(Their) Love of Two is One

Он обмакнул палец в густую красную жидкость, которой была наполнена большая белая ванна, и, подняв маску, поместил палец в рот. Джерард делает это уже многие годы, и кровь для него, как вода — вода с легким металлическим привкусом. Он мог отличить свежую кровь и однодневную. К счастью, сегодня Рэймонд достал свежую кровь. В последний раз она была испорченной (случайно, как сказал тот старый дурак), и Джерарду пришлось ее вылить. Его светлость не мог купаться в залежавшейся девственной крови — самому Джерарду было бы стыдно и противно. Кроме всего прочего, его светлость бы разозлился на него. Парень не мог снова быть наказан за такую глупую ошибку. Со времени его последнего наказания прошли годы: тогда он был лишен своего белого плаща и приговорен к работам в яме. После того длинного месяца его больше не постигала подобная участь. Парень коротко выдохнул, опуская капюшон и поднимая маску. Он медленно повернулся, лицом сталкиваясь с более низким мужчиной, чья аура будто кричала: «Повинуйся мне». Джерард быстро упал на колени и начал глубоко дышать, едва услышав приближающиеся шаги. — Ты ужасно внимателен, не так ли, мой дорогой Джерард? — его светлость протянул руку, смотря на парня своими темными глазами; это заставило Джерарда чувствовать, будто он сейчас взорвется. Парень издал небольшой жалкий всхлип и начал усыпать мелкими поцелуями протянутую руку. — Джерард, встань и раздень меня, а затем себя. Это понятно? — Да, ваша светлость, — Джерард быстро поднялся и снял громоздкие ботинки его светлости, затем начал избавлять его от черной тяжелой одежды. Взгляд парня то и дело блуждал по обнаженному, хорошо сложенному телу его повелителя, впитывая его образы. Оно было покрыто греховно прелестными рисунками, которые доводили Джерарда до обморочного состояния, впрочем, как и других поклонников короля. Его светлость был действительно прекрасен. — Прошу, ступайте в ванну, ваша светлость. Я скоро к вам присоединюсь, — Джерард был благодарен, что его маска съехала вниз, тем самым скрыв пылающие щеки и робкую улыбку. Его светлость согласно кивнул и направился к ванне, медленно залезая в нее. Сделав глубокий вдох, Джерард пошел прямо к столу в дальнем углу комнаты, где лежало самое ценное владение его светлости во время этих процедур. Адрастея — это клинок среднего размера, который лежал на столе. Ее рукоятка была темно-синей с завитками из золота, конец же был опасно острым. Эта маленькая вещица могла привести ко многим вещам: повреждения, волнение, возбуждение. Она была словно афродизиаком. Джерард обернул свои длинные бледные пальцы вокруг рукоятки и улыбнулся, прижав лезвие к груди. Он повернулся лицом к мужчине в ванне, чьи глаза были широко открыты и игриво сверкали. Джерард вернулся к тому месту, где уже недавно стоял, и поднял свою маску еще раз. — Я скоро к вам присоединюсь, ваша светлость — пожалуйста, не волнуйтесь. Я принес вам вашу самую любимую Адрастею, — изогнув бровь, его светлость поднял руку, чтобы взять лезвие. Джерард поместил ее в его большую ладонь, наблюдая, как его светлость обернул пальцы вокруг рукоятки с восторженным вздохом. — Терпение — это моя не самая почетная черта, дорогой Джерард. Глаза Джерарда расширились, и он понимающе кивнул, расстегивая пряжку, которая держала плащ вместе, и вздохнул, когда тот упал на пол. Мягкий румянец покрыл щеки парня, когда он полностью снял маску и бросил ее сверху на плащ. — Разве не восхитительное ты зрелище? Кажется, будто это все только для меня. — Я не уверен насчет этого, ваша светлость. Я видел множество ваших поклонников: я ничто по сравнению с ними, — Джерард вздохнул, забравшись в ванну, и хихикнул, когда его светлость притянул его к себе на колени. — Ты не должен сомневаться в своей красоте, мой дорогой Джерард. Ты одарен богами. Ни у кого нет кожи такой же бледной и чистой, как у тебя. Ни у кого нет таких же темных и блестящих волос. — Вы просто слишком добры, не так ли, Фрэнк? — имя казалось чем-то чужеродным на его губах, но в то же время — безопасным. Его светлость лишь усмехнулся, отдавая Адрастею обратно Джерарду и наблюдая за ним своими темными глазами. — Вы голодны, ваша светлость? — в ответ он получил лишь кивок, но это все, что ему требовалось. — В таком случае я должен утолить ваш голод. Парень поднял другую руку из густой жидкости и посмотрел на свое запястье; смешок сорвался с его губ. — Мне кажется, это несколько странно, что вы купаетесь в жидкости, которую почитаете больше всего, но выбираете пить мою. — Я не пью грязную банную воду, мой дорогой Джерард. Я человек богов. Джерард сделал красивый и глубокий косой порез на своем запястье, наблюдая, как губы Фрэнка быстро сжимаются в тонкую полоску — он пил так, будто это был последний раз, когда он смог бы получить хоть глоток крови Джерарда. Парень закрыл глаза и улыбнулся. Он прижался к его светлости, крепко держа Адрастею, а затем слегка подул на излюбленный предмет — и та исчезла. — Всякий