С этой самой минуты

Ты закусила губу и продолжила натянуто улыбаться уже изрядно подвыпившим гостям. Они громко разговаривали между собой, смеялись, стучали бокалами и тарелками, а ты думала лишь о том, как бы себя не выдать. Нельзя. Слишком важный вечер. Но, черт возьми, как же тебе хотелось накинуться на Хосока прямо там, наплевав на всех. В костюме, настолько прекрасно сидящем на нем, что тебе и вовсе казалось, что это его вторая кожа, он выглядел просто великолепно. И по обыкновению были великолепны его пальцы, забравшиеся под юбку твоего свадебного платья, за которое пришлось заплатить огромную сумму денег. Подушечки как бы невзначай касались коленок, бегали по бедру, но никак не хотели подняться выше — туда, где все увлажнилось настолько, что тебе казалось, что на пышной юбке и удобном диванчике, на котором вы так уютно устроились, останутся огромные пятна. — Прекрати, — ты не выдержала и перевела на него взгляд. Хоби выглядел полностью расслабленным, широко улыбался и изредка говорил что-то своим друзьям, весело выкрикивающим теплые поздравления чуть ли не каждые пять минут. Но ты видела ЭТО. Тот самый взгляд: затуманенный, отдающий до дрожи пленительным блеском далеко не от множества ламп на огромной люстре в богато обставленной зале. Хосок перевел взгляд на тебя. Боже, как же он прекрасен! Особенно теперь, когда ты осознала, что он целиком и полностью твой. От этой мысли маленькая собственница внутри принялась танцевать ламбаду. Плевать на фанаток, плевать на слухи. Он твой! И теперь об этом знают все. Чон улыбнулся, сжал твою коленку, облизал губы и, наконец, жадно тебя поцеловал. Гости начали свистеть, громко хлопать и кричать заветное «горько», но ты ничего не слышала. Лишь чувствовала. Чувствовала, как длинные пальцы прошлись по мокрой ткани нижнего белья и тут же исчезли. Издав смешок, Хосок встал, с нежностью сказал о том, как ему с тобой повезло, и, будто всего минуту назад под столом ничего не происходило, позвал тебя танцевать. Играет? Он играет? С тобой? И все же тебе пришлось подчиниться. Еще несколько мучительных часов вы развлекали гостей, пили, что-то жевали, целовались, благодарили за поздравления и мечтали о том, чтобы уже, наконец, расслабить ноющие от бесконечных улыбок щеки. Ну, а еще ты мечтала о нем. Несколько раз твои попытки взбудоражить его так же, как взбудоражил тебя он, терпели крах – Хоби тут же подскакивал с места и прикрывался «важными делами», либо просто убирал твою руку, отмахиваясь от любых недвусмысленных касаний. — Ты ужасен, Хосок, — хныкала ты в такие моменты и, если быть честной, к концу вечера ты уже была малость расстроена. Гости начали расходиться глубокой ночью. Точнее, они действительно расползались. Распрощавшись с той половиной, которая еще могла адекватно реагировать на ваши слова, вы направились прямиком к вашей уютной квартирке. Ты порядком устала, поэтому даже умудрилась заснуть в авто, наслаждаясь приятным запахом, исходящим от твоего мужа – он похож на что-то свежее, теплое, летнее – такое же, как и сам Хосок.

