Я вернусь

…Ночь наступала быстро. Она захватывала мир, набрасывая на него темно-синее бархатное покрывало, зажигала в траве изумрудных светляков и на небе — яркие, крупные звезды. В ветвях деревьев и в траве звонко трещали цикады. Вскоре из-за горизонта показался шафранно-оранжевый купол восходящей луны. Она светила так ярко, что деревья отбросили на траву длинные, чернильно-холодные тени. На вершине Сторожевой Башни горел сигнальный фонарь, освещая подходящую к городу дорогу, вымощенную желтым кирпичом. — Она похожа на маяк, — прошептала Элли. Эйвинд кивнул, сжимая ее руку. Им оставалось дойти до Башни не более, чем полмили. — Нужно было все-таки взять с собой хотя бы дуболомов, — добавила Элли, но Эйвинд не согласился: — Нет. Это дело касается прежде всего его и меня. …Земля вокруг Башни вздрагивала в ритме ударов сердца. Казалось, даже сама Башня отзывалась на каждый удар — Элли коснулась ладонью стены, сложенной из грубых серых камней, и почувствовала этот рваный, тревожный ритм. Они медленно поднимались по винтовой лестнице, держась за руки. Эйвинд понимал, что худшего места для поединка любого рода и придумать нельзя, но знал, что у него нет выбора. На верхней площадке Башни когда-то давно они с Дровосеком провели несколько долгих месяцев заточения, каждый день всматриваясь в дорогу, вымощенную желтым кирпичом, в ожидании спасения. Эйвинд помнил здесь каждый камень и каждую трещину в полу, каждый изгиб дороги за окном, каждую ферму на горизонте. …Сигвальд ждал их наверху. — Я вижу, ты не удивлен, — сказал Сигвальд, не оборачиваясь. Он стоял спиной к лестнице, скрестив руки на груди, и не отрывал взгляда от дороги. — Нисколько, — ответил Эйвинд. — Я знал, что ты вернешься. — Остаться здесь может только один из нас, — кивнул Сигвальд. — В прошлый раз я вспылил и выкинул не слишком удачную шутку. Если бы я просто ограничился проклятием, ты так и остался бы… Чучелом посреди пшеничного поля. Так что ты должен быть мне благодарен. Если бы не я, ты не стал бы Правителем. Тебя не тянуло бы с такой силой с твоего шеста. — Если бы не ты, — холодно ответил Эйвинд, — я бы не провел четыреста лет бесплотным духом и двадцать — соломенным чучелом. Не могу сказать, что эти двадцать лет прошли зря — о нет, это был весьма полезный жизненный опыт, смею надеяться, что из меня вышло неплохое чучело. — Так может, тебе стоит вернуться к этому удачному облику? — саркастически улыбнувшись, поинтересовался Сигвальд. Он по-прежнему стоял спиной к Эйвинду, не отрывая взгляда от дороги. — Я бы предпочел свой собственный облик. Хотя, полагаю, лучше быть честным соломенным чучелом, которого уважают и любят, чем человеком со сгнившей душой, — ответил Эйвинд, крепче сжимая руку Элли, стоявшей у него за спиной. — Дело вкуса, — пожал плечами Сигвальд и обернулся. Холодно взглянул на Элли и почему-то отвел взгляд. — Тебе не стоило сюда приходить. В какой-то момент я думал пощадить тебя — даже мне бывает свойственна странная сентиментальность. Но думаю, что это слишком большая роскошь. Мало ли кого еще ты приведешь сюда. Я не зря провел месяц в предгорьях этой страны, набирая силу, которую утратил там, за горами. Я теперь гораздо сильнее, чем прежде. Вы не сможете противостоять мне. По лицу Сигвальда прыгали тени от фонаря, раскачивающегося под потолком, отчего лицо казалось холоднее. Черты его стали более резкими, глаза горели огнем. Лунный свет угас — темные, тяжелые западные облака закрыли восходящую луну. В отдалении послышались глухие раскаты грома, снова запахло грозой. …По дороге, ведущей к башне, торопливо, почти бегом, шел маленький человечек, сжимающий в руках небольшой прямоугольный пакет. — Ты не сможешь ничего сделать, Сигвальд, — спокойно сказал Эйвинд, закрывая Элли собой. — С ее головы не упадет ни один волос. Меня ты тоже не можешь убить, и ты это знаешь. Тебе лучше покинуть эту страну навсегда. Сигвальд расхохотался. — Ты все-таки слишком наивен, дорогой брат. Как же приятно иметь дело с такими людьми, как вы — они так восхитительно предсказуемы, и ими так легко управлять! Я знал, что вы придете вдвоем. И я знал, что я сделаю. В следующее мгновение из руки Сигвальда вырвался огненный вихрь, обдал Элли и Эйвинда нестерпимым жаром, закрутил, оглушил и отбросил их друг от друга. Где-то совсем рядом ударила молния, на мгновение осветив нестерпимо белыми светом плщадку на вершине Сторожевой Башни, а вслед за ней почти в то же мгновение над холмами прокатился громовой раскат. Башня вздрогнула от шпиля до основания, словно