Герои

Констанс

Калифорния – крутой штат несомненно, но в любом штате, будь он хоть трижды третьим по величине и первым по количеству населения, найдется какой-нибудь городок, который даже на гугл-картах отыскать затруднительно. Троя занесло в Иерихон…в общем, спроси его кто, он бы сам не сказал, как его туда занесло. Вроде и картой озаботился, и джипиэс на встречных тачках стояли, а поди ж ты. К черту на кулички, в общем. Последний водитель и вовсе высадил его темным промозглым вечером около отеля, который сиял на всю округу ядовито-красным «Мест нет!». Неужели сюда еще кто-то ездит? Или администратор, чтобы со скуки не тронуться, закрыл заведение и умотал в ближайший бар? Коротать ночь в каком-нибудь клубе Трою не хотелось. Он дошел до кромки подступающего к городку леса, стал под тусклым фонарем и принялся ждать, поеживаясь. Удача улыбнулась ему, окончательно продрогшему, только через полчаса: из темноты оформились странные очертания, и к нему подъехал самый уродливый автомобиль, который только можно себе представить. - О-о-о! – из-за поехавшего вниз стекла донесся вопль такой искренней радости, что Трой немного опешил. – Садись, дружище! Мерзкая погодка, правда? Тебе куда? В другой, лучшей жизни этот уродец был болотно-зеленым «Фиат Мультипла» - и так сильно на любителя машина, но теперь он выглядел так, будто загибался в поездках с самого выпуска серии, причем круглый год ночевал под открытым небом в крайне плохую погоду и ни разу не знакомился с автосервисом. Однако Трой был не в том положении, чтобы привередничать. Он назвал место (последнее в длиннющем списке марш-бросков, слава богу!) и полез на задние сиденья. Вот оно – преимущество семейных минивэнов: много кресел и можно хорошенько вытянуть ноги. Салон щеголял обивкой такого тошнотного цвета, что если бы Троя укачивало хоть бы чуть-чуть, то вывернуло бы на первых же километрах от одной цветовой гаммы. Все его тщательно взлелеянные художественные вкусы вопили дурниной. Чтобы отвлечься от колористического кошмара, он обратил внимание на тех, кто его подобрал. Их было двое, и они были совсем молодые – младшему, должно быть, едва за двадцать перевалило. Сейчас в тусклом свете мелькающих фонарей Трой разглядел только, что первый шире в плечах, со стриженым затылком, а второй выше ростом, лохматый и явно мается вопросом, как бы поудобнее устроить в салоне чересчур длинные ноги. Они выглядели в общем-то безобидными ребятами – два молокососа в порыжевшей от ржавчины итальянской раздолбайке, но Трой немного забеспокоился: они взялись подвезти его очень рьяно, однако по каким-то совершенно затрапезным дорогам, так что уже через пару часов Трой понятия не имел, где они едут и в какую сторону. - Не дрожи, Трой, доставлю в лучшем виде, - в тон его мыслям сказал стриженый (он сидел за рулем). – Невеста сбежать к другому не успеет. Ты же к подружке едешь, а? Точнее, «сказал» - не совсем верное слово. В салоне ревела «Металлика», так что приходилось практически кричать. В хлам убитый двигатель рычал, шипел и плевался, что тоже не способствовало тишине. - Угу, - буркнул Трой, надеясь, что его не услышат. В одиннадцать вечера его, умотанного долгим путешествием автостопом, на разговоры не тянуло. Черт, надо было все-таки ехать автобусом. Платить, правда, пришлось бы, зато нервы целее. - Трой, ты там спишь, что ли? – стриженый, тварь, оказался любопытным настолько, что потянулся и приглушил дикие аккорды. - Честно? Сплю, - непритворно зевнул Трой и понадеялся, что от него действительно отвалят и позволят вздремнуть. Однако стриженый хрюкнул и велел товарищу: - Чувак, расскажи ему про Констанс, - и, развернувшись так, что Трой разглядел очертания точеного профиля и даже неприлично длинные для парня ресницы, пояснил: - Самая лучшая противозасыпательная история в пяти штатах. А если ее еще уметь рассказывать, как это он умеет… Старик, ты же умеешь! Давай, удиви нас! - Только если меня пустят назад, - подал голос высокий. – У меня все ниже пояса чертовски затекло. Стриженый расхохотался, запрокинув голову, и Трой на этот раз поблагодарил Бога, что они едут не по оживленной автостраде. Драндулет начал замедлять ход. - Но язык-то у тебя выше пояса, - весело заметил водитель. Тем не менее, он остановил машину и развернулся к Трою, положив локоть на спинку сиденья: - Друг, поменяйся местами с ним, а? Если он в ближайшие четверть часа не вытянет свои ходули, то мы получим смертельную дозу ворчания. Они втроем вышли поразмять ноги. Дул пронизывающий ветер, шелестел дождь. Погода мигом сбила накатывающую дрему. Теперь, под потрескивающим и мигающим фонарем, Трой все же разглядел своих доброжелателей как следует. Стриженый – в резаных джинсах и видавшей все возможные виды кожаной куртке явно с чужого плеча, на шее кулон болтается (тяжелая такая на вид рогатая морда, что-то языческое. Цепляют на себя черти что). Лицо наглое и красивое, чуть не доходя до «чересчур» - не иначе, как в юности парнишке не раз перепадало за излишнюю смазливость. Второй, тощий и высокий, щеголял джинсами-клеш, худи с капюшоном и довольно занятной физиономией: чуть раскосые не то рысьи, не то лисьи глаза, острый вздернутый нос и маленький рот. Трой бы взял его моделью: характерное лицо и рисуется легче… Наверное, он приглядывался слишком заметно, потому что стриженый как-то нервно закусил нижнюю губу и решительно потянул дверь на себя: - Поехали. Они загрузились обратно и с душераздирающим фырканьем тронулись в путь. Стриженый, наклонившись к приборной панели и приглушив звук, искал радиостанцию. Радио шипело и сбоило. - Ее звали Констанс, - неожиданно сказал лохматый, и его голос, в общем-то тихий и не особо низкий, громом прозвучал в свободном от раскатов классического рока воздухе. – Она убила своих детей, потому что муж был ей неверен. Утопила в ванне – держала так, чтобы они не могли дышать, а потом спрыгнула с моста. С тех пор она не может вернуться домой. - И потому просит проезжих ей подсобить, - поддакнул стриженый, бросив затею поймать приличную станцию. – Стоит на обочине, вся из себя такая красивая, в белом платье, и голосует. Если ты ее подберешь, и она узнает, что ты изменял кому-то, она вырвет тебе сердце, - он хохотнул. – А ты как, Трой? Не боишься? История не впечатлила, если честно. Таких «белых женщин» в любой мифологии хватало. Причем, рассказывал ее парень без искорки, совершенно обыденным тоном. - Нечего мне бояться, - буркнул Трой и уставился в окно. Где и увидел Женщину в белом в первый раз. Фары выхватили из темноты, облили мутным светом блондинку в белом платье, неподвижно стоящую у обочины. - О черт…Черт! – все бахвальство со стриженого слетело, он ударил по тормозам, и машину занесло на мокрой дороге, несколько раз крутануло в пародии на спин-поворот в вальсе. Под аккомпанемент визга шин и раздирающего уши скрипа Трой только боялся, что машина выберет именно этот момент, чтобы развалиться на куски. Когда все закончилось, у него кружилась голова, а женщина исчезла. - Черт, - повторил стриженый. – Черт, вот ведь… Ты видел? Трой промолчал, молчал и лохматый. - Совпаденьице называется, - не дождавшись комментариев, сказал стриженый. – Надеюсь, никто никому не изменял? А то будут проблемы. - Вы в это верите? – ожил Трой. – В городские легенды? - Можно и так сказать, - пробормотал стриженый, а лохматый тихонько хмыкнул на заднем сиденье. И они поехали дальше. Неожиданное видение больше не появлялось, но Трой чувствовал, как в машине буквально искрит напряжение, хотя стриженый вроде как расслабился, снова включил музыку и принялся довольно-таки безголосо подпевать. Как-то непонятно. То ли нервы у парня железобетонные, то ли притворяется. Сам Трой никогда не сталкивался с привидениями: единственное сверхъестественное, во что он верил наверняка, включало в себя зеленых чертиков и розовых слоников, да и то в рамках банальной белой горячки. С этими, правда, тоже лично общаться не довелось, зато отчим в свое время ловил цветных зверюшек чуть ли не стадами и с удручающей регулярностью, так что Трой уже к шестнадцати годам стал по ним чертовым специалистом, заочно. Дорога сделала крутой поворот, и Женщина в белом появилась аккурат около левой фары раздолбайки. - Срань господня! – в ужасе выдохнул водитель и резко крутанул руль. Все, наверное, произошло дико быстро, но Трою почему-то увиделось словно в замедленной съемке. Он увидел миловидное лицо призрака – мертвенно-бледное, с глубокими тенями под запавшими глазами, но по-детски пухлощекое, обрамленное не очень длинными светлыми волосами. Увидел, как все за стеклом медленно смазывается, будто под фильтром «движение» в графическом редакторе, как из размытой картинки спереди и сбоку выступает, выпячивается и неуклонно растет что-то большое и темное. В последний момент он отстраненно спокойно подумал, что не зря сиденье около водителя называют «местом смертника». В самый последний – что не поменяйся он с лохматым местами, остался бы жив. «Я разве умер?» - удивился он и, отвернувшись от толстенного дерева, которое вдавило брызнувшую стеклом фару и принялось сминать капот, посмотрел на водителя. Самый-самый последний момент ему, наверное, почудился – точно так же, как чертики давно откинувшему коньки отчиму. Да, точно почудился, потому что у них все-таки авария, черт возьми, а стриженый – улыбался. Удара Трой не почувствовал, просто потянуло вперед, а потом резко стало темно. *** - У-ху!!! – адреналин, перекипев в крови, рвался наружу. - Сумасшедший, - восхищенно заметил вжавшийся телом в спинку сиденья, а ногами – в спинку водительского кресла с обратной стороны Сэм. – Когда уже и тебя размажет за компанию? - Я тебя тоже люблю, братишка, - легко отозвался Дин, деловито проверяя пульс телу, лежащему окровавленной головой в разбитом стекле: пульса не было. – Ты же знаешь, Сэмми, я ас. Практически Бэтмен. - Я Сэм. Женщина в белом наклонилась и постучала в окно. - Дорогуша, ты само совершенство, как всегда, - Дин выбрался из искалеченного автомобиля и, изобразив с ней неизвестный, но очень выразительный танцевальный пируэт, от души поцеловал. Привидение оказалось невысокой фигуристой блондинкой во влажном белом платье и вполне подходящем для Хэллоуина макияже. Она вывернулась из рук Дина и преувеличенно брезгливо вытерла губы. - Э… Чувак, это моя девушка вообще-то, - криво улыбнулся Сэм. - Прости, - Дин примирительно вскинул руки. – Запамятовал. - Ага, - пробормотал Сэм, притягивая девушку за талию. – Так я и поверил. Но девушка не пошла и к нему, развернулась и уперлась ладошками ему в грудь, отталкивая. - Джесс, ты чего? - Извините, парни, но я больше не в деле. - Брось, дорогая, - Дин все еще широко улыбался, глаза его буквально искрились от не успевшего выплеснуться веселья. – Что с тобой сегодня? Особенные…хм…дни? - Дин! – возмутился Сэм. - Нет, ну а что? Я не прав? - Не прав, - отрезала девушка. – Как насчет других причин, котяра озабоченный? Таких, например, что я должна бегать при пятидесяти градусах(1) под дождем, что у меня от этого грима аллергия, что я должна гонять на раздолбайке, которая бросается в глаза каждой патрульной тачке, а потом копам очень интересно, почему Хеллоуин прошел, а я осталась… - Джесс, - прошипел Сэм, с тревогой косясь на брата. Дин уже не улыбался – стиснул губы в узкую бледную полоску, играл желваками, искорки из глаз ушли, оставив после себя глубокую зеленоватую муть. - На раздолбайке, значит? – уточнил он. – Я доверил тебе Детку, и вот твоя благодарность? Тебе бы лучше взять свои слова обратно. - И не подумаю! – она сложила руки на груди. – Все, хватит. Отвези меня домой! - Джесс, - тихо и отчаянно зашептал Сэм, хватая девушку за узкие холодные плечики. – Ну извинись, пожалуйста. Тебе трудно что ли? - Трудно! – она обхватила себя руками и через узкую лесополосу, которая по темноте да по незнанию вполне могла сойти за густой темный лес, направилась к параллельной дороге, где у обочины был припаркован черный хардтоп-седан. Сэм боялся поднять глаза – смотрел, как в чернильную лужицу под ботинком плюхаются мелкие капельки. Были слышны лишь шелест дождя, тяжелое дыхание брата и непонятный гул, в котором Сэм с отстраненным удивлением распознал шум крови в ушах. - Пошли, - бросил Дин: от веселья не осталось и следа. – Отвезем твою мелкую сучку, а то еще сама уедет. - Ты… - недоверчиво переспросил Сэм. – То есть, ты не… - Что «я не»? Пошли скорее. Дин почти бегом вломился в мокрые заросли, Сэм, с плеч которого только что упал вес в пару-тройку земных шаров, поспешил следом. Его облегчение было настолько велико, что его не расстроила даже хлесткая мокрая ветка, которую Дин отвел и не придержал, так что она полоснула Сэма снизу аккурат по глазам – хорошо хоть успел рефлексивно зажмуриться. Они взобрались по травянистому склону на пустынную дорогу. Сэм вымок насквозь, Дина частично спасла кожанка. - Давай ключи, - буркнул Дин. Джессика бросила ему связку и забралась, дрожа, на заднее сиденье. Дин хлопнулся за руль и покосился в зеркальце. - Садись, что ли, к девушке, - проворчал он открывшему дверь в пассажирской стороны брату. – Видишь, замерзла совсем. - Ага, - Сэм благодарно скользнул назад и, вытащив из сумки в ногах сухую куртку, накинул ее на себя и подругу. Теплее стало чуть ли не моментально. Да, по-прежнему было мокро, но хотя бы не зябко, а то ведь больше трех часов ехать. В общем, хорошо было, если б только еще не колотиться лбом о стекло на неровной дороге… ~~~ - Дин, подвинь его, - слышно сквозь зыбучую дымку дремы. – Если сейчас будет ухаб, он себе башку расколотит. Старый «мустанг» пыльный до серости и весь исписан неприличными словами, собранными по заправкам с дюжины штатов. Джону все недосуг отмыть машину, а Дин по этим словам тайком учит пятилетнего Сэма читать, потому что в автомобильных журналах пишут слишком сложно. Таким образом, словарный запас у Сэма большой и очень своеобразный, но он – на счастье Дина и спокойствие Джона – больше помалкивает. Они живут на старой ферме в восточном Кентукки целый год. Ближайшая заправка в трех часах езды, приличный торговый центр еще дальше. Джон бывает дома раз в два дня, а то и реже, приносит с собой запах пота, бензина, дорожной пыли и еды. Сэм и Дин бросаются ему навстречу голодными волчатами и, беззлобно переругиваясь, копаются в бумажном пакете, выуживая лакомые кусочки. Джон никогда не спрашивает, мыли ли они руки. Набрав по охапке вкусного, они оставляют на полу растерзанный пакет и разбредаются по разным углам комнаты. Дин любит распотрошить гамбургер и разложить его на подлокотнике дивана (на красной обивке не просыхают пятна горчицы, кетчупа и майонеза), Сэм хрустит чипсами под большим черным креслом, старательно одернув со всех сторон края потрепанного вязаного коврика. «Я сижу в домике, - текут неспешные, приправленные солью и паприкой мысли. – Я сижу в домике и кушаю чипсы». Иногда край коврика дергается и под него просовывается тонкая желтовато-смуглая рука Дина со светлой ладошкой. Сэм недовольно урчит и роняет на эту ладошку самую-самую маленькую чипсинку. «Кто успел, тот и съел, - звенит соленая папричная мысль (так Джон иногда говорит). – Сэм успел, Сэм и съел». Сэм называет по имени Дина, Джона и себя, но все-таки больше помалкивает. По жухловатой траве бродят бесчисленные серые гуси и серые рахитичные собаки. «Ешь, - взрослым голосом говорит Дин и пичкает Сэма козьим творогом, который принесла из Джанк-холла миссис Сэйлайн (и который Сэму жутко не нравится). – А то ноги будут, как у тех собак!» Сэм выплевывает обмусоленный сыр и с сомнением поглядывает на свои ноги – худые, с крупными, как у жеребенка, коленками и косточками над ступней – но вроде бы прямые. Людей вокруг мало – все больше бродят козы, лошади и овцы, но Дин и Сэм иногда бегают в гости к миссис Сэйлайн, которая живет ниже по реке. Правда, если напороться на пьяного Тодда – мистера Сэйлайна, бежать приходится обратно и уже куда быстрее. Сэму даже нравится: он визжит от страха и восторга, а Дин тащит его за руку так, что почти отрывает от земли. «Дин и Сэм сегодня летали от Тодда!» – неохотно ворочая языком, но все-таки важно заявляет Сэм дома. «Ага, - от Джона сегодня пахнет так же, как от мистера Сэйлайна пахнет постоянно. – Дин, в-вы осторожнее там, а то к-костей не соберете». Сэм хмурит брови. Причем тут кости? Кости они как раз собирали, и очень даже успешно. Дом, где они живут, не очень интересный, а вот на заднем дворе Джанк-холла куча всего занятного: от остова старого автомобиля, костей и рваной одежды до мелких стеклянных бусин, которые Сэм запихивает за щеку и иногда выплевывает на ладонь: посмотреть, как блестят на солнышке. Как-то раз в Джанк-холле резали свинью, и Сэм утащил оттуда голову чуть ли не с себя размером. Он тянул ее за тонкие хрящеватые уши, просвечивающие розовым, но потом прибежали собаки, и голову пришлось бросить – самому бы целым остаться. Сэм пришел домой, горько хныкая, весь в засохшей бурой крови и налетевших на нее мухах. Джон тогда как раз был дома, и они с Дином бросились к нему одновременно, с перепуганными лицами и принялись крутить и ощупывать. Сэм рассказал про голову и разревелся, но Джон почему-то тяжело, с облегчением выдохнул и оглушительно рассмеялся, а отсмеявшись, повернулся к Дину: «Ты должен защищать брата, Дин, понимаешь?». «Понимаю, - серьезно сказал Дин и повернулся к надутому Сэму. – В следующий раз вместе пойдем. Ты будешь тащить, а я этих собак, если сунутся – вилами!» Как-то раз, в начале апреля, Джон приходит домой раньше обычного, без бумажного пакета, и задумчиво смотрит на выскочивших навстречу сыновей. Сэму теперь шесть, Дину – десять. Оба тощие, провяленные на солнце и запыленные. Дин бритый почти наголо (не иначе Тодд Сэйлайн в минуту просветления и припадка отеческой заботы подсуетился, небось, еще ржавоватой опасной бритвой), зато Сэм – напротив – щеголяет вороньим гнездом на голове, и один черт знает, кто нашел в этом гнезде приют. Дин носит подвернутые джинсы на подтяжках на голое тело, а Сэм и вовсе одну только старую Динову рубашку, свисающую почти до покрытых ссадинами колен (а на улице, между тем, еще не лето). Дин сжимает в руках взъерошенную, явно лишайную кошку, Сэм, мурзатый, мотает на кулак жидкие весенние сопли. Джон понимает, что пора менять место жительства. Уже к вечеру Сэм и Дин – непривычно чистые (оттертые почти кипятком и жесткой кусачей мочалкой), непривычно чисто одетые, по мере сил подстриженные – садятся в новую отцовскую машину, украдкой оглядываясь на кур, коз и собак. Дин пытается утянуть за собой кошку, но получает подзатыльник и угрюмо лезет в салон. Сэм садится рядом и, едва машина трогается с места, начинает клевать высморканным наконец-то носом. Он не знает, зачем они уехали и куда они едут, но ему хорошо. В общем, хорошо, если б только еще не колотиться лбом о стекло на неровной дороге… Сэм рывком проснулся, сжимая в объятиях уже остывший труп Джессики. У нее была маленькая аккуратная дырочка посреди расчерченного узенькой струйкой крови лба, прямо над удивленными остекленевшими глазами. - Дин… - прохрипел он. – Дин, ты зачем это…ты как…почему ее… - Семейное дело, - сказал труп Джессики и обвил Сэма тонкими ледяными руками. – Из него так просто не выходят. Сэм рванулся в сторону, вывалился из салона на мокрую дорогу и заорал. - Сэм! Мелкий, подъем! Сэм подавился криком, удивился и…проснулся еще раз. И тупо уставился на слегка расплывающееся лицо брата. - Дин, не надо было ее убивать, - просипел он. – Она бы никому-никому… - Кого убивать? – переспросил Дин. - Джесс… - Сэм не договорил. В голове медленно прояснялось, но взгляд фокусироваться не хотел, лицо Дина расплывалось по-прежнему, глаза жгло. - Сэм, ты меня за кого держишь? Не убивал я ее, - Дин потер лоб. - Она только что ушла, я ее проводил, а потом вернулся, а ты тут из машины валишься и орешь. – Он с кривой улыбкой тряхнул головой. – Ну…предупредил, конечно, чтоб язычок за зубами держала, если хочет в ближайшее время при нем остаться… - Счччас… - Сэм схватился за телефон и, ловя норовящие расплыться кнопочки, набрал номер. И сразу же сбросил, едва услышав хорошо знакомый голос. – Ааа… Слава богу. - Почему я сразу должен кого-то убивать? – поинтересовался Дин. – Ты вот тоже хотел смыться. Я же тебя не убил. Сэм хмыкнул. Зато Джон его чуть не убил. Убить-то не убил, но желание выпорхнуть из уютного семейного гнездышка отбил надолго. Хорошо, не вместе с почками или какими другими важными внутренними органами. Сэм урок принял к сведению и затаился, решил выждать – хотя чего именно, не знал сам. - Вставай, - сказал Дин. – Я замерз и жутко хочу жрать. Сэм поднялся и дернулся руками к лицу, не понимая, почему все расплывается перед глазами. - Постой, ну-ка, - брат перехватил его запястья одной рукой и сжал нижнюю челюсть твердыми пальцами. – У тебя глаза как у кролика. И опухли. И царапины еще какие-то. С чего бы? - А, - вспомнил Сэм. – Веткой прилетело. - Этого еще не хватало, - Дин закончил осмотр и поджал губы. – Как для нашей работы, так ты слишком неуклюжий. Пошли лечиться. Чем их там промывают, заваркой? Дин – адреналиновый наркоман. Только под дозой предвкушения опасности или отходняка от нее же он становится развязно-веселым, с сумасшедшинкой в больших зеленоватых глазах и широченной улыбкой от уха до уха: вокруг него искрит, шуточки разной степени приемлемости так и сыплются, на любую реплику найдется сто остроумных ответов. Но Сэм и Джон знают совершенно другого Дина – суховатого, замкнутого, сдержанного, отпускающего короткие рубленые фразы. Сэму нравится этот первый, нечастый Дин, и он боится, что через несколько лет – если они доживут, разумеется – первый исчезнет окончательно, и попытки выгрести его из забвения покажутся беспомощными и жалкими.

