— Надо потренироваться. — На моих страхах? — Нет, на моих. Будем вместе. — Ты так уже пробовал? — Нет, никогда. — И ты хочешь этого? — Почему бы и нет. — Ты ничего не рассказывал мне о себе, а теперь собираешься впустить меня в свою голову? — Ты этого боишься? — А ты нет? — Нет. Дивергент.
Солнце печет голову, окрашивая каштановые волосы в слегка красноватый оттенок. Парень щурит глаза из-за бликов, которые заставляют глаза слезиться. Он осматривает в последний раз неродную местность и глубоко вдыхает соленый воздух. Молекулы искажаются, словно между миром земли и атмосферы появляется дыра, которая ведет в никуда. На улице, несмотря на холод, много людей, и каждый чем-то занят. Сехун останавливается возле дороги, чувствуя, как тысячи жизней протекают мимо, чувствуя каждую эмоцию, каждую мысль. Это раздражает, заставляет морщить нос и бежать… Бежать туда, где небо на горизонте сливается с морем. Из-за потока ненужной информации голова слегка кружится, и Се шатает в сторону. Однако вместо падения он улавливает приятный аромат парфюма и чувствует, как становится на несколько градусов теплее. Словно человек только что вышел из солярия или загорал на солнце. Блондин приподнимает голову, встречаясь с раскосыми черными глазами, и задыхается. Никогда он не видел такого человека, никогда его настолько не завораживала чужая внешность. — В следующий раз будь осторожней, — хрипло произносит незнакомец, и вместе со словами из его рта вылетал белый пар. Сехун продолжает задыхаться, хотя возможно ли это? Он смотрит на движущиеся губы, улавливает чужую улыбку и только после этого пытается сосредоточить слух, сделать вдох, да так, чтобы болела грудная клетка. — Ты слишком бледный. Тебе стоит съездить на море, — словно читая чужие мысли, произносит брюнет и отстраняется. Только сейчас Сехун замечает, что у парня действительно кожа смуглая — видимо, недавно приехал с моря, — и если честно, то это слегка расстраивает, потому что, будь он владыкой времени, а не мыслей, то, явное дело, полетел бы с ним. Брюнет смотрит недолго, хмыкает и разворачивается, чтобы уйти. — Постой! Спасибо и… могу я узнать твое имя? — спрашивает Хун, пытаясь прислушаться к чужим эмоциям и мыслям, но ничего не чувствует. Удивленно распахивает глаза и смотрит озадачено. — Тао, ЦзыТао, запомни это имя, — соблазнительно растянув губы в улыбке, произносит брюнет и через мгновение исчезает, оставляя после себя лишь легкую прозрачную дымку. — Кажется, О Сехун, сегодня вы нашли еще одного ненормального. Видимо, на планете ты не один такой, — задумчиво говорит сам себе Сехун и чувствует странное тепло в груди, будто у него появились силы стремиться вперед, и не важно, что люди странно косятся на него. Он сильнее кутается в куртку и думает, что да, пожалуй, пора на море.***
Эта встреча оказывается последней, как думал сам Сехун. Ведь сколько бы он ни искал того парня на улицах города, на крышах домов и на море, так и не смог найти, встретить и крепко обнять. Он не знает, что им движет, хочется просто снова почувствовать чужое тепло и крепкое тело, хочется просто… хочется. Наверно, во всем виновата ранняя весна. Погода слегка прохладная, но солнце уже гордо заявляет свои права на участки земли. Хун спокойно заходит в метро и видит перед собой заполненный вагон, но деваться некуда, пары никто не отменял и, скрипя сердцем, ему все же приходится втолкнуться в эту толпу. Кто-то раздражен, зол и расстроен, и эти эмоции быстрее воды впитывается в самого блондина, он морщит нос, пытаясь отмахнуться от ненужных мыслей, но получается плохо. Внезапно всю толпу слегка уносит вперед, поезд тормозит быстро, многих припечатывает к стене, некоторые оттаптывают ноги, а некоторые со страхом начинают истерично вопить. Сехун проталкивается, слыша отчаяние