Полночь в Чикаго

Резкий порыв ноябрьского ветра обдал их разгоряченные лица, когда Йен, как и подобает настоящему джентльмену, распахнул перед Милковичем дверь бара «Алиби». От количества выпитого мир, как обычно это и бывает, приобрел для обоих новые краски. Горло все еще жгло после легендарной Отвертки Кева, речь больше не была подконтрольна разуму от пары-тройки стаканчиков пива, а на языке все еще чувствовался горьковатый привкус завершающей стопки изумрудного абсента. Микки не понимал, что творит, когда закинул свою тяжелую руку на плечо идущего следом Галлагера. Но сейчас ничто так не волновало его, как возможное грядущее продолжение уже и без того слишком охуенного вечера. Милкович который раз за последние несколько часов сложился пополам от хмельного смеха после очередной подошедшей к концу истории о Фрэнке. На этот раз тот, кажется, по пьяни едва не поужинал содержимым горшка Лиама, горлопаня при этом благодарности в адрес Дебби за испеченные для папочки печеньки. Йен, который был также не в состоянии сдерживать свой дикий ржач, подхватил начинающего терять равновесие Микки, вновь закидывая руку того к себе на плечо. Не будь Милкович в жопу пьяным, он бы обязательно выдал что-нибудь вроде «Ебанутые Галлагеры» или нечто очень похожее. Но не сейчас, когда хмель все еще переворачивал все мысли в его голове вверх дном, тормоша сознание и видоизменяя очертания всего, на что не падал бы его шальной взгляд. Функция фильтровки речи давно была послана ко всем чертям, и потому, открой он сейчас рот, то у этой знаменитой фразы появилось бы весьма логичное завершение, плана «Блядские Галлагеры, как же обожаю вас» Как уже верно было подмечено, ничто не волновало Микки в тот момент так, как его рука, движущаяся в такт дыханию, на ритмично вздымающемся плече Йена и теплое дыхание рыжего на его невыбритой щеке. Его не волновало не то, что он оставил только что вскрытую пачку сигарет на стойке бара, не то, что в любой момент его, Милки Милковича, могут застукать в обнимку с рядом вышагивающим парнем. И уж тем более, его никак не волновала припаркованная у бара дорогая тачка с тонированными стеклами. Он бы даже не взглянул на нее, резко не распахнись сейчас дверь машины с водительской стороны, и не вылези оттуда двухметровый бугай в кожаной куртке с гладко выбритым черепом. - Ну здравствуй, Милкович. Узнаешь? - он грубо хрустнул костяшками пальцев, а Микки наконец счел нужным взглянуть на только что прибывшего, тем самым обрекая себя на мгновенное отрезвление. Огромный ком начал двигаться куда-то в сторону горла, а сердце предательски дрогнуло. Даже Йен вдруг начал что-то подозревать, всем телом ощутив то, как напрягся повисший на нем брюнет. - Не хорошо кидать друзей на бабки, Микки, - «гость» сделал резкий шаг навстречу до сих пор стоящей в обнимку двоице,- Мы ведь с тобой друзья, так? - Майк, я могу.., - нет, он ни хера не мог ему объяснить. Он медленно поднял руку с плеча Галлагера и опустил ее. Даже не пошатнувшись, Милкович понял, что в данный момент он уже как никогда трезв. А следовательно, в состоянии бежать подальше от собственной смерти. Дикий вопль прорвал тишину, уже давно окутавшую ночной Чикаго: - ГАЛЛАГЕР, ЗА МНОЙ! И он побежал. И к счастью, додумался дернуть при этом за капюшон куртки уже глубоко охреневшего к тому моменту Йена. Тот предательски споткнулся, но устоял на ногах и помчался вслед уносящемуся Микки, пытаясь не терять равновесие. Физическая подготовка не подвела, и ему ничего не стоило за долю секунды сравняться с громко ругающимся Милковичем. - Милкович, сука, думал, я шутить стану? - судя по всему, лысый Майк не отставал. И вдруг по ушам ударил гулкий хлопок. В них стреляли. Послышался второй, а за ним и третий звон выстрелов. - МИККИ, КАКОГО ХУЯ БЛЯТЬ,- Йен даже умудрялся выругиваться во все горло, переставляя при этом ноги одну за другой с неведомой скоростью. Алкоголь уже отпустил и его голову. - Хуйло косорукое ,- обернувшись в сторону громилы, проорал Микки и вдруг резко схватил Галлагера за рукав куртки, утягивая того в ближайший переулок знаменитых южных трущоб. Он знал каждый из этих закутков как свои пять пальцев. Знал, куда ведет каждый поворот, в какой стороне будет тупик, а какой проход приведет их к ближайшей линии метро. Не сосчитать вечеров, которые он провел здесь, кутя и проворачивая самые темные делишки семьи Милковичей. На первом повороте ноги все еще цеплялись друг за друга, на втором стало трудно дышать, и он на мгновение подумал, что пора бы бросать ежедневно дымить как паровоз. На третьем повороте он послал эту мысль куда подальше, а на четвертом у него вдруг открылось второе дыхание, адреналин резко ударил по мозгам, заставляя перебирать ногами с новой силой. Он знал, что не даст им пропасть в этот чумовой вечер, что он найдет выход и из этой временной передряги. Он все это знал. Но никто не знал, сколько раз они заворачивали то в одну, то в другую сторону, сколько спящих бомжей им попалось по дороге, сколько матных слов было произнесено, но одно было уже ясно: погоню они миновали. Милкович затормозил первым, опираясь на холодный кирпич одного из домов, пытаясь выровнять дыхание, отхаркивая слюну себе под ноги. Йен рядом прислонился лбом к кирпичной стене, тяжело дыша и издавая глухие хрипы: - Милк… - Завали. - Сколько ты задолжал ему? - Завали блять, сказал же. Молчит. Рыжий гад. - Пару долларов. - Микки, мать твою, он хотел прикончить нас.., - Йен все еще рвано дышит, каждое слово будто ударяет кулаком ему под дых,- тебя из-за пары долларов?! - Пару тысяч долларов, Галлагер. Доволен? Когда слова, которые они сейчас могли и должны были сказать друг другу закончились, а тяжелые вдохи наконец стихли, одна ладонь вдруг накрыла вторую, переплетая пальцы друг друга между собой, сжимая их до побелевших суставов, врезаясь ногтями в мягкую кожу. Совсем не важно, чья ладонь сделала это, совсем не важно. И было бы даже лучше, если бы этот дикий жест стал мимолетным. Так было бы проще и привычней, если бы в какой-то момент их руки вновь вернулись в свои прежние положения, а из уст Микки послышалась бы брань. Но прошла секунда, две, минута или десять, а может уже миновал не один час. Но они так и стояли на том же самом месте, вцепившись друг в друга, как в единственную возможность пережить этот вечер.

***

-МИЛКОВИЧ, ЕБЛАН ТЫ ТАКОЙ, Я ВСЕ РАВНО ДОСТАНУ ТЕБЯ, ПОНЯЛ?- в полночь раздалось над Чикаго.