Рейс 424

Клак-клак-клак. Дин терпеть не мог летать на самолетах, черт возьми. Он вертелся в обтянутом синей тканью кресле, набивал синяки об подлокотники, и даже снующая по проходу красотка-стюардесса не особенно спасала ситуацию. - Воды? – «красотка-стюардесса», будто подслушав мысли Дина, склонилась, покачивая перед его лицом упакованным в фирменную блузку бюстом. Бюст Дина не отвлек. А значит, дело хуже некуда. - Воды? – повторила девушка. - Принесите мне, пожалуйста, левый двигатель, - сказал Дин. – А потом правый. Хочу убедиться, что они не горят. Клак-клак-клак. Что это стучит? А вдруг это в моторе? А вдруг самолет сейчас рухнет? - Псих, - обиженно сказала стюардесса и, покачивая обтянутой строгой юбкой кормой, прошествовала к кабине пилотов. Клак-клак-клак. Господи, да что это стучит? - Вы слышите? – Дин повернулся к соседу слева. - Сколько мы летим? – вопросом на вопрос ответил сосед. - Э… - Дин небрежно метнул взгляд на часы. – Минут сорок. Вам не кажется, что в двигателе что-то стучит? Но сосед, не ответив, поднялся и протиснулся между Дином и передними сиденьями, невозмутимо отдавив ему сразу обе ноги. - Увалень! – громко сказал Дин и вывернулся на своем месте, сверля удаляющуюся к задней части самолета спину таким уничтожающим взглядом, что взгляду этому полагалось по идее пробурить в спине неслабую дырку, а заодно снести всю хвостовую часть крылатой развалюхи. Представив себе это зрелище, Дин поежился и отвел глаза – но только на секунду, потому что нахальный сосед потянулся и схватился за дверь аварийного выхода… - Вы что делаете? – возмутился Дин. Мужчина посмотрел на него через плечо и рванул дверцу. И выдрал ее с корнем. И его тут же вынесло вместе с дверью. И началась паника. И мимо по проходу протащило визжащую красотку-стюардессу с неприлично задравшейся юбкой. И Дин рванул отсек для кислородной маски, но оттуда ему на колени вывалился здоровенный нож. Дин задыхался, не понимая трех вещей: откуда взялся нож, куда делся Сэм и почему у психа, сорвавшего дверь под двухтонным давлением, были матовые, сплошь черные глаза. Клак-клак-клак. Дин подхватился, сжимая в потной ладони выхваченный из-под подушки нож. Рукоять выскользнула по влажному, и нож, описав небольшую дугу, приземлился на грязный пол. - Черт побери! – неожиданно высоко взвизгнул Сэм. – Почти мне на ногу! - Судя по этой ноте, я бы сказал, что не на ногу, - ухмыльнулся Дин и сел, одновременно потирая заспанное лицо и поскребывая под резинкой боксеров. – Чувак, мне такая муть приснилась, закачаешься. - Меньше жрать надо на ночь, - не смягчился Сэм и снова прижал щекой телефонную трубку. – Нет, Джесс, просто мой драгоценный братец чуть меня к полу не пришпилил. Что? А я тебе не рассказывал, что он с пяти лет спит с ножом под подушкой? - А ты ей не рассказывал, под каким углом к стенке унитаза я ссу? – громко, так, чтобы на том конце гипотетического провода наверняка услышали, поинтересовался Дин. И добавил потише: - Трепло. Клак-клак-клак. Сэм удалился на отгороженную зарослями искусственного винограда кухоньку, а Дин нащупал под кроватью сумку, спрятал нож и снова вытянулся на спине, потираясь затылком о простынь и ероша и так растрепанный «ежик». Часы на тумбочке показывали всего шесть. Дин сильно не выспался, но знал, что уже не заснет, и потом, просто полежать и сонно поморгать в грязно-белый потолок тоже было приятно. Клак-клак-клак. Сквозь полудрему Дину почудилось, что это снова где-то в каком-то двигателе стучит, но он быстро стряхнул сон и сел, спустив ноги на пол. Ногам тут же стало холодно и неуютно – теперь точно не заснешь. - Джесс все можно рассказывать, - убежденно сказал Сэм и поставил на тумбочку высокий стакан кофе. – Она свой парень. - Даааа? – кофе немного примирил Дина и со слишком разговорчивым братом (должно быть, перемолчал в детстве, вот и несет теперь), и со слишком утренней действительностью. – Мне тоже все можно рассказывать, я твой брат. А потому поведай-ка мне, Сэмми, сколько раз за ночь этот твой «свой парень»… - Заткнись, - фыркнул Сэм и пошаркал к столу, на котором пристроился серебристый, облепленный наклейками ноутбук. Клак-клак-клак. Дин намеревался как-нибудь честно забыть эти Сэмовы домашние джинсы в очередной прачечной. Во-первых, неизвестно, где Сэм их выкопал – то ли в стратегических запасах Красного Креста, то ли просто на помойке. Во-вторых, они были унылого застиранно-серого цвета. В-третьих, болтались на заднице так, как будто у Сэма там чего-то не хватало – к примеру, хвоста, как у курдючной овцы. А в-четвертых, и это было самое жуткое – штанины снизу полагалось затягивать шнурочками, увенчанными крупными, с лесной орех, деревянными бусинами. Шнурочки упорно не завязывались, бусины при ходьбе бились о пол с характерным «клак-клак». Мало того, что Сэм постоянно рисковал наступить на шнурки и свалиться, так еще его передвижения по комнатам можно было сравнить с метаниями небольшого, обремененного цепями и ядрами призрака. - Дин, хочешь «Скиттлс»? – внезапно спросил небольшой обремененный призрак. - Хочу, - пробулькал Дин. - А новые ботинки? - Хочу. - А новый «Ремингтон»? - Хочу, - повторил Дин. – Но не понимаю хода твоей светлой мысли. Причем тут конфеты к дробовику? – он запнулся, шевеля губами, и нерешительно добавил: - И наоборот. - А притом, что в Индианаполис рейсом 424 «Объединенных Британских Авиалиний» сегодня вечером вылетает самолет, в котором, помимо прочих, двадцать богатеньких европейских туристов. - Боже, Сэм… Тебе вокруг толстосумов мало? Оставь в покое несчастных туристов. Дай им спокойно побродить по кладбищу и набраться на винном заводе…или чем там еще в Индианаполисе заниматься положено? - Ты просто боишься летать, - вздохнул Сэм. – Кстати, поздно отнекиваться. Я уже забронировал нам билеты. - Когда успел? – Дин прыгал по комнате, никак не попадая ногой в штанину. – Ты вообще сегодня спать ложился? - Ложился, ненадолго. - Кошмары? - Да нет, - Сэм вздохнул и отодвинул ноутбук. – Решил перед сном прошвырнуться в сети и наткнулся в местных новостях на статью про этих туристов… - А потом до утра боролся с угрызениями совести? Куда трупы дел? - Нет, - поморщился Сэм. – Сам знаешь, как это бывает. Решил почитать про Индианаполис, потом про Индиану, потом еще про что-то… Короче, как всегда: лез за информацией по кредиткам, а в итоге… - …очнулся на описании того, насколько глубоко раздвоен язык у колибри, - понимающе кивнул Дин. – Узнаю родного брата. Ладно, я пока помою Детку – придется ее, бедняжку, оставить, пока Бобби не заберет, а ты дуй за пирогом, «Скиттлс» и черными линзами, как у Уэса Борланда(2). - А линзы зачем? – вскинул бровь Сэм. - Увидишь. - И где я их тебе найду? - А ты поищи-поищи, - махнул рукой Дин. – Это тебе не в «Гугле» шариться, гик недоделанный. - Дин, мне что теперь по всему городу мотаться, потому что тебе вздумалось устроить маскара…? - Во сколько рейс? – перебил Дин. - В восемь, - пробурчал Сэм, неохотно переодеваясь в уличное. – Вечера. - Вот и вали, Саманта. Времени у тебя паааално, - зевнул Дин. – Вернешься без линз, прибью. Сэм фыркнул и, прихватив бумажник, шагнул за дверь. Угрозы Дина его пугали не особенно, хотя никто не мог наверняка угадать, когда они из шутливых перерастают в…не очень, скажем так, шутливые. В конце концов это становилось ясно и так, но было уже слишком поздно. Сэм, несмотря на худобу, вполне мог потягаться с братом, но ярость Дина гипнотизировала его, как удав крольчонка. Странно. Даже с Джоном было иначе – а уж на что тяжела отцовская рука, но когда злился старший брат, Сэм мог только отводить глаза и слушать грохот крови в ушах, пытаясь, несмотря на более чем внушительный рост, сделаться маленьким и незаметным. Доктор, это лечится? Сэм даже подумывал сходить по этому поводу к психологу, но не знал, как утаить визит от Дина. Пока, кстати, все было замечательно: Дин, не успев соскользнуть с одной адреналиновой волны, вылетал на гребень другой, а потому был весел, разговорчив, сыпал шуточками и флиртовал напропалую. Поддерживать эти адреналиновые трипы было всецело в Сэмовых интересах. И как жаль, что брат признает только один вид экстремального спорта – семейное дело. Дин забрался на переднее сиденье «Импалы», перебрал кассеты, в сотый раз пересмотрел несколько выуженных из бардачка фотокарточек. Самых любимых у него было три. Первая – выцветшая и потрепанная – родители на фоне синего неба, зеленого леса и здоровенного фонтанирующего облака водяных брызг. На обороте значились дата и подпись: «Йелоустон, Гейзер Великий Служака, 40 м». Дин понятия не имел, чего такого особенно в фонтане-переростке, пусть даже и сорокаметровом, но лица у родителей были такие счастливые, что становилось ясно: что-то они в этом гейзере находили. «Ты просто психопат, Дин, - сказал Сэм, когда брат поделился с ним своими размышлениями на тему. – Причем тут гейзер?» Дин тогда не врезал ему только потому, что разговор проходил над двумя лежащими рядком туристами в нескольких километрах от кемпинга, и испортить Дину настроение в тот момент было сложнее, чем потом этих туристов разыскать в каком-то из четырех с лишним десятков йелоустонских водопадов. На втором фото Джон сидел на капоте Детки с семилетним Сэмом на руках, а одиннадцатилетний Дин пристроился рядом. Дин не помнил ни где они фотографировались, ни кто их фотографировал, в памяти остались только нагретый капот «Импалы» и твердый горячий отцовский бок. И, наконец, третье фото Дин сделал сам, чуть не вывихнул руку, пытаясь вытянуть ее так, чтобы им с Сэмом попасть в кадр обоим. На снимке невозможно было разглядеть, где именно они щелкнулись – просто две широко улыбающиеся физиономии на весь кадр: едва заметные морщинки в уголках глаз и белые зубы Дина, ямочки на щеках Сэма. Мол, вот я, а вот мой брат… Дин спрятал фотографии обратно в бардачок, вооружился губкой, развел в воде автошампунь и принялся намывать черные, сразу заблестевшие бока «Импалы». Погода была прохладная, тихая, не солнечная – для мойки машины именно то, что надо. Сэм вернулся днем, ни с чем. В смысле, он принес линзы, но они зачерняли только радужку, а значит – все равно, что ни с чем. - Ты шатался, - Дин сверился с часами, - семь часов и ничего не принес? - Для начала ты выпихнул меня на улицу в начале седьмого утра, - огрызнулся Сэм. – Я кучу времени ждал, пока что-нибудь откроется. И потом, Дин, склеральные линзы… - Не ругайся. - …склеральные линзы – удовольствие аховое… - Давай по пунктам, а не то я тебя поколочу шлангом. Если уж Дин загорался каким-нибудь планом, то менять свое решение соглашался только под давлением очень серьезных обстоятельств. Планов Б он не признавал принципиально, всегда импровизировал. Впрочем, с планами А частенько ситуация складывалась та же. - С удовольствием, - Сэм махнул в сторону ноутбука. – Хоть в печатном виде. - Валяй, - из чистой вредности согласился Дин. - Ага, а ты пока разогрей мне бургер, жрать хочу – умираю. Через пятнадцать минут Дин, ухмыляясь, сел за ноутбук, а Сэм с волчьей жадностью умолотил горячий гамбургер. Но вот Дин перестал ухмыляться, недовольно хмыкнул. - Они стоят бешеные бабки – раз, - закрепил эффект Сэм. – Их так просто не достать – два, мы в них нифига не увидим – три, можно занести инфекцию – четыре... Продолжать? - Не надо, - проворчал Дин. – Как оружие на борт протащим? - Как французские журналистки. Дин приподнял бровь: - Чур бюстгальтер ты надеваешь. - О, - закатил глаза Сэм. – Тебе все бы бюстгальтеры. Я имею в виду, возьмем один пистолет, разберем и части распихаем по ручной клади. - Что ж, попробовать стоит, - заключил Дин. Он схватил лежащий в верхнем ящике тумбочки «кольт», вытащил магазин, снял затвор и вскоре успешно разделил пистолет на несколько частей. - А в туалете на борту соберем, - сказал Сэм. – Убьем двух зайцев. - В чем заключается второй заяц? – смутно подозревая насмешку, поинтересовался Дин. - Кое-чья аэрофобия, братишка, - притворно печально вздохнул Сэм. – Ты же сам все повторяешь, что возня с пушками тебя успокаивает. - Сссучка, - Дин от злости выронил спусковой крючок и, хлопнувшись на живот, долго выуживал его из-под тумбочки. *** Граждане, педантично прибывшие в аэропорт Браден Эйр-Парк за стандартные два часа, львиную долю этого времени простояли в совершенно небольшой очереди, а все потому, что перед ними на досмотр сунулся полный псих. - Господи, - совершенно непрофессионально изумился молоденький агент транспортной безопасности. – Это еще что за блевотина в баночке? - Что вы сказали??? – округлив и так большие глаза, возмутился пассажир. – Блевотина? Это же чоу-чоу(3)! Моя индианополисская бабуля обожает зеленые помидоры и спаржу! - В ручной клади запрещается провозить…эээ, продукты питания, - неуверенно отозвался агент, с ужасом поглядывая на желтоватую массу. - Хотите сказать, моя бедная бабуля останется без экологически чистых натурпродуктов? - Но… Господи! – взвизгнул паренек. – Это еще что? - Обычный свиной желудок, - с достоинством отозвался пассажир. – Моя бабуля… Короче, он дурил всем головы своей бабулей и ее пестрыми вкусовыми предпочтениями, пока подоспевшие более опытные и менее впечатлительные сотрудники не пригрозили выкинуть его вместе с чоу-чоу и желудком да еще и уголовный срок навесить – за высмеивание правил безопасности в аэропорту. После этого странный пассажир с неохотой согласился расстаться со своими жуткими закусками и с физиономией глубоко обиженной королевской персоны проследовал к трапу. Правда, остальных пассажиров агентам безопасности пришлось просматривать в спешке. Оставалось надеяться, что никто из них не был террористом. - Они меня с ног до головы облапали, - пожаловался Дин, встав со своего места 38D, чтобы пропустить брата. Их кресла были в эконом-классе, в самом хвосте самолета, в стратегической близости от сортиров. – Уверен, если заявишься на контроль в одних трусах, они и туда залезут. - Представление было зашибись, - невпопад похвалил Сэм. – Я чуть в голос не заржал, когда ты их своей бабулей грузил. А уж эта «блевотина в баночке»… - Вот видишь, а ты ныл, - приободрился Дин. – Патроны у тебя? - Ага. - Где? - В футляре с фотиком. После твоего выступления на тщательный обыск у них, кажется, ни времени не хватило, ни терпения , - Сэм сел к иллюминатору и, пригнувшись, вывернул шею, глядя на небо: в облаках сиял небольшой овальный участок ярко-синего цвета, из которого лился бледный солнечный луч. – О, ангелы снова присматривают за нами, глянь-ка, Дин. - Ага, - Дин привалился к плечу брата. – Интересно, мама тоже смотрит? - Не думаю, что ей нравится, что она видит, - вздохнул Сэм. – Ангелы не одобряют то, что мы делаем. - Мама все простит, - убежденно сказал Дин. – Она мама все-таки. А на остальных ангелов мне как-то наплевать. - Повезло тебе. Ты ее помнишь хотя бы. - Сэм, не начинай, а? Ты с пяти лет мне все уши прожужжал, - Дин подумал немного и добавил: - Когда вообще решал пожужжать. И вообще, что за упаднические настроения? Здесь, кажется, я летать боюсь, и кстати, где обещанные туристы? - Впереди, они бизнес-классом летят. Посадка тем временем закончилась. - Добрый день, дамы и господа, - в проход вышла миловидная (интересно, а другие бывают?) стюардесса. – Мы рады приветствовать вас на борту… Дин откинул голову на спинку кресла и начал что-то бормотать. - …выполняющего рейс по маршруту Истон – Индианаполис… Отвлекшись от скороговорки стюардессы, Сэм прислушался и чуть было не прыснул. - Я ложусь спать и прошу: Господи, храни меня этой ночью… - Дин, эй, - Сэм похлопал его по плечу. – Я «Отче Наш» знаю. Научить? - Заткнись, Сэм: я, может, спать собрался. И если вдруг умру во сне, Господи возьми меня к себе… - Ну как хочешь. - В целях безопасности полета просим вас не пользоваться компьютерами и телефонами во время взлета и снижения самолета, - стюардесса еще раз улыбнулась и принялась объяснять технику безопасности, изящно демонстрируя кислородные маски и жилеты. Самолет тем временем покатился по полосе и вскоре после окончания инструктажа, вздрогнув, оторвался от земли, набирая высоту. Дин поморщился и похлопал по ушам, не открывая глаз. - Сглотни, - посоветовал Сэм. - Не могу, нечем. Сэм махнул рукой и принялся глядеть в иллюминатор. Через пару минут Дин снова завозился рядом: - Короче, я типа сплю. По крайней мере, если что – до Рая недалеко. - Эй, ты сюда спать пришел? – возмутился Сэм. - Ну разбудишь меня через полчаса, если раньше не грохнемся. Дин в самом деле засопел. Сэм смотрел на облака. Этой детской молитве – «Я ложусь спать» - его научил Дин. А Дина научила мама, и оттого молитва приобрела особенную ценность. Во времена своего молчаливого детства эти слова нередко были единственными, которые маленький Сэм произносил за сутки: «Боше, бла-гло-о-сло-ви моих лодителей, котолые заботятся обо мне…» В понятие «родители» явно входили мама и папа, поэтому после молитвы у Сэма всегда появлялись вопросы, но Дин не любил говорить о маме даже в те редкие разы, когда брат решался облечь вопросы в слова. Иногда Джон приводил сыновей на кладбище и указывал в небо: «Ангелы присматривают за вами, а мама теперь тоже там, с ангелами, она сейчас смотрит на вас. Поздоровайтесь с ней». Сэм и Дин махали руками и улыбались, чтобы мама видела, что у них все хорошо. Неизвестно, как Дин, а Сэм иногда, хотя и улыбался, мысленно жаловался маме, что Джон опять кормит его вчерашней кашей, а Дин не поделился игрушкой из коробки с хлопьями. Мама наверняка все слышала… - Жалко, что пожрать не дадут, - его вырвал из мыслей совершенно не сонный голос Дина. - Помирать собрался, а про еду волнуешься? – хмыкнул Сэм. – И чего это не дадут? - Потому что кормят через час, а мы раньше бучу устроим. - Ну, если тебе не нравится захватывать самолет на пустой желудок, то… - Нет, мы начнем на сороковой минуте. - Почему именно на сороковой? – поинтересовался Сэм. - Потому. Черт… - Дин прерывисто вздохнул. – Что-то неуютно становится. Стало жарко, показалось, что тонюсенькой пленкой пота покрылось все тело, дыхание забивало горло, глубоко в животе комком закручивалась тошнота. Дин закрыл глаза и принялся мурлыкать «Some kind of Monster» «Металлики», смутно надеясь, что песня любимой группы принесет хоть какое-то облегчение. Зря надеялся. - Сэмми, - проговорил он непослушными губами спустя пару минут. – Я сейчас или блевану, или свалюсь в обморок. - А если ты не прекратишь фальшиво мычать, - не смягчился Сэм, - в обморок свалюсь я. Пошли в сортир, будешь успокаиваться. Дин поднялся, чувствуя, как мелко потряхивает низ живота и ноги, и спросил через спинку кресла в чью-то ярко-рыжую макушку: - Не знаете, долго мы уже летим? - Двадцать минут, - буркнул парень, согнувшись в три погибели над кроссвордом. Они добрались до туалета и с неудовольствием уставились на пространство за дверцей. - В моей Детке и то места больше, - прокомментировал Дин. – Хотя, если ты сядешь на унитаз… Рядом будто по мановению волшебной палочки возникла совсем молоденькая стюардесса и с негодованием уставилась на них: - Будьте добры использовать туалет исключительно по прямому назначению, - розовея, заявила она. У Дина на скулах тут же вспыхнули пятна темного румянца. - Разумеется, мэм, - проскрежетал он и, выхватив у Сэма вторую сумку, задвинулся в туалет. Стюардесса наградила Сэма еще одним убийственным взглядом и упорхнула в салон. Сэм проводил ее филейную часть задумчивым, хотя и не особенно заинтересованным взглядом. Самая приятная, по мнению Дина, сторона жизни его младшего брата не очень волновала. Пара школьных романов и Джесс – на этом интерес Сэма к девушкам заканчивался. Забот ему хватало и с Джессикой: ее надо было защищать от Дина. Как от его излишне настойчивого внимания (Дин клеился к его девушке, прости господи, и редкая женщина способна дать отворот-поворот Дину Винчестеру, когда он заинтересован в обратном), так и от его…вспыльчивости. Припадки братовой молчаливой и не очень ярости Сэм предпочитал называть именно так. А Джесс, как назло, несмотря на ангельский вид, умела и любила дать отпор, и иногда, слушая их с Дином перепалки, Сэм едва дышал от страха, что Джессика ненароком заступит за черту, которая удерживает старшего брата от убийства. - Дин, - Сэм постучал в дверь. – Ты скоро? Тебя тошнит, что ли? - Надейся, - Дин появился с мокрыми волосами и пистолетом за пазухой. Они гуськом вернулись к своим местам, и Дин снова наклонился к Рыжей Макушке: - Не скажете, сколько мы летим? Парень вскинул голову, выдернул из одного уха наушник плейера и недовольно зыркнул на него: - Друг, купи часы, а? Тридцать минут. - Спасибо, - Дин лучезарно улыбнулся и плюхнулся на сиденье. – Мудозвон. - Тссс, Дин, услышит же, - зашипел Сэм. - Его проблемы, - Дин покосился на собственные, прикрытые рукавом толстовки часы. – Давай линзы. - Какие линзы? - Что? – Дин заглянул ему в глаза снизу вверх. – Ты не взял с собой чертовы линзы? У Сэма успели все кишки смерзнуться в один бесформенный ком, как в холодильном фургоне, и с оттяжкой ухнуть куда-то к низу живота, прежде чем он вспомнил, что линзы все-таки взял. - В твоей сумке. В голубом футлярчике. - А розового со стразами там не было? – Дин покопался в сумке и выудил искомое. - Ты будешь смеяться, но было. Я решил не брать. - Поздравляю, ты спас себе жизнь, - уже беззлобно парировал Дин. Он вертел в руках уже открытый футляр и явно не знал, как к нему подступиться. Дин раньше никогда не носил линз, зато воображение подкидывало красочные картинки проткнутых бесцветными кругляшами глазных яблок. Идейка ничего себе, конечно, но не на себе же ее испытывать. - Давай я тебе одену, - Сэм уже справился со своей парой и теперь щеголял словно расширенными на всю радужку зрачками. – Говорят, ими даже поцарапаться нереально, но ты, подозреваю, умудришься выколоть себе глаза. Он взял линзу на кончик указательного пальца, а большим пальцем другой руки оттянул брату нижнее веко на правом глазу: - Вверх смотри. Дин поморщился. - Дин, я знаю, что ты не любишь, когда трогают твою драгоценную физиономию, но… Опустив линзу чуть пониже мелко дрожащего зрачка, он убрал палец и осторожно отпустил веко: - Поморгай. Нормально? - Угу. - Ладно, давай второй. - Держи, - Дин заржал и сделал вид, что выковыривает левый глаз. Когда они управились с линзами, Дин попросил достать фотоаппарат и, быстро улыбнувшись уголком рта, махнул ресницами на объектив: - Ну, похож я на Пэрис Хилтон? - Одно лицо, - хмыкнул Сэм. - А кто бы сомневался, - Дин сунул руку в сумку и перегнулся через спинку. – Не подскажете, сколько мы в воздухе? Рыжая Макушка раздраженно вскинулся: - Чувак… И тут Дин с размаху врезал ему по темечку рукоятью пистолета. И сообщил безвольно свесившейся набок голове: - Сорок минут, я знаю. Сидящая рядом с Рыжей Макушкой девушка пронзительно пискнула, и Дин выскочил в проход между рядами: - Не двигаться, это ограбление! Сэм, все еще с фотоаппаратом в руке, стал рядом. - Дуй к пилотам, - прошипел брат. – Чтоб они ничего не успели передать. Сэм метнулся к кабине. Оттуда донесся вопль стюардессы: «Сюда нельзя!», потом «Здесь запрещено фотографировать!», а через несколько секунд в салон чуть ли не ласточкой вылетели обе стюардессы и один из двух пилотов. Дин осклабился: братишка, хоть и худой, но сильный как черт. - Бросайте мобильники в проход! – заорал он. – Живо! После короткой заминки на ковер с обеих сторон посыпались сотовые телефоны. - А теперь всем тихо! Ни единого звука! Хоть шепот услышу – пристрелю. Все голоса смолкли – только в кабине что-то говорил Сэм. Дин на секунду заскочил туда и продемонстрировал пилоту, сидящему с удивленной, но довольно-таки скептической физиономией, пистолет. Вот теперь все поверили, что дело серьезное. Обещанные Сэмом туристы обнаружились без проблем: яркая одежда, фотоаппараты и бейджи на шеях… - Никогда не летайте самолетами в бизнес-классе, - негромко и поучительно сказал Дин. – Его больше всего любят террористы. Он стащил из ближайшего отсека небольшую сумку и, вывернув все ее содержимое на пол, сунул в руки той самой молоденькой стюардессе, которая шуганула их около туалета. - Как тебя зовут, золотце? - Ам-манда У-уокер, - проблеяла девушка, бледнея на глазах. - Отлично, миз Крутой Уокер. Будь так добра, собери сюда наличку. Пока стюардесса на подгибающихся ногах обходила кресла и подставляла сумку под купюры, Дин бродил туда-сюда по проходу, а Сэм стоял в дверях кабины, приглядывая одновременно за оставшимся у штурвала пилотом и передней частью самолета. - Дьявол! – прохрипела какая-то старушка и окатила Дина водой. – Кто, как Господь, Бог наш? Вы, святые ангелы и архангелы, защитите и охраните нас… Он облизал губы, сморгнул капли с ресниц и рассмеялся: - Только не говорите, что вода была святая. Но вы правы – я дьявольски хорош. И тут за спиной Дина кто-то оглушительно чихнул. - Проклятье! – он подскочил от неожиданности и, развернувшись, выстрелил на звук. - Черт, - прошептал Сэм, глядя на вывалившееся в проход тело. По салону пронесся вздох ужаса, но, слава богу, за ним не последовало ни воплей, ни истерик. Стюардесса – не Аманда, вторая – зажала рот и замычала сквозь пальцы, и Сэм был ей за это очень благодарен. -Уважаемые пассажиры. Во избежание лишних жертв, - Сэм указал на труп, - прошу вас не делать резких движений и не издавать неожиданных звуков. Не кашляйте, не чихайте, не кричите, не шарьте по карманам и ни в коем случае не вставайте со своих мест. Если вы будете правильно себя вести, никто не пострадает, обещаю. - Не раздавай обещаний, если не уверен, что сможешь их сдержать, - Дин, с удовольствием следивший, как наполняется сумка, покосился на брата. – А если я захочу проделать дополнительную чакру бабусе с молитвами? - Старик, пожалуйста… С кресла слабо охнули, и Дин вскинул пистолет: - Заткнулись там! Наполненная сумка вернулась, и Дин, с удовольствием помяв ее, передал Сэму: - Ты только послушай, как шуршит! Пока они летели до Индианаполиса, Дин собрал все телефоны в аккуратную кучку, а Сэм все так же дежурил около кабины. Похоже, все послушно воспользовались советом Сэма не издавать лишних звуков, потому что тихо было просто необыкновенно, только раз кто-то попросил разрешения достать аэрозольный ингалятор, да уже знакомый братьям Рыжая Макушка завел что-то про сотрясение мозга, однако Дин предложил ему в качестве панацеи пулю в висок, и парень мигом замолк. Когда до снижения осталось минут десять, Дин позвонил кому-то и, сказав в трубку пару слов, довольно кивнул. Ровно в положенное время самолет пошел на посадку. Дин как раз, закусив от старания кончик языка, кровью не вовремя чихнувшего бедняги вымалевывал на стене «Никто не выжил». Сэм следил за ним с тревогой, не зная, решил ли брат выпендриться или действительно собирается всех замочить. Правда, тут он вспомнил, что в магазине осталось всего шесть патронов, и немного успокоился. При посадке трясло, и Дин, непристегнутый, явственно побелел. Прокатившись по взлетно-посадочной полосе, самолет остановился. В иллюминаторе было видно, как на параллельной полосе идет посадка. Дин отправил вторую стюардессу открыть дверь и спустить трап, а сам повернулся к Аманде: - Спасибо за полет, золотце. Я, пожалуй, оставлю на вашем форуме положительный отзыв. Одно только замечание, мы, - он указал пистолетом на себя и на нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу Сэма, - братья, так что нечего про нас всякую фигню думать. Ладушки? Не дожидаясь ответа, он рванул к трапу. Сэм понесся следом. Выскочив из самолета, они перебежали на соседнюю полосу и пристроились за последним пассажиром. Бортпроводник приветливо кивнул, не проверил у них посадочные талоны и сам назвал места. Через час разносили еду. Дин здорово проголодался, но одновременно его немного мутило, поэтому он ограничился парой ложек риса. - Джерри Пановски, - ответил он на невысказанный вопрос брата. – Папин знакомый. Я попросил его…посодействовать, за умеренное вознаграждение, ясное дело. - Я уже по Джону соскучился, - признался Сэм. – Вот на что уже не люблю старика, а все равно соскучился. Жив он там хоть или нет? А ты, наверное, уже волком готов выть? - Фигня, - лаконично отозвался Дин и медленно моргнул. Белки у него были тронуты ярко-розовыми прожилками и влажным блеском. Это было всего лишь, разумеется, раздражение от линз – и ничего больше.