людей и крики. Все в панике торопливо начинают стучать по окнам, но те плотно закрыты, как и двери. Машинист просит успокоиться, говоря, что произошла небольшая ошибка, но все равно поезд продолжает стоять на месте. Сехун пробивается к первому вагону, люди наоборот бегут к заднему, чтобы выйти через другой выход, отчего толкают и пихают локтями в парня. Тот прикусывает губу, но продолжает твердо идти к цели, понимая, что с его способностью это самая худшая ситуация, которая могла произойти. Он часто дышит, смотрит на машиниста, который кидается из одного угла в другой, быстро нажимая на какие-то кнопки и не обращая внимания на парня. Хун глубоко вдыхает и прикрывает глаза, читает чужие мысли, прочитывая ужасную правду о неисправности двигателя, рыщет в чужой памяти подсказки, но из-за панического страха не может сосредоточиться, чувствует только дрожь на кончиках пальцев и не может понять на чьих — своих или же чужих. Чувствует знакомое чувство и распахивает глаза. Прямо перед поездом, который застрял в туннеле, появляется такая знакомая и нужная фигура. Се удивлен, и это удивление вытесняет страх. Тао смотрит слегка горящими зеленным оттенком глазами, прикасается к поезду, и резко воздух в транспорте становится каким-то странным, словно заставляет замереть время, за окном яркие вспышки, а после начальная станция метро. Хун поворачивается назад, замечая, что Тао больше поблизости нет, и видит, как один за другим позади них появляются вагоны. Думает, что, видимо, Цзы не настолько силен, чтобы переносить все сразу, но все равно восхищается им. Выбегает на свежий воздух, чувствуя, как покалывает лёгкие, и смотрит огромными глазами на то, как Тао стоит посреди толпы людей, которые, видимо, не поняли, что произошло, и торопливо отходили подальше от поезда. Он словно что-то необъяснимое, пусть и не выделяется ярким цветом волос или же высоченным ростом, но все равно завораживает и притягивает. И только сейчас Сехун понимает, что это что-то сильнее его, что-то на подсознательном уровне. Тао замечает его в толпе, тепло улыбается и вмиг оказывается рядом. Он не боится, что люди заметят и осудят, не боится звания ненормального. И в этом вся прелесть его образа, а Сехун труслив, Сехун не герой, Сехун непростой. — И снова ты? — смеется Тао, отчего на его лице появляются почти незаметные морщинки. Хун вдыхает сильнее, пытаясь уловить запах Тао и почувствовать его всего, но он словно пустое место, от него не исходят никакие эмоции и мысли. — Кто ты? — шепчет Се, но шепот обоим кажется криком. — Я такой же, как и ты, — спокойно произносит брюнет, а в глазах продолжают плясать искорки. — Такой же? — Хун протягивает руку и касается чужой груди, отчетливо чувствует чужое биение сердца, замирает, прислушиваясь к ощущениям, и впервые понимает, что вокруг тихо, ни одной чужой мысли и эмоции. Он вертит головой, но видит толпу снующих людей. — Что это? — взволнованно спрашивает он, пробираясь рукой к ключицам, слегка надавливая на них сквозь тонкую куртку, и чувствует странную цепочку. Тао сужает глаза, внимательно смотрит на чужое лицо, будто читает мысли, и Сехун пугается. Пугается того, что, может, Тао не только переносится в пространстве, но и может проникать в мысли самого Сехуна, однако нахмуренные брови говорят об обратном и блондин тихо выдыхает, боясь быть пойманным, потому что внутри вулкан, потому что внутри желание. — Ты же не можешь использовать на мне свои силы? — уверенно спрашивает Тао и в ответ получает кивок, а затем продолжает: — Это амулет, подаренный моим отцом, который точно так же, как и ты, читал мысли чужих людей. Знаешь, это неудобно, когда вторгаются в твою реальность. Сехун мгновенно краснеет, будто стыдясь своей силы, сжимает кулаки и жмурится. Но затем чувствует, как ухо