раз, когда мы делаем это, я чувствую себя ужасно старым, понимаете? Прошли годы с нашего первого раза. Фрэнк наконец-то отстранился — его нижняя часть лица была полностью покрыта кровью: он всегда выглядел беспорядочно в эти моменты. — Тем не менее ты не выглядишь ни на день своих триста лет, не так ли, мой дорогой Джерард? — ухмыльнулся Фрэнк, прижавшись к губам Джерарда, даря тому поцелуй. Парень лишь улыбнулся. На несколько минут между ними повисла тишина. — Ты бы убил ради меня, мой дорогой Джерард? — спросил Фрэнк, прерывая тишину, царящую вокруг. Обстановка внезапно изменилась, и Джерард почти всхлипнул, наблюдая, как темные глаза уставились в его. — Я бы убил и сжег дотла целую деревню для вас, ваша светлость, — ответил парень. Его глаза были широко открыты, и сам он выглядел тревожно, ожидая последующего ответа. — Ты бы убил себя ради меня, мой дорогой Джерард? — Конечно, ваша светлость. Я сделаю все, что должен, чтобы вы были счастливы. — Кто я для тебя, слуга? — тон Фрэнка становился все более холодным и мрачным, отчего по спине Джерарда пошли мурашки. — Вы — законный преемник престола, полноправный король. Вы — моя жизнь, мое сердце, моя душа. Я буду чтить вас и служить вам, пока не умру. Я — ничто без вас, ваша светлость, — взгляд Джерарда был сосредоточен на густой малиновой жидкости, пока он говорил чистую правду. Его светлость приказал взглянуть на него, и взор парня встретился с уже белыми глазами, которые бывали такими лишь в моменты вожделения и борьбы. Джерард любил эти глаза. Джерард ахнул, почувствовав, как пальцы обернулись вокруг его члена; он положил руки на грудь Фрэнка. Джерард не мог сдержаться: он издавал эти крошечные стоны и всхлипы, что ускользали из его губ каждый раз, когда Фрэнк давал ему столь необходимые ласки. Другая рука Фрэнка расположилась на заднице Джерарда, грубо сжимая ее, что заставляло парня всхлипывать лишь громче. — Я не достоин вас, ваша светлость, но, прошу, пожалуйста, трогайте меня! — скулил Джерард, положив голову на плечо Фрэнка, немного приподнимая нижнюю часть туловища. Фрэнк только улыбнулся, позволяя руке, которая лишь недавно покоилась на заднице Джерарда, спуститься ниже и слегка надавить пальцами на маленький розовый вход. — Ты хочешь меня, мой дорогой? — Я нуждаюсь в вас больше, чем пустыные цветы нуждаются в дожде. — Ты был бы самым прекрасным цветком в пустыне, — Фрэнк быстро протолкнул два окровавленных пальца внутрь, заставляя Джерарда кричать. Парень продолжал судорожно дышать и двигать бедрами таким образом, что, будь он в нормальной обстановке, он был бы уже до чертиков смущен, но сейчас это не имело значения — он был в раю. Его светлость заставил его чувствовать себя таким образом, и Джерард не мог сделать ничего... он просто любил это. Те белые глаза лишь наблюдали, как он постепенно становится более развязным, и он любил это. Тем не менее Джерард хотел большего — он нуждался в большем. — Б-больше... — хныкнул парень. Его тело дрожало от жажды, с вожделением и страстью, и он знал, что его светлось мог дать ему то, чего он хочет. Фрэнк вынул свои пальцы, игнорируя шаткий вздох Джерарда, и схватил свой член, поглаживая твердую и тяжелую плоть. — Я дам тебе все, что ты захочешь, мой дорогой Джерард, — Джерард кивнул, обернув свои руки, сплошь покрытые кровью, вокруг шеи его светлости, сделав глубокий вдох, когда головка толстого члена его светлости надавила на его отверстие. — Пожалуйста, ваша светлость, дайте мне это!.. — Ты все для меня, — Фрэнк сделал толчок внутрь стройного тела, что расположилось сверху него, и вздохнул с облегчением, когда почувствовал знакомое тепло вокруг своего члена. Джерард начал раскачивать бедрами и постанывать каждый раз, когда он чувствовал, что предмет его желаний пульсировал внутри него, ударяясь в это сладкое место. Фрэнк все еще сохранял жесткую хватку на бедрах парня, каждый раз грубо толкаясь внутрь него и наслаждаясь этими удивительными звуками, которые издавал Джерард, когда поднимался. Фрэнк прикусил мочку уха своего самого любимого слуги и с вожделением слушал, как Джерард подавился стоном; движения его бедер вскоре начали замедляться. — Я люблю вас, я люблю вас, люблю! — стонал Джерард, чувствуя жажду разрядки, которая уже так близко. — Я люблю тебя, мой дорогой Джерард, — прошептал Фрэнк в ухо парню. Джерард закричал, когда его член еще раз грубо погладили, и он кончил, покрывая греховный живот его светлости белесой жидкостью; Джерард опустил голову, почувствовав, как горячее тепло заполняет его. Он уперся в грудь его светлости, и ему понадобилась минута, чтобы отдышаться, прежде чем он начал покрывать шею его повелителя мелкими поцелуями. — Н-накормил ли я вас хорошо, ваша светлость? — слабо спросил Джерард, сжимая руками плечи его светлости. Он почувствовал, как мужчина кивнул, поэтому вздохнул с облегчением. Единственно истинная цель Джерарда — служить законному королю, и он должен делать все, что заставит его чувствовать себя счастливым.