Клетка

- Что читаешь? – Дин, ворвавшись в номер, заглянул брату через плечо. – Господи, старик, только ты можешь за едой читать «Американского психопата». - Только эту книгу мне удалось стырить из библиотеки, - в тон отозвался Сэм и нахмурился: - Постой-ка. Ты читал Эллиса Бретта? - Представь себе, - Дин гордо улыбнулся. - Мне уже от описаний штанов-пиджаков-ботинок-носков плохо, - пожаловался Сэм, но, вопреки собственным словам, навертел на вилку побольше спагетти с кетчупом. - Ты только послушай: «На мне пальто из овечьей шерсти, шерстяные брюки и пиджак, хлопчатобумажная рубашка, кашемировый свитер с V образным вырезом и шелковый галстук, все – от Armani. На Эвелин – хлопчатобумажная блузка от Dolce&Gabbana, замшевые туфли от Yves Saint Laurent, кожаная юбка с набивным узором от Adrienne Landau и замшевый ремешок от Jill Stuart, колготки от Calvin Klein, хрустальные серьги от Frances Patiky Stein…» - он перевел дыхание. – Жуть, а? Я даже выговорить это не могу. Все эти фирмы автору за рекламу заплатили, что ли? - Хм, - Дин перегнулся через него и перелистнул страницы. – Плохо от одежды? А вот это тебя не смущает? «…хватаю все вены, которые проходят у нее по горлу, как трубы, тяну их пальцами, и когда у меня в руке оказывается достаточно крупный пучок, вытягиваю их через рот, резко дергаю и тяну до тех пор, пока ее шея не исчезает. Кожа натягивается и лопается, однако крови почти нет. Почти все вены, проходящие в шее, включая яремную вену, свисают теперь у нее изо рта…» - Не очень, - признался Сэм. – Такой перебор с жестокостью, что выглядит искусственно. - И очень способствует аппетиту, надо думать? – Дин выхватил у него вилку и отправил спагетти в рот. – Шэмми-хуманист, - выговорил он с набитым ртом. – Бросай свое чтиво и танцуй: папа объявился. - Я Сэм, - автоматически поправил Сэм, а потом чуть не подавился: - Что? Джон? Где? - Ты так озираешься, будто он сейчас из шкафа выйдет, - поддразнил Дин. – Пакуй вещички: мы выдвигаемся в Хиббинг, а то сезон охоты на пернатую дичь закончится. - О… - протянул Сэм. – Так мы собираемся… - Ага, - перебил брат. – Старику захотелось поразмяться. И я всеми конечностями «за», так что доедай и поехали. Пока Сэм заталкивал в себя почему-то растерявшие весь вкус макароны, Дин сновал по номеру, запихивая одежду в сумки и фальшиво напевая под нос. В начале месяца они раскатывали по Кейп Джирардо, после чего там пышным цветом расцвела легенда о призрачном грузовике-убийце. В процессе Дин умудрился познакомиться с симпатичной темнокожей журналисткой по имени Кэсси Робинсон и к обоюдному удовольствию затащить ее в постель. Недовольным остался только Сэм, которому пришлось вместо того, чтобы посапывать в уютной постельке, наливаться кофе в баре на первом этаже – уж слишком недвусмысленные стоны доносились из их общего с братом номера. В общем, уже почти месяц у Дина держалось превосходное настроение. Сэм прислушался: - Это ведь «Can’t wait»? - Ага, - Дин возвел глаза к потолку и спел погромче: - Я обречен любить тебя… Я думаю о тебе и обо всех местах, где мы бы могли бродить вместе… - Хорош-хорош, - Сэм скривился и зажал уши. – Мои барабанные перепонки сейчас стошнит. - Не заставляй меня представлять эту картину, - весело отозвался Дин. – Старик, мы просто обязаны заскочить в тамошнюю библиотеку и посмотреть на выпускной альбом Боба Дилана. - Мы каждый год его смотрим! - Именно. И этот год исключением не будет. - Да я разве против, - вздохнул Сэм и поднялся из-за стола, в расстроенных чувствах заложив «Американского психопата» вилкой. Вскоре «Импала» уже катила по проселочным дорогам. Дин, как обычно по дороге в Хиббинг, поставил кассету Дилана и отбивал ритм по рулю, а Сэм ежился на сиденье и не мог понять, что не так. И не в ежегодной хиббингской охоте было дело: это чувство – предвкушение пополам с опаской, возбуждение пополам с отвращением, азарт пополам с жалостью – было ему отлично знакомо. Может, макароны испорченные попались? Или кетчуп? Сэм прислушался к внутренним ощущениям: нет, вроде, не тошнит. - У меня плохое предчувствие. - А? – Дин искоса взглянул на него. – Может, у тебя плохие спагетти? - Я думал об этом, - коротко ответил Сэм. – Вряд ли. - Если поймешь, что ошибся, не вздумай блевать на сиденья, - предупредил Дин. – Машину остановить? - Нет. Не знаю. Останови. Дин затормозил слишком круто: у затылка вспыхнул ослепительный шар, прошил голову и ударился изнутри о черепные кости, лопнув и залив лоб и глаза обжигающей болью. - Боже… - Сэм толкнул дверь и вывалился на асфальт, закрыв ладонями лицо. - Сэм! Сэмми! У него начались судороги. Голос Дина доносился глухо, словно через слой ваты. Тонущий во вспышках мир перетек в черно-белый. На изнанке закрытых век Сэм увидел три очерченные линиями, словно нарисованные тушью фигуры. Одна стекла в сторону и расплылась, растворившись, а две другие, сблизившись, словно приобняв друг друга за плечи, поплыли дальше и исчезли в белом тумане. Головная боль схлынула, только виски давило. Открыв слезящиеся глаза, Сэм понял почему – он лежал на спине, а Дин зажимал его голову между колен. Слишком сильно зажимал, плюс левое ухо неудобно завернулось. - П…пусти, - пробормотал Сэм. Дин отодвинулся и с трудом помог ему сесть, подпихивая длиннющее, неуклюжее от слабости тело в спину. Несмотря на протесты брата, Сэм встал и, хотя его все еще потряхивало и подкашивались ноги, сделал пару шагов туда-обратно: мышцы крутило, и хотелось двигаться. Дин крепко держал его под локоть, пока минут через пятнадцать Сэм не пришел в себя окончательно. - И что это было? – Дин усадил его в машину. – Парень, если ты так не хочешь на охоту, мог бы просто сказать. - Охота тут не при чем, - Сэм, нахмурившись, потер лоб. – Не знаю, накатило что-то. - При чем-не при чем, а охотиться ты в этом году не будешь, - припечатал Дин. – Пойдешь в больницу, а мы с папой сами справимся. - Дин… - Сэм, не спорь со мной! Людей так с бухты барахты не колбасит. Если не послушаешь по-хорошему, расскажу папе. Он устроит тебе сотрясение мозга, так что в любом случае башку проверить придется. - Не сомневаюсь, - на грани слуха пробурчал Сэм, вспоминая последствия неудачного побега в Стэнфорд. - Заткнись. - Я просто думаю. - Значит, громко думаешь. Хорошего настроения как не бывало. Дорога, оставшаяся до небольшого городка, приткнувшегося около рудников, прошла в молчании и редких обеспокоенных взглядах. Когда они въехали в Хиббинг, уже стемнело. - Жаль, в библиотеку сегодня уже не успеваем, - вздохнул Дин. – Она только до семи работает. Эй, Сэмми, как насчет заглянуть в пиццерию «У Сэмми»? - С годами эта шутка смешнее не становится, - проворчал Сэм. - Но там и правда хорошая пицца, - возразил Дин. – Я, кроме твоих спагетти, полдня ничего в рот не брал. - Я пас. Не хочу есть, - поморщился Сэм. – Отвези меня в мотель, а сам иди куда хочешь. - Нет, Сэм. Мы поедем к папе. Зачем тратиться на мотель, если есть где переночевать. Проехав по Пятой авеню и помахав зданию городского совета, украшенному миниатюрной Статуей свободы, Дин свернул на Дюпон-роуд и гнал «Импалу», пока не началась лесополоса, а потом свернул на Уайлдвуд-драйв. У Сэма быстро-быстро заколотилось сердце, во рту пересохло. Дин глянул на него искоса: - Опять плохо? - Нет, - Сэм глубоко вздохнул и съехал ниже на сиденье. – Предвкушаю объединение семьи. - Я тоже, - сказал Дин, не замечая (а скорее всего, не желая замечать), что брат, в отличие от него, настроен саркастически. За окнами мелькали редкие фермы. В конце концов, братья повернули на широкую тропу и ехали, пока между деревьями хватало места для машины. Дин остановил автомобиль посреди, казалось бы, глухого леса и припарковал его в двухместном гараже, замаскированном ветвями. Там уже стоял монструозный черный Сьерра Гранде – без сомнения, отец уже был на месте. Еще с четверть часа они шли пешком, а потом из-за деревьев показался огороженный высокой стеной дом. Но ворота были открыты, а у входа стоял средних лет мужчина с теплыми карими глазами и проседью в темной бороде. - Папа! – Дин подавил желание бежать, как два десятка лет назад, навстречу и усилием воли не сбился с быстрого шага. - Здравствуй, сынок, - Джон Винчестер крепко обнял его и не отпускал несколько секунд. – Давно не виделись. - Я скучал, - признался Дин. Джон хлопнул его по плечу и отстранился: - А где..? - Я тут, - подал голос Сэм. – Добрый вечер. - Здравствуй, Сэм. Сэм, чуть поколебавшись, пожал протянутую руку – сжал как можно сильнее, словно соревнуясь в превосходстве, но Джон в долгу не остался: так стиснул пальцы, что у Сэма чуть кости не захрустели. - Силенок маловато, малыш, - уголком рта улыбнулся Джон. Сэм ответил ему явственно недружелюбным взглядом. - Эй, пап, - Дин привычно втиснулся между ними. – Ты нам принес вкусненького? - Что? – на лице Джона мелькнуло недоумение, но он тут же расплылся в улыбке. – А. Разумеется. В подвале. Парень не местный, я подобрал его на велосипедной тропе в паре километров отсюда, так что проблем быть не должно. Но это до завтра подождет, так? Дин, ты ведь еще в дом Циммермана пойдешь и в библиотеку, если я правильно помню? - Обязательно. Разговаривая, они вошли в дом – запущенный, как и полагается месту, в котором люди проводят пару-тройку дней раз в году, но по-своему уютный. Точнее, разговаривали Дин и Джон, а Сэм довольно уныло плелся следом, невольно прислушиваясь, не донесется ли из подвала случайного крика, и зная, что не донесется, потому что звукоизоляция там хорошая. Электричества в доме не было, но Джон расставил у стен светильники на батарейках. - Вы, должно быть, голодные? – Джон кивнул на дымящуюся кастрюльку. – Как насчет каши с тушенкой? А за ужином расскажете мне, мальчики, как у вас дела. - Я не голоден, - перебил Сэм. – Пойду полежу. - Сэм, - голос Джона потяжелел. – Ты отца почти полгода не видел… - Нет, пусть идет, - перебил Дин. – Знаешь, пап, его по дороге скрутило, как эпилептика. Пусть отлежится, а завтра в больницу. И с охотой мы с тобой вдвоем замечательно справимся. - Ладно. Иди отдыхай, а там посмотрим. По темной скрипучей лестнице Сэм поднялся на второй этаж, оставив позади запах еды и негромкие голоса. В маленькой комнате под крышей было душновато и прохладно. Мебели негусто: стол, стул, шкаф, широкая лежанка, занимающая чуть ли не треть пространства и забросанная пыльными одеялами. Перед тем, как вытряхнуть их, Сэм настежь распахнул окно, впуская в комнату звуки ночного леса, но все равно расчихался. Где-то внизу засмеялся Дин и крикнул: «Будь здоров, Сэмми!». Сэм хотел огрызнуться, но вместо этого только чихнул еще разок. Захватить с собой лампу он не догадался, а спускаться второй раз не хотелось, но Сэм знал, что в шкафу должен храниться запас свечей. Он выбрал несколько штук, наименее пострадавших от грызунов, и поставил толстые, слегка оплывшие свечи на жестяное блюдо, прилепив их расплавленным стеарином. Спать не хотелось. Еще с полчаса он читал найденный под столом древний комикс, обкусанный мышами, но потом заныли глаза. Сэм, держа на весу блюдо со свечками, прошелся по комнате. На полке выстроились бутылки – круглые и угловатые, длинные и пузатые бутыли из-под виски – Дин и Сэм в свое время обмазали их разноцветным пластилином и облепили зубами, которые приберег Джон, старательно выкладывая узор, если попадались золотые или металлические коронки. Зубы здорово смахивали на ракушки – даже перестук от них выходил такой же. Пламя трепетало на сквознячке и привлекало ночных мотыльков. Сэм закрыл окно, разделся до боксеров и опустился у лежанки, чувствуя, как шершавые доски царапают колени. - И теперь я ложусь спать и прошу: Господи, храни меня этой ночью. И если вдруг умру во сне, Господи, возьми меня к себе, - неверный свет начал мерцать и дробиться на светящиеся капли. - Боже, благослови моих отца и брата, которые заботятся обо мне, благослови моих родных и всех, кого я так люблю, - Сэм провел рукой по лицу и с удивлением обнаружил, что ладонь стала влажной. – И еще, Господи, прости, что мы совершили так много зла и…и слишком поздно узнали, что бывает по-другому. Во имя Иисуса. Аминь. Он задул свечи, забрался на лежанку и, всхлипнув, закопался в одеяла, отвернувшись лицом к стене. Стоящий под дверью Дин нахмурился, потер бровь и, прежде чем зайти, ждал, пока дыхание брата не выровняется, потом вошел теми же неслышными кошачьими шагами, которыми поднимался по лестнице, бесшумно разделся и прикорнул на другом краю постели, натянув на себя край одного из придавленных Сэмом одеял. *** Сэм проснулся, но не спешил вставать. В окно заглядывали тоненькие утренние лучики, слышался птичий щебет. Сэм помнил, что в детстве любил бывать в этом доме: приятная передышка от бесконечной череды безликих отелей и километров дороги, вроде как на курорт съездить. Ага, а вместо ракушек – человеческие зубы. Сэм улыбнулся и перекатился на спину, заложив руки за голову. Не понять, почему, но настроение со вчерашнего вечера разительно улучшилось. - Чего лыбишься? А вот кое у кого, кажется, наоборот. Дин лежал, глубоко вмявшись щекой в одеяло, и недружелюбно смотрел на брата одним сонным глазом. - Солнышко светит, птички поют, жизнь прекрасна, - поддразнил Сэм, с удовольствием потягиваясь. Нет, все-таки как хорошо, когда можно хорошенько вытянуться и при этом полностью остаться на кровати. - Жираф, - угадал его мысли Дин. – Не тянись. Еще пара сантиметров, и придется в крыше Детки люк проделывать. - Иди ты. - Вот ты и иди, а я лично собираюсь решить небольшую утреннюю проблемку в тепле и уюте, - Дин похабно улыбнулся. - Фу, чувак! Что б я еще когда с тобой в одну кровать лег! - Звучит жутко, - пробормотал Дин. – Ну все, брысь отсюда. Он преувеличенно медленно запустил руку под одеяло, и Сэма с лежанки как ветром сдуло. Джона было не видать: то ли еще спал, что вряд ли, то ли возился по каким-то хозяйственным заботам. Сэм прошлепал на улицу, пересек двор, засаженный мягкой, как ковер, газонной травой, и выскользнул в приотворенные ворота, за которыми начинался настоящий лес. Взглянув на часы, он с удивлением обнаружил, что уже десять: за городом утро всегда долгое, со свежим и прозрачным воздухом. Не то что в мотеле, когда машины катаются за окнами ночь напролет. Сэм даже немного продрог: ветерок казался ощутимо прохладным на горячем со сна теле - но все равно стоял и бездумно ворошил большим пальцем длинные сосновые иголки. - С утречком, Сэм, - на тропинке показался Джон. Он вытирал руки загвазданным полотенцем: наверное, возился с машиной в гараже. - Передай брату, чтобы получше смотрел за «Импалой», а то днище зацветет. Интересно, со своей машиной возился или с Диновой, и как брат прореагирует, если узнает? Дин всегда был собственником, а критики так и вовсе на дух не переносил. Джон прошел мимо и остановился у ворот: - Ты чего голышом бегаешь? - Мне не пять лет, - огрызнулся Сэм. – И вовсе не голышом. Но развернулся и решил вернуться в дом и действительно что-нибудь накинуть. Ну и зубы почистить заодно. Живот заурчал, напоминая, что в последний раз хозяин закидывал в него еду чуть ли не сутки назад. - Там в кухне тарелка стоит, отнеси в подвал, - велел Джон. – А то парень бегать не сможет. Утро мигом перестало быть добрым: воздух сгустился, солнечные лучи побледнели, мелодичное щебетание птиц показалось какофонией. - Пусть Дин… - Сэм, не строй из себя инвалида из-за единственного припадка, - Джон взял его за голое плечо и придал ускорение к дому. – Не мужик, а девица истеричная. По лестнице спустишься – не развалишься. Сэм хмыкнул: Джон явно понял ситуацию по-своему. Что ж, может оно и к лучшему. Убедившись, что брат уже спустился и что-то напевает в ванной, Сэм быстро оделся наверху, сбежал по лестнице, взял со стола глубокую миску, наполненную все той же кашей с тушенкой, и откинул крышку подпола. Вниз уводило несколько широких перекладин. Подпол был не очень глубокий: приходилось пригибаться. Оштукатуренные стены, деревянные решетки на бетонном полу, поеденные грибком стеллажи у стены, а весь дальний конец забран железной решеткой с прутьями достаточно редкими, но не настолько, чтобы сквозь них мог протиснуться взрослый мужчина. Несло мочой и страхом. Сердце у Сэма заколотилось так, что, казалось, от стен эхо пошло. Его охватили предвкушение и азарт охотника, вспомнилось, каково это: бежать по лесу, приглядываться, прислушиваться, чуть ли не принюхиваться, обмениваться коротким свистом и знаками с Джоном и Дином, сбивать меткой пулей веточки над ухом жертвы, которая думает, что ей удалось оторваться, уйти… А потом настигнуть ее, загнанную, с ходящими ходуном боками и заплетающимися ногами, и… А зубы – как морские ракушки. Сэм шумно выдохнул и, вооружившись стоящей в углу ржавой каминной кочергой, осторожно приблизился к клетке. Джон учил: к клетке подходи, как будто в ней хищник сидит. Пусть тебе кажется, что он спит или в ступоре или в обмороке, все равно – лучше перестраховаться, потому что человек, если он решил побороться за свою жизнь, опаснее любого льва. Сэм помнил, как они (Дину тогда лет тринадцать было) спустились вниз, пока Джон, угостившись виски, неспокойно дрых на диване, и начали кидаться гравием в тогдашнего обитателя клетки. Раззадорили себя до визга – и тут Дин случайно оказался на пару сантиметров ближе к прутьям, чем надо бы. Мужчина, который до этого только горбился и втягивал голову в плечи, с нечленораздельным ревом выбросил длинную, как у орангутанга, руку и, захлестнув Дина за шею, пару раз приложил его о решетку. Сэм завопил так, что, наверное, звукоизоляция не помогла, и вцепился в эту руку зубами. К тому времени, как, чуть не навернувшись на лестнице, в подпол ввалился Джон с дробовиком, у Дина был сломан нос, потенциальная жертва едва не лишилась трех пальцев, а Сэм висел на этих пальцах, как терьер. Джон сунул ствол дробовика между прутьями и выстрелил в упор. Всех троих обдало скользким и теплым. В этом году они уже не охотились, переносица у Дина осталась чуть искривленной, а Сэм в тот вечер не мог прогнать изо рта металлический вкус ни соком, ни какао. Он, не поднимая глаз, кочергой втолкнул миску в неширокий зазор у самого пола и сразу же направился к выходу. - Эй, парень! – хрипло окликнули сзади. – Парень… - Заткнись, - не поворачивая головы, отозвался Сэм. - Постой! Что вам от меня надо? Денег? Так я позвоню, телефон только… - Зубы. Сэм шарахнулся, когда с лестницы соскользнула большая гибкая тень. - Проклятье, Д… Ты меня напугал! - Нам нужны зубы, - Дин улыбнулся, глядя через его плечо. – Чтобы один маленький мальчик мог украсить еще одну бутылочку. За решеткой озадаченно замолчали, а Дин весело сверкнул глазами в полумраке. - Психи, - прошелестело им вслед. - Зато живые, - пробормотал Сэм. – В отличие от некоторых. Поздний завтрак проходил мирно. Джон помалкивал: наверное, вчера уже наговорился со старшим сыном. - Пап, во сколько начнем? – Дин отодвинул кружку с остатками кофе. - Подъезжайте к шести. - Но Сэм… - Сэм из своей больницы пять раз вернуться успеет, - перебил Джон. – И если врач не скажет, что он вот прям сейчас умрет, не вижу причины, по которой он не может к нам присоединиться. - Но… - Мы видимся пару раз в году, сын! Неужели Сэму так тяжело побыть с семьей? - Я тут вообще-то сижу, - проворчал Сэм. – И я и так со своей семьей семь дней в неделю двадцать четыре часа в сутки за исключением перерывов на секс и сортир. - Сэм!!! – в один голос возмутились Дин и Джон. Дина, впрочем, его реплика скорее позабавила, а вот Джон рассердился: - Значит, отца за семью ты уже не считаешь? Я тебя вырастил, научил всему, что ты знаешь… - И что я знаю? – огрызнулся Сэм. - Как спрятать тело? Чем череп отбелить после вываривания? Великолепные знания! Рассказать кому – обзавидуется. - Ага, ты еще расскажи, - понизил голос Джон. – Попробуй только, сучонок. - Папа! Он же не в прямом смысле! - Уверен? – Джон оттолкнул тарелку так, что та слетела со стола. – Он один раз уже пытался сбежать. Так почему бы во второй раз не сдать родных копам для верности, да, Сэмми? - Не смей. Меня. Так. Называть. Ненавижу тебя!!! – последние слова Сэм проорал так, что загудели зубы, а перед глазами полыхнуло… …полыхнуло и схлынуло, оставив черно-белый мир, из которого выткались три очерченные линиями, словно нарисованные тушью фигуры. Они покачивались среди мелких вспышек. Вспышки, пульсируя, обжигали, покалывали болью, но не очень сильно. Потом одна фигура стекла в сторону и расплылась, растворившись, а две другие, сблизившись, словно приобняв друг друга за плечи, поплыли дальше и исчезли в белом тумане. …Дин зачем-то заткнул ему рот. Сэм протестующе замычал и заворочал тяжелым языком, пытаясь вытолкнуть кляп. - Тссс, Сэм, лежи, не вставай пока. Он открыл глаза, увидел над собой Дина, а еще выше Джона. Джон казался высоким, как башня, а лицо расплывалось, будто головой он упирался в облака. Сэм тяжело сглотнул и поморгал. Дин вытащил у него изо рта край сложенного полотенца, из уголка губ тут же потянулась вязкая ниточка слюны. - На бок переверни, - подал голос Джон. Дин так и сделал. При движении Сэм почувствовал какой-то дискомфорт, будто влажное липнет к… Черт… Это же… Боже, стыдно-то как… - Сэм, не возись! – прикрикнул Джон. – Подумаешь, в штаны надул, всякое бывает. - Спасибо, папа, умеешь ты утешить, - вздохнул Дин. Мысли ворочались неуклюжие и вязкие, как кленовый сироп. Глухо пульсировал затылок. И только немного собрав мозги в кучку, Сэм сообразил, что грохнулся со стула. Минут через десять он сгорел со стыда окончательно, зато полностью пришел в себя. - Ладно, - Дин поднялся на ноги и потянул его вверх. – Бегом переодеваться и поедем в больницу. *** Дин отвез его в медицинский центр – длинное оранжевое здание с огромной парковкой и украшенными синими зонтиками столиками у главного входа. - Ты хоть представляешь, сколько это будет стоить? – поинтересовался Сэм, оглядывая просторные коридоры и зал регистрации в отделении неотложной помощи, оформленные в медовых тонах. – Еще наверняка понадобится электроэнцефалограмму делать, а… - Здоровье важнее, - отрезал Дин. – Я взял у папы поддельную страховку: часть расходов она покроет. А деньги у нас еще остались, так что не жлобься: башка у тебя всего одна. После регистрации они прошли в приемную. Дин присвистнул: кремовые кресла, здоровенные растения, телевизор. И куча народу. - И чего им всем приспичило заболеть именно сейчас? – пробормотал он и прищурился на плоский экран. – Муть показывают. - Еще ждать не начал, а меня уже заворчал до смерти, - вздохнул Сэм. – Знаешь, Дин, иди-ка ты в библиотеку. Честное слово, электроэнцефалограф меня не сожрет, стоит тебе отвернуться. - Боже, как ты только такие слова выговариваешь, - проворчал Дин, поколебался немножко, но, бросив еще один взгляд на телевизор, по которому начали показывать передачу про кефирную диету, решил, что брат вполне себе прав. – Ладно. Как только закончишь, звони, я тебя подберу. Сидеть пришлось несколько часов. Сэм, правда, не унывал: полистал журналы, перекусил в кафетерии, поболтал с медсестричкой. И вот, наконец, объявили его фамилию (в смысле, ту, которая значилась в страховке). - На что жалуетесь, мистер Барр? – спросила средних лет мулатка по имени Кибиби Девенпорт, если верить бейджу. Сэм честно все рассказал. Ну…почти все. - Случаи непроизвольного мочеиспускания наблюдали? – безжалостно уточнила врач. Черт. Пришлось честно рассказать совсем все. - У вас были черепно-мозговые травмы? – продолжала допрос миз Девенпорт. - Ну… - Сэм задумался. - Потеря сознания, тошнота, головная боль, - подсказала доктор. – Возможно, еще с недельку вам было не по себе, но потом все прошло. - А, - Сэм помрачнел. – Наверное. - В таком случае похоже на посттравматические эпилептические припадки. - Эпилепсия? - Про эпилепсию будем говорить, если приступы повторятся больше трех раз, - уточнила врач. - Но постойте, - Сэм посчитал по пальцам. – Да, возможно у меня было сотрясение, но небольшое, и…секундочку…больше двух лет назад. - Ну и что? Иногда посттравматическая эпилепсия возникает и через десять лет после ЧМТ, - пожала плечами миз Девенпорт. – Шансы очень небольшие, но вам, видимо, не повезло. - Блин. - Не расстраивайтесь раньше времени, - доктор коснулась его плеча. – Нужно провести дополнительные обследования, сделать электроэнце… У Сэма зазвонил телефон. На дисплее высветилось имя брата. - Простите, - он встал и отошел к двери. – Чувак, я на приеме… - Бросай все. Жду у входа. Голос у Дина был тяжелый, напряженный. Желудок в момент будто раскаленным свинцом залили. - Старик, что случилось? - Говорю, бросай все и сюда скорее! – у Дина сорвался голос. – Отца…они добрались до папы. Сэм выронил телефон и словно в замедленной съемке наблюдал, как тот летит вниз и глухо ударяется о ковер. - Мистер Барр, с вами все нормально? - Да, - Сэм вскинул на нее невидящий взгляд. – Извините, мне срочно надо идти. - Но обследование… - Потом, - Сэм медленно наклонился и подобрал телефон. – Простите. Он не помнил, как прошел по коридору, как вышел из медицинского центра: реальность обрушилась на него только в салоне «Импалы». - Но они его…они его… - Заткнись, Сэм! Может, еще и нет. В Миннесоте смертная казнь запрещена. Это сообщение почему-то не принесло Сэму никакого облегчения. - Черт, - как заведенный, твердил Дин. – Черт-черт-черт-черт… *** Они не могли даже навестить отца: их тоже объявили в розыск. Пришлось наблюдать за происходящим по телевизору. Дело было довольно громкое: бывшему пехотинцу Джону Винчестеру было предъявлено обвинение в более чем десяти тяжких убийствах, включая убийство собственной жены, Мэри Винчестер. Следствие шло уверенно: вещественных доказательств обнаружилось более чем достаточно, да и сам Джон, когда понял, что его приперли в стенке, не особо отпирался. Единственное, что он наотрез отрицал – соучастие сыновей. Однако библиотекарь Луиса Хоггарт указала, что уже лет десять подряд в начале лета к ней заходят молодые люди и смотрят альбом Роберта Аллена Циммермана, больше известного как Боб Дилан. По фотографиям она опознала в посетителях Дина и Сэмюэля Винчестеров. Преступления Джона выпадали на то же время: а значит, чокнутая семейка собиралась на уик-энд и развлекалась охотой на людей. Более того, отпечатки младших Винчестеров были найдены в лесном доме, где Джон держал жертв – везде, включая решетку клетки. При таких обстоятельствах было просто глупо предположить, что его сыновья ничего не знали. Неоценимым свидетелем мог бы оказаться последний похищенный, но его, увы, нашли застреленным. В Миннесоте действовал мораторий на смертную казнь, но по меньшей мере половина жертв была из соседних штатов, откуда и пришли запросы на передачу преступника. Судьба Джона была предрешена. Приговор был приведен в исполнение в Вайоминге. Джон Винчестер был казнен посредством смертельной инъекции четвертого ноября 2006 года. Смерть наступила в десять часов сорок одну минуту утра.