опаляет горячее дыхание. — Хотя, наверно, это невероятно. Сколько тебе лет, Хун? Сехун давится воздухом от своего имени, произнесенного Цзы, косится на него недоверчиво, ведь откуда ему знать, как зовут парня. — Девятнадцать, а тебе? — спрашивает он, будучи уверенным, что Тао примерно около двадцати, однако тот выбивает всю почву из-под ног, широко улыбаясь и смотря с хитринкой. — Зови тогда меня "хен", мне двадцать три. — Может тогда лучше дядей, — иронично произносит Се, не видя ничего плохого в том, что брюнет оказался слегка старше, чем предполагалось. — Дядя Тао, а где же ваша супергеройская форма? — А ты про те красные или синие лосины? — со смешком выдает старший и видит, как мгновенно с озорного лицо блондина сменяется шокированным. — Расслабься, я такое не ношу. — Предпочитаешь леопардовое? — внезапно решает подколоть Хун, но затем смотрит с удивлением на слегка смущенного Тао и громко выдыхает, не веря происходящему. — Ладно-ладно, у меня только трусы леопардовые, не стоит так на меня смотреть, — хохлится Цзы, отчего звонкий юношеский смех заполняет их реальность. Брюнет смотрит на глаза-щелочки, в которых за секунду мелькает голубой огонек, и понимает, что теперь не одинок.***
— У тебя правда нет дома? — пораженно спрашивает Сехун, открывая дверь своей квартиры. Белый кот мгновенно появляется в прихожей и жалобно трется об своего хозяина, прося накормить его. — Сейчас-сейчас, — неловко произносит Се, снимая обувь. — Постоянного нет, — произносит Тао, осматривая дом нового знакомого, и пусть это ненормально, но кто сказал, что стоит наведываться в гости только после пятой встречи. — А непостоянное? — слышится из кухни; там же хлопает дверца шкафчика и слышится звон посуды. — В отелях, мне не сложно представить себе комнату и переместиться в нее. Никто не знает, что я там. Могу спокойно принять душ и лечь спать. — А как же работа, еда, одежда? — А на что родители? У меня есть родительский дом, вся одежда там, а еду купить не сложно. Я не говорил тебе, что не работаю. — Но и не упоминал, что работаешь, — поддевает Сехун, грея еду и сервируя стол. — Я работаю в баре по выходным, денег хватает на проживание, — садясь за стол и внимательно наблюдая за Хуном, рассказывает Тао. — Откуда тебе известно мое имя? — Там, — Тао поднимает указательный палец к потолку. — Всем все известно, мне просто сказали твое имя. — Там? — Сехун повторяет жест и поднимает голову вверх, а когда опускает, то не успевает среагировать, как Цзы оказывается слишком близко к нему, заворожено смотря в его глаза. — Ты обязательно там побываешь, стоит тебе только раскрыть силы сильнее. Неудивительно, что ты еще слаб: только после совершеннолетия начинают появляться силы. И как? Было, наверно, страшно? — Мне не хочется рассказывать, но если ты откроешься мне, я попробую поделиться своими воспоминаниями через силы мысли. — Миг — и Тао снова сидит на месте с невозмутимым видом, Хун только фыркает, понимая, что брюнет не настолько доверят ему, чтобы раскрываться. Они молча обедают, наблюдают за котом, который вьется возле ног, и пытаются впитать в себя ощущение чужого присутствия. — Научи меня, — разрушает тишину Сехун, когда солнце уже медленно садится, проникая своими последними теплыми лучами в квартиру, а кот, разомлев от теплых смуглых рук, спит, вытянувшись на ковре. — Чему? — спрашивает Тао, не сразу понимая смысл сказанных слов. — Всему, — это звучит слегка двусмысленно, но Хуну плевать, он придвигается ближе, осторожно кладя свои холодные пальцы на теплые и крепкие плечи. Тао подается вперед и смотрит в глаза напротив. Между их губами всего лишь несколько миллиметров, отчего они чувствуют дыхание друг друга. — Тогда начнем с самого простого, — шепчет заговорщицки Цзытао и целует. Его губы слегка сухие, такие же горячие, как и кожа, и Се тонет в них, крепче хватаясь за плечи и притягивая ближе, чувствует чужой вкус, но продолжает упорно двигать губами; брюнет владеет нижней, облизывает и прикусывает, целует-целует, отчего пальцы подрагивают, голова идет кругом, а под веками цветные пятна. Они отстраняются, часто дыша и счастливо поблескивая глазами, сильнее жмутся друг к другу, но никто не решается зайти дальше. Сейчас для них это не важно.***
