого он уже около месяца не общался с людьми, а первый встреченный им на автозапраке оказался совсем не разговорчивым. Мертвые почему-то вообще не любят общаться. Прижатый полупустым шкафом на пыльном кафеле лежал мужик в замызганной, изодранной одежде. Низ лица скрывала свалявшаяся борода, которая плавно перетекала в косматые брови и лохматую шевелюру. Мужик лежал, вцепившись в свой драный ватник слева, а в глазах и уже начавшем костенеть лице отразился такой страх, что случайный свидетель пришел к выводу - сердце не выдержало. Испугался мужик чего-то, может "молчун" забрел, может что-то и без его помощи показалось. Перенервничал, вот сердце и отказалось дальше работать. А в падении ухватился за шкаф, но тот оказался слишком легкий, не удержал вес тяжелого тела, сам следом опрокинулся, упал сверху. Остатки заплесневелых продуктов, в так и не потерявших яркости этикетках, разлетелись по всему магазину. Извинившись перед мужиком, обыскал его карманы, стараясь не заглядывать в искаженное лицо. Нашел полпачки сигарет, зажигалку, ключи от машины и старую пожелтевшую свадебную фотку. На фото с обратной стороны значилось Семен и Анюта, 15 сентября 19... 3голок оторвался, оставив тайну год бракосочетания. Марат извинился еще раз, спрятал фото в тот же карман. Машина обнаружилась сразу за маркетом, пикап с тонированными стеклами. Под брезентом в кузове обнаружились ящики с тушенкой и какие-то консервы. За столь щедрый подарок, грех было не похоронить незнакомца по человечески. Макар, промучившись почти два часа, ковыряясь в сухой земле, но последний приют мужичка вышел знатным. Он даже пробубнил что-то в духе: "Спи спокойно дорогой товарищ" и "все мы там будем, но благодаря тебе, я еще не скоро". Дорога оказалась вполне приемлемой для движения, и ноги отдыхали. Марат продвигался, как и последние два года особо не выбирая направление. В города старался не заезжать, там продолжалась война всех против всех, единственная цель которой сводилась к: "умри ты сегодня, а я может, не умру завтра". "Молчунов" в городах уже давно не было толи ушли, выполнив одним им понятную миссию, толи все погибли в бесконечных облавах. Зато в деревнях и маленьких поселках, где уже никто не жил, они еще попадались. И если бы кто-нибудь из людей услышал, что Марат их намеренно ищет, решил бы, что перед ним опасный сумасшедший, и пристрелил его от греха подальше. Он тяжело вздохнул, допил одним глотком дрянной кофе, поморщился как от горького лекарства, завернулся в одеяло и уснул на заднем сиденье автомобиля. *** Утром, перекусив практически тем же, чем вчера ужинал, добавив лишь банку тушенки, он опять отправился в гости. В этот раз шел, глядя строго себе под ноги, на пыльную дорогу в две колеи и редкие пучки травы между ними. Про пейзаж по сторонам он пытался забыть, хотя боковым зрением фиксировал развалины и обгоревшие остовы домов, покосившиеся заборы, разоренные огороды, заросшие жесткими высокими палками сырников. Дом, крыльцо, два вежливых постукивания по облупившейся краски двери, три удара сердце, еще два вежливых постукивания. Все приличия соблюдены. Скрип двери. Если увидит прорехи в крыше, значит, его не приняли. А Марату уже здесь успело понравиться. Он даже зажмурился, перешагивая порог. В нос ударил пряный аромат, и глаза распахнулись сами. Девушка улыбнулась ему радостно, пригласила жестом на кухню. Из-за угла соседнего коридора выглянула и тут же спряталась светлая головка, так быстро, что он не успел понять брат это или сестра. Ему казалось, что он идет, не касаясь, пола, так ему было хорошо. Уселся на табурет, как и вчера, спиной к двери, глупо счастливо улыбаясь. Его приняли, позволили окунуться в ощущения того, прежнего мира. Он снова гость. *** Пятый день неспешно двигался к завершению. Закат пятнал алым дорогу под ногами, стволы деревьев на обочине. Облака были похожи почему-то на пирожные с кремом, может потому что она сегодня готовила именно их. Дети пищали от восторга, и, совершенно привыкнув к гостю, таскали еще не остывшие сладости, прекрасно зная, что мама ворчит