живая. … Элли ударилась спиной и затылком о каменную стену, в голове у нее зашумело и закружилось, она на мгновение перестала видеть и понимать, где она и что происходит. — Я не могу убить тебя, — с тихой яростью произнес Сигвальд, и Эйвинд с невыносимой ясностью слышал каждое его слово, несмотря на непрекращающиеся громовые раскаты. — Но я могу убить ее. Она — всего лишь человек, Эйвинд. Мы — волшебники. Мы высшая каста, мы умеем то, что людям никогда не было и не будет подвластно. Она не нужна тебе. Огненный вихрь взметнулся снова, целясь Элли в грудь. …Эйвинд бросился вперед и упал, закрывая Элли собой. *** …Удар раздавил его. Башня содрогнулась от основания до шпиля, словно этот удар достиг и ее. Оглушенный, он упал на каменный пол, и в следующее мгновение осознал, что не чувствует ног — холод поднимался от ступней к голове, словно его тело снова становилось бесчувственным. Словно он опять превращался в соломенного человека. — Нет, — крикнула Элли, обнимая его за плечи. — Эйвинд! Эйвинд, ты слышишь меня? — Как удобно иметь дело с такими, как вы, — повторил Сигвальд, холодно усмехаясь. — Как легко разыграть спектакль. Я не мог убить тебя, Эйвинд. Но я и не собирался убивать тебя. Я рассчитывал, что заклятье, направленное на другого, обойдет защиту, созданную нашей предусмотрительной матушкой. И я оказался прав. Я не могу применить снова то проклятье, которое сделало тебя чучелом, но это ничуть не хуже. Потому что лишает сердца, а с ним и жизни. И твое сердце в основании этой Башни остановится навсегда. И тогда я сделаю эту страну своей. Прощайся с ним, — Сигвальд бросил холодный, презрительный взгляд на Элли. — У тебя осталось всего одно мгновение. Сигвальд поднял руку. — Элли, — вдруг раздался негромкий голос от лестницы. — Лови! И Гудвин, тихонько поднявшийся по лестнице, бросил ей в руки небольшое старинное зеркало в бронзовой оправе. …Сигвальд уже не смог остановиться, и заклятье, выпущенное им, ударило — ударило в зеркало, а отразившись от него, поразило своего создателя. Ослепительно яркий свет залил долину, а небывало мощный раскат грома услышали даже в самых отдаленных уголках страны. Небо прорвалось мощным ливнем, от которого мгновенно взбухли реки и ручьи и понеслись мощным потоком, выходя из привычных берегов. Зеркало от удара раскололось и мелкими осколками рассыпалось по полу. *** ...Элли очнулась оттого, что медленно плыла куда-то. Она открыла глаза и поняла, что Эйвинд несет ее на руках, и что они приближаются к городу. Дождь кончился, и небо на востоке розовело. Ночь близилась к концу. — Что случилось? — слабым голосом спросила Элли. — Где Сигвальд? — Его больше нет, — ответил Эйвинд. — Созданное им проклятье, которым он хотел убить и тебя, и меня вместе с тобой, поразило его самого. Если бы не Великий Волшебник Гудвин, сейчас все было бы кончено. — Вы преувеличиваете мою роль, мой друг, — покачал головой Гудвин, который шел рядом. — Я не волшебник. Он улыбнулся и добавил: — Я просто умею исполнять мечты. Что же до зеркала… Госпожа Виллина, конечно, несколько огорчится, что зеркала Гуррикапа больше нет. Но боюсь, что обычное зеркало не позволило бы отразить проклятье. — Это было зеркало Гуррикапа? — изумленно спросил Эйвинд. — Да. Я говорил с ней еще несколько дней назад, простите, что не поставил вас в известность. Она отдала мне это зеркало, сказав, что единственное, чем можно попробовать остановить такого волшебника — это показать ему его истинную суть, — объяснил Гудвин. — Зеркала, конечно, немного жаль, но думаю, что это все-таки сущие пустяки по сравнению с тем, что могло быть. — Смотрите, — Эйвинд остановился. На берегу канала стояли люди. — Там Фарамант, Дин Гиор, Виллина… Что происходит? — Люди встречают вас, Эйвинд, — улыбнулся Гудвин. — Они ждут вас. *** Минуло несколько месяцев. И вот на лугу, неподалеку от границ города, ждал сумерек дракон Ойххо, чтобы отправиться в путь и увезти на родину Элли Смит. — Мне больно отпускать тебя, — сказал Эйвинд, когда пришло время прощаться. — Гораздо больнее, чем когда-то. — Мне тоже, — Элли обняла его. — Но теперь я могу сказать тебе — я вернусь. Я обязательно вернусь. Я хотела оказаться здесь, чтобы понять... Это было непросто. Наверное, мне так никогда и не выбрать окончательно, где же теперь мой дом. Но я обязательно вернусь к тебе — для того, чтобы больше уже никогда не расставаться. — Я буду ждать тебя, — Эйвинд поцеловал ее на прощание. — Где бы ты ни была, я всегда буду ждать тебя. — Я вернусь, — повторила Элли. — Я обязательно вернусь.