Старший брат смотрит на тебя.
Ещё один день в Лондоне подошел к концу. Всё шло как всегда. Министерство Любви контролировало порядок в городе, Министерство Изобилия следило за тем, чтобы люди выживали в этих, без преувеличения, адских условиях, а Министерство Правды продолжало усердно лгать. Уинстон Смит лежал в кровати, слушая бредни телекрана. - Я люблю Старшего Брата, - прошептал он блаженно улыбаясь. - Ага, любишь, - насмешливо ответил ему чей-то голос. - Да-а, старина, хорошо над тобой поработали. Уинстон испуганно вскочил, вглядываясь в темноту: - Кто здесь? Что за чертовщина?! Да я в полицию мыслей доложу! - выкрикнул Смит. То, что могли явится по его душу - его не заботило. Главное, чтобы Старшего брата не обижали, не критиковали и вообще не трогали. - Я, - поведал голос. Похоже его это забавляло. - Ладно, идиот, расскажу. Ты, наверное и сам знаешь, что у человека много личностей. И Министерство Любви это прекрасно знает. Они не могут заставить кого-то во что-то верить. Поэтому они попросту обрезают твою личность. Я - кусок твоей личности. Это я побуждал тебя бороться с системой за свободу. Смит расхохотался. Дожили. Какие-то голоса несут бредни и оскорбляют прекрасную систему в этом прекрасном городе. Слишком много выпил. - ВОН! - заорал Уинстон, - НЕТ У МЕНЯ НИКАКИХ ЛИЧНОСТЕЙ! МИНИСТЕРСТВО СПАСЛО МЕНЯ ОТ МОИХ ЗАБЛУЖДЕНИЙ! А ТЫ ПОШЕЛ ПРОЧЬ! НЕ ЖЕЛАЮ СЛЫШАТЬ! - тут наш бравый боец за партию зашелся диким приступом кашля, чем не побрезговал воспользоваться его гость. - Я не могу уйти, Уинстон. О'Брайан хорошо поработал, но от себя не убежишь. Ты сам прекрасно понимаешь в глубине души, что я прав. Меня от тебя отрезали. А что если Старшего Брата нет? Что если нет никакого двоемыслия? Что если та фотография существовала? Что если ваша с Джулией любовь - не вымысел? Ты же сам понимаешь, что дважды два далеко не пять. Уинстон, ты же помнишь. Нет смысла отрицать свою память, - казалось, что "собеседник" Смита ухмыляется. - Что ты от меня хочешь? - Уинстона охватил почти животный ужас, говорил он едва слышно. Собрав по крупицам последнее мужество, Смит с визгом бросился в кромешную тьму, желая ценой своего жалкого существования защитить честь Старшего Брата, но увы, момент его славы испортила стена, которая так некстати приняла удар на себя. Жалобно скулящий Уинстон был вынужден отступить. - И это я... - разочарование в голосе второй личности Уинстона размерами могло посоперничать разве что с Мировым океаном. - Слушай, дубина, я часть тебя. Смысла пытаться меня побить нет, если только ты не хочешь полупить себя, - личность снова вздохнула. - Ну, хоть Джулию вспомни. Вот она не отступилась. Продолжает нарушать эти недозаконы. Она молодец. Она-то осталась верна себе, а ты... Смотреть противно, ты презирал таких рабов этой дрянной системы, а что в итоге? Ты сам стал одним из них. Ты ещё хуже крыс. Крысы. Комната 101. Страх. Наслаждение на лице О'Брайана. Предательство Джулии, ЕГО Джулии. Уинстон замер, прокручивая в голове отрывки прошлого. Он предал её. Он сдался. Он дал победить системе. Он забыл мать и маленькую сестренку. Их смерть стала напрасной из-за него. Он предал их. Он предал себя. Ненависть разгоралась в его груди ещё яростнее и ещё сильнее. Воспоминания подстёгивали чувства, а чувства пылали. Уинстон почувствовал, как его губы расплылись в ухмылке. Услышал свой голос: - А что если Старшего Брата нет. и Глэдстоуна нет. И системы нет. Есть только кучка самодурных уродов, играющих с людскими судьбами, с миром. А что если я могу что-то сделать? - в Уинстоне рождалась надежда. Да. Он сможет. Голос личности молчал. Уинстон сделал правильный выбор.***
О'Брайан с улыбкой смотрел в телекран. Микрофон был выключен, он больше не требовался. Партиец прекрасно понимал, что его игра продолжается. Кинув ещё один взгляд в телекран, O'Брайан улыбнулся ещё шире. - Я не лгал, сказав вам это, Уинстон. Мне нравится с вами разговаривать. О'Брайан повернулся к стоящему сзади человеку: - Я говорил вам, Глэдстоун. Этот человек может всё изменить.