Игра в камешки

Они выкопали похороненное за государственный счет тело. Им много чего доводилось делать, но раскапывать могилы – пока нет. Что ж, все когда-нибудь бывает в первый раз, как говаривал Джон Винчестер в ответ на «Я не умею» или «Я не могу». - А что здесь такого? – сказал Дин. – Знай себе, махай лопатой. Ну они и махали по очереди. Один рыл, разбрасывая свежий и тяжелый, постоянно осыпающийся песок, а второй стоял с фонариком. Глаза у обоих были сухие: Сэм не был особенно привязан к отцу, и осознание потери до него еще не дошло, ну а Дин плакал только тогда, когда температура у него переваливала за тридцать девять. Жар с детства делал его сентиментальным, но бывало это крайне редко. Они с трудом вытащили тяжелое тело, завернули в несколько простыней и на заднем сиденье перевезли в Канзас, в родной город Лоуренс, где все и началось много-много лет назад. - Ну и как? – Дин глянул в зеркало заднего вида. - Что, как? - Везти через штат труп на заднем сиденье. Кажется, я видел что-то подобное в какой-то комедии. - Дин, - вздохнул Сэм. – Не будь большим психом, чем ты уже есть. Это не смешно, правда. - Тут кто-то смеется? - Никто не смеется, - Сэм зарылся в телефон. - Что там? - Джессика. Надо же новостями поделиться. За окнами тянулись бесконечные шахматные и круглые поля, вымокшие и неуютные. - Бросай ее, старик, - Дин, поставив на колени коробку с кассетами, выбирал что-нибудь, чтоб не уснуть за рулем. – Кто она тебе такая? - Моя девушка, Дин, запамятовал? - Ах ну да, - брат покачал головой. – Сэм, вы уже год общаетесь только по интернету. Она тебе что, жена декабриста и будет ждать, пока ты накатаешься вдоволь? Бьюсь об заклад, пока ты строчишь слезливые емейлы, она готовит ужин мужу-адвокатику, а наши совместные забавы забыла, как страшный сон. - Я уже накатался вдоволь, - негромко сказал Сэм. – Давно. - Не начинай! – коробка слетела с колен Дина, и кассеты посыпались им под ноги. – Даже не смей, понял? Папа тебя не отпустил, не отпущу и я! - Дин… - Помяни мое слово, Сэм, попытаешься улепетнуть, я прикую тебя к трубе в ближайшем же мотеле, а сам смотаюсь в Калифорнию и ее прирежу, чтобы не отвлекала! Сэм промолчал. Он достаточно хорошо знал брата, чтобы понять, что Дин перепугался и, как перепуганный пес, показал зубы. И теперь неизвестно, каким будет следующий шаг – то ли спрячет под брюхо хвост и убежит, то ли бросится и вцепится в глотку. Проверять не хотелось. - Я думаю, она будет меня ждать, - чтобы сменить тему, спокойно, будто и не было ничего, сказал он. Дин повелся на его спокойный тон и примирительно фыркнул: - Спор. Давай поспорим, Сэм. А на рождество следующего года нагрянем к ней без предупреждения и проверим. - Спорим. На что? Дин вывернул руль, остановил «Импалу» у обочины и развернулся к брату всем телом: - Если ты выиграешь, я, ладно…так и быть, поверю, что ваша любовь предопределена судьбой, бла-бла-бла, и отпущу тебя в семейную жизнь с белым заборчиком и жареной индейкой. - Серьезно? – недоверчиво переспросил Сэм. – Старик, ты ж только что ее прирезать собирался. - Индейку? - Джессику, осел. - Я просто верю, что будет по-моему, вот и все, - улыбнулся Дин. – А вот если выйдет по-моему, ты никогда меня не бросишь, понял? Никогда не оставишь меня одного. Мы будем как сиамские близнецы, одно целое, всегда вместе, понял меня? Он продолжал улыбаться, но улыбка из глаз давно ушла, мелькнув там только на момент, оставив тяжелый пристальный взгляд и обветренные губы, растянутые так широко, что из трещинки на нижней выступила кровь. - Чувак, ты меня иногда пугаешь, - вздохнул Сэм. – Но я согласен. По рукам? Они скрепили спор рукопожатием. - Жаль, папа не может разбить, - Дин взглянул на продолговатый сверток. – Но все равно он свидетель, Сэм, так что не вздумай меня надуть. - И в мыслях не было. Копать могилу показалось легче, чем разрывать. Они похоронили останки Джона рядом с Мэри. - Идиоты, - тяжело дыша, сказал Дин. – Решили, что он ее убил. Ну не кретины ли? Сэм молчал. За двадцать три года жизни он так и не узнал, что произошло с мамой. С неба сыпался мелкий-мелкий дождик, ветер задувал холоднющий, заставляя жмуриться и плотнее кутаться в куртки, выбивал из глаз слезы. И это было хорошо, потому что Сэм всегда мог сказать, что не плачет, что это просто ветер и дождь, а Дин по крайней мере выглядел так, как должен выглядеть нормальный горюющий сын. - Ты успел с ним еще увидеться перед тем, как… - Да, - ответил Дин. – Ненадолго. - Он ничего не говорил? - Говорил, - после паузы ответил Дин. – Что просит у тебя прощения, что не хотел обходиться с тобой так круто… - Дин, - перебил Сэм. – Ты кому лапшу на уши вешаешь? Брат хмыкнул: - И правда, кому. Нет, Сэмми, ничего он мне не говорил. Сэм не удержался и всхлипнул. - Черт, - пробормотал он. – А я почему-то думал, что его не люблю. Они так и не успели помириться: остался непрощенным Джон, остался непрощенным Сэм. Стоя над могилой, можно много чего сказать, а толку с того. Но все-таки, когда Дин хлопнул его по плечу и ушел в машину, Сэм поднял лицо навстречу дождю и поискал небольшой кусочек чистого ночного неба. - Мам, - позвал он. – Когда Джон…когда папа придет к тебе, передай, что…что мне очень жаль. Хотел бы я быть ему лучшим сыном. Среди туч мигнула и сразу же пропала звездочка. Сэм решил, что ангелы услышали его. Когда они наконец устроились на ночлег, приближалось утро, но, благодаря пасмурной погоде, было совсем темно. - Я ложусь спать и прошу, - прилежно наговаривал Сэм, опустившись на колени около мотельной кровати. – Господи, храни меня этой ночью… - Это я виноват, - глухо донеслось из-под клубка одеял на соседней кровати. Сэм вздрогнул и сбился. - Сучка-библиотекарша. Она навела копов, сопоставила, понимаешь ли, что к ней десять лет одни и те же люди ходят в то время, когда другие пропадают… Если бы я не листал этот чертов выпускной альбом каждый год… - Но Джон-то с нами не ходил. - Почему не ходил? Ходил несколько раз. - Да невозможно это. Ты просто надумываешь. - Не могу уследить за светлой мыслью этой долбанной мисс Марпл, но копов навела она. А в библиотеку ходили мы, а значит, я виноват. - Прости, Дин, но теперь за твоей светлой мыслью не могу уследить я, - покачал головой Сэм. – Не вижу связи. Вообще никакой. - Ну и дурак, - сказал Дин и замолчал. Сэм только вздохнул и вернулся к прерванной молитве: - И если вдруг умру во сне, Господи, возьми меня к себе. Боже, благослови моих…моего брата, который заботится обо мне, благослови всех, кого я так люблю. Аминь. Он уже забрался под одеяла и почти провалился в сон, когда Дин позвал: - Эй, а что доктор сказал? - Мммм? – сонно протянул Сэм. – Эпилепсия. Посттравматическая. - Проклятье, - судя по более отчетливому голосу, Дин вынырнул из-под одеял. – Это еще что за фигня? - Это такая эпилепсия, которая развивается через хренову тучу времени после травмы головы, - пояснил Сэм. - Значит, когда папа тебя тогда башкой об стену приложил, все-таки сотрясение было, - низко хмыкнул Дин. – Я же говорил. А ты – царапина, царапина… Сукин сын. - Дин! – возмутился Сэм. – О мертвых плохо не говорят! - Ага. И что делать теперь? - Это не смертельно, Дин. И лечится. А если не лечится, то корректируется – лекарствами, диетой. Мы что-нибудь придумаем. - Похвальный оптимизм, - Дин снова зашуршал одеялами, накручивая их на себя. – Запасайся памперсами. У Сэма даже не осталось сил возмутиться – он заснул крепко и спал без снов. *** Возможно, никто бы не разглядел в мальчиках-Винчестерах особенной скорби, но все-таки им понадобился не один месяц, чтобы свыкнуться с мыслью, что Джона больше нет. Когда они были в гостях у Бобби, Дин решил устроить «Импале» какой-то мелкий ремонт – то ли сколы от гравия закрасить, то ли что. Неясно, что стукнуло ему в голову, но в итоге Дин молотил любимый автомобиль сначала монтировкой, а потом просто голыми руками. Когда подоспели Сэм и Бобби, он, привалившись к колесу, поглаживал свою Детку разбитыми в кровь пальцами и шепотом просил у нее прощения. Пока Сэм бинтовал ему одну руку, а Бобби – другую, Дин мрачно таращился в выключенный телевизор и отказывался объяснить свое поведение. Сэм в итоге решил, что это просто Динов способ горевать. - По ком ты больше скучаешь? – спросил тем же вечером Сэм, когда они наглотались слабо разбавленного чаем рома так, что совершенно не держали ноги, хотя голова оставалась ясной и язык не заплетался. – По отцу или по маме? - Прогресс, Сэмми, в кои то веки ты назвал отца отцом, - Дин, распластанный на спине, слабо побарахтался, будто пытался встать, но тут же бросил бесплотные потуги. – Он умер не зря. - Дин. - Ааа? По ком больше скучаю? Ты чего спрашиваешь, раз знаешь? По Канзасу, конечно. Сэм вздохнул: - Я тебя спрашиваю, по ком ты больше скучаешь, по папе или по маме, а ты мне отвечаешь: по собаке? - Ага. ~~~ Лет пятнадцать назад, еще до ротвейлера Рамсфилда, у Бобби жил метис волка-овчарки по кличке Канзас. Мальчики его обожали, хотя ни Бобби, ни Джон иначе как «подлая злобная скотина» о нем не отзывались. Наверное, пес в самом деле был таким: Бобби никогда не поворачивался к нему спиной и старался лишний раз не спускать с цепи, но Дин и Сэм вертели им как хотели. Несколько лет подряд Винчестеры даже брали его с собой на хиббингскую охоту. Во время поездки Канзас лежал под задним сиденьем, вывалив узкий ярко-красный язык, а Дин и Сэм ставили ноги ему на спину. Охотничья собака из Канзаса была никакая, но кровь приводила его в такую ярость, что он несся за дичью, не разбирая дороги, и ревел на бегу во всю глотку. Потенциальная добыча была в панике: ей казалось, что следом несется сам Ад. Дин и Сэм визжали от восторга, а Джон, глядя на них, скупо улыбался. А на третий год, когда Канзас с ревом насел на очередного незадачливого парня, тот вдруг перевернулся и острым суком проткнул ему брюхо. Кажется, именно тогда Дин впервые убил человека. До того они просто носились за отцом с ружьями, помогали прятать тело, наблюдали, как Джон готовит трофеи, если ему вдруг хотелось оставить что-то на память. Ну и разумеется, украшали зубами бутылки из-под виски, безжалостно выпытывая потом у отца, у кого получилось лучше. - Все умирают, - Джон положил тяжелую ладонь на плечо Дина. – Мы тоже когда-нибудь умрем, а это всего лишь собака. Тяжело пахло порохом, кровью и мокрой шерстью. Канзас еще загребал листья лапами, но желтоватые глаза уже помутнели. Дин переводил взгляд со своей второй самой большой в жизни потери на свою первую жертву и путался в чувствах: ему сложно давалось испытывать несколько эмоций одновременно. Сэм стоял рядом, шмыгал носом и на всякий случай тер глаза рукавом перемазанной в земле и зелени клетчатой рубашки. Канзаса они зарыли рядом с его убийцей. Дин хотел привалить камень, но Джон не позволил, чтобы не оставлять ненужных меток. Потом Дин ревел весь вечер, отец, только проверив, нет ли жара, оставил его в покое, а Сэм сидел рядом и подвывал тоненько, хотя и без слез. - А как это, убивать? – спросил он поздно ночью, когда Дин уже не плакал. - Попробуй – узнаешь, - хрипло ответил брат, но потом все-таки взъерошил младшему нечесаную шевелюру и вздохнул: - А никак. Мне вот только собаку жалко. ~~~ - Жалко собаку, - Дин затрепыхался на покрывале и шепотом матюкнулся. – Зачетный был пес. - Ну а все-таки, если не считать Канзаса? - Отвянь, Сэм. Сказал, собаку, значит, собаку. Он мне до сих пор снится иногда. - А мама, например, значит, не снится? – не отставал Сэм. - Заткнись, Сэм! – проревел Дин, но через пару минут громко вздохнул и озадаченно спросил: - Слушай, старик, а что делать, если умираю как отлить хочу, а встать не получается? *** От отца у Дина остались куртка, «Импала» и дневник – тяжелая книжица в кожаной обложке. Джон записывал туда все подряд – иногда аккуратно, иногда небрежно, иногда сверху вниз или по диагонали: Дин сделал первые шаги, Сэм в первый раз улыбнулся, умерла Мэри, кашу нужно разогревать столько-то минут, а череп обезжиривать в бензине десять-пятнадцать суток и отбеливать перекисью… Дневник казался просто-таки волшебным: его можно было прочитать вдоль и поперек не единожды и все равно находить новые заметки. Приступы у Сэма продолжались, но он больше не пытался обратиться за профессиональной помощью: достал фальшивые рецепты на карбамазепин, серьезно подумывал о кетогенной диете, но отпугнула необходимость постоянного врачебного контроля. И все-таки Дин заметил, что брат начал налегать на жиры: сливки, молочные коктейли, оливковое масло, сметану… Дин плевался и вопил, что не может смотреть, как младший поедает нечто, сбитое из прокисшего молока. Один приступ застал Сэма на лестнице, и он, неудачно упав, сломал запястье. После этого Дин неделю буквально ходил за ним по пятам, пытался не пустить в ванную и вообще вел себя как гиперзаботливая наседка. Они мотались по стране, будто гнались за чем-то. В ноябре подрабатывали клоунами на карнавале в Медфорде. Дин внезапно обнаружил в себе дар сходиться с детишками. Мальчики и девочки, пообщавшись с веселым клоуном днем, охотно открывали поздним вечером дверь человеку в ярком костюме и высоком цилиндре на рыжих взлохмаченных волосах. Клоун предлагал поиграть в прятки, и ребенок шел считать до ста в чулан или шкаф. Но на следующее утро (день, вечер) его, охрипшего от криков и ослабевшего от безуспешных попыток открыть дверь, выпускали дяди уже совсем в других костюмах и долго-долго не могли объяснить, куда девались мама и папа. «Клоуну все сойдет с рук»(4) – цитировал Дин. Сэм, кстати, боялся клоунов, но брату компанию составлял без проблем: если сам влазишь в клоунский наряд, кого бояться? Не себя же. В первом месяце нового года они словно с цепи сорвались. Устроили охоту за блондинками в Филадельфии, притворяясь риэлторами… - По-моему, она была похожа на Джессику, - задумчиво сказал Дин, когда они оба, втиснувшись в узкую ванную комнату, до красноты оттирали руки и ногти под тонкой струйкой холодной воды. - Замещаешь? – фыркнул Сэм. – Замещай. - В смысле, замещаю? - Ну, это из психологии. Когда подчинённый, обруганный начальником, приходит домой и срывается на жене, которая в свою очередь вымещает гнев на ребёнке, который отыгрывается на бездомной собаке, которая потом кусает начальника, - объяснил Сэм. Дин недолго думая, сунул под кран платок и шлепнул брату на лоб: - Возьми компресс, чувак, ты бредишь. Платок, правда, не выдержав борьбы с силой притяжения, звонко шлепнулся в грязноватую раковину, обдав их мелкими брызгами. Чуть позже они уже были в Гринвуде и дурили головы местным выпивохам в баре, будто на перекрестке можно вызвать демона и потребовать у него желание. Кое-кто, у кого мозги совсем заспиртовались, верил и приходил ночью на перекресток. Вместо демонов его встречали Дин и Сэм. При большом желании, впрочем, их можно было принять за демонов, но вот только желания они не выполняли, а души (если принять, что она существует, конечно) идиота лишали не через десять лет и даже не через год, а сразу же. А потом, в Ривергроуве, Дин просто уходил по ночам и бродил по подворотням, бросаясь на всех, кого встречал по пути. Сэм терпел трое суток, листая сайты про индейское племя кроатон (он в то время заинтересовался судьбой Пропавшей колонии) и делая вид, что не обращает внимания, как брат, пряча глаза, проскальзывает в номер, как долго моет руки, часто-часто облизывает губы и жмурится, замачивая одежду в ледяной воде. Костяшки пальцев у него в те дни были стерты до мяса: Дин не привык стирать, но и нести слишком явственно запачканные шмотки в прачечную не рисковал. Прачечная самообслуживания закрылась на ремонт, а работник мог и заприметить, что кто-то каждый божий день обливается брусничным соком. На четвертый день Сэм решил, что пора устроить передышку. Он подкатил к брату, сунул ему под нос дневник Джона и велел: - Читай! - Лпсолр илзлрлобдлр, - послушно прочел Дин. – И какие-то цифры. Кажется, старик писал это в минуту умственного помутнения. - А я бы сказал, что это шифр, - торжествующе сказал Сэм. – И координаты. - Круто, - без особого воодушевления сказал Дин. – Может, ты уже и расшифровать его умудрился, Штирлиц? - Не поверишь, но да, - Сэм сел рядом. – Это шифр простой замены, только с кодовым словом. Понимаешь, берешь кодовое слово, ставишь его перед алфавитом… - Короче, месье Шампольон(5), - перебил Дин. – Чего там полезного зашифровано? - «Остров головорезов», - буркнул Сэм, обиженный, что брат не позволил ему похвастаться. - Эээ? Кино про пиратов? - Да, Дин. А точнее, про поиски клада. Я проверил координаты: это старый отель в Корнуэлле, Коннектикут. - А вот это уже интересно, - оживился Дин. – Скатаемся? Ради разнообразия можно и клад поискать. Уверен, папа не стал бы про него писать просто так. И они через всю страну рванули в Коннектикут. Отель «Пиэпонт Инн» в самом деле был старый – выстроенный в английском стиле, строгий, зловещий, сильно смахивающий на классический дом с привидениями. У регистрационной стойки Сэма чуть не сбила с ног девочка в довольно старомодном платьице, потом навстречу вышла владелица отеля – симпатичная худощавая женщина, назвавшаяся Сьюзан. - Будете у нас последними постояльцами, - улыбнувшись, заметила она. – Дом скоро снесут. Создавалось ощущение, что они тут не только последние постояльцы, но и единственные. - Какой номер берем? С одной двуспальной? – поинтересовалась Сьюзан. - Вообще без кроватей, - отозвался Дин, спрятав огонек раздражения под ресницами. – Я сплю на полу, а мой брат, - он сделал акцент на последнем слове, - висит на люстре вниз головой, как Бэтмен. - Ах, так вы братья, - смутилась Сьюзан. – Простите. Номер был, как и весь отель, старомодный: на стене в качестве элемента декора висело платье, а сетки на кроватях проседали так глубоко, что у Дина, плюхнувшегося на покрывало, колени сразу же задрались чуть ли не выше головы. - Если еще кто-нибудь решит, что мы геи, я его расчленю на месте. Сэм промолчал, предпочел не подливать масла в костер: после трехдневного марафона Дин еще старую кровь с рук не смыл, рановато для свежей. - Надо узнать, когда отель сносят, - сменил он тему. – Посмотреть план, если есть, хорошенько пошариться ночью. - Идем заглянем к Сью, - вздохнул Дин. – Спросим насчет плана. Выйдя на лестницу, они заметили то, что не заметили раньше, пока чудаковатый дворецкий (иначе парадно одетого старика назвать язык не поворачивался) Шервин медленно волочил их сумки по коридору, наотрез отказываясь от помощи. В нише стоял кукольный дом со всей обстановкой и жителями, поразительно натуралистичный. - Точная копия отеля, - гордо сказали сзади. Братья подпрыгнули. Толстый ковер на полу полностью скрадывал шаги (что было, в общем, замечательно), и Шервин подошел неслышно: - Все комнаты, все коридоры, даже мебель точно такая же, - он покивал, прошаркал дальше и исчез за поворотом. - Крыса коридорная, - процедил Дин. – Я чуть не уссался. - Теперь понятно, почему здесь все такое стародревнее, - вздохнул Сэм. – Просто они с того дня, как сделали модель, мебель не меняют, чтоб кукольную не заказывать. - Шутник. Интересно, - Дин склонился над домиком, - а копии клада здесь нет? Спускаясь по лестнице, они услышали разговор Сьюзан, из которого стало ясно, что приехал фургон за вещами и шофер собирается снести вниз несколько коробок. - Времени мало, - покачал головой Дин. – Видишь, вещи уже выносят… - он покачал головой, но тут же расплылся в озорной улыбке. – Спускайся вниз, Сэмми. Когда этот чувак поравняется со мной, окликни его. - Что ты задумал? – видит бог, Сэм не хотел этого, но губы сами растягивались в кривой усмешке, а внутри поднималось темное веселье. - Увидишь, малыш. - Дин! Я терплю, когда ты зовешь меня детской кличкой, но это… - Все-все-все. Молчу, - Дин кивнул через его плечо. – Давай, двигай. Сэм сбежал по лестнице – легко, как будто в тело накачали гелия, а по венам весело бежали пузырьки. Сьюзан, раздав указания, вышла на улицу, а водитель фургона, кивнув Сэму, начал подниматься по лестнице с пустой коробкой в руках. - Эй, мистер! – окликнул его Сэм. Водитель обернулся, и в этот момент Дин с силой подсек его под колени. Мужчина взмахнул руками, выронил коробку и спиной вперед рухнул на ступени, перекувыркнулся через голову и скатился вниз, к ногам Сэма. - Боже! – Дин хлопнул в ладоши. – Это покруче, чем «Падение с лестницы»! (6) Сэм смотрел на изломанный труп у своих ног: разбитый череп, вывернутая под неестественным углом шея, медленно расползающаяся лужа густой крови. Пузырьки в венах лопались с треском, посылали по телу искорки. Сэм чувствовал, как азарт перерастает в возбуждение, возбуждение – в эйфорию, и, чтобы немного успокоиться, ему пришлось взглянуть на собственную все еще загипсованную руку и подумать о том, что он сам в любой момент может отключиться и точно так же слететь со ступеней, и замереть внизу с размозженными костями и свернутой шеей. После этого вроде попустило. Немного. А потом вошла Сьюзан и, ясное дело, началась суматоха. На шум прибежала та самая девочка в старинном платье и через перила смотрела на возню внизу по-детски безжалостно, спокойно. - Люблю детей, - пробормотал Дин. – Дети жестоки, не скованы моралью. Делают, что хотят, не сдерживаясь, и почти ничего им за это не бывает. - Не смотри, Тайлер! – закричала Сьюзан. - Дочка, что ли? – Дин сверкнул глазами. – Кстати…в смысле, не кстати, но все равно. Я знаю, как сделать еще веселее. Он поманил Сэма за собой, и они поднялись к игрушечной копии гостиницы. Дин нашел среди миниатюрных фигурок куколку, цветом волос напоминающую погибшего шофера, свернул ей голову и положил под лестницу. - Круто, - хохотнул Сэм. – Хотя, если честно, не думаю, что кто-нибудь заметит. - Ну почему… Бьюсь об заклад, девчонка иногда заглядывает сюда, а этот старый хрен, Шервин, уж наверняка не реже двух раз в день мимо проходит и любуется. Будет им пища для размышлений. - Выдумщик. - А то как же, - гордо отозвался Дин. И они отправились бродить по отелю, мимо картин и фотографий, вазочек и статуэток. Через пару часов стало ясно, что постояльцев, кроме них, действительно очень мало. В смысле, совсем-совсем мало, а именно один человек. - Не прикольно, - пробормотал Дин, когда они шли по коридору и дергали все по очереди дверные ручки. – Если бы не он, мы бы были единственными клиентами. - И какой в этом кайф? - Как это какой? А помнишь, как мы с тобой сидели в киношке в Аойове? Здоровенный зал, а кроме нас – ни души: можно засунуть билеты куда подальше, сесть в центре и раскинуться на три ряда, ржать над фильмом в полный голос, и никакой придурок не станет возникать, что ты ему мешаешь. - Ну… - Сэм взлохматил волосы на макушке. – Здесь в любом случае остаются Сьюзан с дочкой и Шервин. - Они вроде как владельцы, поэтому не в сче… Ого! Дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен» поддалась, открывая перед Винчестерами небольшую темноватую комнату, забитую десятками старинных кукол. Многие из них были в нарядных платьях и шляпках, с черными, белокурыми и каштановыми локонами, но некоторые ничем подобным похвастаться не могли – просто голыши, лысые, у кого-то не хватало глаз, у кого-то – руки или ноги. Но все они – широко раскрытыми стеклянными глазами или круглыми темными глазницами – таращились. - Миленько, - похвалил Дин, нервно озираясь. – Я думал, что только летать не люблю. Когда-то что-то громко скрипнуло, братья чуть из штанов не выскочили. Дин длинно и нецензурно выразился по поводу неожиданных звуков в набитой крипи-куклами каморке, и только потом они заметили, что комната проходная: в конце ее была еще одна дверь. За ней оказалась еще одна комната, еще меньше и еще темнее. У окна стояла инвалидная коляска, а в ней спиной к Дину и Сэму сидела старуха. - Мэм, - Дин осторожно вошел. – Добрый день! Симпатичные у вас куклы. Не дождавшись ответа, он подошел и, обойдя коляску, увидел, что старая женщина сидит совершенно неподвижно, чуть склонив голову набок и приоткрыв рот. Единственной ее реакцией на незнакомцев были чуть шире приоткрывшиеся слезящиеся глаза. - Мэм? - Она парализована, - Сэм взял брата за плечо и отодвинул. – Инсульт, наверное. - Вот черт, - с досадой отозвался Дин. – Такая древняя старушенция наверняка должна знать, где лежит клад, если он тут есть, - он помолчал, с недовольством разглядывая старуху, и с надеждой спросил: - А может, она притворяется? - Дин, с чего ей притворяться, а? Ты б ее еще палочкой потыкал, - Сэм заметил, как брат обводит комнату ищущим взглядом, и фыркнул: - Чувак, не вздумай, честно! - Что вы тут делаете?! – внезапно послышался рассерженный голос Сьюзан. - О… - Дин резко развернулся, включив на обороте улыбку в сто ватт. – Понимаете, мы проходили мимо, дверь была чуть приоткрыта, и тут мой брат разглядел за ней кукол… Сэм сделал страшные глаза, но Дин тараторил дальше: - А он в куклах души не чает: может весь день на барби платьица примерять. И даже по ночам в куклы играет, есть у него одна такая большая кукла, рези… Если бы в этот момент из коридора Сьюзан не окликнул мужчина, Сэм бы прибил братца и на свидетелей не посмотрел, но Дину повезло. - Мисс Томпсон, - позвал мужчина. – Я принес договор купли-продажи на отель. Когда подпишете? Братья переглянулись. - Секундочку, - Сьюзан повернулась к Винчестерам. – Мама очень больна, так что не беспокойте ее, пожалуйста. - Разумеется, - заверил Дин. – Мы нечаянно. Выйдя из комнаты, Сьюзан сказала немолодому обряженному в костюм мужчине – тому самому единственному, кроме братьев, постояльцу: - Мне надо успокоить маму: она совсем перепугалась. Идите пока на первый этаж, я спущусь минут через пятнадцать. Дин и Сэм пошли вслед за мужчиной, но по дороге отстали, переговариваясь: - Он мне с самого начала не понравился, - сказал Дин. – И теперь у нас есть веская причина пустить его в расход. Сэму возразить было нечего: - Опять лестница? - Не, так неинтересно. Придумаем что-нибудь другое? - Не возражаю, - Сэм сморщил нос. – Но если ляпнешь еще хоть слово про кукол – хоть резиновых, хоть пластмассовых – ты труп. - Трясусь от страха. Они подкрались к двери номера, за которой исчез мужчина и проскользнули внутрь. ~~~ Тайлер играла сама с собой в камешки, сидя на лестнице. - Ини, мини, майни, мо, Поймай девочку за пальчик, Если она начнет кричать, отпусти ее, Ини, мини, майни, мо, - Дин на последнем слове ткнул в себя пальцем и присел рядом. – Я первый хожу. Поиграешь со мной? Девочка посмотрела без улыбки и протянула ему мячик. Дин подбросил его в воздух и принялся шустро подбирать шестиконечные «фишки». А Сэм пока стоял около копии отеля и, прикусив кончик языка, старательно наматывал на шею куклы в деловом костюме обрезок тонкой проволоки, чтобы можно было подвесить ее к потолочному вентилятору. ~~~ К вечеру полил дождь. В гостинице стало еще безрадостнее: по стеклу струилась вода, от ветра раскачивались и скрипели качели, стучала деревянная вывеска, извещающая о том, что отель построен аж в тысяча девятьсот тридцатом году. - Зловещая погодка, - вздохнул Дин. – Предлагаю поиграть в «Скуби-ду»(7). Я даже знаю, кто у нас будет за Дафну. - Очень смешно, - буркнул Сэм. И тут в дверь поскреблись. Братья переглянулись. - Ты