для порядку, а вовсе не сердится. Гость не мог попробовать стряпню хозяйки, но насладиться ароматом было вполне в его власти. Зато он мог наблюдать за ее плавными движениями, когда она взбивала тесто, когда ставила разложенные пироженки в духовку, и чуть необжигаясь, вынимала обратно. Он делал вид, что не смотрит, полностью поглощенный книга, а она делала вид, что совершенно не ощущает касания его взглядов. День прошел не хуже чем предыдущие четыре. "Молчун крутил свое кино, Марат с радостью обманывался, давно забыв, что реально, а что нет. Добрался до своей машины, стащил сапоги, оставив их на улице, хоть немного проветрить, и дать ногам отдохнуть. Совершенно безвкусный ужин, память вместо вкуса тушенки, подкидывала запах ее пирожин. Жаль он не может пробовать. Две вещи не может спать в чужом доме и есть ее еду. Почему так? А почему он, возможно единственный из выживших, кто не желает уничтожать "молчунов", ищет встречи, желая вернуться в тот мир, который люди потеряли, пусть хотя бы в таком, усеченном виде. Он настолько привык за эти пять дней к безмолвию, что раздавшийся совсем рядом крик, едва не подбросил его на сиденье. *** Возвращаясь из гостей в мыслях о пирожинках и облаках, он прошел чуть дальше своей замаскированной машины, вздохнул, поняв свою ошибку, решил вернуться. Рядом, буквально за соседними кустами кто-то судорожно всхлипнул. Марат за это время настолько привык к тишине и отсутствию людей, что не сразу сообразил у какой птицы в вечереющем лесу такой противный, не музыкальный звук. Потом понял, осторожно приблизился и выглянул сквозь прореху в кустах. Люди это опасность. А вдруг ловушка? На неширокой полянке, спиной к Марату, кто-то лежал, тихо всхлипывая. Ноги неизвестного прижал ствол упавшей сосны. Чем выдал свое присутствие Марат, шелестом листвы или скрипом веток, непонятно, но лежащий зашевелился, извернулся, пытаясь заглянуть через плечо, взволнованно проговорил, громким шепотом: - Дядя Сеня, это ты? - и, не дождавшись ответа, чуть громче. - Дядя Сеня? "Нет, это не дядя Сеня, - мысленно ответил Марат и вгляделся в лицо лежащего. Совсем еще пацан около тринадцати лет. Грязные дорожки слез, ссадина на виске уже почти не кровоточит. Если от взрослого Марат еще мог отвернуться и уйти, то ребенок к тому же раненый... Придется вытаскивать. А как? Решившись помочь Марат, вышел из-за кустов, вблизи рассмотреть, что да как. Пацан заерзал, услышав шаги, встрепенулся и тут же сник, разглядев, что это не "дядя Сеня". Марат ходил в нескольких шагах, оглядывая парня, прикидывая, как половчее сдернуть с него ствол. Ближе не подходил, руки то пацана не на виду, вдруг притворяется, что встать не может, подойдешь ближе и раз... Ножом, например. - Дяденька, - решившись, спросил паренек. - А вы кто? "Конь в пальто, - мысленно ответил Марат, - точнее в куртке. Так если перекинуть трос, который на барабане, через вот ту ветку, а потом подцепить за ствол, может и получиться". - Мы с дядей Сеней шли, - не унимался мальчик, - А потом что-то затрещало. Дядя толкнул меня, но дерево все равно ногу придавило. "Удачно так придавило, - заметил Марат, еще раз оглядывая ногу мальчика, решив для себя, что пацаненок не опасен и присев рядом. Сосна не раздробила тяжелым стволом кости, не проткнула острым сучком мягкую плоть, все го лишь заклинила сломанными ветками, но так, что, не подняв ствол, не освободишься. - Дядя Сеня, наверное, за помощью побежал, - продолжал мальчишка практически монолог. "Ага, или от тебя подальше. Струсил, бросил и сбежал. А мне теперь мучайся..." - Я Макар, а Вас как зовут? "Никак не зовут, я сам прихожу. Гы-гы". - Дядя, Вы ведь не Молчун, я знаю, тогда почему молчите? - не унимался ребенок, испуг все больше проступал на его лице. Марат тяжело вздохнул, и выдавил из себя, больше для успокоения мальчика: - Подожди, я скоро. Скоро растянулось на полчаса. Пока завел, не с первого раза, застоявшуюся машину, пока подогнал. Парнишка отключился, может, уснул, но Марату так было даже лучше, меньше шуму. Перекинул через намеченный сук с третьей