— Хорошо, давай начнем с самого простого, — произносит Тао, когда они идут после занятий Сехуна по улице. Тот смотрит внимательно и кивает головой, ищет цель и находит в виде пожилой женщины. — Представь, что твой дух медленно выходит из твоего тела, это ведь не сложно, если учитывать, что ты уже пробовал это с машинистом. Слышишь? — спрашивает Цзы, прекрасно понимая, что Хун понял его вопрос. Ведь он действительно слышит отчетливые голоса каждого прохожего, которые раньше смешивались в единую кучу. — Теперь проникай в мозг этой женщины, медленно, так ты сможешь увидеть всю чужую жизнь. И О представляет. Только перед глазами мелькает первое воспоминание, как все мрачнеет, сбивается в кучу и снова как раньше: ничего кроме ненужной информации других людей. Он хмурит брови, и Тао понимает, что, видимо, что-то пошло не так, а когда младший разочарованно открывает глаза, то прикусывает щеку с внутренней стороны. — Все нормально, если не получилось, мы ведь пробуем всего лишь второй раз. Но Сехун не слушает, лишь сильнее хмурится и смотрит грустными глазами. — Хен, ты иди домой, а я, пожалуй, пойду. Встретимся еще как-нибудь, — тихо произносит он и уходит, слегка понурив плечи. Внутри Тао все колет и рвется за ним, но он так же тихо произносит: — Но у меня нет дома, я же… несколько дней жил у тебя… Однако остается стоять посреди перекрестка и смотреть вслед уходящему парню. Прикрывает глаза и решает, что сможет отвлечься на работе, ведь сегодня вечером как раз его смена. Но работа, как и музыка и этот яркий клуб, не спасает, мысли возвращаются к Сехуну с его грустью в глазах. Тао просит другого бармена присмотреть за стойкой и уходит в раздевалку персонала, достает телефон, которым крайне редко пользовался, ведь кому он нужен, когда можно лично встретиться за считанные секунды. Гудки идут долго, и парень думает, что лучше было бы действительно переместиться, чем ждать. — Слушай, папа, а как ты смог развить свою силу? — первое, что он говорит, когда по ту сторону поднимают трубку.***
Сехун просыпается от непривычного шума. Первая мысль, что коту, своре всего, не сидится на месте, но когда рука нащупывает комок шерсти под боком, в голову закрадываются подозрения. Парень вскакивает с кровати, пытается уловить чужое присутствие, эмоции и чувства, но не чувствует ровным счетом ничего. Выглядывает на кухню и расслабляется, замечая старшего, варившего кофе и жарившего яичницу для двоих. — О! Хунни, ты уже встал, — произносит с озорством в голосе Тао и громко вскрикивает, когда масло из нагретой сковороды попадает на руку. Его торс обнажен: видно, что он только что вышел из душа, на ногах отданные самим Сехуном спортивные штаны, а на плечах — белое полотенце, не позволяющее воде с волос скатываться по смуглой спине. Хун отводит взгляд и тихо ругается про себя на старшего: тот явно добивался такого эффекта. — Когда ты успел прописаться в моей квартире? — подходя ближе и чувствуя запах своего геля для душа, спрашивает он. Хотя понимает, что этот запах намного лучше идет Тао, ведь его кожа пахнет солнцем, а волосы — морем, и что может быть лучше приторного геля для душа, который совместно с другими компонентами создает иллюзию лета? — Как только мы встретились, Хун-а, — ласково произносит старший, отчего мурашки бегут по коже и парень не может удержаться, чтобы