кого-то ждешь? – поинтересовался Сэм. - Разве что Каспера, - Дин медленно встал и подошел к двери. Взялся за ручку, приоткрыл, заглянул в щелку и… расплылся в улыбке: - Старик, тащи лимонад, у нас гости. В комнату несмело вошла Тайлер. Сэм удивленно вскинул брови, но отошел к мини-бару: там, правда, нашлось только спиртное, разлитое по множеству миниатюрных бутылочек. - Едва ли маленькие девочки любят текилу, - пробормотал он. – Обойдется. Пока брат рылся в баре, Дин усадил гостью на свою кровать, а сам сел напротив и поинтересовался: - Ты чего так поздно ходишь? - Кто-то сломал кукол в маленьком отеле, - пожаловалась Тайлер. – Мама наругала меня, но это точно не я. И не Шервин. Сэм хотел сказать какую-нибудь чушь в утешение, но тут Дин, пользуясь тем, что девочка стесняется и смотрит вниз, остановил его широкой хитрой улыбкой и выпалил: - А, так это Мэгги! Тайлер вскинула голову: - А кто это? - Ой! – Дин зажал рот и вытаращил глаза. – Зря я сказал. Я же обещал твоей маме, что не буду никому говорить. - Ты о чем? – глаза Тайлер ожидаемо загорелись любопытством. - Ни о чем, а о ком, - Дин притворно вздохнул. – Нет, не могу сказать. Это секрет. Я обещал твоей маме, что не скажу никому. - Ну пожалуйста! - Не-а. - Пожалуйста-пожалуйста! – девочка совершенно забыла, что стеснялась: оживилась, раскраснелась, даже схватила Дина за колено. - Ну… - Дин сделал вид, что задумался. – Ладно… Давай меняться. Я скажу тебе секрет, и ты мне скажешь секрет. Но только твой секрет должен быть такой же большой, как мой. Понимаешь? - Ну, я знаю один секрет, - неуверенно сказала Тайлер. – Но я обещала маме, что никому не расскажу. - Я тоже, - кивнул Дин. – Поэтому давай обменяемся секретами, и оба никому не скажем. Девочка надула губы, раздумывая, потом глубоко вздохнула, будто собралась прыгать в воду и выпалила: - Я знаю, что здесь есть клад! У Сэма перехватило дыхание: ну Дин, ну хитрец! Как будто мысли читает! Дин подавил порыв рявкнуть «Где?!» и только слегка качнулся вперед: - Правда? Вот здорово! А где он лежит? - Ну… мне вообще-то нельзя говорить, - Тайлер снова засомневалась. Глаза у Дина сделались такими, что Сэм ждал, что он сейчас схватит девчонку за плечи и начнет трясти, как волк добычу, и уже приготовился отнимать ее и выкидывать за дверь, но брат взял себя в руки и улыбнулся: - Ну давай, Тайлер. Ты мне скажешь, где лежит клад, а я тебе – кто ломает кукол. - Кладвкукле, - быстро, будто боясь передумать, протараторила девочка. - Где? – удивленно переспросил Дин. - Клад в кукле, - чуть медленнее, с явным облегчением повторила Тайлер. – Теперь ты мне секрет рассказываешь. - Постой-постой. В какой кукле? Здесь их много. - Не знаю, - пожала плечами девочка. – Мама говорила, бабушка спрятала клад в свою куклу. Ты мне расскажешь секрет? Вид у Дина сделался разочарованный и отстраненный. Сэм испугался, что брат рассеянно переспросит «Какой секрет?», и решил придти на помощь. - Понимаешь, Тайлер, Мэгги – она…эээ…привидение. - Врешь! – воскликнула Тайлер. Но воскликнула она это не возмущенно, а с восхищением, и Сэм, сообразив, что семечко упало на благодатную почву, воодушевленно продолжал: - Нет, не вру. Дело в том, что когда твоя бабушка была маленькой девочкой, у нее была сестра, Мэгги. Но однажды эта сестра умерла, она…э… - Сэм вспомнил, как удивился, увидев застекленную оранжерею и прикрытый пленкой бассейн. – Она утонула в бассейне. Но ее призрак остался здесь, и теперь, когда отель решили разрушить, Мэгги рассердилась, что ей будет негде жить, и принялась безобразничать. - Ломать кукол, - понимающе добавила Тайлер. - Если бы только это, - вздохнул Сэм. – Она убивает всех, кто имеет к этому отношение. Ну, к тому, что отеля больше не будет. Помнишь дядю, который с лестницы упал? Это Мэгги его толкнула. Только ее не видел никто, разумеется. - Ааа… - Тайлер захлопала глазами. – И того дядю, которого с потолка сняли, тоже она? - Ясное дело. Братья отсиживались в номере, когда снова поднялась суматоха, и не выходили смотреть. Только видели из окна, как подъезжали полицейские машины и фургон, в который погрузили упакованное в мешок тело. - Вот это секрет! – восхитилась Тайлер. – Даже интереснее клада. - Еще бы, - поддакнул Сэм. – А теперь иди, а то мама волноваться будет. И не забудь, мы договорились, что никому ничего не рассказываем. - Ага, - девочка соскочила с кровати и вприпрыжку направилась к двери. – Спокойной ночи! - Спокойной ночи, - помахал Сэм. – Заглядывай в гости. Когда дверь захлопнулась, Дин задумчиво сказал: - Если малявка проболтается, нам придется пришить и ее, и мамочку. - Ну ты сам завел эту шнягу с Мэгги, - парировал Сэм. – А потом заглох. Вот мне и пришлось выворачиваться. - Ага, - Дин расплылся в улыбке. – У меня к тебе только два вопроса: что курил и почему с братом не поделился? Такую историю забацал, что Кинг обзавидуется. - Ну, учитель в школе, прочитав мое сочинение, сказал, что я могу стать писателем, - похвастался Сэм. – Должно быть, он не совсем ошибался. - Да? А про что сочинение было? «Как я умер от скромности»? - Нет, «Десять ароматов носков моего брата». - Сучка, - фыркнул Дин и помрачнел, резко меняя тему. – В кукле. Тут скорее от старости помрешь, чем всех кукол раскурочишь. - А по-моему, легче распотрошить несколько десятков кукол, чем простукать все стены, - не согласился Сэм. – Тайлер сказала, кукла принадлежит бабушке, вот с кукол в той комнате и начнем. - Старуха, - проворчал Дин. – Мы бы из нее всё вытрясли! Она точно не может говорить? - Разбитая параличом? Точно, мужик. Что ты с ней не делай, так что даже не пытайся. - Чего сразу «не пытайся»? – возмутился Дин. – Я что, похож на чувака, который будет пытать старушку? - Ради клада? –переспросил Сэм. – А кто ж тебя знает. - Ну, может, ты и прав, - честно засомневался Дин. – Ладно, на нет и суда нет. Сами справимся. *** Сэм наклонился к негромко посапывающему брату, окликнул его по имени и, не дождавшись ответа, опустился на колени около кровати: - Боже, я запутался. Я знаю, что поступаю очень плохо, но не могу по-другому. Как будто во мне течет кровь демона и заставляет меня убивать и радоваться этому, хотя в следующий момент мне хочется умереть самому. Пожалуйста, убей меня раньше, чем я окончательно превращусь в чудовище, пожалуйста. Молю тебя, - он глубоко вздохнул, пытаясь удержать слезы, и заговорил уже заученно и привычно: - А теперь я ложусь спать и прошу: Господи, храни меня этой ночью И если вдруг умру во сне, Господи возьми меня к себе… За окном сверкнула редкая зимняя молния, на миг залив комнату ослепительно белым. Для Сэма это белое сияние так и не схлынуло, толкнув его в наполненный болью черно-белый мир, в котором неприкаянно бродили, обнявшись, почти слившись в одно, две размытые фигуры. Коротко вскрикнув и намертво стиснув челюсти, Сэм забился на полу. Он уже не видел, что Дин скатился с кровати и бросился к нему слишком быстро и ловко для человека, который только что проснулся. *** Сэм не приходил в себя до самого утра: потеря сознания перетекла в длинный неспокойный сон, из которого он ровным счетом ничего не запомнил. Дина в комнате уже не было. Записка на прикроватной тумбочке гласила: «Я в Доме тысячи кукол(8). Заходи на огонек». Чувствуя противную слабость, Сэм сгреб себя с постели, вяло оделся и, растерев виски маслом перечной мяты, пошлепал к комнате с куклами. Не успел он зайти, как из-за двери высунулся недовольный брат: - Ну наконец-то, спящая красавица. Стой на шухере. Если появился Сьюзан, свистни и что хочешь делай, но отвлеки минут на пять. Сунув голову в комнату, Сэм щелкнул языком: по ней словно ураган прошелся. По полу были разбросаны маленькие руки, ноги, головы. Куда ни глянь – искореженные куклы, порванная одежда и кое-где ошметки набивки. - Боже, ты, надеюсь, не слишком шумел? А то бабуся вдобавок к инсульту инфаркт получит. - Уже не получит, - Дин недобро хмыкнул. – Вот тебе еще одна причина, почему сюда нельзя пускать Сьюзан раньше времени. - Что? – Сэм пихнул брата, забежал в темную комнатку и развернул к себе кресло: старуха сидела, склонив голову набок, остекленевшие глаза смотрели куда-то мимо Сэма. – Дин! Ты что натворил! - Да не я это! – шепотом заорал Дин. – Почему сразу «Дин»? Я пришел, она уже коньки откинула, еще остыть не успела, честно! - Правда? – немного сдал Сэм. - Я не такой монстр, как ты думаешь, - сипло рявкнул Дин. Они несколько секунд сверлили друг друга взглядами, потом Дин первым – редкое дело – отвел глаза: – Все, забили. Вали сторожи, а то мне еще чертову уйму кукол потрошить. Но удача им в то утро не улыбнулась. Заслышав голоса Сьюзан и Шервина, Сэм свистом подозвал Дина, и парни юркнули за угол прежде, чем их заметили. Послышался возглас, одновременно испуганный и рассерженный, потом, видимо, Сьюзан вбежала в другую комнату, потому что из-за двери выплеснулся крик «Мама!», а следом – громкий плач. - Ну все, - скривился Дин. – Сегодня нам уже ничего не обломится. Пришлось вернуться в комнату. Все так же шел дождь. Дин хандрил и скучал: тянул ликер маленькими глоточками и смотрел в окно – на голые черные деревья и промокшие качели на детской площадке. Сэм валялся на кровати: спать уже не хотелось, жить – тоже не очень. - Сейчас двинусь со скуки, - Дин отставил рюмку на подоконник. – Пойти, что ли, с Тайлер поиграть? Хоть какое-то занятие. - Иди, - пробурчал Сэм. – Только осторожнее, а то ее мамочка что-нибудь подумает. - О чем это ты, мой озабоченный друг? – Дин хихикнул и, отсалютовав, вышел из номера. ~~~ Сэм хотел сбежать, потому что не видел цели в том, чтобы мотаться по стране и зарабатывать грабежами и подделками. Несмотря на постоянные разъезды, он неплохо закончил школу, хотя периодически приходилось объяснять странные пятна на тетрадях внезапными носовыми кровотечениями (неужели Дину некуда было швырять свои измазанные шмотки, кроме как на письменный стол?) и демонстрировать неожиданные познания в анатомии. На уроке английской литературы он как-то не успел придумать приличное сочинение и просто описал их последнюю охоту глазами жертвы. Интересный опыт. Учитель сравнил его работу с книгами Дина Кунца(9) и как раз тогда-то и сказал, что из Сэма мог бы выйти неплохой автор триллеров. Правда, после этого Сэма подозрительно настойчиво зазывала к себе школьный психолог, но он ни разу не воспользовался приглашением, ну а потом они снова переехали. Получив конверт из Стэнфорда, Сэм никому ничего не сказал: он не испытывал иллюзий по поводу реакции Джона. Он просто вытащил накопленные деньги, собрал минимум вещей и ранним-ранним утром тихонечко выскользнул на улицу. - Сэм! – громко и удивленно пробасил сонный Дин, высунувшись из окна. – Ты куда? Сэм отчаянно замахал ему «Тссс!», но было уже поздно: проснулся хмурый от выпитого накануне Джон. Надо отдать ему должное – он быстро делал выводы, всегда соображал моментально, реакция матерого охотника, чтоб ее. Они, должно быть, подняли адский шум. Сэм орал от боли, орал от ярости, потому что отлично знал, что в этот самый момент просрал единственный шанс исправить в своей идиотской жизни хоть что-то. Джон орал от досады и злости, потому что понимал, что одного из двух сыновей потерял окончательно. Дин орал: «Папа, не надо!» и «Хватит!», и «Отпусти его, ну пожалуйста!» Тройные вопли наверняка перебудили весь мотель, но в таких местах резать можно – никто и не почешется, а уж если речь идет о семейных разборках, так тем более. Когда Джон в конце концов с размаху приложил его головой о стену, Сэм чувствовал только неловкость – наверняка же кто-то смотрит из-за занавесок, как некрасиво все получилось. ~~~ - Пакуй вещи, Сэм. - Что? – Сэм так погрузился в воспоминания, что аж заныла голова. - Собирайся, говорю! – прорычал мокрый насквозь Дин и принялся запихивать одежду в сумку. – Сматываемся. - Ты чего весь мокрый? – Сэм резко сел. - Да что такое? Кто-то узнал…или… Тайлер? Ты что-то сделал с Тайлер? - Девчонка в порядке, - пробормотал Дин. – Надо мотать, пока она в себя не пришла. Сэм, тело которого совершенно без участия головы послушно вскочило и принялось привычно собирать вещи, замер: - То есть, как это в себя не пришла? Ты что натворил? - Потом расскажу! – Дин закинул разбухшую сумку на плечо. – Валим! - Постой, она жива хоть? - Не тупи, Сэм! Я же сказал, что девчонка в порядке. Они трусцой промчались по коридорам, выскочили из отеля и сели в «Импалу». Дин ударил по газам, круто развернул машину и вырулил на дорогу. Только километров через пятьдесят он немного расслабился и откинулся на сиденье. - Рассказывай, - велел Сэм. - А чего рассказывать. Мы пошли в ту хрень со стеклянной крышей, где бассейн, и сели играть в камешки. А потом она говорит: «Смотри, как я умею», перелезла через перила и стоит. Сэму вдруг стало смешно: - Дай угадаю. И ты ее столкнул. - Ну да! – Дин в сердцах хлопнул по рулю. – Но махнул следом и вытащил буквально через пару минут, честно. Она воду выплюнула, задышала хорошо, только перепугалась сильно. Вот и пришлось мотать, пока не очухалась окончательно и не рассказала мамаше, кто отправил ее понырять. Небось, на дохлую Мэгги все не спишешь. - Дин…ну ты…прости, идиот. Дин обиженно мотнул головой: - А тебе никогда не хотелось пихнуть того, кто стоит на мосту или на краю платформы? - Боже, Дин… - Сэм закрыл глаза рукой. – Людям много чего хочется. И столкнуть, и разбить, и черепушку новорожденному котенку раздавить только потому, что она такая маленькая, хрупкая и шелковистая. Вот только люди так не делают, потому что они не больные. - Ты на что намекаешь? – Дин затормозил так резко, что Сэма едва не бросило на приборную доску. - На то, что головой думать надо, - буркнул он, понимая, что слишком круто взял. - Ну конечно, именно это ты и имел в виду, - ехидно сказал Дин. – Помяни мое слово, братишка, может, я и закончу в психушке, но первым туда отправишься ты. Потому что я буквально вижу, как ты собственные мозги грызешь – и страдаешь, и мучаешься, и сопли жуешь неясно по чем. Это не мне головой больше думать надо, а тебе поменьше, иначе с крышей только так и распрощаешься. У Сэма пропала всякая охота спорить. Его охватило подозрение, что брат начал – хотя бы и смутно – о чем-то догадываться.

Зимнее солнцестояние

Время летит незаметно, особенно для тех, кому незачем за ним следить, кому некуда спешить и никуда не нужно успевать. Ну может, разве Сэм ждал Рождества, потому что именно тогда, как пообещал брат, у него появится шанс покончить с жизнью, которую он вел уже двадцать четыре года, и начать совершенно новую. То ли лекарства подействовали, то ли недокетогенная недодиета, но припадки у Сэма пошли на убыль – случались реже, хотя проходили тяжелее. Перед глазами проматывались целые арт-хаусные фильмы – черно-белые, сюрреалистичные. Персонажи всегда были одни и те же – две мутные человеческие фигуры, которые, покачиваясь, то разъединяясь, то сливаясь в одно колышущееся облако, плыли и плыли куда-то, изгибались и меняли форму, как в многослойном стекле, и зазеркальный ветер трогал полы и складки их длинных светлых одежд. Сэм теперь не приходил в сознание после приступа, а сразу засыпал, и состояние после этого бывало – престранное. Например, через пару недель после неудачных поисков клада он подхватился на кровати, с недоумением глядя на подсохшее розовое пятно, расползшееся по рубашке, и с ужасом понял, что не знает ни где он находится, ни какой сейчас день. В ужасе он позвонил брату, но смог только что-то неразборчиво кричать в трубку. Дин примчался буквально через двадцать минут, но за эти неполные полчаса Сэм успел вспомнить, как семь дней не владел собственным телом, как что-то постороннее двигало им и …убивало. Убивало с изощренной жестокостью – пуская кровь из артерий, дробя кости, вскрывая грудные клетки… Когда Дин ворвался в номер, Сэм дрожал и задыхался, скорчившись в углу около лужи собственной рвоты. Что он наделал, господи… В какого монстра он превратился… - Дин…я не …очу так…убей…убей меня… - бормотал он, пока брат заставлял его разогнуться и дрожащими пальцами ощупывал его живот в поисках возможных ран. Ран не было. Ну естественно, кровь ведь была не Сэма. Это вообще была не кровь. - Два часа меня не было, Сэм, - Дин взял его за плечи и встряхнул. – И эти два часа ты проспал. У тебя был приступ, а потом ты сразу заснул. - Но…неделя… - Не было никакой недели! – завопил Дин. – На календарь посмотри, придурок! Тот же самый день, что с утра был! - Но…кровь…я убивал… - Сэм ткнул в розовое пятно. - Единственная твоя жертва – стакан вина, - Дин поднялся и извлек из складок одеяла пластиковый стаканчик. – И если ты во сне махаешь ручищами, это еще не значит, что должен кого-то убить. Да и вообще, к чему истерики? Можно подумать, ты раньше никогда не уб… - Так – никогда. Сэм моргнул – и словно что-то щелкнуло в голове. Он вспомнил, какой сегодня день – и что день этот никуда не делся, что все его жуткие «убийства» действительно уложились в два поворота часовой стрелки, что все его «убийства» потеряли детальность, подернулись густой дымкой, сразу сделавшись всего только мутным неясным сном. - Вспомнил, йети? – Дин тронул его за плечо. - Ага, - Сэм потер затылок. – Я только одного не помню: откуда здесь красное вино взялось? Ты, вроде, больше на виски налегаешь. - А, так это горничная принесла, - Дин расплылся в мечтательной улыбке. – Милашка. Сказала, что они его с мамой сами делают, и что я просто обязан попробовать. - Вот как. - Ага, - Дин сморщил нос. – А вместо благодарности ей теперь придется твою блевотину убирать. ~~~ Ранней весной они рванули в Сан-Франциско, чтобы погулять по барам, повертеться в большом городе разнообразия ради. Здесь Сэм встретил Мэдисон – симпатичную девушку с большими, необыкновенно выразительными глазами. Точнее, встретили они оба, но Дин царским и не очень приличным жестом дал Сэму понять, что уступает Мэдисон ему. - Вперед, тигр! Ты со своим усиленным питанием хоть мяса на кости нарастил, теперь девочке по крайней мере не грозит о твои мослы синяков понабивать. - И с какой это поры ты хорошеньких девушек под меня подкладываешь вместо того, чтобы самому поразвлечься? – подозрительно поинтересовался Сэм. - Чувак, тебе надо развеяться, - Дин покачал головой. – У тебя в мозгах черти что. Это раз. А два… - он вскинул уголок рта. – Пора отвыкать от Джессики. - Вот именно, - сказал Сэм. – Джесс. С чего я должен ждать от нее постоянства, если сам буду трахаться с кем попало? - Ооо… - Дин закатил глаза и махнул три маленькие стопки виски одну за другой. – Мой брат – психованная монашка. Сказал бы мне кто, что реально прожить два года с правой рукой в качестве лучшей подружки, я б первый над ним посмеялся. Давай я тебя в музей редкостей сдам, а? - Это называется «верность», Дин. - Это называется «спермотоксикоз», Сэмми, - Дин шатко поднялся на ноги. – Но долг хорошего брата я выполнил. Наше дело, как говорится, предложить, ваше – отказаться. Короче, меня сегодня не жди: я на охоту, - он хихикнул. – У нее и заночую. Сэм, улыбнувшись, покачал головой и снова уткнулся в пиво. Поздним вечером он счастливо сопел носом в подушку, когда Дин со всего размаху хлопнул его по заднице чувствительно даже через одеяло. - Эй! – Сэм резко сел и машинально попытался потереть ушибленное место, но не смог: сидел ведь на нем. Движение, должно быть, получилось забавным, потому что Дин сдавленно фыркнул от смеха: - Сэм, я пришел тебе сказать, что ты похож на суслика. - Ты что, наглюкался? - Нет, трезв как стеклышко, - Дин подобрал с пола джинсы и бросил их Сэму в лицо. - Ты чего злишься? – болтами чуть по зубам не прилетело, и Сэм принялся лихорадочно гадать, что могло вывести брата из себя. - С чего бы? Одевайся быстрее, погнали к Мэдисон. - Зачем? - Сэм неохотно вылез из-под одеяла, но натягивать джинсы не спешил. – Решил сообразить тройничок? Тогда прости, но я пас. Не любитель. - Пфф! – Дин сморщил нос. – Что за грязные мыслишки, чувак? Если соображать тройничок, то с горячими двойняшками и уж точно без участия ближайших родственников. Сэм, у тебя явный недотрах. Лучше найди себе кого-нибудь поскорее, а то я буду серьезно опасаться за свою честь. Во время этой тирады Сэм успел, дрожа от недосыпа, надеть джинсы, толстовку и даже найти один носок. Второй почему-то оказался в пепельнице. В небо карабкалась разбухшая луна. - У нее папаша в игорном бизнесе вращается, - Дин вел «Импалу» по широкой дороге. – Большие деньги зашибает. - Хммм… Хочешь взять ее в заложницы? - И в кого ты такой догадливый? – Дин задумчиво повертел рукой в воздухе и ткнул указательным пальцем в себя. – Точно! А я то думал. - Ну так скрутил бы и привез в мотель, - Сэм зевнул. – Она что, дзюдоистка? - Нет, просто у нее отличная квартира, полы с подогревом и полный бар. Сравни-ка с нашим номером, а? - Ну да, - вынужден был согласиться Сэм. – Есть некоторые…преимущества. - А ты мастер преуменьшать, - Дин остановил машину на ярко освещенной стоянке перед многоквартирным домом. - Подожди, а как ты собираешься объяснять мое появление? - Не надо ничего объяснять. Я так и сказал, мол, хочу тебя с братом познакомить. - Ха, - Сэм криво улыбнулся. – Ты ее хоть трахнул? Дин с гордой ухмылкой продемонстрировал два пальца. - Гигант, - не впечатлился Сэм. – И не успел сползти с кровати и резинку снять, как сорвался за братом. Что она подумала, интересно мне знать? - Ммм? – Дин пожал плечами. – Без понятия. Но не возражала, а значит, все нормально. - Дин, так нельзя. Надо хоть иногда задаваться вопросом, что о тебе люди думают. - Я знаю, что о мне люди думают, - Дин захлопнул двери, чуть не прищемив Сэму пятки. – «Какой роскошный чувак!» - вот что они думают. - Ага, - чуть слышно пробормотал Сэм. – Пэрис Хилтон. - В сто раз лучше, - Дин досадливо поморщился. – Все, хватит с меня психотерапии. Увидев Мэдисон вблизи, Сэм не мог не восхититься ее большими темными глазами и милой улыбкой. - Не буду здороваться, вроде, виделись только что, - Дин широко улыбнулся и подтолкнул Сэма в спину, как стеснительного школьника. – А это мой младший брат, Сэмми. - Сэмюэль, - поправил Сэм, поджав губы. – Можно Сэм. - Очень приятно, - она протянула тонкую руку и посмотрела снизу вверх. – Мэдисон. Сэм почувствовал, что тонет – в глазах, в улыбке, в нежной коже под пальцами. Почувствовал – и разозлился: эта красивая сучка…она хочет отнять у него Джессику, хочет, чтобы он изменил, чтобы выбросил из головы свою девушку, забыл о ней, никогда к ней не вернулся, никогда не оставил эту сумасшедшую жизнь на колесах… - Сэм! – ворвалось в его горячечные мысли. – Отпусти! Больно! Под пальцами, под нежной кожей тихо хрустнули тоненькие косточки, в барабанные перепонки ударил пронзительный крик – ударил и сразу же превратился в мычание: Дин подскочил и зажал Мэдисон рот. Накатившим сожалением Сэма чуть не сбило с ног. - Господи…пожалуйста…простите…я… - …льно, - выдавила она сквозь пальцы Дина. – Шт…вм…нушн… - Что нам нужно? – Дин каким-то чудом разобрал ее лепет. – Восемьсот тысяч долларов. Ее глаза потемнели от боли и страха, сделались еще больше. Искалеченную ладонь она прижимала к груди, бессознательно баюкая. - Сейчас я тебя отпущу, - медленно и четко, так, чтобы дошло до ее ошеломленного болью сознания, проговорил Дин. – Ты возьмешь телефон, позвонишь папочке и скажешь, чтобы упаковал деньги в пакет и положил под куст около входной двери. Пусть приходит один. Тут из окна все отлично просматривается, и если я замечу кого-нибудь подозрительного, я тебя сразу же убью. Времени ему… - Дин задумался. – До восхода, так романтичнее. Если солнце взойдет, а денег не будет, я тебя пристрелю. Поняла? Мэдисон судорожно закивала. - Отпускаю, - сказал Дин. – Если завопишь, переломаю остальные пальцы. Он медленно убрал руку, и девушка, издав невнятный жалобный звук, тут же до крови прикусила губу. - Вот и молодец. Мы сейчас позвоним, а Сэм пока… - Дин развернулся к брату, который мог только стоять и хлопать глазами. – Сэм пока пойдет на кухню и поищет в аптечке какое-нибудь обезболивающее. Сэм машинально развернулся и пошел к двери, за которой виднелись шкафчики и стойка с раковиной. Разыскав аптечку, он долго перебирал коробочки и тюбики, но никак не мог сосредоточиться на названиях. Он, правда, не хотел, чтобы так получилось…ни секунды не хотел, что же на него нашло? Когда на плечо легла ладонь, Сэм подскочил и рассыпал какие-то таблетки из бутылочки, которую вертел в руке. - Спокойно, это я, - Дин отобрал у него аптечку и быстро нашел круглую оранжевую упаковку. – Ага, «Викодин». То, что надо. Будет, как доктор Хаус, только без трости и женщина. Сэм нервно хихикнул. - Эй, старик, - Дин развернул его к себе. – Ты же не собираешься устраивать истерику из-за пары сломанных пальцев? - Нет, - выдавил Сэм. – Я сломал ей два пальца? - Минимум два, - безжалостно уточнил Дин. – И не в одном месте. За остальные не ручаюсь – не врач. - Черт, я не хотел. - Да уж не сомневаюсь. Не бойся, от незначительных переломов не умирают. Если папаша успеет до восхода, отвезет ее к доктору, ну а если нет, - Дин пожал плечами. – Ей уже будет как-то фиолетово, не находишь? Они вернулись в гостиную. Пока Сэм тормозил на кухне, Дин успел примотать Мэдисон к стулу изолентой, зафиксировав лодыжки, запястья и талию. Пальцы на правой руке покраснели и распухли, один был вывернут под неестественным углом. Даже на вид это было жутко больно. - Может, шину? – поморщившись, пробормотал Сэм. - Можно, конечно, попробовать, но ей только больнее будет, - возразил Дин. – Иди-ка лучше опять на кухню, притащи пару кубиков льда, полотенце и стакан воды. Когда Сэм принес все нужное, они завернули лед в тонкое полотенце и подсунули под поврежденные пальцы. Мэдисон вскрикнула. - Тссс, дорогуша, - проговорил Дин. – Не забывай, у тебя еще другая ладонь есть. Будешь шуметь, льда на все пальцы не хватит. Девушка всхлипнула и зажмурилась. - Ну и умница, - Дин похлопал ее по голове, как собачку. – Сейчас выпьешь таблеточку и все пройдет. Они подтащили стул к окну, а сами заняли единственное кресло – Дин на сиденье, Сэм на широком подлокотнике. В камине пылал огонь. Из окна, несмотря на высокий этаж, ясно просматривался тот самый несчастный куст около залитой светом фонарей подъездной дороги, а намного дальше – большая серебристая луна над заливом. - Старик, пойди выпей, - Дин откинулся на спинку и со стуком выложил на журнальный столик пистолет. – Выглядишь дерьмово. И хватит уже самоедством заниматься. - С чего ты взял, что я чем-то занимаюсь? – Сэм бросил взгляд в направлении бара. - Я же тебя знаю. Когда у Сэмми глаза становятся, как у больного щенка, ясное дело… - Все-все, я понял, можно не продолжать, - он сполз с подлокотника. – Пойду выпью. Принести тебе что-нибудь? - Виски. Или джин. Или ром. Все, что горит, все пойдет. - Ну так иди из «Импалы» бензинчику нацеди, - хмыкнул Сэм, гремя бутылками. Раскаяние, сжимавшее грудь тесным обручем, начало отпускать. Наверняка, после бокала-другого спиртного станет совсем хорошо. Когда обезболивающее подействовало и Мэдисон смогла раскрыть рот без того, чтобы заскулить от боли, она начала говорить: про себя, про отца, про бывшего несносного бойфренда Курта, про