попытки, нашел на стволе место, где лучше зацепить крюк, отогнул ветку и тяжело вздохнул. Дядя Сеня ни за какой помощью не ушел. Трудно ходить с размазанной по жухлой листве головой. Еще раз тяжело вздохнул, еще и этого прибирать. Выбрал другое место, закрепил трос. Включил электромотор. Катушка натужно жужжала, трос подергивался, ветка, через которую он был, перекинут, трещала, точно собралась прямо сейчас обломиться. Марат караулил у паренька, и едва появилась такая возможность, выдернул его из капкана, оттащил. Вовремя. Ветка не выдержала и обломилась, вновь похоронив под собой дядю Сеню. " Ну и покойся с миром, - подумал Марат, поняв, что на еще один заход по поднятию сосны его не хватит. Затащил пацана в машину, прибрал инструменты и повез к себе домой. *** Вчера Марат как раз решил, что остается здесь. К молчунам перебираться ему не хотелось, к ним лучше ходить в гости, потому решил обустроить собственное жилище. Приблизительно между деревней и местом, где он прятал машину, проходил овраг. На краю его когда-то стояла деревянная сараюшка. Она упала, косо перекрыв овраг подобием крыши. Марат натаскал веток и листьев, засыпал ими овраг и доски, оставив лаз. А внутри поставил туристическую палатку. Издалека, не зная, что искать незаметно. Сюда то и притащил пацана. Осмотрел ногу. Та опухла, но вроде сильно не пострадала, наверное, сильный ушиб, хотя он не доктор. Завтра виднее будет, начнет сильнее распухать, значит, наверное, не ушиб. Уложил парня на свой спальник, а сам задремал рядом. Паренек, возможно от пережитого шока, проспал остаток дня, всю ночь и проснулся лишь к вечеру. Марат боялся его оставить, и промучился, так и не увидав тот мир до катастрофы, иллюзию молчуна. Когда паренек проснулся, Марат накорми его, но идти в гости было уже поздно, и вся ночь прошла в метаниях и неспокойном сне. Еле-еле дождавшись утра, растолкав пацана и позавтракав одной банкой тушенки на двоих, Марат убежал в гости, захватив свой тощий рюкзак с флягой воды и пачкой запакованных в вакуум рисовых хлебцев. На прощание он предупредил мальчишку никуда не выходить, что в принципе было излишне, при не до конца сошедшей опухоли на ноге далеко не побегаешь. Белокурая и синеглазая встретила его ласковой, чуть удивленной улыбкой. Возможно, не ожидала, что он вернется. Дети скакали рядом, тянули какие-то игрушки, показывали рисунки. Он прошёл на кухню, сел на привычное место, его окружил знакомый запах свежего хлеба, аромат чая и такая привычная, такая домашняя тишина солнечного дня профильтрованного занавесками. Как легко он привык. Но что-то царапало, что-то мешало. Мешало любоваться ее плавными движениями, похожими ан танец, когда она что-то готовя, порхала от плиты к столу. Мешала погрузиться в книгу, которую не успел дочитать в прошлый раз. Мешало радоваться беззаботным играм малышей, постоянно забегавших на кухню. А когда осознал, что это беспокойство за мальчишку, что лежит у него дома, дает о себе знать - разозлился. На парня, что так внезапно свалился на его голову, но больше на себя, что сам себе портит наслаждение, которого так ждал. Промучился еще полчаса, извинился и ушел. Девушка проводила его светлой, чуть грустной улыбкой, а дети в открытую выражали недовольство его столь быстрым уходом. Сегодня ему даже не пришлось уговаривать себя не оглядываться и не смотреть по сторонам, его взгляд и так был устремлен на приближающийся лес, а мысли забиты проклятым мальчишкой. Может пожатой причине Марат заметил мужиков, когда лишь когда они перегородили дорогу: двое на безопасном расстоянии впереди, двое, отрезая путик отступлению, за спиной, и один в стороне, небрежно держащий в руках двустволку. У всех пятерых, поверх одежды на рукаве повязана тряпка с грубо намалеванным символом: распахнутый в крике рот. Марат сразу понял, что попал, а главное в опасности молчащий, к которому он ходит в гости. Ребята с такой эмблемой именовали себя "Крик" и главным лозунгом их был - уничтожим всех молчунов, искореним заразу, и старый мир восстанет из пепла. Их любыми способами нужно