Линии крови

МАЙЛО Кайл раздраженно ковырялся палочками в тарелке, недовольный тем, что я опять заставил его есть. - Да что с тобой такое, уже неделю сам не свой, - не выдержал я. Он злобно посмотрел на меня, а потом на розу, которую Хёнкён подарил Грейс. - А то ты не знаешь. - Да хватит себя накручивать! Ну упала в обморок, после депрессии и не такое бывает, - сказал я, и Канмин согласно кивнул в ответ. - Да вы слышали, что Джонхан сказал? - Кайл швырнул палочки на стол. - Что с ней что-то не так, что у нее что-то с гормонами и еще с кучей всего. - Ну и? - Ну и?! А вдруг она... беременная! Я аж выронил палочки. - Совсем с ума сошел? Это уже слишком. - Почему это слишком? - холодно сказал Кайл. - Они ведь не мертвецы какие-то, вполне себе живые, они совсем как мы... - Я не в том смысле что это невозможно, а в том что Грейс ни за что бы не стала... - я завис, пытаясь подобрать слово. Так поступать? Скрывать от нас такое? - А по-моему, - вдруг сказал Канмин, - было бы здорово, если бы у нас появился малыш. И хихикнул. Эти двое меня доведут сегодня! Как раз в этот момент на кухню очень кстати зашли Вернон с Джонханом. - У вас тут по ходу весело, можно к вам? - как всегда с улыбкой сказал Джонхан. - Ага, слушай, у нас тут спор возник насчет Грейс и того, что ты тогда сказал, - начал я. - Про ее здоровье? Ну. Он достал из холодильника контейнер и понюхал лежавшее в нем утреннее жаркое. - Ну ты тогда сказал что-то про гормоны, и вот кое у кого возник вопрос. Она не может быть... типа беременна? Фу, аж говорить неприятно. - Не, это не так уж сложно учуять, - хохотнул Вернон и сел рядом. Кайл, кажется, выдохнул. - Ага, я не знаю, что именно не так, не могу понять, - Джонхан положил в тарелку гору жаркого и поставил разогревать. - Хотя... - протянул он, - я давно не подходил к ней, держусь от нее подальше. - Ага, я вообще за километр обхожу, - добавил Вернон. - Почему? - спросил Канмин. - Да от нее так пахнет, ты бы знал! - Вернон состроил рожу, и мне захотелось по ней треснуть. - И как же от нее пахнет? - недовольно спросил я. - Да вкусно в смысле, - рассмеялся Вернон. - Вкусно? Типа сожрать хочется? - ужаснулся Кайл. Джонхан плюхнулся рядом с ним и с довольным видом поставил тарелку перед собой. - Да ну нет, она, знаешь, как... Он закрыл глаза, и его губы расплылись в широкой улыбке. - ... как произведение искусства, ее прямо вот поставить и любоваться. - Или сожрать, - добавил Вернон. Я нахмурился. Вот ни разу смешно! - Ладно, если серьезно, я бы не стал, даже если бы Хёнкён не оторвал мне за это голову. Она классная, - доверительно сказал Джонхан. - Хаха, ты че, влюбился? - подначил Вернон. - Кажется, ты так уже говорил про одну барышню! - Отвали, ты мне еще 600 лет будешь помнить? - засмеялся Джонхан. Вернон с горящими глазами повернулся ко мне. - Прикиньте, жили мы как-то в Нормандии... ГРЕЙС Последнюю неделю я не находила себе места. Слова Хёнкёна про то, что он может не сдержаться и убить меня, не давали мне покоя и, если честно, ужасно пугали. Нет, я боялась не за свою жизнь - я боялась последствий его ошибки для него и для остальных. Я не представляю, как отреагируют мои мальчишки, Вернон и остальные и, разумеется, что после этого будет чувствовать сам Хёнкён. Мне пришла в голову одна идея. Я не была уверена, что выживу, но верила всей душой, что он сможет удержаться. И тогда его не будут мучить эти извечные опасения, которые появляются у него на лице каждый раз, как он на меня смотрит. Возможно, это эгоистично, и я должна была избавить его от своего присутствия, причиняющего ему такие муки, но я просто не смогла. Я не способна без него жить, я не способна больше от него уйти, но и мучить его я не хочу, поэтому, чем раньше я смогу ему доказать, что он не причинит мне вреда, тем лучше. Подходящая возможность представилась достаточно быстро. Так как скрывать от меня свою сущность больше было не нужно, Вернон стал подавать для Хёнкёна к мясу вино (видимо, до моего приезда это был устоявшийся распорядок), и я решила этим воспользоваться. Я все меньше времени проводила на кухне, поэтому взяла как раз приготовленную ДиКеем баранину по-бургундски, налила вина и отнесла в кабинет. Расчет был прост: я заметила, что во время дождя Хёнкён очень рассеянный. Не знаю, с чем это связано, но ему сложно сосредоточиться в такие дни на чем бы то ни было, особенно если дождь сильный, и в тот вечер как раз такой и был. Я зашла в комнату и аккуратно поставила поднос перед Хёнкёном и расставила тарелки перед ним. Он оторвался от планшета и с благодарностью кивнул. Спокойно, дыши. Он в разговоре как-то вскользь упоминал, что слышит стук моего сердца, поэтому сейчас я не могла позволить ему меня выдать. Я медленно считала в голове. Раз - вдох. Два, три, выталкиваю воздух медленными толчками, которым вторит