забавного соседа Глена, про работу секретаря… - Слушай, солнышко, - вздохнул, наконец, Дин. – Я понимаю, что ты образованная девушка и наверняка читала эти дурацкие статейки про поведение заложников, но если ты не заткнешься… Договаривать ему не пришлось. Круглый серебристый диск путешествовал по небу. Мэдисон, кажется, задремала; Дин тоже клевал носом, а Сэм не спал только потому, что, засыпая, начинал соскальзывать с подлокотника, но подхватывался прежде, чем грохнуться на пол с пресловутым подогревом. Дрова в камине прогорели, небо начало светлеть. - Сэм, иди кофе сделай, - хрипло сказал Дин и встал, разминая поясницу. Потускневший свет фонарей по-прежнему падал на дорогу – абсолютно пустую. - А что папочка сказал? – невпопад поинтересовался Сэм, потирая гудящую голову. Дин приложил ладонь к губам, будто открывал секрет: - Что за ночь такую сумму собрать нереально. Но он попробует. Когда Сэм вернулся с тремя чашками черного кофе на подносе, Мэдисон уже проснулась и морщилась от боли. Дин вложил ей в рот еще одну таблетку и дал запить кофе. - Эй, по-моему, ее простой водой запивать надо, - встревожился Сэм. Дин ответил ему взглядом, в котором так ясно читалось «А какая уже разница?», что у Сэма скрутило живот. - Мне…в туалет надо, - будто отвечая на его мысли, прошептала девушка. Дин помотал головой: - Потерпишь полчаса? Она кивнула. - Ну и славно, - Дин посмотрел в окно, небо за которым было уже светло-серое. Повисло долгое молчание. И тут зазвенел телефон. Дин и Сэм подпрыгнули, Мэдисон так вздрогнула, что ножки стула проехались по полу. Дин приложил трубку к ее уху: - Ответь. - Да, папа…это я…да…а быстрее…да…хо…хоро… - и она расплакалась. Дин быстро положил трубку: - Ну? Что он сказал? Мэдисон разревелась в голос. Тогда Дин дал ей пощечину. - Что…что…деньги собрал… - всхлипывая, заговорила девушка. – Но привезти…через два…через два… Утреннее солнце неохотно поднималось из-за горизонта, будто плыло в густом, ползущем над заливом тумане. Дин бросил взгляд на брата и дернул плечом. - Можно тебя на минутку? – быстро сказал Сэм. Дин забрал со стола пистолет, и они вышли в кухню. - «Не убивай ее» не принимается, - предупредил Дин. – Чего тебе? - Можно…можно я сам ее убью? - Что? – с легким недоверием переспросил Дин. - Я хочу убить ее сам. - Надо же, не ослышался. Почему? - Ну… - Сэм прерывисто вздохнул. – Я с ней не знаком так близко…и й-йя подумал…ей будет легче, если…если… - О как. Сэм, если ты думаешь, что пара оргазмов сделала нас с ней близкими людьми, то… - Дин. - Как хочешь, - Дин выставил перед собой руку. – Как скажешь, Сэм. Сам так сам. - Да, сам. Дай пистолет. Дин словно не услышал, выглядел так, будто вдруг погрузился в себя. - Дин? Дай мне чертов пистолет. - Да… - Дин медленно, как во сне, вытащил из-за пазухи «кольт», но остановился, не вложив его в ладонь Сэму. - Дин? - Я тебе соврал, - Дин вскинул на него глаза. - Папа мне сказал кое-что. - Что-что? – Сэм не сразу въехал в резкую перемену темы. - Буквально за пару минут до того, как я уехал… и за полчаса до того, как в дом ворвалась полиция, папа мне сказал одну вещь, - Дин шагнул вперед, а Сэм назад, и еще раз, пока не уперся поясницей в край стойки. – Он сказал, что я должен присматривать за тобой, Сэмми. - Ну, ясное д-дело, - чуть заикаясь, выдавил Сэм. – Ты старший, я млад… - Нет, Сэм, ты не понял. Я должен присматривать. Я должен следить за тобой. И если ты решишь предать нас…то есть, папа же не думал, что умрет…если я замечу…начну подозревать, что ты решил бросить семейное дело и настучать на нас копам… - Дину пришлось приподняться на цыпочки, чтобы прошептать Сэму на ухо: - Я должен тебя убить. Сэм не смог отшатнуться: мешала стойка. В итоге он просто резко прогнулся в пояснице и стукнулся затылком о подвесной шкафчик. - Вот так-то, - Дин отступил на шаг и всунул брату в вялую ладонь пистолет. – Держи пушку, Сэм. Солнце уже высоко, и мы и так ждали слишком долго. Иди, сделай дело и чтобы без фокусов. Сэм повернулся, как робот. Задержался перед дверью в гостиную. Он плакал, слезы свободно струились по щекам, хотя сам, скорее всего, не замечал. - Эй, Сэмми, - легко окликнул Дин. – Ты чего плачешь? Потому что не хочешь убивать ее или из-за нашего нового маленького секрета? Сэм шагнул вперед. Короткий крик – и сразу за ним выстрел. Потом еще один. А потом зазвонил телефон. Дин подождал несколько секунд, но телефон не умолкал и никто не поднимал трубку. Тогда он сам вошел, прошел мимо стула, мимо спрятавшего лицо в ладонях Сэма, сидящего на полу (спина горбилась, тряслись плечи), снял трубку и включил громкую связь. - Алло? Алло? – закричал незнакомый мужской голос. – Мэди? Это ты? - Нет. - Послушайте, я уже собрал деньги! Пожалуйста, прошу вас, не убивайте ее! Деньги будут у вас через час, максимум через два! Нет смысла ее убивать! Если вы ее убьете, вы вообще никаких денег не увидите… Голос еще частил что-то, волновался, сбивался, кричал, но Дин уже не слушал. Он аккуратно обошел стул, на котором обмякло тело Мэдисон, и направился к дверям. - Дело не в деньгах. Дело в принципе, - он вздохнул и набросил на плечи куртку. – Опять мы с финансами обломались, Сэм. Пойдем. Сэм встал и пошел за братом. ~~~ Не успели остыть воспоминания о Мэдисон, как Дин потащил Сэма «развеяться» в Лос-Анджелес. Сэму, честно говоря, большие оживленные города уже приелись, хотелось снова рулить по сельским дорогам и останавливаться в разных захолустных местечках. (А еще больше хотелось забрать Джессику, осесть где-нибудь в пригороде и бродить с газонокосилкой по зеленой траве за белым заборчиком. И чтобы из окна тянуло запахами жареной курицы и яблочного пирога. Но до Рождества оставалось почти восемь месяцев, рано мечтать). Они покатались на микроавтобусе между павильонами, поели мороженого, а потом, стащив жилеты обслуживающего персонала, просочились на площадку, где снимали какой-то паршивый ужастик, и внесли свои коррективы в сюжет. Наматывая веревку на шею продюсера, Сэм чувствовал только странное спокойствие – лучше уж повесить кого-нибудь, чем снова услышать от брата подобные слова. Когда тело полетело вниз и, проломив доски, конвульсивно затрепыхалось, покачиваясь аккурат посреди съемочной площадки, а ошарашенные актеры и операторы прыснули в разные стороны, Дин тихо и радостно смеялся, а Сэм ощущал себя примерно так же, как тогда, когда впервые своими глазами увидел на Голливудских холмах огромные белые буквы, столько раз виденные в журналах и фильмах. Восторг, от которого перехватывает горло. После того, как восторг схлынул, Сэму захотелось надеть петлю себе на шею и шагнуть следом. Но Дин положил ладонь ему на затылок, улыбнулся широко и открыто. - Я не могу сделать то, что мне хочется, - сказал Сэм во время обычной вечерней молитвы. – У меня еще есть шанс. И потом, если я сделаю это, мой брат больше никогда не будет улыбаться. Ангелы молчали. Их наверняка прорва тут была, иначе зачем этому городу так называться?(10) Но почему-то они молчали. ~~~ В начале мая, довольно холодным для Вайоминга утром, Сэм проснулся после длинного странного сна. Сон не был мутным и смазанным, как часто случалось, наоборот – он был настолько яркий и четкий, хоть фильм снимай. - Это ведь неправда, да? – он повернул голову к Дину, который лежал на соседней кровати, подперев щеку ладонью. – Ну…что Лили на ветряной мельнице повесилась, что мне всадили нож в спину, а тебе остался жить год? - По сравнению с последними двумя пунктами Лили на мельнице меня умиляет, - серьезно сказал Дин. – Нет. Неправда. - Это хорошо, - Сэм прищурился от света, пробивающегося сквозь щель между плотными темно-зелеными шторами, и неожиданно даже для себя самого расплакался: - Я лежал м-мертвый…не мог двинуться…в крови…А ты п-плакал и говорил, что…что…что…всегда з-заботился обо мне, что не з-знаешь, что тебе т-теперь делать, к-как тебе жить дальше… - он горько улыбнулся сквозь слезы, закрыл глаза согнутой рукой и справился с голосом. – Во сне. А на самом деле ты только и ждешь предательства. Пристрелишь меня и будешь гордиться, что выполнил очередной приказ Джона. - Сэмми, не говори так. - А что, я не прав? - Ну…нет, - Дин сел на кровати. – Наверное. Не знаю. Сэм рассмеялся: - Я так и думал. - Нет, Сэм, пожалуйста, не говори так, - Дин порывисто пересел в изножье его кровати. – Я тебя не убью. Мне не придется тебя убивать, потому что ты меня никогда не предашь. - А если предам? - Сэм, говорю тебе, мне не придется тебя… - А если я сам попрошу? Дин коротко взвыл и в сердцах врезал кулаком по спинке кровати: - Черт, Сэм! Ну зачем ты так со мной? Ты же знаешь, в каких я отношениях с ворохом «если»! Скажи конкретно, что ты от меня хочешь, а? Просто скажи, и я сделаю. Что тебе нужно? - Мне нужен брат, - сказал Сэм, открывая глаза в темноте и щекоча влажными слипшимися ресницами внутреннюю поверхность локтя. – А не надсмотрщик, который будет следить, чтобы я не дай бог не распустил язык. - Сэм, я за тобой не слежу. - Врешь. - Ну…ну да, вру, - проворчал Дин. – Слежу. Но не потому, что жду, когда ты меня сдашь копам. У меня на то свои причины. Серьезные. Прости, что я тебе у Мэдисон наговорил всякого. Да, это правда, но это совсем не значит…то есть, ты все равно мой младший брат, - его голос зазвучал чуть легче. – Единственный, а потому любимый. И я в самом деле о тебе забочусь и не знаю, что бы я без тебя делал. Я без тебя жить не смогу, честно. На мгновение стало тихо, только капала в ванной вода из неплотно завернутого крана. - Ну так что? – Дин хлопнул брата по прикрытой одеялом голени. – Мир? - Мы, вроде, и не ссорились, - Сэм устало вздохнул и натянул край одеяла на голову. – Я посплю еще, ладно? Снится же хрень всякая. - И не говори. Дин посидел еще немного, поморщился и пошел в ванную – дробная капель раздражала. Он вдруг почувствовал такую усталость, будто не разговаривал, а по лесу километры бегал – с рюкзаком и палаткой. Дин включил воду, ополоснул лицо и, согнувшись перед зеркалом, внимательно всмотрелся в собственные розовые от лопнувших сосудов глаза. Черт, нельзя так напрягаться. Нельзя поддаваться всем этим странным эмоциям, которые сначала дремлют в глубине, будто их и нет вовсе, а потом вдруг накатывают, как очумевший товарняк. - Я не смогу без тебя жить, - негромко повторил он, обращаясь к спящему за стеной брату. – И не собираюсь без тебя жить. Вот поэтому никуда ты от меня не денешься. ~~~ Когда наступил июнь, порадовав превосходной солнечной погодой, Дин поддался такому сильному порыву ностальгии, что сам испугался немножко, и собрался в городок Сисеро. - А что в Сисеро? – нахмурился Сэм. - Лиза Брейден, - Дин широко улыбнулся и так поиграл ломтиком картошки во рту, что кетчуп с него оказался на кончике носа. Сэм передал ему салфетку: - Та самая завяжись-ка-в-узелок-Лиза? - Ага, - Дин мечтательно закатил глаза. – Чувааак… Я бы тебе такого рассказал… - Не надо, - быстро сказал Сэм. – Я лучше платный канальчик посмотрю. Безопасней для психики. Дин фыркнул, а потом вдруг озабоченно нахмурился: - М-да. Главное, за это в тюрьму не сесть. Было бы обидно выйти сухим из воды после…эээ…черт знает скольких убийств, а потом загреметь в каталажку за слишком экзотичную позу. - Ты не забыл, что мы в кафе? - В кафе запрещено говорить про секс? – удивился Дин. - Нет, балбес! – зашипел Сэм. – Про то, что на букву «у». - А. Точно. В конце концов к Лизе они завалились вместе. Была вероятность, что зазноба Дина уже здесь не живет – как-никак, больше восьми лет прошло – но она открыла дверь сама: симпатичная молодая женщина, темноволосая, улыбчивая. Она была совершенно не во вкусе Сэма, но он все равно на всякий случай поостерегся пожимать ей руку – мало ли что. Он вообще после того случая свел контакты с женским полом к минимуму, боялся, что какая-нибудь девушка понравится, и тогда он сделает что-нибудь страшное. Дин по-доброму смеялся над ним, но Сэму было не до смеха. Они явились не совсем вовремя: вечеринка по поводу Дня рождения Бена, сына Лизы, была в самом разгаре: по ярко-зеленым лужайкам бегали многочисленные дети, смеялись, прыгали на батуте, а взрослые бродили по двору и беседовали. - Да я и до вечера подождать могу, - Дин ослепительно улыбнулся и отхватил внушительный кусок от торта с машинками и надписью кремом «Бену 8 лет». Они стали у забора и, жуя пропитанный сиропом бисквит, наблюдали за детьми. - Может, стребуем выкуп за пару детишек? – вяло спросил Дин. – Или принесем из гаража бензопилу и… - Дин. - Да ладно, уже пофантазировать нельзя? Эй! – словив скользящий удар по макушке, Дин отмахнулся. – Да шучу я, шучу. Мы детей не трогаем, я помню. - На Бена лучше посмотри, - кивнул Сэм. – Выпал в улет от диска с классическим роком, уминает сэндвичи за троих и за девчонками бегает для восьми лет вполне-таки профессионально. Никого не напоминает? Дин прищурился и посчитал по пальцам: - Хм… - Слушай, а вдруг он твой… - Не разводи Санта-Барбару, - оборвал Дин и зашагал к дому. - Ты куда? - Пойду у Лизы спрошу. Если вдруг окажется, что мой… - То что? – улыбнулся Сэм. - Отманю в сторонку и придушу. Улыбка на лице Сэма так и застыла: - Постой, ты же сам сказал только-только, что мы детей не… Да с чего бы, Дин? - А вдруг это передается по наследству?! – заорал Дин так, что пару кумушек, которые в это время бодро перемывали кому-то косточки под кустом ярких чайно-гибридных роз, с недовольством покосились на него. - Тихо! – шикнул Сэм. – Что «это»? - Все это, - Дин неопределенно повел рукой. – Все. - Это не передается по наследству, если я правильно понял, о чем ты, - сухо сказал Сэм. – Да Джон этим занимался, да, мы этим занимаемся. Но потому что он нас научил, что такая жизнь – единственно правильная, а не потому, что мы с ним родственники. Дин мрачно кивнул. Потом он все-таки уточнил у Лизы, но та уверенно ответила, что ребенка ей заделал какой-то байкер, не он. Дин вздохнул с облегчением, однако на ночь не остался: вечером того же дня Винчестеры уже катили к Нью-Йорку. - А я думал тебе нравится, - сказал Сэм, сонно моргая на проплывающие в темноте огни. – Ну…то, чем мы занимаемся. - Нравится, - согласился Дин. – Но даже если бы разонравилось, я бы просто не смог соскочить. Это как героин, понимаешь? В моей системе, в крови, в мозгу – весь я. Сэм понимал. Он тоже не был уверен, что сможет соскочить, но зато был уверен, что очень, ну очень-очень сильно постарается. ~~~ Дин жил так, будто жизни ему оставалось пару месяцев: убивал практически в открытую, кутил напропалую, горланил песни под радио и обижался, если брат не подпевал, не пропускал ни одной доступной девицы, пил и ел до отвала. Когда он начал учить Сэма чинить «Импалу», тот не выдержал: - Чувак, ты когда помирать собрался? - Кто его знает, - туманно ответил Дин. – С нашей-то жизнью. Может, до девяноста лет дотяну, а может… - он забавно выпятил губы. – Может, дней через сто сорок семь… Эй, старик! Стоп-стоп-стоп! Ты вообще разницу между торцевым ключом и рожковым знаешь? Как-то ночью, проснувшись после идиотского сна о кораблях-призраках и вампирах, Сэм для интереса подсчитал, что за число будет через сто сорок семь дней. Процесс на него подействовал примерно так же, как счет овечек, но перед тем, как снова провалиться в сон, Сэм вывел в мыслях дату – двадцать пятое декабря. Забавно. Остаток ночи ему снились серенькие кроличьи лапки, которые почему-то приносили несчастье. Во сне Сэм потерял ботинок и нечаянно поджег номер. Он проснулся ранним утром, сел и посмотрел на сопящего брата. - Эй, Дин. Так смешно получается. Может, сядем в «Импалу» да махнем в Каньон, как Тельма и Луиза? Он чуть не подскочил, когда Дин внезапно открыл один влажно поблескивающий глаз и промычал в подушку: - Даже не мечтай, чувак. Я не собираюсь с тобой целоваться (11), – и опять заснул. Сэма пробило на смех, и он продолжал нервно хихикать, пока не подавился кофе. ~~~ Осень прошла тихо и незаметно. К началу зимы они оба будто в спячку впали: бесцельно крутились по юго-западным штатам, перебивались поддельными кредитками, а когда совсем садились на мель, играли в бильярд или даже подворовывали в магазинах, ночевали в пустующих домах или просто в машине. Очень много спали. «Затишье, - думал Сэм, глядя на прозрачное зимнее небо и поеживаясь (и пришло же в голову любоваться звездами в начале декабря). – Как бы не перед бурей». Что думал Дин – неизвестно. Сидел, морозил зад на холодном капоте, щурился на яркие звезды и потягивал дешевое пиво. Дождливым утром двадцать пятого декабря Винчестеры въехали в Пало-Альто. - Погодка ничего так для Калифорнии, - Дин смущенно улыбнулся женщине в ярко-желтом дождевике, которую чуть не окатил водой из лужи. – Но немного снега бы не помешало. - Ну так надо было в Монтану ехать, - невнимательно откликнулся Сэм. - Не-а. Мы поспорили. - Сейчас поедем? - Вечером, - Дин осклабился. – Будет рождественский сюрприз. - А сейчас что делать? - Ну ты заладил, - Дин прищурился, разглядев вывеску «Оук Мотель». – Ага. Нам сюда. Бесплатная парковка и бесплатный завтрак – что может быть приятнее? Они зарегистрировались и отправились искать номер, перекидывая друг другу красный ключ-чип с внушительным зеленым брелоком. - После пяти можно сходить на Фултон-стрит, - Дин прошелся по номеру, одобрительно хмыкнул при виде телевизора и микроволновки, потрогал толстые фиолетовые покрывала. – Я слышал, они там всю улицу украшают… - Дин, я сюда ездил. Я знаю, что тут делают на Рождество. - Ага, - Дин пнул сумку под кровать. – Лучше бы ты его проводил с нами. - Ах ну да. Рождественский венок из пивных банок и что-то жаренное на машинном масле в качестве индейки. Дин метнул на него мрачный взгляд и сменил тему: - Если не хочешь гулять, можно украсить елку и поиграть в дженгу(12). - Мы сюда не елку украшать приехали, - Сэм присел на краешек кровати и со вздохом потер лоб. – Дженга… Давай играть в дженгу. Они играли в дженгу десять часов подряд, прерываясь только на то, чтобы сбегать отлить или взять пару пачек чипсов из автомата в холле. Мысли у обоих витали далеко, поэтому едва выстроенная башня рушилась с удручающим постоянством. В конце у Сэма мелко тряслись руки, а Дин смотрел пустыми глазами и вздрагивал каждый раз, когда деревянные блоки рассыпались по тонкому ковру. За окнами было уже темно. В конце концов Дин сам смел башенку и вскочил на ноги: - Все, не могу больше. Поехали. - Что ты не можешь? - Играть в дженгу, - оскалился Дин. – А ты о чем? - Ни о чем. Чем ближе они подъезжали к неплохо знакомому обоим дому, тем громче колотилось сердце у Сэма. Дин часто и тяжело сглатывал и облизывался, как будто его мутило. - Чипсов объелся? – стараясь, чтобы голос звучал как можно более беззаботно, выдавил Сэм. - А у тебя по ходу аритмия прорезалась, - парировал Дин. Он остановил машину напротив невысокого дома с колоннами. На блестящем от влаги зеленом газоне были с любовью расставлены простенькие керамические фигурки оленей и эльфов, фасад переливался разноцветными гирляндами, на двери болтался пушистый венок. - Постучимся или в окно сначала заглянем? – Дин вышел из машины и облокотился на крышу. Сэм ничего не ответил, почти побежал через газон к ярко освещенным окнам, едва не кувыркнувшись через эльфа. - Эй, не трожь лилипута, а то Санта тебе задницу надерет! – окликнул его Дин. Едва взглянув в окно, Сэм метнулся к двери. Дин припустил следом, и, в тот момент, когда звонок заиграл неизменную «Джингл Беллз», они уже стояли на крыльце плечом к плечу. Дин не видел лица Сэма, не видел своего лица, а потому решил наблюдать за лицом Джессики: если испугается, надо подумать о мимике. Дверь открыл мужчина. - Счастливого Рождества! - рявкнул Дин. – Джессика Мур здесь живет? - Дорогая! – позвал мужчина. – К тебе пришли. Дин все еще старательно не смотрел на брата. Не смотрел, не смотрел, не смотрел… - Боже! – Джессика – в нарядном черном платье, с мелко завитыми светлыми волосами – всплеснула руками и засуетилась. – Мальчики, как неожиданно! Сэм, да ты подкачался, а? Элджи, это Сэм и Дин, мои старые знакомые… Поужинаете с нами? Проходите-проходите. Элджи, сходи за шампанским… Так, где руки мыть, вы знаете… Зайдя в ванную, Дин все-таки словил в зеркальном отражении лицо Сэма: ровная застывшая маска, остекленевшие глаза. - Хочешь, я их убью? - Цветы для Элджернона(13), - сказал Сэм. – У нее кольцо на пальце. - Чего? - Ну, Элджи – это ведь от «Элджернон»? Дин взбил медовое мыло и понюхал пену: - Я ни фига не понимаю, что это только что было про цветы и кольцо, но давай я его замочу, и ты сможешь таскать цветы на его могилу хоть каждый день. Ему хотелось петь. И танцевать. И пустить кому-нибудь кровь. И обнять Сэма и сказать ему, не парься, девчонки они все такие. И лечь куда-нибудь и не двигаться часов эдак десять-двенадцать. Он ждал этого дня чертову прорву времени с теми же чувствами, с которыми преступник ждет приговора: заменят ли электрический стул на пожизненное или нет. Теперь, когда все кончилось, он понял, что смертельно устал. - Не смей, Дин. Они поужинали. Джессика рассказывала всякие смешные подробности из жизни Элджернона, Элджернон, не оставаясь в долгу, то же про Джессику. Дин хохмил про автомобильный Стоунхендж в Небраске и памятник арахису в Джорджии, и резал крылышко поджаристой птицы на мелкие-мелкие кусочки. Сэм возил вилкой в тарелке, гоняя ломтики ветчины, и молчал. Когда Дин был практически уверен, что вот сейчас они с Сэмом одновременно вскочат и заорут или опрокинут стулья или придушат гостеприимных хозяев, за окнами грянул салют. - Спасибо, Джесс, - Дин поднялся. – Мы пойдем, наверное. Посмотрим фейерверки, поспим и поедем дальше. - А куда вы едете? – вмешался Элджернон. - Путешествуем, - пожал плечами Дин. – Куда ветром занесет. Джессика вышла их провожать одна. - А зря, - сказал Дин. – Мало ли. - Ты о чем? – не поняла она и, не дожидаясь ответа, повернулась к Сэму. – Сэм, ты не очень расстроился? Тебя не было два года, и я подумала… - Солнышко, - Дин протянул руку и сжал в кулаке ее локон. – Иди домой и забудь, что Сэм вообще существует. А то я сделаю так, что у твоего новоиспеченного муженька возникнут серьезные проблемы с опознанием тела. Джессика, совсем как раньше, вскинулась и зашипела рассерженной кошкой: - Ты опять за него решаешь? Он взрослый человек, Дин! Сам может сказать, с кем хочет общаться, а с кем нет! Дин, вздернув губу, сжал пальцы и потянул на себя: - Ах ты, мелкая… - Дин, пойдем. Фейерверки закончатся. Рождество черт знает какого года. Темноватый мотель. Мультики по телевизору. Рогатый амулет в обрывке газеты. И громкие цветные вспышки за окном. «Дин, бросай журнал, пойдем, фейерверки закончатся!» «Папа не разрешал выходить из номера». «Ну, Дин! Смотри, смотри в окно! Фейерверки!» Дин понял, что не помнит, пошли они в итоге смотреть фейерверки или нет. А вдруг нет? Но ведь Сэм так хотел посмотреть фейерверки, как можно… - Пойдем, Сэмми! Пойдем скорее! Когда небо потухло, снова стало темным, Дин огляделся вокруг и осознал, что на дворе две тысячи седьмой год, почти две тысячи восьмой. Они взрослые, давно уже замаравшие руки человеческой кровью, а Сэм, кажется, только что потерял причину жить дальше. - Сейчас зимнее солнцестояние, - невпопад сказал Сэм. – Самые длинные ночи. - Но утро ведь все равно наступит когда-нибудь, - Дин потер ноющие от резких вспышек глаза. - А для темноты всегда есть фейерверки. *** Если б так. Но утро не наступало. Не наступало! Сэм, даже не сняв ботинки, лежал лицом в мокрую от слез и слюны подушку и сжимал зубами складки сомнительной чистоты наволочки, чтобы не завыть в голос. Дин маялся рядом: вздыхал, ходил, мычал что-то под нос, переставлял вещи, стучал по клавишам лэптопа. - Эй, Сэм? Земля вызывает Сэма! Сэм бы и не отвечал, но от длинных сдавленных всхлипываний начала болеть голова, и лишних звуков не хотелось. Поэтому он неохотно выплюнул замусоленную ткань и проворчал: - Что? - Давай в тату-салон сходим,- шаги приблизились, скрипнула соседняя кровать. - Нафига? - Ну…девчонки, когда настроение плохое, ходят в парикмахерскую или за шмотками. Нам тоже надо развеяться, - Дин зашуршал бумагой. – Смотри, что я нашел. Можно набить, скажем, вот здесь. Красиво будет. Хочешь не хочешь, а пришлось поднять голову, чтобы посмотреть, что именно Дин нашел и где это «здесь». Сначала из-за слез и долгого давления на глазные яблоки вообще ничего видно не было, потом Сэм рассмотрел на мятом листке символ – пентаграмму, обрамленную изогнутыми лучами. - И что эта фигня значит? - Без понятия, - пожал плечами брат. – Какая-то защита. Да какая разница? Все равно вся эта эзотерика – чушь на постном масле. Просто симпатичная фиговина. Вот здесь, - он показал, где именно, - будет смотреться неплохо. Вот здесь – под левой ключицей, над сердцем. Еще и татушки одинаковые. Потрясающе. Сэм сел и приготовился к долгому малоприятному разговору. - Это ненормально, - вздохнул он. – То есть…ты понимаешь, насколько наши отношения…нездоровые? Были б мы сиамскими близнецами – вот было б радости, а? Дин вытянул губы трубочкой и возвел глаза к потолку: - Не-а. Не особо. Это некрасиво и жутко неудобно. Ты только представь: я хочу в бар, ты – в библиотеку, да мы б с места не сдвинулись. Так что с меня будет вполне достаточно, если ты будешь рядом, - он посерьезнел. – Ты при папе обещал, помнишь? Сэм дергано кивнул: - Ага. Но я не обещал набивать «Дин плюс Сэм равно навсегда вместе» в сердечке. Дин вздернул брови: - Боже, Сэм, что за намеки? Я ему про пентаграммы, он мне про сердечки. - Это то же самое! – завопил Сэм. – Как ты не понимаешь? Если мы припремся в салон и попросим одинаковые татуировки, да еще на груди, что подум… - Хватит! – рявкнул Дин так, что в повисшей на пару секунд тишине стало слышно, как кто-то зло колотит в стену. – Как же с тобой все…сложно. Ты думаешь, опять думаешь, снова думаешь, выворачиваешь все наизнанку, ищешь подтексты! Иногда сигара – это просто сигара,Сэм (14)! Я просто хочу, чтобы мы были вместе, понимаешь? Без всяких сердечек, без «что люди подумают» и всей этой гейской фигни, ясно? У Сэма было совершенно пустое лицо. - Сэм? Эй? – Дин забеспокоился. – Старик? Что с тобой? Сэм озадаченно поднял глаза: - Ты читал Фрейда? Дин закрыл лицо ладонью и плюхнулся на кровать: - Все. Не могу больше. У меня заворот мозгов. Сэм сел, стащил-таки ботинки и, перевернув подушку сухой стороной, улегся на бок, спиной ко второй кровати. Он еще не спал, когда Дин снова встал и щелкнул выключателем. Светящиеся цифры на часах складывались в пять ноль-ноль. - Ладно, - примирительно пробормотал Сэм. – Уговорил. Но мы пойдем к разным мастерам. И в противоположные концы города. - Конспиратор хренов, - фыркнул Дин. – Спи давай, Сэмми, а то утро не наступит. - Ты не забыл, сколько мне лет? Брат обозвал его сучкой, а потом как-то сразу засопел. Очередной кусочек паззла (Джесс-дом с белым заборчиком-кольцо-рухнувшая надежда…), из которого складывалась Сэмова дурацкая, такая непонятная жизнь, отправился в глубины сознания. Оставалось только надеяться, что там, внизу, все эти кусочки не найдут друг друга в темноте, никогда не встретятся. Сэм очень не хотел столкнуться с той картинкой, которая могла бы из них получиться.