увести от деревни. - Скажи мне, мил человек, откуда путь держишь? - спросил самый заросший. Марат кивнул головой в сторону деревни, и добавил, а то еще и эти за молчуна примут. - От туда. - И как же ты туда попал, дорога то одна? - Одна. Туда одна, обратно одна... По карте деревня. Провизия кончилась... - Нашел че? С наигранной участливостью поинтересовался все тот же, главный, наверное. - Мало. - А храбрый какой! - продолжил, издевательским тоном мужик. - Молчунов совсем не боится. - Боюсь, - тихо выдавил он. - Но есть очень хотелось. Нет их там. - Допустить, - улыбнулся мужик, - А не видел тут случайно двоих: мужик и паренек. Марат мотнул головой. - Врет? - спросил мужик через плечо у парня помоложе, что стоял за его спиной. - Врет, - уверенно ответил парень, - долго был, мало нашел. Тоха докладывал, уже третий раз туда ходит. Каждый день и подолгу в одном и том же доме. Либо склад там нашел, и вынести никак не может, либо в гости к мутантам прописался. Имеют его там как хотят, а он и радуется. - Давить таких нужно вместе с мутантами проклятыми, - раздалось почти над самым ухом. Он не успел дернуться, выплеснуть закипевшую ярость, боль пронзила затылок, тьма и тишина поглотили его. *** Он открыл глаза - вокруг все та же темнота, только не укачивающая, дающая покой, а какая-то угловатая, жесткая и пахнущая ржавчиной и машинным маслом. Тишина тоже пропала, её прорезали негромкие голоса, которые он уже слышал на лесной дороге. - Командир, может, дождемся группы? Нас же за мужиком с мальчишкой посылали, а не с немыми воевать! - Ты же видел, он шел оттуда. Кто поручиться, что в первый раз? А вдруг им уже насытились, и до прихода группы, мутант может сменить место охоты! Все! Закончили галдеж! Через пять минут выходим. Проскрипели и затихли шаги. - Это он в начштабом метит, - зло прошипел один из оставшихся. - Выслуживается, гад, за счет наших жизней. - Кстати, зачем мы сохранили жизнь этому наркоману, - видимо, желая уйти от скользкой темы, поинтересовался его собеседник. - Раньше бы к стенке и всё. - Приказ штаба. Народ мрет как мухи, а пополнения нет почти. Издалека донесся неразборчивый округ, парни матюгнулись, и ушли. Ушли убивать голубоглазую и её детей. Пошли уничтожать его кусочек старого мира, его личного рая. Он тихо выл, сквозь кляп, изворачиваясь в веревках режущих руки, но не мог освободиться. Справа что-то металлически лязгнуло, и его камеру залил нестерпимо яркой свет, заставив зажмуриться. - Дядя вы как? - раздался знакомый голос, - Вы ранены? Марат сощурился и сквозь слезы рассмотрел расплывчатый силуэт на фоне светлого пятна. Он пополз, извиваясь всем телом, к этому свету и вывалился из металлического нутра какой-то машины, наподобие старой скорой помощи, прямо под ноги испуганному мальчишке. Тот сразу принялся распутывать веревки, узлы на которых так стянулись, что не поддавались. Потом он что-то сообразил, вытащил нож и быстро перепилил неподдающиеся путы. Кляп Марат вытащил сам. - Откуда ты? - Я их слышал, они прошли рядом с вашим домом. Громко говорили и по сторонам не смотрели. Я их узнал, хотел вас предупредить, но не успел... И они..... Дальше Марат не слушал, потому что раздались выстрелы, разрывая тишину готовящегося к ночи леса и оставляя после себя гулкое эхо. Он выхватил у паренька нож, обычный, кухонный, и поковылял на затекших ногах, сначала медленно, потом все быстрее, перейдя на бег. Пацан, нога которого еще не прошла до конца, быстро отстал. Марат почти успел. У дома, раскинув руки в стороны, стояла его хозяйка. Трое из пяти уже лежали в крови на земле, двое не шевелились, а один тихо стонал, но очередь, прошившая ему живот, не оставляла шанса. Двое оставшихся целились друг в друга, один при этом рычал сквозь зубы, а второй что-то ласково втолковывал ему. Хрупкое равновесия готово было рухнуть в любое мгновение, и тогда то, оставшийся в себе, решился и перевел ствол пистолета в сторону девушки. Выстрел пистолета и автомата слились в один. Выстрелы буквально изрешетили грудь того, что с пистолетом, но и его выстрел не миновал