не уткнуться носом между лопаток Цзы. Тот добро усмехается и виляет попой, подгоняя Сехуна в ванную. — Иди, умойся, — приказным тоном говорит он, добавляя: — Иначе я тебя целовать не буду. Младший лишь показывает язык и, посветив своими аппетитными ягодицами, уносится в ванную, с хлопком закрывая дверь. Брюнет качает головой, понимая, что уже никогда не сможет отказаться от такого младшего. Когда тот выходит и присаживается за стол, Тао уверенно садится напротив и воодушевленно смотрит на младшего, что настораживает Се. — Что-то случилось? — Я нашел новый метод, Хун-а, — произносит он с оптимизмом, а губы младшего лишь кривятся, не желая дальше выслушивать это. — Я не хочу больше, — тихо шепчет Сехун и настороженно поднимает глаза на Тао, боясь увидеть в них непонимание или же разочарование. Ведь если он останется простым, Цзы же не уйдет? — Ты много теряешь, не стоит так быстро отступать. Поешь, у меня есть для тебя заманчивое предложение. Младший молчит и поглощает пищу, одновременно борясь с двойственными чувствами внутри. И все же, победив себя, он встает с места, быстро моет посуду, пока Цзы, что-то напевая, одевается в комнате.***
Они стоят на крыше многоэтажного дома. Тао смотрит на Сехуна серьезно, а тот не знает, как избежать этого взгляда. — Надо потренироваться. — Снова старым методом? — спрашивает Хун, облизывая губу и надеясь на отрицательный ответ. — Нет, новым. Будем вместе. — Ты так уже пробовал? — насторожено спрашивает О, ведь ему кажется странным то, что они на крыше высотного здания. Неуверенность прибавляет то, что он не может читать мысли старшего. — Нет, никогда. — И ты хочешь этого? — переспрашивает Хун, чтобы отступить, пока не поздно. — Почему бы и нет, — беззаботно отвечает Тао, отчего напряжение медленно рассеивается. — Ты ведь чувствуешь пустоту? — задает он вопрос, чем заставляет удивиться старшего. — Не слышишь на такой высоте чужие мысли? — Не слышу, — подтверждает Хун, и только сейчас до него доходит, что в последнее время он перестал слушать чужие мысли. Блондин испуганно смотрит на Тао, ожидая ответ на его немой вопрос. — Нет, ты не потерял свою силу. Она должна быть такой. Когда захотел — послушал, порылся, а когда нет, то абсолютная тишина. Прогресс. Уголки губ младшего тянутся вверх, и он не может устоять на месте, перекатываясь с носков на пятки. Тао медленно снимает куртку, кладет ее на бетонный пол и смотрит на Сехуна, прося сделать точно так же. — Я думаю, они нам не пригодятся, — кивает в сторону курток. В то время Сехун трет свои руки, потому что, несмотря на весну, на улице рановато для футболки. Тао тянется к шее, но его останавливает голос младшего. — Ты ничего не рассказывал мне о себе, а теперь собираешься впустить меня в свою голову? — Ты этого боишься? — глаза в глаза, одно дыхание на двоих. — А ты нет? — Нет. — Тао все же снимает амулет с шеи и прячет его в кармане куртки. Сехун прикрывает глаза и чувствует поток мыслей Тао, большинство из которых связаны с ним. Закусывает губу от приятных и лестных мыслей, открывает глаза и подает руку, зная, что собирается делать старший. — А это безопасно? — Нет, — улыбается в губы брюнет, тянется к поцелую и получает — слегка влажный и трепетный. Он медленно тянет Сехуна с собой к краю крыши, и младший лишь успевает переплести с ним пальцы до того, как они срываются вниз. Он разбегается и… останавливается. Внизу несколько нескончаемых метров, а он… Стоит на краю крыши смотря на жизнь сверху. Осознание того, что эта жизнь обойдется без него, бьет глухим ударом в груди, заставляя снова почувствовать это странное чувство. Хочется растереть кожу до крови, так, чтобы этот грязный мир, что погряз в его венах, исчез. Тошно… Сколько людей притворяются, играются и строят из себя кого-то, кем