Школяры

«…а самое страшное, я не знаю, зачем я им нужен. Они отобрали у меня телефон, не просят денег, не говорят ничего о выкупе, вообще ничего не говорят. Я сижу в темном подвале, и какие-то мальчишки спускаются по лестнице и таращатся на меня, как на зверя в клетке…» - Ну здравствуй, школа, - Дин с отвращением посмотрел на табличку, возвещающую о том, что на этот раз Винчестерам предстоит тянуть лямку знаний в старшей школе имени Гарри Эс Трумэна. Сэм тяжело вздохнул. Если Дин просто не любил учиться, то Сэм терпеть не мог круговерть новых одноклассников-учителей-классов. Даже возможность подъезжать к школе в крутой раритетной тачке (и с крутым старшим братом) мало спасала ситуацию. - Гарри Эс, - фыркнул Дин. – Заранее ненавижу тебя, чувак. - Эй, он вообще-то президент, - ухмыльнулся Сэм, пиная кедом рюкзак. - Клинтон президент, а этот древний какой-то, а потому не считается, - Дин вышел из машины налегке, развернув обтянутые отцовской кожанкой плечи и поглядывая по сторонам в поисках симпатичных девочек. Он доучивался последний класс, а потому справедливо считал, что сумка и учебники – лишний груз. В крайнем случае листок и ручку всегда можно свистнуть с соседней парты. И вообще, старшие классы существуют только для того, чтобы можно было пообжиматься в закутке за шкафчиками с самой грудастой чир-лидершей. Впрочем, девочек поблизости не наблюдалось: стояло холодное и сухое ноябрьское утро, причем не очень раннее, занятия уже начались. Дин, будто в отместку за полное невежество в отношении президента, попал на урок истории и вальяжно прошествовал на свое место, переглянувшись по пути с миленькой блондинкой. Сэм, шаркая подошвами, приплелся на урок английской литературы, ответил отказом на предложение учителя, мистера Уайетта, рассказать о себе и, не снимая куртки, уселся рядом со щуплым очкариком в белой футболке. Да еще, неаккуратно бросив рядом с собой рюкзак, выронил нож-бабочку. Хорошо, учитель не заметил. Для своего возраста Сэм был крепким, но довольно мелким, а к тому же «вечным» новичком, что делало его идеальной жертвой школьных хулиганов. Дин, замечая его порванную одежду или пару лишних синяков, предлагал расправиться с ними десятком разных способов: от «ткнуть мордой в унитаз» до «сунуть граблей в овощерезку». Сэм не сомневался: Дин бы смог, как два пальца об асфальт. Но решил, что сам сможет со всем справиться. В конце концов, брат будет рядом не всегда. На перемене они встретились в столовой и, поставив пластиковые подносы на один столик, сели перекусить. - Сколько «А»-шек(15) получил? – поинтересовался Дин, терзая зубами уголок пакетика с молоком. - Нисколько, - проворчал Сэм. – Здесь программа другая. Опять догонять придется. - Брось, тебе не привыкать, - отмахнулся Дин. – А ччччерт… Причем отмахнулся он той самой рукой, в которой держал надгрызенный пакет. Пакет выбрал именно этот момент, чтобы порваться, и белой струей окатило толстого парня по имени Дирк МакГрегор, который сидел позади Сэма на литературе. - Извиняй, карапуз, - небрежно бросил Дин и принялся многословно рассказывать, как отхватил «Ф» по истории за то, что во-первых, не принес учебника, а во-вторых напутал что-то с республиканцами и демократами. Сэм тем временем поглядывал на парня. Тот явно струхнул катить бочки на старшеклассника, но догадался, что они с Сэмом как-то связаны, и теперь Сэм не сомневался, что козлом отпущения за промашку брата станет именно он. - Подкинешь меня после уроков до библиотеки? – перебил он поток Динового красноречия. – Мне надо «Изгоев» взять. У нас на следующей неделе суд над Джонни Кэйдом, и меня защитником назначили. Дин недоуменно уставился на него: - Что этот чувак натворил, и каким боком ты к нему? Сэм прыснул так, что чуть не выплюнул полупережеванный куриный наггетс обратно на поднос. - Боже, Дин, это герой книжки. У нас проект по литературе. - Тьфу ты! – Дин покраснел как всегда, когда Сэм начинал демонстрировать превосходящие знания. – Идиотизм какой, - он смял упаковку из-под печенья, улыбнулся уголком рта и добавил: - Значит, законником будешь, мелкий? Учись-учись. Если меня или отца заметут когда-нибудь, будет у нас бесплатный адвокат. Он рассмеялся легко и беззаботно, запрокинув голову. А Сэм подумал, что действительно странно получается. Разве можно одновременно быть юристом и убийцей? «Я сижу в клетке, я совсем потерял счет времени, потому что здесь все время стоит полумрак. Возможно, прошло трое суток, если они приносят еду два раза в день, но если меня кормят раз в сутки – вероятно, я сижу здесь больше времени, чем кажется. Мальчишки – старший и младший - носят мне еду по очереди. И смотрят так, как будто я придушенный сурок, которого койот притащил, чтобы поучить щенков охотиться. Они совершенно разные, но есть в них кое-что общее – глаза, как у голодных волчат, и одинаковые кривые ухмылки. Дети не должны так улыбаться…» Сэм взял пару дополнительных предметов – журналистику и испанский, поэтому задержался в школе. Из окна открылся отличный вид на залитую золотистым вечерним светом спортивную площадку и кучку парней на длинных зеленых скамейках. Сэм почему-то сразу понял, что ждут они отнюдь не тренировку по футболу. Тем более, он узнал одного – тот самый крупный толстый парень, которого Дин облил в столовой молоком. На уроках он подкалывал Сэмового соседа-ботаника, а в коридоре специально толкнул его так, что тот упал и рассыпал учебники. Сэм встал на защиту, помог невезучему однокласснику собрать книжки, прекрасно понимая, что тем самым подписывает себе приговор. Парень был его на голову выше и раза в полтора толще: с таким сладить не так просто, задавит чистым весом. Смалодушничав, Сэм отправился искать брата – тот обещал, что подождет его. Дина видно не было, однако по подозрительным звукам, доносящимся из подсобки за рядом шкафчиков, Сэм догадался, что брат быстро нашел, как убить время. Не озаботившись стуком, он распахнул дверь. - Черт! Дин и какая-то девушка, раскрасневшиеся и растрепанные, моментально отпрянули друг от друга. - Слава богу, - Дин облегченно вздохнул. – Познакомься, киса. Сэмми - мой несносный младший братишка. Сэм метнул на него косой взгляд, пожевал нижнюю губу и повернулся к заулыбавшейся девушке: - Эй, а ты знаешь, что он называет тебя «киса» и «зайчик», потому что не помнит, как тебя зовут? - Вот паршивец, - беззлобно воскликнул Дин. – Так, домой сам поедешь. У меня тут… - он бросил многообещающий взгляд на девицу, - еще дел полно. Есть у тебя на автобус деньги? - Дин! Ты обещал! - Я в курсе, мелкий. Но у взрослых, понимаешь ли, иногда возникают непредвиденные обстоятельства… - У тебя вот таких…обстоятельств, - Сэм указал подбородком на девушку, - в каждом штате по пять штук. Но очередная пассия брата, как назло, оказалась какая-то непробиваемая: то ли не поверила, то ли у нее самой «послужной список» был не меньше, чем у Дина. Вместо того, чтобы обидеться и отшить кавалера, она рассмеялась и протянула руку потрепать Сэма по голове: - Забавный у тебя братишка. Сэм, фыркнув, вывернулся из-под ее ладони и отвернулся: - Ну и соситесь себе, голубки. Оставлять тыл незащищенным было плохой идеей: из подсобки Сэм вылетел ласточкой и под аккомпанемент смеха брата приземлился на четвереньки. Хорошо хоть коридор давно опустел. От обиды скрутило живот. - Придурок! – зло бросил он и почти бегом направился к выходу. Хотелось кого-нибудь ударить. А еще лучше – всадить в кого-нибудь пулю. Выйдя на пустынный школьный двор, Сэм понял, что шанс выпустить пар у него появился – да еще какой. Десять человек! Ну за что такое наказание? За пролитое молоко и пару обидных словечек? Да, у Сэма имелся балисонг, но запугивать таким было удобно, а вот драться не очень: рукоятка скользила, пальцы не находили, во что упереться. Тем более, как это не печально, пока ты дерешься с одним противником, остальные не станут стоять вокруг и ждать своей очереди. Крутиться же вокруг своей оси – тут секира нужна, а не небольшой нож. Пока Сэм печалился, рюкзак у него выдрали. - Эй, задрот, дай-ка домашку списать, - сказал Дирк. - Пошел ты! – осклабился Сэм. – Козел… Нет, коза! – он рассмеялся парню в лицо. - Коза-диркеза! Коза-диркеза! Сэм твердо решил, что так просто не дастся и, если не получится достойно отбиться (а с таким раскладом явно не получится), то хотя бы поржать над своими недругами, однако первый же удар чуть не выбил из него дух, и смеяться стало затруднительно. Злость за обидный пинок все еще жглась тоненько, как свечной огонек. Сэм прокашлялся и вывалил на столпившихся вокруг парней все запасы брани, которой он наслушался от дальнобойщиков в придорожных барах и тех временных обитателей подвала в Хиббинге, которые не желали смириться и сидеть тихо. От такой нецензурщины у него у самого во рту мерзко стало, и Сэм совсем не удивился, когда разъяренные парни навалились на него все разом. «…а потом вдруг пришел тот мужик, который заманил меня сюда, и открыл дверь. Просто подошел, открыл решетчатую дверцу и ушел – без единого звука. Честно, мне было страшно выбираться из клетки. Еще страшнее – из подпола. Когда я вышел из дома, внутренности уже свернулись клубком, как зимующие гадюки. Меня же выпустили! Выпустили из чертовой клетки! Я свободен теперь! Так почему же мне так страшно?» Когда Сэм открыл глаза, то первым делом наткнулся взглядом на книжку в мягкой обложке. Потом – на дремлющего на неудобном стуле брата. Все тело чертовски болело, будто его перекрутили в мясорубке, потом кое-как слепили обратно и небрежно шлепнули на жесткую больничную койку. Двигаться было больно, даже дышать глубоко – и то больно. Сэм довольно смутно вспомнил, как его, жалкого, скорчившегося на холодном асфальте, нашел брат и вызвал «Скорую». Ну а в машине ему тут же сделали какой-то укол, от которого потянуло в сон. Несмотря на ноющие кости, Сэм тревожно зашевелился, пытаясь определить, насколько сильно его отделали. Дин тут же проснулся, будто его кто толкнул, проморгался и вскочил: - А…привет, Сэмми. Я тебе книжку принес. У Тесси нашлась. Тесси? Та блондиночка, что ли? Сэм неловко сгреб с прикроватного столика книгу и поднес к глазам. Надо же, «Изгои». Только не нужна уже: к следующей неделе он едва ли очухается. - Спасибо, Дин, - он неопределенно повел рукой вдоль собственного тела. – Как у меня дела? - А? А. Ну, доктор говорит куча ушибов и три сломанных ребра. Одно не очень хорошо, - Дин пожал плечами. – Как именно «нехорошо» я так и не понял. Но рентгеновский снимок получился забавный – на шмеля похож. Теперь стало ясно, почему так сложно глубоко дышать. - А Джон где? - Ушел в загул с лучшим другом Джимми(16), - вздохнул Дин. – Я ему так и не смог внятно растолковать, что с тобой случилось. Мычит что-то в трубку, и хоть ты тресни. - Вот мудак. - Повтори, когда ребра срастутся, - очень спокойно сказал Дин. – И я их тебе переломаю заново. - Ну извини, - ехидно отозвался Сэм. – Извини, что наш…наш отец – алкоголик. Я виноват, знаю. - Пошел ты, - Дин хотел по привычке ткнуть его в бок, но вовремя одумался и шлепнул по руке. – Ладно, хватит лирики, давай к делу. Кто тебя бил? Узнать сможешь? - Их там десять человек было. Хорошо знаю только одного, но остальных, наверное, узнаю, если увижу. - Сколько? – присвистнул Дин. – Тебя колошматили десять человек, и ты отделался парой сломанных ребер? - Нет, ну сначала мне показалось, что они все разом на меня кинулись, - Сэм поморщился, вызывая в памяти не очень ясные и не самые приятные воспоминания. – Но потом били только Дирк и еще какой-то хмырь. Остальные просто смотрели. - «Просто» слово неподходящее, - отрезал Дин. Он наклонился ближе к Сэму, и тот заметил, что глаза у брата горят азартом. - Дин? Ты что задумал? - Охоту, Сэмми, - горячо выдохнул Дин. Сэм так удивился, что забыл огрызнуться, как обычно «Я Сэм! Мне не пять лет!». - Охоту? – недоверчиво переспросил он. – Самим? Без Джона? - Ну во-первых, отца это не касается, - Дин выпрямился прежде, чем слишком далеко вторгся в Сэмово личное пространство. – Это касается тебя. И меня, потому что ты мой брат. Ну а во-вторых, какого черта, Сэм? Мне восемнадцать лет. Я уже совершеннолетний… - он пошлепал губами. – В большинстве штатов, по крайней мере. Не таскаться же за папой хвостиком до тридцатника. - Вот вытянет тебя ремнем пару раз и на совершеннолетие не посмотрит, - проворчал Сэм. Но внутри уже зашевелилось что-то. Азарт. Смесь злости с весельем. Приятное волнение. Возможность расправиться с этими подонками, которые смотрели и издевательски хихикали. Возможность доказать Джону, что они не просто его оловянные солдатики, что они могут сделать это сами. - Давай, Сэм, - Дин вдруг задышал быстро и неровно, снова подался вперед и вцепился Сэму в запястье. – Я не могу, понимаешь? Тянет. Давно не было. А с отцом я как на пес на цепи: туда не ходи, того не трогай, отпечатки сотри, руки прочь… А мне простора хочется, чтобы никто не указывал… Чтобы только мы, мы сами… Сэм заглянул ему в глаза, глубоко, потом еще глубже. Вглядывался пристально, боясь, что разглядит в черноте зрачков что-то такое, чего перепугается смертельно, и уже никогда не сможет относиться к старшему брату как прежде. Боялся, что откроет ту дверь, в которую ни в коем случае нельзя заходить. И все равно потянулся к дверной ручке… Спас его вошедший в палату врач. Он начал рассказывать про лечение и реабилитацию и явно чувствовал себя неловко, потому что предпочел обращаться скорее к старшему парню, но видел, что тот не слушает совершенно, поэтому все же приходилось разъяснять все тонкости четырнадцатилетнему мальчишке. Сэм невнимательно кивал. Потоки слов про обезболивающие, положение полусидя, дыхательную гимнастику, плавание и профилактику пневмонии лились в одно ухо и легко выходили из другого. А Сэм размышлял о брате. Джон говорил, это семейное дело, вроде работы. Вы не маньяки. Не позволяйте чувствам затопить вас, убивайте не ради удовольствия, а потому что так надо. Так делал я, и так будете делать вы. Мы мстим – всему миру. Будьте холодны, будьте рассудительны, от горячности одни ошибки. Я не могу заставить вас не чувствовать вообще ничего, так что чувствуйте азарт, чувствуйте волнение, но никогда, слышите, никогда никакой эйфории, никакого кайфа. Будете получать удовольствие от самого убийства, а не от осознания выполненного дела – станете просто повернутыми на всю голову психами. Сэму было сложно следовать таким указаниям, но он пытался. Дину было еще сложнее, но он даже не пробовал противиться…наслаждению? Казалось бы, должно получаться наоборот: это ведь Дин был послушным папиным сыном, а Сэм всегда бунтовал, причем сам толком не понимал против чего. Странно, странно все это… - …на сращение костей уйдет при хорошем раскладе полтора-два месяца, но от физических нагрузок придется воздержаться до полугода… - врач запнулся и вздохнул. – Молодой человек. Вы меня вообще слушаете? - Да, - Сэм вынырнул из мыслей и хлопнул глазами. – Полтора-два месяца и полгода. Что? Дин, так нам теперь что, до весны ждать? - Ничего, - улыбнулся Дин. – Месть хороша в холодном виде. А врач смотрел на двух пацанов и не понимал, о чем они вообще. ~~~ «И когда я мчусь по незнакомому лесу, я думаю, что все уже позади, что осталось только выбраться на тропу или найти ручей и выйти к людям. К нормальным людям. Да, конечно, вот сейчас пробегу еще немного, просто на всякий случай, и перейду на шаг: так гораздо больше видно. Сейчас-сейчас, вот только пробегу еще чуть-чуть… А потом я останавливаюсь, делаю глубокий вдох и слышу выстрел». За несколько последующих недель Сэм отсидел и отлежал себе все, что можно и что нельзя, самостоятельно прошел пару учебников и извелся со скуки. - Десять их было, говоришь, - Дин прибежал с улицы холодный и раскрасневшийся, плюхнулся на край кровати и шлепнул брату на прикрытые пледом колени книжку. – Смотри, что я в библиотеке нашел. «Десять мелких ниггеров». - Чего? – Сэм потянулся за книгой. – А. Это же «И никого не стало» Агаты Кристи. - А на обложке написано… - «Десять негритят»? – Сэм не преминул блеснуть интеллектом. – Ты откопал старое издание. Название поменяли из-за политкорректности. - К черту политкорректность! То есть, не к черту, но речь не о ней. Как тебе считалочка? По-моему, то, что доктор прописал, - Дин нетерпеливо поерзал. – Ты только представь, как мы их по одному выносить будем, а? У Сэма от нетерпения засосало под ложечкой. - Проклятье, - простонал он. – Чертовы ребра. И когда я уже смогу нормально ходить? - Думаешь, мне легко ждать? – Дин поднялся. – Ничего. Мы им покажем. А ты пока представь, что, как во всех этих киношках, супермегамозг в инвалидной коляске, и подумай, как все обустроить. Медведя мы здесь не найдем, да и с солнцепеком тоже проблема. Он хлопнул Сэма по плечу и убежал. Сэм попытался воспользоваться советом брата, но все попытки привели к тому, что он ярко вообразил здоровенный серый комок с извилинами, помпезно восседающий в кресле на колесиках, и в итоге от беззвучного хохота жутко разнылись бока. ~~~ Ребра заживали долго, потом еще много дней Сэм ходил осторожно и страдал одышкой. Лучше ему стало только в апреле. Вопреки опасениям Сэма, Джон не был против. Он с каменным лицом выслушал горячие доводы старшего сына и только кивнул: - Ладно. Это будет ваша первая самостоятельная охота. Очень важное событие. Постарайтесь уж не облажаться, и будьте очень осторожны, потому что десять человек подряд – это вам не шуточки. Чуть что, сразу ко мне. Дин кивал, как китайский болванчик – он был согласен на все. Едва выйдя за дверь, он подскочил к Сэму и стиснул в объятиях: - Наша взяла, братишка! Оторвемся! - Пусти, - просипел Сэм. – А то сейчас еще на месяц в кровать загремлю. Но в ящике раздолбанного письменного стола среди тетрадок и листов с тестами уже лежала мятая бумажка со считалкой, испещренная пометками. Дину понравится. Главное, сделать все быстро, потому что расследование может неслабо помешать. ~~~ «Погоня. Они идут за мной. Я срываюсь с места бешеным галопом и мчусь не разбирая дороги. Я спотыкаюсь о камни, о корни, об упавшие стволы, ветви царапают лицо, ноги тонут в наполненных влажным мхом ямках, будто чертов лес в сговоре с этими психопатами, жаждущими моей крови. Главное, не удариться с размаху головой о толстый сук, не подвернуть ногу. Если это случится, я не смогу бежать. А это – верная смерть. Я останавливаюсь на мгновение и напряженно прислушиваюсь. Смерть. Она пересвистывается в отдалении и звенит заливистым детским смехом». Пока Сэм долечивался, Дин проявил бешеную активность: всеми правдами и неправдами достал групповые фотографии учеников школы, чтобы младший брат смог показать обидчиков, потом выяснил их имена. Нужные фотки, отсканированные и увеличенные, он развесил на стене над столом, надписал имена и фамилии и залепил большим постером с «Led Zeppelin». - Нравится в маньяка играться? – поинтересовался Сэм. - Ага, - Дин широко улыбнулся. – Прям как в кино. - Кому повезет? Если я правильно понимаю, Диркезу мы оставляем напоследок. - Вилли «Виви» Вэйн, - сняв постер, Дин ткнул концом карандаша в худющего парня. Десять негритят отправились обедать, Один поперхнулся – их осталось девять. - Ну это просто устроить, - Сэм отодвинул в сторону лабораторную по биологии и разгладил на столешнице тетрадный листок. – Взять штук двадцать-тридцать таблеток метадона и растворить в пиве. Он элементарно задохнется от передоза. Только как бы их достать: в аптеке просто так не продадут. - Говно вопрос, - Дин покровительственно хлопнул его по плечу. – Ты даже не представляешь, что мне по вечерам за школой предлагают. - Отлииично, - медленно протянул Сэм. – Но подозрительно. Помнишь, как Джон говорит? Птичка в гнездышке не гадит… - Если не собирается из него выпорхнуть в ближайшее время, - подхватил Дин. – Правильно мыслишь, мелкий. Я тогда позаимствую у папы поддельное удостоверение и поброжу по клубам. - Ага, - невнимательно сказал Сэм, поглядывая на недорисованный процесс деления клетки и пытаясь сообразить, не спутал ли он метафазу и анафазу. - Эй? Ты со мной или с домашкой? - С тобой-с тобой, - Сэм неохотно оторвал взгляд от распечатки. – Короче, я выйду весь из себя такой крутой пить пиво в парк за школой. Нальем меньше половины. Уверен, этот укурок мимо не пройдет – они все такие. Выхлебает и… - Сэм многозначительно кивнул. – Эль фин оррендо(17). - Я, конечно, не фига не понял, что ты только что сказал, - Дин улыбнулся уголком рта. – Но звучит круто. Девять негритят, поев, клевали носом, Один не смог проснуться – их осталось восемь. - Моя очередь выбирать, - Сэм, прищурившись, разглядывал фотографии. – Тааак. Гарри Джонс. - Моя очередь убивать, - в тон сказал Дин. – Я натяну ему целлофановый пакет на башку и придушу проволокой. Папа меня учил, как правильно. - А сон здесь причем? – зеленым маркером-выделителем Сэм прошелся по нужным строчкам. - Ну… - Дин просиял. – О. Возьму картонку, пледик какой-нибудь, подушку диванную и положу его типа спать в переулке. Его там фиг найдут, если увидят – подумают, бомж дрыхнет. - Только плед и подушку не из нашего номера, пожалуйста, - попросил Сэм. - Пфф. Я не тупой, - возмутился Дин. – Найду на помойке. - Валяй. Восемь негритят в Девон ушли потом, Один не возвратился – остались всемером. - Вау, - восхитился Дин. – Откуда эта Агата Кристи знала, что здесь есть «Девон»? - Чего? – нахмурился Сэм. – Господи, Дин. Девон – это графство в Англии, вот, глянь, - он полистал географический атлас и сунул нужную страницу под нос Дину. - Тьфу ты, - плюнул Дин. – Я-то думал, она про ночной клуб. Тут буквально в паре кварталов… О! – он просиял. – Круто. Позову его туда выпить и… - Эй! – вмешался Сэм. – Моя ведь очередь! - Такую мелочь на фэйс-котроле живо развернут, - Дин похлопал его по плечу. – Не куксись, братишка. Возьмешь себе двоих потом. Кстати, кого берем? Выбирай. - Олли Грин, - решил Сэм. – Мерзкий тип даже на вид. А что ты с ним делать будешь? - Неважно, - уклончиво отозвался Дин. – В считалке ведь ничего не сказано. - Никаких вывернутых кишок, - предупредил Сэм. – Джон всегда твердит, что все должно быть чисто. - А я бы попробовал, - вздохнул Дин. – Чисто посмотреть, смогу или нет. - Чтобы чисто посмотреть, попробуй сначала оленя выпотрошить, - подколол Сэм. – Помнишь, дядя Бобби нас на охоту брал? Ты даже выстрелить не мог, не то что… - Ты тоже не мог! - Так это же не я хочу вытянуть парню кишки. - Сравнил, - фыркнул Дин. – Одно дело этот ублюдок Грин, а другое…Бэмби. Сэм даже не нашелся с ответом. Семь негритят дрова рубили вместе, Зарубил один себя и осталось шесть их. Все желающие погрузились в школьный автобус и отправились в экскурсию…господи, на лесопилку. Ладно бы в музей, в театр, в кино на худой конец, но, секундочку, на лесопилку? Впрочем, желающих набралось много: не каждый день предоставляется возможность смотаться с двух последних уроков. Ярко-желтый автобус буквально трещал по швам. Дин отвоевал себе кресло у окна, вежливо шуганул тут же плюхнувшуюся на соседнее сиденье девятиклассницу и свистом подозвал Сэма. - Это судьба, старик, - прочавкал он, вцепившись в бутерброд с арахисовым маслом. – Именно то, что надо. - Какой у нас план? – поинтересовался Сэм, сбросив тяжелый рюкзак под ноги. - На месте разберемся, - Дин отвернулся поболтать с приятелем, а Сэм открыл учебник истории: домашнего на завтра задали будь здоров. Лесопилка оказалась длинным деревянным зданием с кучей пристроек. Прослушав небольшую лекцию о технике безопасности, заключающуюся в основном в «Никуда ни шагу!», старшеклассники яркой гомонящей толпой вломились в широкие двери. Пока бородатый, смахивающий на Поля Баньяна(18) рабочий скучно вещал про лесотехническую промышленность и пиломатериалы, школьники развлекались как могли: болтали, гомонили, толкались, резались в игровые приставки, кое-кто, покрутив головой и сообразив, что контроль ослаблен, потянулся в лес покурить. Сэм тоже не слушал: из-за болтовни все равно ничего