Одно мгновение

– Березин, я тебя прикончу, – даже сама я сейчас понимала, что с количеством змеиного яда переборщила, но поделать с собой ничегошеньки не могла. Скотина, именующееся Артуром Березиным, не давала мне покоя вот уже полгода. Эти долбанные шесть месяцев я провела в импровизированном макете ада. Он не давал мне покоя не на секунду, он словно прокажённый гадил мне ежеминутно, будто это было делом всей его жизни. Хотя, я не удивлюсь, если это действительно так. Что он только не делал, даже клей на стул наливал! И дня не проходило, как новая пакость от Березина портила мне нервы. Чего этим добиться он хотел, я не знаю, но нервный срыв мне обеспечен. Впрочем, я в стороне особо не оставалась, мстя исподтишка. Но до этого подонка мне было, конечно же, далеко. – Так ты меня кончать будешь, или я свободен? – думая об этом кретине, я и забыла, что он находится в непосредственной близости и ожидает, когда моя персона с ним расправится. – Иди... в сад, Пенёк. До этого самого момента Пеньком я называла его только про себя и за глаза, но теперь в пылу гнева и ярости невинная, на первый взгляд, обзывалка непроизвольно сорвалась с языка. Буквально на мгновение лицо Артура превратилось в ледяную маску, а потом... Он заржал, как заправский коняра, держась одной рукой за живот, а второй ударяя по стене, на которую облокотился. – Господи, Ковалёва, я не могу... * * * Свой День Рождения я не любила по одной простой причине: отмечать его приходилось в клубе, а подобные заведения в моих глазах "нормальными местами" не являлись. Но тем не менее накачалась я вдрызг. Нет, на ногах я стояла вполне устойчиво и даже язык не заплетался... Но здравый смысл поклонился и по-тихому свалил примерно после седьмого бокала коньяка. А после первой бутылки и чувство самосохранения удалилось за ним вслед, оставив жажду адреналина одиноко томиться в моей черепушке. Прихватив с собой едва начатую бутылку вина, я, на ходу делая из неё небольшие глотки, поплелась к выходу из душного помещения, еле как напялив куртку. Так как погода была далеко не майская, а как положено, мартовская, в расстёгнутом пуховике я окоченела сразу же, поэтому пришлось застёгивать его, неизменно держа самую важную, на данный момент, вещь на Земле – своё любимое красное, полусладкое. Пешком до моего дома было далековато, поэтому, заплатив таксисту четыре сотни, я удобно устроилась на заднем сидении побитой иномарки и буквально через десять минут вывалилась из машины около своего подъезда. И подойдя к двери, я не ожидала кого-то увидеть. А Березина и подавно. – О, Артурчик, а ты какими судьбами? Я знала, что под действием спиртосодержащих становлюсь смелой, а точнее, невменяемой. И, конечно же, назавтра моя прекрасная память подкинет мне парочку, а может и больше, пикантных воспоминаний, от которых я буду краснеть до следующей пьянки. – Вот, решил тебя с Днём Рождения поздравить. Такого ответа я не ожидала, но ступора своего показывать не стала. – Как это мило с Вашей стороны, господин Еблан. Сказав эти глупые, по меньшей мере, слова, я, с гордо поднятой, как мне кажется, головой, отправилась к лифту, но каково же было моё удивление, когда он последовал за мною. – Ты куда это пошёл, м? – речевой аппарат под воздействиям фиговой тучи алкоголя всё же дал сбой, показывая насколько я пьяна. Он ничего не ответил, лишь нажал на кнопку лифта и стал ждать, когда тот прибудет к месту назначения. С противным скрипом двери тесной кабинки разъехались в стороны, впуская нас внутрь и закрываясь вновь, когда Пенёк нажал циферку "семь". – М-м-м, а нам на один этаж... То ли мир сошёл с ума, то ли я белочку поймала... Но он опять не сказал не слова, а лишь ухмыльнулся, глядя на меня. Как-то слишком рано лифт остановился и с характерным скрежетом... Застрял. Застрял. За-стрял. Застрял, блядь! – Сука! Это как раз тот подарочек, о котором я мечтала на своё девятнадцатилетие. Пре-кра-сно. Вспомнив, что в руке держу чудеснейший из напитков, я поднесла бутылку к губам и собиралась уже сделать глоток, но её нагло выхватили прямо у меня из-под носа. – А не прихерел ты, а? Сегодня самый странный день за все мои, уже, девятнадцать лет, ибо спокойного Артура я не видела с момента нашей первой встречи... Решив, что для ностальгии, тем более не самой приятной, сейчас не самое подходящее время, я угрюмо отвернулась в противоположную сторону от брюнета, присаживаясь на пол. Дом был не такой уж и элитный, но лифт, на удивление, был чистый. – Марго, встань. Он никогда не называл меня по имени, разве что, издеваясь. Сейчас, возможно, надо мной издевалось моё сознание, подкидывая ложные фразы и интонации. Вставать не хотелось, да и сил не было, поэтому я просто прислонилась к стенке и прикрыла глаза, в полудрёме отгоняя бредовые мысли о Пеньке. Пенёк... Ему не подходит. Это я осознала только сейчас, сидя вместе с ним в тесной кабинке и даже не видя его. Он был статный, не побоюсь этого слова, красивый и очень высокий. Я уже почти заснула, когда почувствовала, как он присел рядом со мной, укладывая к себе на плечо. Возможно, я и возмутилась бы, но мой уплывший здравый смысл молчал, а уставшее тело возмущаться никак не хотело. А потом я тупо уснула, не думая не о чём. * * * Я ненавидела утро всегда, но утро после гулянки раз в десять сильнее. Потому что болела голова. Потому что было чертовски стыдно за вчерашнее. Потому что я просто ненавидела всё и вся. Со стоном оторвав чугунную голову от подушки, я попыталась сфокусировать взгляд, что мне с трудом, но удалось. На удивление, одежда аккуратно лежала на стуле, на тумбочке лежала таблеточка и стакан воды, а рядом покоился лист бумаги и какая-то небольшая коробочка. «С Днём Рождения. Артур» В коробочке лежало колечко, разглядев которое, я заметила гравировку: "Моей врагине". Немного отошедший мозг начал подкидывать мне картинки вчерашнего вечера, а точнее, сегодняшней ночи. Стыдно. Странно. Всего в одно мгновение.