не являются. Слышится лишь дуновение ветра, которое разносится по всему городу. Улицы загораются разноцветными огнями. Люди бесконечным потоком снуют туда-сюда. Где-то на небе гаснет очередная звезда. Он прикрывает глаза, представляя теплый взгляд янтарных глаз. Чувствует прикосновение чужого тепла. Распахивает глаза, чувствуя пустоту. Пусто. Пусто. Пусто. Никого нет рядом. Просто больная фантазия и воображение. Ветер обдувает его фигуру, подгоняя к краю обрыва. Рывок. «Именно тогда я решил стать „супергероем“, как ты это сказал. Именно тогда я впервые переместился к морю, Сехун-а». Сехун понимает, что это самые трепетные и болезненные воспоминания, странное чувство от осознания того, что старший раскрылся и поделился с ним, радует. Ветер проникает под одежду, скользит по коже, своими прохладными руками, треплет волосы, а ладонь Тао такая горячая. Сехун распахивает глаза и видит довольного Тао, который жмурится от ощущения свободы. Они продолжают лететь стремительно вниз и, наверно, осталось сорок этажей до смертельного соприкосновения с землей, но старший продолжает просто лететь. Сехун с паникой смотрит на него, когда понимает, что в голове у того ни единой мысли. — Тао! Быстрее! — орет он, но ветер уносит слова. Чувствует быстрое биение сердца и сильнее сжимает чужую руку, проникая в разум и заставляя, наконец, что-нибудь сделать. И все это происходит так быстро, как и перемещение на берег моря. Сехун дышит часто, стеклянными глазами смотрит на Тао и, как только приходит в себя, начинает бить того по плечам и спине. — Ты дурак! Идиот! — кричит он, не замечая своих слез на щеках, которые быстро скатываются по шее вниз. — Я не сомневался в тебе, Хун-а. Ты смог! — он обнимает крепко сопротивляющееся тело и прижимает ближе. — Спасибо, что доверился. На заднем фоне куртки с шорохом падают на песок, но никто не обращает внимания. На пляже они одни, так как сейчас здесь раннее утро. Однако обоим уже душно и жарко. Тао целует Сехуна уверенно, проникая языком вовнутрь рта и проходясь по ровному ряду зубов, задевая кончиком небольшие клыки. Сехун зарывает пальцы в чужие мягкие пряди волос и оттягивает их, пробегается по смуглой шее пальцами другой руки и сильнее жмется к крепкому телу. Оба отрываются друг от друга с учащенным дыханием и легкой дрожью в теле. Младший нетерпеливо стягивает со старшего футболку и прикасается к кубикам пресса, мощной груди, влажно целует ключицы и кадык, чувствует крепкие руки на своих ягодицах и приподнимается, обхватывая ногами чужой торс. Им не нужны слова, это что-то на более высоком уровне. Это что-то невообразимое. И пусть они не знают, как себя назвать: людьми, чудовищами или же супергероями, они остаются вместе, коротко произнося: «ненормальные». Тао внезапно валит младшего на слегка теплый песок, поверх свалившихся курток, и влажно целует, заставляя губы гореть огнем. — А ты говорил, что они нам не пригодятся, — лукаво произносит Сехун, притягивая к себе Цзы и снова целуя его в опухшие губы. Они улыбаются в поцелуй, временами стукаются зубами и нетерпеливо гладят друг друга. Тао стягивает с блондина футболку и восхищенно выдыхает: ему нравится то, что он видит перед собой, а мысль о том, что тело Сехуна пока еще до конца не сформировалось, будоражит, заставляет кровь в венах закипать. Хун все считывает, довольно выгибается, плотно прижимаясь к горячей коже и тихо стонет. Этот стон сливается с шумом волн, создавая странный, но приятный для слуха старшего звук. Он прикусывает чужую кожу, оставляя свой след, лижет и снова кусает. Укусы несильные — следы, скорее всего, исчезнут дня через два, но младший все равно получает кайф, жмурится и выдыхает горячий воздух. Чувствует, словно каждая клетка его тела отдается Тао, ведет ладонями по крепкой спине и