***

Когда ты в следующий раз открываешь глаза, ты понимаешь две вещи: первая – ты лежишь на кровати, второе – тебе до безумия хорошо. Сильные руки поглаживают твои бедра, в то время, как сам обладатель этих самых рук мелкими поцелуями покрывает твои колени. Он снова дразнится. Почему? Потому, что ему это нравится. Нравится, как ты выгибаешься от его ласк, как принимаешь каждое его прикосновение, как бегают мурашки по всему твоему телу, как ты жадно отвечаешь на его поцелуи. — Хосок, — шепчешь ты, закусывая губу. Пальцы на твоих бедрах сильнее сжимают кожу, а коварный муженек оставляет возле коленки мгновенно темнеющий засос. Он любит оставлять метки, любит показывать другим, что ты только его. И ему плевать, что на других мужчин ты даже не смотришь. Важно лишь то, что они смотрят на тебя. Хоби нависает над тобой и широко улыбается. Он оголен по пояс, и ты можешь лицезреть подкачанное и безумно привлекательное тело, к которому ты так хочешь прикоснуться. Ладошка ложится на крепкое мужское плечо, слегка его сжимает, а затем скользит ниже, по ключицам. Они призывно выпирают, и ты, не в силах сдерживать себя, в ответ на его метку оставляешь свою. Хосок целует сначала нежно, а затем поникает языком в твой рот и затеивает уже привычную вам обоим игру. Вы целуетесь медленно, глубоко, мокро. Вам некуда торопиться, и вы понимаете, что эта ночь, так же, как и весь сегодняшний день, для вас действительно особенная. Ты пальчиком обводишь мужской сосок, и, игриво ущипнув его, перемещаешь руки на мужскую спину, скользя по позвоночнику и, наконец, остановившись на упругих ягодицах. Тебе хочется сказать спасибо маме, которая убедила купить тебя именно это платье, потому что мужу удается достаточно быстро развязать шнурок тугого корсета, разместившегося спереди. И, о боги, как же хорошо, что шнуровка расположена не сзади. Ты помогаешь Хосоку стянуть с тебя совершенно ненужную сейчас вещь и остаешься почти обнаженной. Почти. Кружевной низ нижнего белья и доводящая его сейчас до безумия подвязка на бедре все еще остаются на тебе. Чон облизывает губы, шепчет тебе о том, как сильно он тебя любит, и снова накрывает твои губы. Ты пылко ему отвечаешь, помогаешь избавиться от совершенно ненужной сейчас одежды и прижимаешься к нему максимально близко. Чувствуешь, как напряженный орган упирается в тебя, и уже ожидаешь, что муж вот-вот стянет с тебя остатки нижнего белья и заполнит твое нутро, но нет. Хосок медленно целует шею, оставляет на ней засосы, а затем переходит к ключицам. Его длинные пальцы с безграничной нежностью проходятся по изгибам твоего тела, вызывая кучу бешено бегающих мурашек, а затем, наконец, добираются до нижнего белья. Как только оно летит куда-то в сторону переполненного вещами шкафа, подушечки беспокойных пальцев касаются тебя в сосредоточении твоего желания. Естественно, ты уже давно влажная, что помогает им без затруднений проскользнуть прямо вовнутрь в тебя. Ты хнычешь, изнывая от дикого желания, а Хоби удерживает твои бедра и нарочито медленно продолжает свои движения рукой. Вскоре к пальцам добавляется и проворный язык, и ты понимаешь, что скоро сойдешь с ума. Слишком сладко. Слишком медленно. Слишком мучительно. Ты хочешь, наконец, соединиться со своим мужчиной полностью, а он продолжает играть. — Хоби, — ты тихо скулишь, но знаешь, что он тебя слышит. — Хоби, пожалуйста, я так сильно тебя хочу. Но сегодня Хосок играет в плохиша. Точнее, сегодня он, переполненный эмоциями и сумасшедшей любовью к тебе, решил для себя во что бы то ни стало сделать сегодняшнюю ночь самой лучшей. Конечно, у вас уже был секс – и это совершенно нормально для подавляющей части современных пар, соединяющих себя узами брака в молодом возрасте… Но такой. Нет, Чон точно доведет тебя до безумия. Язык плавно скользит по опухшему комочку нервов, а к двум пальцам добавляется и третий, растягивая податливую тебя на манер ножниц. Одной рукой он продолжает тебя держать, и ты удивляешься, как у него это выходит. Видимо, он слишком хочет, чтобы все было так, как решил он, а ты подсознательно слишком не хочешь ему сопротивляться. Когда, наконец, пальцы заменяются сочащимся смазкой, до умопомрачения твердым и изнывающим от желания органом, ты громко стонешь. Слишком хорошо. Слишком. Хосок начинает со среднего темпа, но входит не на полную длину, продолжая тебя дразнить, а ты подаешься ему навстречу бедрами, желая заполучить больше. Слышишь, как он сам начинает порыкивать и понимаешь: скоро он сорвется. Ты терпеливо ждешь, водишь ладонями по крепкой мужской спине и, наконец, получаешь желаемое: Хоби срывается на быстрый темп, резко входя на всю длину. Ты с головой уходишь в ваше общее безумие, громко стонешь, облизываешь языком мочку его уха, сжимаешь напряженные плечи. Хосок же терроризирует твою шею, покусывает ключицы и пытается сдержать рвущиеся из груди рыки. Получается не очень-то и хорошо, поэтому вскоре он плюет на это и, словно в бреду, начинает шептать тебе на ушко еще сильнее возбуждающие тебя слова о том, насколько ему хорошо. И хорошо только с тобой одной. Подходя к разрядке, Хосок крепко сжимает твои бедра, чуть ли не кричит о том, что он тебя любит, и затягивает тебя в очередной глубокий поцелуй. Ты крепче прижимаешь его к себе, пылко отвечаешь, сжимаешь напряженный орган внутри, и вскоре вы вместе кончаете, хрипло выдыхая лишь одно-единственное: «люблю». Ты уже почти засыпаешь, когда неожиданно Хосок вскакивает на месте и громко кричит: — Черт, прости, прости, — он складывает руки в умоляющем жесте и виновато на тебя смотрит. — Я так сильно тебя люблю, прости. Я не сдержался, я не думал… — Ты чего вообще орешь? — ты сонно бормочешь, пытаясь выглядеть как можно внимательнее. Не получается. — Я кончил. Кончил прямо в тебя. А мы не предохранялись. И вдруг ты не хочешь, а я… — его прерывает твой заливистый смех. — Хоби, — твоя ладонь ложится на его щеку, аккуратно очерчивает контур лица и останавливается на губах, — если бы я не хотела, я бы не позволила. И, тем более, разве я не подписывалась на детей, когда давала согласие выйти за тебя замуж? — Женушка, — его губы растягиваются в широкой улыбке, и он, наконец, снова укладывается рядом, прижимая тебя к своей груди. — Муженек, — откликаешься ты и, еще раз чмокнув любимую ключицу, зеваешь. Это был тяжелый день. И не менее тяжелая ночь. Но ведь ты согласилась бы практиковать такие ночи в вашей постели каждый божий день, верно?