сердце. Сосредоточившись на дыхании, я взяла книжку и, как всегда, села на диван. Энжи на этот раз я с собой не взяла: мало ли что случится. Порез на руке, который я сразу заклеила и спрятала под толстый свитер, немного саднил, и я молилась, чтобы Хёнкён ничего не учуял, а, насколько у него тонкое обаяние, я понятия не имела. Внешних признаков беспокойства Хёнкён, по крайней мере, не подавал и вообще был задумчив, кладя в рот кусочек за кусочком. Я замерла на диване, все еще считая в уме и стараясь дышать потише, да и в принципе не привлекать внимание. Я была готова в любой момент сорваться с места, если он бросится на меня, хотя понимала, что это вряд ли меня спасет. Раз. Два. Три. Дыши. Сердце, кажется, все равно стало биться чуть чаще, но Хёнкён все еще смотрел пустыми глазами куда-то в сторону и механически жевал. Ну же, любимый, не подведи меня. Если ты справишься, я буду спокойна, а ты не будешь меня бояться! Только держись. Наконец, он протянул руку к бокалу с вином и несколькими каплями моей крови, и я замерла, пригвожденная к месту. Он сделал глоток... И бокал выпал у него из рук и покатился по столу. Вино разлилось по поверхности, попало в тарелку, ему на рубашку, остальное поползло лужицей к краю стола, но он ничего этого не видел. Меня начала бить дрожь, но я только завороженно смотрела на бокал, катящийся, будто в замедленного съемке, по столу, немного задержавшись на краю и, наконец, ухнув вниз. Звон осколков разбил тишину, выведя Хёнкёна из оцепенения, и он поднял на меня глаза. Я пыталась понять по его лицу, чего мне ждать, но оно было словно вырезано из камня. Он поднялся, немного заторможенно, будто рывками, и тут я поняла, что это конец. Самое страшное, что я просто не смогла пошевелиться, лишь прижала книгу к груди, и зажмурилась. Видимо, он подошел ко мне, потому что я услышала шорох одежды слева и вжалась в диван. Вдруг моей руки коснулись его пальцы, и над ухом прозвучало: - Ты... Я открыла глаза и увидела перед собой стоящего на коленях Хёнкёна, который держал меня за руку и - чего я ожидала меньше всего - смотрел на меня с какой-то дикой смесью бесконечного удивления и обожания. - Ты дочь Евы. Я зависла. Дочь Евы? Ну да, можно и так сказать наверно. Хёнкён вдруг резко поднялся на ноги, отпустив мою руку, и начал беспокойно ходить по комнате. - Как я раньше не додумался! - взволнованно говорил он. - Ну конечно, вот почему ты так пахнешь, это не камелия, это твоя Линия крови! Я была в таком шоке, что просто не знала, что сказать. - И что? - только и смогла выдавить я. Хёнкён опять подскочил ко мне, и я вздрогнула, но он даже не обратил внимания, глядя опять куда-то вдаль все с тем же восторгом. - Ты не просто дочь Евы, ты чистокровная! - с трепетом произнес Хёнкён, напугав меня еще больше. Наконец, он перевел взгляд на меня и вдруг изменился в лице: - Как ты, черт побери, додумалась подмешать вампиру в вино свою кровь? - Эм... Прости, я хотела показать... - пролепетала я. - Показать что? - разозлился Хёнкён. - Что я тебя не убью? Я не смогла ответить, только испуганно и умоляюще смотрела на него. - Ты вообще соображаешь? Зачем ты осталась рядом, а вдруг я бы правда на тебя набросился, ты ведь не спаслась бы! Я только виновато заморгала. Мне вдруг стало не страшно, а страшно стыдно, что я опять его разозлила и разочаровала, и почувствовала, что краснею, как помидор, безжалостно и полностью. Заметив это, Хёнкён сразу остановился, подумав, что я боюсь его. - Прости, если напугал, но у тебя вообще нет инстинкта самосохранения. Я тяжело вздохнула. Конечно, какой инстинкт самосохранения, когда я влюбилась в вампира и вернулась к нему, чтобы всю жизнь провести с ним? Но я этого вампира вообще не достойна, как я могла снова разочаровать его? После того, сколько он сделал для меня, сколько времени был со мной рядом, через что из-за меня прошел... Я поняла, что, если еще хотя бы минуту буду об этом думать, в жизни себя не прощу, и решила отвлечься мыслями: - Так что там с дочерью Евы? Мне кажется, или у него глаза приобрели какой-то необычный оттенок красного дерева? - Ну да, в общем, ты чистокровная, и твои родители тоже, поэтому ты так прелестно пахнешь. Этот запах преследовал меня потому, что он был знаком мне с детства: так пах мой отец, он тоже был чистокровным Сыном Евы! Но после его смерти я почти не встречал вас, и вот теперь, спустя столько веков, даже не узнал тебя. У меня в голове один за одним всплывали вопросы. Что все это значит? Чем я отличаюсь от остальных? Что это может изменить? Но, пока я пыталась решить, что хочу спросить первым, у Хёнкёна появилась "блестящая" идея: - Слушай, это в корне меняет дело, я должен представить тебя Совету немедленно. - Совету? - я совсем ничего не знала о его мире. - Совету Первородных. Грейс, ты же хотела познакомиться с моей семьей? О черт...