слегка надавливает на линию позвоночника, спускается вниз, сжимает упругие ягодицы и громко стонет: Тао беззастенчиво забрался ладонью в его брюки и гладит вставший член. Сехун дергает брюки старшего, торопливо раздевая его, иногда шипя оттого, что дрожащие пальцы порядком мешают процессу. В итоге Хун сам валит Тао прямо на песок, полностью ложится сверху и жмется ближе к обнаженному телу, так, чтобы кожа к коже. Горячо, выделяющаяся смазка размазывается по животам и заставляет ерзать. Цзы стонет, когда Се трется об его член, но сразу же замолкает: Сехун привстает и садится на чужую эрекцию, которая туго проникает вовнутрь, принося обоим боль. Тао сжимает чужие бедра, пытается остановить, но блондин лишь качает головой, смотрит затуманенным взглядом, облизывает пересохшие губы и шепчет: — Хочу, — и это звучит так искренне и странно, будто от этого зависит вся жизнь младшего. Тому и самому становится немного стыдно, отчего щеки покрываются румянцем, но он уверен, что Тао не оттолкнет, и поэтому продолжает насаживаться, часто дышит и пытается расслабиться. — Хун-а, ты идиот, если думал, что я передумаю. — Тао подается вперед и садится; член проникает еще глубже, Сехун полностью сидит на бедрах Цзы и жмурит глаза, прикусывая губу. Да, Тао засомневался, ведь под рукой не было ничего необходимого, но, видимо, О понял это по-своему и испугался. — Я бы никогда не отказался от тебя. Можно было использовать слюну, — тихо на ушко, но так, что юное тело пробивает дрожью. Се хватается за крепкие плечи и приподнимается, заново насаживается и стонет. Тао подается бедрами вперёд и входит глубже, задевая чувствительную точку, и гибкое тело прогибается, да так, что грудь плотно прижимается к горячему телу, а попа вызывающе выпячивается. Брюнет сжимает половинки руками, размашисто двигается, задавая темп, чувствует ответные движения. Сехун тянется к губам старшего и влажно мажет по ним, затем вовсе утыкается в них, громко постанывая и не замечая этого. Ему хорошо, ему приятно, ему невероятно. Тао чувствует, как чужое тело слишком сильно дрожит, а член, который терся между их животами, начал обильнее выделять смазку. Входит до упора, да так, что шлепок тел кажется оглушительным, Хун выгибается, царапает смуглую кожу, стонет так, что волны в этот раз не могут заглушить этот звук, и бурно кончает, пачкая белыми следами крепкий торс. Тао чувствует, как плотно обхватывают тугие стеночки его член, и не выдерживает — кончает. Член выскальзывает из пульсирующей дырочки и мажет ягодицы спермой. Тао и Сехун крепко обнимаются, прижимаясь друг к другу, и лежат несколько секунд неподвижно, смотря на то, как встает солнце, окрашивая воду в розовый оттенок. Тао ведет кончиками пальцев по лопаткам блондина, чертя понятные только ему узоры, и лениво произносит: — Нужно одеться. На пляж приходим не только мы ведь. — Я бы хотел увидеть лицо людей, которые заметят два голых тела, — смеется младший и продолжает лежать. — Ты серьезно? — возмущается Тао. — Я не собираюсь ни с кем тебя делить. — Просто перенеси нас на кровать в моем доме, разве это сложно? — бубнит младший, попутно целуя разгоряченную кожу. Старший пыхтит и надувается, как хомяк. — У меня спина грязная. — Тогда в ванну, а лучше в джакузи, например, в Японии, — лукаво произносит Хун и прикусывает ключицу Тао, тот громко выдыхает и проходится ладонями по спине, чтобы сжать призывно выпяченные половинки. — И кстати, где обещанные леопардовые боксеры? — Ты действительно поверил? — шокированно спрашивает Цзы, а после заливается краской. — В комоде. Наверно, смех младшего был слышен на весь пляж, хотя кому какая разница? Главное, что они вместе, и главное, что они ненормальные. Ведь все же заманчиво бесплатно путешествовать, знать мысли других и… спасать людей.