Сид и Нэнси

У Рэйчел Эмбер аллергия на арахис, отцовская футболка с эмблемой рок-группы семидесятых вместо пижамы и необъяснимая привязанность к девчоночьим сигаретам. У нее есть разные: ванильные и новомодные малиновые, с ароматом корицы и ментола, но Хлоя ненавидит их все в равной степени; это как будто средоточье всего слащаво гадкого, что только есть на свете, думает всякий раз Прайс, но в бардачке ее машины всегда можно найти лишнюю пачку на случай, если подруга забудет свои в кармане других джинсов. Косметичка Рэйчел частично переехала к Прайсам, как и добрая часть ее гардероба и побрякушек, но родители не против - Джойс и сама предложила сделать это, потому что подруга дочери часто у них ночует. Эмбер по утрам кротко улыбается ей и Дэвиду, пряча бесстыжие, пылающие огнем глаза, а стоит им с Хлоей покинуть кухню, как синевласая притягивает подругу к себе, оставляя губами на оголенной шее влажный горячий след, а та смеется, поправляя ворот клетчатой рубашки. У Рэйчел пахнущие шампунем светлые волосы, которые во сне причудливо разлетаются по подушке, а Хлоя по утрам, проснувшись раньше нее, складывает из них непонятные узоры, и дерзкая издевательская ухмылка, которую Прайс всякий раз стирает беспощадными, но такими приятными для них обеих поцелуями-укусами. Рэйчел втайне слушает какую-то сопливую мальчишечью группу, - правда думает, что подруга об этом и не догадывается - смешно кашляет и жмурится от выкуренного кальяна и почти до истерики боится грозы. Дождь неистово барабанит по крыше, визжат и скрипят старые деревья, окружившие дом, стонет ветер - Хлоя держит Эмбер в одуряюще крепком кольце своих рук и дышит в изгиб шеи, пока та не перестанет плакать. Однажды Рэйчел приходит в их комнату, потряхивая связкой каких-то ключей, звенящих, кажется, на весь дом, а ее глаза сверкают совсем уж ненормальным блеском; «Это от гаража Дэвида, - говорит она удивленной Хлое, - и от его шкафа с пушками. Я знаю одного умельца, сообразившего нам дубликат, можем теперь развлекаться, когда захотим». «Ну и стоило так заморачиваться, - подруга запрокидывает голову, выпуская изо рта клуб тускло серого дыма, и удобнее устраивается на кровати. - Мы всегда можем спереть ключики у моего мудотчима, нужна тебе эта волокита?». «Ну как хочешь, а я пойду постреляю», - фыркает Эмбер – сережка-перо вздрагивает в такт резким движениям головы, а ухмылка на лице сильнее растягивает хорошенькие узкие губы – и достает из-за пояса крохотный, совсем игрушечный револьвер. Прайс, лениво свесив руку, тушит остаток сигареты о ножку кровати и поднимается на ноги, забирая из рук подруги ключи; блондинка заправляет неаккуратную прядь волос за ухо и самодовольно ухмыляется - она знала, что на Хлою всегда можно рассчитывать. А потом они встречают на свалке Фрэнка, - Рэйчел ему яростно машет обеими руками и кричит что-то глупое в знак приветствия - а потом Хлоя наконец понимает, почему у подруги таким безумным блеском сверкают глаза и куда она иногда уходит, никому ничего не сказав, но не придает этому никакого значения. Они привычно сидят на железнодорожных рельсах, слушая, как на других путях стучат колесами таварняки и разрисованные граффити пассажирские составы, и по очереди затягиваются купленной у дилера дурью. Прайс пьет пиво и качает ногой в такт какой-то прилипчивой мелодии, звучащей у нее в голове, а Эмбер плетет нитяные фенечки, чтобы, как и все предыдущие, повязать их подруге на запястья. - Когда-нибудь мы наконец бросим все и вместе уедем в Лос-Анджелес, - Хлоя затягивается слишком уж крепко и кашляет, поперхнувшись; в ее глазах – наркотический блеск, как у Эмбер и Фрэнка и давняя мечта, освещенная неоновыми огнями Голливуда. – Ты станешь кинозвездой, а я буду грабить банки или содержать наркопритон, я еще не решила. Мы с тобой просто как Сид и Нэнси, наша жизнь никогда не станет нормальной или скучной, мы этого просто не допустим, правда ведь? - Правда, - легко соглашается Рэйчел, ловко переплетая цветные пестрые нитки между собой, а Хлоя любуется ее красивыми руками, плетущими маленькое чудо, и безумно мелькающими в такт движений рук красно-черными клетками на рукавах рубашки. Прайс обещает показать подруге весь штат, а потом уже – всю страну и весь мир; Прайс обещает подруге накопить денег или вскрыть заначку Дэвида, чтобы купить им гитару – Хлоя смеется, запрокидывая назад голову и потрясая сережкой-пером, и говорит, что научится петь. Иногда ночами они выбираются на крышу через окно комнаты Хлои - Рэйчел просто накидывает длинную рубашку на голое тело, а Прайс выносит им пиво и что-то съестное, стащенное из холодильника дома или из кладовой «Двух китов». Нагретая за душный жаркий день металлическая черепица приятно жжет ляжки и голые бедра; Рэйчел – ее прекрасный неоновый ангел – нежно целует Хлою в лоб и утыкается носом ей в волосы, позволяя подруге скользнуть рукой под рубашку и провести ладонью по еще влажной после душа коже. - Только попробуй когда-нибудь меня бросить, Рэйчел Эмбер, ты же знаешь, что тогда я пристрелю тебя из какого-нибудь пистолета своего мудотчима, - Хлоя держит ее за подбородок, чтобы лучше видеть ее лицо, а блондинка усмехается – Прайс до ужаса хочет стереть эту усмешку поцелуем - и проводит пальцами по запястью синеволосой; обе знают, что Хлоя совсем-совсем не шутит. - Никогда, - шепчет ей в ухо Эмбер - настолько горячо и волнующе, что у Прайс по голым ногам пробегают мелкие мурашки, а еще – ей до безумия хочется опрокинуть ту лопатками на черепицу прямо здесь, - я люблю тебя. Только смерть разлучит нас, - серьезно договаривает Рэйчел, смотря Хлое прямо в лицо, но о смерти Хлое думать хочется гораздо меньше, чем о девушке рядом с собой и их переплетенных пальцах. У ее Рэйчел Эмбер аллергия на арахис, ухмылка на устах, зависимость от слащавых девчоночьих сигарет и длинные рубашки в пошловатую клетку, а у Хлои – маниакальная одержимость Рэйчел, совсем как у Сида Вишеса его подружкой Нэнси. «Пристрели меня из него, если я когда-нибудь брошу тебя», - шепчет блондинка, сидя перед подругой на коленях и протягивая ей крохотный, совсем игрушечный револьвер, стащенный когда-то у Дэвида; Прайс смотрит в ее сияющие в наркотическом экстазе глаза и видит в них блеск огней Лос-Анджелеса и Голливуда. Прайс верит Рэйчел.