цели. Девушка медленно, точно толще воды, опустилась на пыльную траву двора. Марат заорал обреченно, не слыша собственного крика, наконец-то добежал, врезался в оставшегося в живых автоматчика. Тот только начал приходить в себя и не успел оказать сопротивление. Кухонный нож вошел в податливое тело, достал до сердца. Парень умер мгновенно, немой вопрос за что, застыл в глазах. А Марат уже забыл про него, упал на колени перед девушкой, не зная как помочь. Она уже умирала, не была способна сохранить иллюзию полностью, там ниже шеи уже прорисовались истинные форма, напоминавшие грубо сшитую из белой кожи куклу, набитую свалившейся ватой. Но лицо она хранила до последнего, до последнего улыбалась грустно. Все дрожало вокруг, все стало зыбко, и боль от потери буквально разорвала грудь. На другой стороне двора умер, счастливо улыбаясь последний из карательного отряда, рядом остывал пистолет, с опустошенной обоймой. *** - И все-таки, возвращаясь к нашей теме: Кто они, эти молчуны? - Трудно с уверенностью сказать, откуда они взялись, но что они не принадлежат нашему миру - факт. Их влияние на живые организмы, в частности на человека, до конца не изучены. И с учетом темпов, с которыми два наших вида начали влиять друг на друга, изучать их вряд ли у кого останется время. - Значит, есть вероятность, что они уничтожат нас, как вид? - Скорей человечество само себя уничтожит, впрочем, как и всегда. Сами молчуны еще ни убили не одного человека. - Но множественный жертвы... - Послушайте, если вы увидите тень на стене, и, не разобравшись, что же ее отбрасывает, с испуга долбанете ее подвернувшейся палкой, а палка отскочит и саданет вас по всей дури по голове, кого вы будете ругать? Стену, палку, но никак не свою глупость! Природа человека, обвинять других. Кидаться на все, что не такое с ядерными дубинками, а разобравшись в ситуации, использовать в корыстных или военных целых. "Опять отец радио выключить, забыл, - раздраженно подумал Марат, и открыл глаза. Высоко-высоко небесной синеве с торжественной медлительностью плыли белые пушистые облака. Их перечеркивали, ветви деревьев, с редким золотом листвы. - Очнулся? - поинтересовался чуть хриплый, насмешливый голос, сухо щелкнуло, голоса замолчали, а небо почти целиком закрыло лицо в капюшоне, обрамленное седой аккуратной бородкой. Из-под столь же седых бровей глядели яркие серые глаза, в сетке морщинок. - Кто Вы? - еле слышно прошептал Марат, чувствуя, как каждое слово отдается болью в груди. - Не поверишь, - старик ухмыльнулся. - Гробовщик и могильщик в одном лице. - Я умер? - А ты как думаешь? - старик-гробовщик, похоже, не удивился вопросу. - Мертвым не больно... Старик промолчал, видимо не посчитав нужным, отвечать на очевидное. - Дядя Серый, - раздалось где-то совсем рядом знакомый мальчишеский голос, от которого Марат испытал смесь раздражения и облегчения, - Ему лучше? - Ага, раздалось чуть дальше. Очнулся твой наркоман. - Не называйте его так, Дядя Марат хороший... Гробовщик хмыкнул, но ничего не сказал, зато Марату стало за себя обидно. - Я не наркоман, - прохрипел он. - А как тебя еще назвать, - продолжил старик, присаживаясь на пенек, что бы Марат его видел, руки он при этом облокотил на черенок лопаты, низ испачкан в земле. - Маньяком могу еще. Преследователем. Мотаешься по всей стране, ищешь молчунов, что бы хоть ненадолго вернуться в прошлое. Повидал я таких. И на других, что в крайности впадает, тоже нагляделся. Ишь придумали: убей всех молчунов - и старый мир вернется. И сами искренне верят, и других учат. А он, старый мир-то не вернеться, не чему уже возвращаться. Старое умерло, отпусти и продолжай жить в новом, а ни то следующий кусок железа в твоем теле окажется последним. Старик встал, возвышаясь над Маратом еще одним деревом. - Если до утра доживешь, возьму в ученики? - толи всерьез, толи в шутку предупредил старик и ушел, вскоре послышались мерные удары в сырую землю и легкий шорох ссыпаемых комков. А Марат лежал, глядел в высокое небо и верил, что доживет. Ведь теперь он точно может принять новый мир.