толком не расслышишь. Он вертел головой и искал Дина, но брат куда-то исчез. Кажется, придется смириться с тем, что шанс упущен. Через час, когда они, окончательно соскучившись, потянулись назад в автобус, Сэм внезапно увидел прикрытую знакомой кожанкой спину буквально перед носом. Он даже удивился: как это раньше не заметил. Сэм с размаху щлепнулся на сиденье, поморщился и вытащил из-под себя забытый учебник. - Бедняга Люк Девис, - толкнулся в ухо влажный горячий шепот. – Заныкался с сигареткой в сарайчик и упал на дисковую пилу. Вот незадача. - Дин, вытащи свой язык у меня из уха, - Сэм с гримасой отшатнулся и потер ушную раковину, потом вытаращил глаза и обернулся к брату. – Что? Эй! Моя ведь очередь была! - Тихо ты, - шикнул Дин и самодовольно улыбнулся. – Что поделаешь, мелочь, кто успел, тот и съел. - Сволочь, - надулся было Сэм, но тут же встрепенулся. – Не забрызгало? Дин таинственно улыбнулся и отвел полу куртки. - Боже, - ужаснулся Сэм. – Да ты весь в… - Подозревал, что так будет, поэтому куртку предусмотрительно снял перед тем, как… - Дин еще больше понизил голос, до едва различимого шепота. – Мне на лицо попало немного. На губы. Сэм, ты не представляешь… Такое ощущение…не знаю даже, как описать…но… - Заткнись, - Сэм почувствовал, как вспыхнули кончики ушей. Ему почему-то стало неловко, совсем как в те моменты, когда Дин, чтобы его подразнить, пускался в пространные рассказы о своих (наверняка преувеличенных) любовных похождениях. - Дурак. Сейчас мистер Робинсон нас пересчитает и поднимет всех на розыски. Его наверняка найдут, а ты в крови по уши. - Ну и что, - удивился Дин. – Небось не кошелек украденный, раздевать и обыскивать никто не будет. Они молча наблюдали, как учитель движется вдоль рядов, пересчитывая учеников по головам. - Сейчас всех пошлют искать, - прокомментировал Дин. – Эй… А хочешь, мы его найдем? Ты, главное, визжи погромче, а потом можешь томно сползти в обморок. Я поймаю. - Дебил, я не девчонка, чтобы визжать, - скривился Сэм. – Вон пусть Милли Райт его найдет. От ее воплей все бревна сами попилятся. - Девиса нет! – громко сказал мистер Робинсон, дойдя до заднего ряда. – Небось смолит где-нибудь. Сходите за ним, ребята. Пятеро парней выскочили из автобуса и побежали к пристройкам. Дин потерся лбом о стекло и медленно моргнул: - Сейчас что-то будет. Сэм и не знал, что здоровенные парни умеют визжать почище всяких Милли Райт. Жаль, не было видно, кто именно. Шесть негритят пошли на пасеку гулять, Одного ужалил шмель, их осталось пять. - Трое подряд мои, - решительно заявил Сэм. – Только попробуй сунуться. - Ой-ей-ей, как страшно, - Дин ткнул пальцем в фотографию парня с пухлой нездоровой физиономией. – Рекомендую. Леви Истмен. У него аллергия на осиные укусы – это вся школа знает. - Предлагаешь притащить в рюкзаке осиное гнездо? - Нет, предлагаю притащить Истмена к осиному гнезду, - фыркнул Дин. – Я как раз знаю одно подходящее. Сейчас они, конечно, не особо резвые после зимы, но ему хватит. - Отлично, - твердо сказал Сэм. – И ты мне это гнездо покажешь. - Да ладно тебе. Я сам могу… - Дин! – возмутился Сэм. – Так нечестно! Я…я…я тебя сейчас стукну! - Хочу на это посмотреть, - поддразнил Дин, но вскинул руки. – Ладно-ладно. Шучу. Парень твой с потрохами. Осторожнее там только: осы лесные и злющие, как моя училка по матанализу… -он вздохнул и покачал головой, воображая, как из круглого серого гнезда вылетает целый рой миссис Зелигер. Все они были одеты в полосатые платья и отчаянно жужжали. В жужжании отчетливо слышалось: «… точка кривой с икс равно а имеет ординату игрек, равную отношению дифференциала числителя к дифференциалу знаменателя, взятому при икс равно а». - Дин? - А? – очнулся Дин. – Да. Хм. О чем это мы? Ах да. Ты лицо и руки мятным маслом натри и чуть что – сигай в пруд. Он там не очень далеко. - Ага, - серьезно кивнул Сэм. – Успеешь перед уроками показать? - Если что, опоздаем немножко, - пожал плечами брат. – Подумаешь. - Вот оставят тебя после уроков, тогда и подумаешь, - Сэм взглянул на часы и начал поспешно собираться.- Все, пойдем быстрее. Он вернулся только к вечеру, влез в комнату через окно, запутавшись ногой в занавесках. Дин, валявшийся на полу с порно-журналом, удивленно вскинул бровь. - Народу что-то перед входом полно, - объяснил Сэм. – Решил не светиться. Он дрожал, с одежды и волос стекала грязная вода и с хлюпаньем впитывалась в ковер. - Знаешь, Дин, говоря, что они в это время года не очень активные, ты слегка преуменьшил, - Сэм стянул перемазанные грязью кроссовки и принялся вылезать из влажного пуловера. – И твоя мята, по-моему, им показалась чем-то вроде бокала вермута для аппетита. На тыльной стороне его ладони расползлись два красных пятна, раздраженная кожа набухла. - Где Истмен? – небрежно поинтересовался Дин. - Ты удивишься, но до пруда он добежал вместе со мной, хотя досталось ему больше, - Сэм сел и с трудом содрал липнущие к ногам джинсы. – Правда, из пруда уже не выплыл. - Молодчина, Сэм. Сэм пренебрежительно фыркнул и залез в шкаф вроде как за сухими шмотками, чтобы брат не заметил, как он покраснел от радости. Удовольствие от удачно провернутого дела несколько притупилось, когда появились явственные признаки того, что у Сэма, оказывается, тоже аллергия на ос, хотя и не очень сильная. До глубокой ночи его подташнивало, болела голова, ныли укусы. Ничего антигистаминного в аптечке, ясное дело, не нашлось, и Дин, ворча, полночи сновал туда-сюда с холодными компрессами и зеленым чаем. В итоге сочинение на тему «Страх» по английской литературе Сэм карябал на коленках в машине. Ничего приличного в голову не приходило, и он решил описать эмоции какой-нибудь жертвы их ежегодных хиббингских каникул. Не то чтобы хватало времени разглядеть, какие именно там на лицах жертв эмоции, но можно ведь поднапрячь воображение. Строчки выходили рваные, ручка текла, но все это вполне соответствовало теме, так что ладно, сойдет… Пять негритят судейство учинили, Засудили одного – осталось их четыре. В дверь негромко постучали. - Сэм, сынок, с тобой тут поговорить хотят. Сэм вздрогнул, с прищуром уставился на дверь и переглянулся со вскинувшим голову Дином. Обычно Джон так не говорил. И уж точно не стучал в дверь: он редко заходил в комнату сыновей, а если заходил, то без предупреждения, поэтому всегда существовал риск, что он застанет кого-нибудь из них в самой неловкой ситуации – с рукой в штанах или что-нибудь в том духе. Если Джон стучит в дверь и называет Сэма «сынок», на это есть две причины – то ли социальная служба, то ли полиция. И с учетом недавних событий, честно, лучше бы это была социальная служба. - Хорошо, пап, уже иду! – он не подавился на слове «пап», но прозвучало это, как ему показалось, на редкость фальшиво. При виде темно-синей формы его надежда растаяла. Полицейских было двое – толстый мужчина и миниатюрная женщина. Джон, хмурясь, указал им на стулья и сел сам. - Если вы не возражаете, мы бы хотели поговорить с мальчиком наедине, - широко улыбнулась женщина. - Возражаю, - проворчал Джон. – Мой сын несовершеннолетний, так что я имею полное право присутствовать. Широкая улыбка несколько увяла. - И я тоже! – из-за двери высунулся Дин. - Дин, иди к себе. - Но папа… - Сын, иди к себе, я сказал! – повысил голос Джон, но, глянув на полицейских, чуть смягчился. – Ну или сделай, что ли, чаю офицерам. Дин с готовностью метнулся на кухню. Ясное дело, будет сидеть под дверью и подслушивать. - Какие у вас дружные мальчики, - снова улыбнулась женщина. – По сколько им? - Младшему четырнадцать, старшему восемнадцать… У Сэма тем временем разыгралось воображение. Если принять в расчет образ жизни и род…хм…деятельности Винчестеров, встреча с полицией была только делом времени. Джон, предвидя это, готовил сыновей, заставлял зубрить, что говорить и как себя вести: держаться не очень скованно (чтобы не раздражать), но не очень развязно (чтобы не злить); при разговоре иногда поглядывать на Джона, если он присутствует (какой же подросток откажется от отцовской поддержки), но не слишком часто (а то подумают, что они обмениваются знаками), ничего не подписывать, сразу требовать адвоката и телефонный звонок, если бьют до крови, постараться оставить где-нибудь незаметно отпечаток, чтобы потом жалобу написать… Ой, что-то совсем не в ту степь. Воображение тут же со злорадной ухмылкой услужливо подкинуло долгие беседы с «хорошим» и «плохим» полицейскими, макание головой в тазик и сломанные пальцы. Сэм вздрогнул и поднял глаза. Сочувствие на лицах полицейских напомнило ему, что он для них, скорее всего, маленький перепуганный мальчик, а потому до сломанных пальцев дойдет едва ли. Тем более, Джон рядом. Он хоть, как Сэм подозревал, сам может пальцы переломать, но другим в обиду не даст. Так что оставалось только расслабиться, поерзать на стуле и приготовиться к уйме вопросов. Их интересовало все: с кем Сэм дружит в школе и с кем не дружит, что делает по вечерам, как именно он попал в больницу, как получилось, что они с парнями подрались, не собирался ли отец обращаться по этому поводу в суд… - Мы часто переезжаем из-за моей работы, так что он все время дерется, - пожал плечами Джон. – Новеньким всегда приходится нелегко, и мы уже привыкли. - Позвольте напомнить, что разговор не о паре синяков, а о сломанных костях, - сурово сказал толстяк. Джон снова пожал плечами: - Всякое бывает. Мы с Сэмом поговорили и решили не усложнять. Так, Сэмми? - Я не С…! – возмутился было тот, но осекся. – Да, я не с… не считаю, что что-то подобное повторится. - Пять учеников убито. Думаю, вы уже заметили, что погибают мальчики, которые участвовали в той драке, - вмешалась женщина. – Сэмми, ты не знаешь… - Я Сэм. - Что? – сбилась она. - Я – Сэм. Пожалуйста. - А, прости. Так вот, Сэм, ты не знаешь, кому бы могло придти в голову…отомстить за тебя? У Сэма по позвоночнику побежали мурашки, но он заставил себя слегка наигранно задуматься: - Ммм… Марсианский Охотник? - Прости? - Ну, супергерой из Лиги Справедливости(19), - вздернув брови (так он выглядел еще младше и умильнее, большинство взрослых велось на раз), пояснил Сэм. – Они ведь всегда вступаются за слабых и обиженных. Полицейские заулыбались, но короткий взгляд на Джона дал Сэму понять, что лучше бы попридержать язык. - Простите, - Сэм опустил глаза и поболтал босой ногой. – Я нервничаю. Тут подоспел Дин с подносом – чуть запоздало, как ни посмотри: за это время можно было вскипятить чайник раз эдак пятнадцать. Чаепитие растянулось. Отстав от Сэма, полицейские принялись за Дина, потом за Джона, но так ничего путного и не выяснили. Сэм особенно не слушал: таскал чуть подсохшие шоколадные конфеты с блюда и жмурился от удовольствия. -…все зашло слишком далеко, поэтому я завтра же увожу детей… - Чтоооо??? – они с Дином одновременно вытаращились на Джона. - Да, - Джон бросил на них уничтожающий взгляд и с нажимом произнес. – Я понимаю, мальчики, что вам очень нравится эта школа, но вы не останетесь там, где происходят убийства. - Папа! – возмутился Дин. – Мы не можем! Честное слово, если бы взглядом можно было убивать, под столом уже давно лежал бы лишний труп. - Если наша теория верна, вашим сыновьям опасность не грозит… - начал впечатленный горячностью Дина полицейский. - А если ваша теория НЕ верна? – раздул ноздри Джон. – Я не могу рисковать жизнью детей. Пять убийств это уже слишком. Дин, завтра утром пойди и забери документы, свои и Сэма. - Ладно, - проворчал Дин. – Хорошо, пап. Полицейские после этого не задержались надолго: допили чай, поговорили о погоде и вышли из номера. Едва полицейский «Форд» отъехал от мотеля, Дин задернул занавеску и круто развернулся к отцу: - Ты же соврал им, правда? Ну скажи, что правда! Мы же только до половины дошли! - Эх, дети-дети, - Джон покачал головой. – Убивать я вас научил, а вот думать, кажется, нет. - Но пап… - Дин, сядь! – Дин шлепнулся на стул, а Джон перевел взгляд на Сэма. – Ты тоже. Вы же не думали, что сможете спокойно убить десять человек подряд, да еще в одном месте, и никто не заметит? - Мы наоборот старались побыстрее, - пробормотал Дин. – Чтоб они не успели… - Но они успели! - рявкнул Джон. – Отступать тоже уметь надо. Тем более, предлог самый подходящий. Я никого не обманывал, Дин, так что завтра ты пойдешь и заберешь документы, ясно? - Да, сэр, - вздохнул Дин. – Куда уж яснее. Сэм промолчал, только громко засопел. Вот незадача! А самое досадное – Диркезу-то они хотели напоследок оставить. Черт! - Сэээр, - жалобно протянул он. – Ну можно еще хоть одного… - Сэм, нытье тебе не идет, - не смягчился Джон. – Если надо пар спустить, пойди постреляй по бутылкам. - Пойду лучше почитаю. - Сэм, ты не понял? – Джон не двинулся, но Сэм так явственно почувствовал тяжелую руку у затылка, что сжался, будто в ожидании затрещины. – Я сказал, пойди постреляй по бутылкам. И чтобы минимум восемь из десяти выбил, а то получишь. - Понял, сэр, - Сэм сполз со стула и поплелся в комнату обуваться. ~~~ Сэм, уткнувшись лбом в стекло, мрачно молчал. Сидящий спереди Дин бросил на него несколько сочувственных взглядов в зеркало заднего вида и вдруг просиял. - Папа, - невинным голосом спросил он. – А не будет подозрительно, что мы уехали и убийства тут же закончились? - Хм… - промычал Джон, роясь в настройках радио. - Я считаю, - приободрился Дин, - нужно через пару дней все-таки вернуться и прищучить еще одного, а уж потом окончательно исчезнуть. - Пожалуй, ты прав, - признал он. – Надо будет вернуться. Дин и Сэм обменялись радостными взглядами, но тут Джон добавил: - Я сам вернусь, нечего вам светиться лишний раз. - Пап… - Возражения не принимаются! – проревел Джон. – Еще звук, и кто-то побежит за машиной! Вот блин. «Я чертовски устал бороться, устал бежать. Я бегу от смерти, рассыпающейся детским смехом, из последних сил, но думаю, она все-таки догонит меня и остановит. Да, я думаю, она остановит меня, и… Так тому и быть». *** - С ума сойти, - Сэм потер листок пальцем и, улыбаясь, покачал головой. – Я даже представить себе не мог, что вы хранили мое сочинение все это время. За десять с лишком лет мистер Уайетт почти не изменился, разве осунулся немного, черты лица заострились. - Я храню все работы, которые мне понравились, - он осторожно взял листок обратно. – В четырнадцать лет сложно писать про такие вещи. - Но Хинтон же написала «Изгоев» в пятнадцать, - возразил Сэм. – Там тоже недетские темы поднимаются. - Ах, «Изгои», - улыбнулся учитель. – Жаль ты тогда лежал в больнице и не смог поучаствовать в суде… - он посерьезнел, меняя тему. – После убийств из школы ушло, наверное, человек десять. Хотя, если мне не изменяет память, после твоего отъезда убили только одного мальчика, потом все затихло. - Кого? – ровно спросил Сэм. - Дирк МакГрегор, помнишь такого? Отъявленный хулиган, но… - мистер Уайетт покачал головой. – У него были на то причины. Очень тяжелая ситуация в семье, отец постоянно избивал его, так что… Он приходил в школу и отрывался на других, как это не печально. Сэму, особенно в его теперешнем двойственном состоянии, должно было стать жалко или стыдно. Должно было. Но не стало. - Ну, я здесь проездом, поэтому пойду, наверное, - он неловко встал со слишком маленького стула. - Спасибо, что решил заглянуть, - учитель протянул ему руку. - Вы и не изменились совсем, - Сэм потряс его ладонь. - Ты тоже, - мистер Уайетт подмигнул. – Ну разве…подрос немного. Сэм хохотнул. Последние пару лет он качался при любой возможности, и с такой скоростью набирал мышечную массу, что Дин советовал ему перестать жрать стероиды. Сэм стероиды не жрал: наверное, просто организм выкопал откуда-то нерастраченные ресурсы и вовсю отрывался за костлявую юность. - Кстати, забыл спросить, - окликнул его учитель уже в дверях. – Ты писателем не стал, случайно? - Нет, - оглянулся Сэм. – Семейный бизнес проглотил меня с потрохами. Может, подумаю о пере на пенсии. Они хором рассмеялись и распрощались. - Ну, - поинтересовался Дин, когда Сэм уселся рядом и завозился, устраивая поудобнее ноги перед долгой поездкой. – Как прошла твоя мини-версия вечера выпускников? - Так, - Сэм последний раз взглянул на здание школы. – Вроде и не изменилось ничего, а вроде все по-другому. Или это я уже другой? Дин пожал плечами и развернул «Импалу»: - Все меняется, но… Помнишь, как в том стихотворении? Оставайся золотым, Сэмми, оставайся золотым(20) . Сэм неверяще вытаращился на него: - Нет, старик, правда? Ты цитируешь «Изгоев»? - Ага, - Дин отмахнулся. – Нет, Сэм, молчи. Дай хоть раз умным прикинуться. Вот, я еще одно знаю. Когда я вышел на яркий свет из темного кинозала, в голове крутились две мысли: Линдси Лохан и как бы мне ее тра…(21) - Дин, заткнись! Там совершенно по-другому было! Они дурачились, как дети, как будто в самом деле вернулись в далекий девяносто седьмой год. Пока могли.

Молчание ягнят

Бывает так, что терпишь-терпишь и вроде держишься неплохо, а потом один-единственный щелчок выводит из равновесия всю систему, и тогда случается страшное. Последняя соломинка всегда ломает спину несчастного верблюда. А бывает, когда, как говорится, ничто не предвещало. Просто в один прекрасный момент, безо всякой причины, понимаешь – пора. - Дин, тебе не приходилось испытывать одну и ту же эмоцию…ну или не знаю…одно и то же чувство долго? – Сэм с отвращением отвернулся от окна: зимняя погода в Кетчуме не радовала – температура не опустилась ниже нуля, но лежал снег и дул промозглый ветер. – Скажем, несколько лет? - Давай не будем про эмоции, а? – Дин, завернувшись в одеяло и зевая, лениво щелкал пультом. – Ты прекрасно знаешь, у меня с этим туго. - Как тебе объяснить, - не уступал Сэм. – Ну…неразделенная любовь хотя бы. - Мимо. У меня неразделенной любви не бывает, - так и не найдя в передачах ничего приличного, Дин выключил телевизор и бросил пульт на тумбочку. – У меня вся любо-о-а-а-авь, - он снова зевнул, - очень даже разделенная. Причем в пределах двадцати минут, максимум часа. - Я в курсе. - Мгм… - Дин медленно моргнул. – А ты в кого-то влюбился? - Нет, я для примера, - Сэм отмахнулся. – Ладно, забей. - Ну и ты забей, - брат потерся носом и щекой о шершавую подушку. – Ложись уже, Сэм. Мерзкая погода – вот вся причина твоих эмо-страданий, чувства здесь не при чем. - Да, сейчас, - Сэм разделся и привычно стукнулся коленями о холодный пол. – А теперь я ложусь спать и прошу: Господи храни меня этой ночью. И когда я умру во сне, Господи, возьми меня к себе… ~~~ Он открыл глаза и увидел бледное лицо брата. Самого лучшего, единственного, самого-самого дорогого и любимого старшего брата. Сэм хихикнул от радости, протянул руку и ущипнул брата за кончик носа: - Пум! Дин…Дин, Дин, Дин, Дин… Как здорово, что ты у меня есть. Обожаю тебя. - Он всегда такой, когда под мухой, - сказал Дин кому-то в колыхающуюся пелену. – Не обращайте внимания. Пелена что-то ответила, но Сэм не расслышал, что именно. Сквозь розовую дымку эйфории и любви к ближнему начало проступать что-то тревожное, темное. Сэм сощурился и попытался сосредоточиться. Долго у него ничего не получалось, а потом вместе с хлопком двери реальность без предупреждения надвинулась на него и набросилась зверем, разорвав сладкое забытье в кровавые клочья. Ночь. Спокойное дыхание Дина. Судорожные попытки насухую проглотить как можно больше таблеток, потому что озаботиться стаканом воды он, конечно же, забыл, а пойти на кухню – наверняка разбудить Дина. И вдруг как-то получается, что Дин уже не спит. Проклятье. Он облажался. Боже, как же он облажался! ~~~ Кровать была широкая, но коротковата, синие штаны и синий же халат – тоже. Обутые в тапочки ноги пришлось просунуть сквозь вертикальные перекладины на спинке. Чувствовал Сэм себя примерно как выпотрошенная рыбешка: ни рук, ни ног, а внутри пусто-пусто. Блаженную дымку словно ветром сдуло, осталась только достаточно неприглядная действительность. Дин сидел на краешке кровати с потрепанным номером «Револвер»(22). - Где я? – вытолкнул Сэм сквозь саднящее горло. - «Гленвуд-Спрингз». Сэм немного подумал: - Больница? - Типа того. Психушка. - Черт, - Сэм откинул голову и стукнулся затылком о выкрашенную в цвет яичной скорлупы холодную стену. – Как так получилось? - А то ты не в курсе, - Дин с резким шелестом швырнул журнал на пол и развернулся к брату. – Тебе, вроде, желудок промыли, а не мозги. Впрочем, если не возьмешь себя в руки, дойдет и до мозгов дело. Помнишь, я тебе говорил? Можешь сколько угодно твердить, что я больной, но в психушку отправишься… - Заткнись. - Не, ты меня послушай, - Дин зло прищурился. – Я давно за тобой наблюдаю, давно сообразил, к чему дело идет. От чего ты пытаешься сбежать, а, Сэм? Или…от кого? Сэм проигнорировал его оговорку: - Как ты догадался? - Что ты закинешься именно этой ночью? – уточнил Дин. – Легко. Ты, когда молился, сказал «Когда я умру». «Когда», а не «если», как всю жизнь говорил, как я тебя учил. Я, правда, чуть не прозевал. Заснул. Но к счастью, проснулся не то что бы вовремя, но не слишком поздно по крайней мере. - Это ты меня в психушку сплавил? - Хорошего же ты мнения о брате, - фыркнул Дин и подобрал журнал. – Тебя сначала в обычную больницу отвезли, почистили ото всей дряни, которую ты в себя запихал, но потом ты повел себя неадекватно – молол чушь, брыкался, и они отправили тебя сюда. - Ничего не помню. - Может быть, - пожал плечами Дин. – Если учесть, какую лошадиную дозу не знаю уж чего тебе вкатили прежде, чем ты утихомирился, вполне возможно. И ты не ответил на мой вопрос, Сэм. С чего вдруг такое горячее желание суициднуться проклюнулось? Сэм снова пропустил неудобный вопрос мимо ушей: - И надолго я тут? - Силой тебя здесь никто держать не будет. Но сейчас принесут бумаги, и ты подпишешь добровольное согласие на семидневную госпитализацию, ясно? - Пошел ты! – сквозь навеянную лекарствами апатию наконец-то начало пробиваться что-то живое. – Я не хочу сидеть в психушке! - Я хочу, чтобы ты сидел в психушке, - с нажимом сказал Дин. – Не то чтобы я верю в психотерапию и прочие прелести, но у тебя хотя бы дурь из мозгов выйдет. К тому же… - он невыразительно улыбнулся. – Можно в это время и поразвлечься. Психбольница – поле непаханое. Зашибись сколько всего придумать можно. Сэм закатил глаза. А ему-то казалось, что Дин остыл… За прошедшие годы они оба действительно стали поспокойнее. То ли повзрослели, то ли заскучали. У Дина практически начисто исчезли припадки ярости, которых в свое время так боялся Сэм, пропала из каждого движения гремучая смесь флирта и вызова, меньше стало подмигиваний, меньше гримас, ослепительных улыбок и громкого смеха. У него залегла складка между бровями, от уголков глаз к вискам побежали тоненькие морщинки, улыбка, если и появлялась, была тихая и какая-то горькая. Сэм иногда ловил себя на мысли, что скучает по прежнему брату – взрывному, радостно-свирепому, непредсказуемому. Но все меняется со временем, ничего не поделаешь. - Ты чего пыришься? – тут только Сэм понял, что, погрузившись в размышления, неотрывно таращился на Дина. – Да еще с такой тоской во взоре. Это ты у нас чуть коньки не откинул, вот на себя и смотри. - Дин, а давай не будем, - без особой надежды предложил Сэм. - А давай без давай, - парировал Дин. – Благодаря кое-кому, у меня выдались трудные сутки. Надо расслабиться. - Ну так пойди выпей. Подерись. Трахни кого-нибудь, в конце концов. - Не притворяйся, будто ты не знаешь, что это совершенно другое, - Дин покачал головой. – Два-три трупа – это все, что нам нужно. Вот оно – нам нужно. Сэм пытался отговорить брата не только потому (а если честно, по большей части не потому), что не хотел, чтобы гибли люди. Нет. Главная проблема в том, что если Дин решит кого-нибудь убить, Сэм просто не сможет отказаться от участия. Может, Джон и мстил кому-то, не испытывая при этом особенных эмоций, но пора уже признать, что у его сыновей так не получалось. Они потеряли мать, выросли, похоронили отца, но так и не узнали, зачем делают то, что делают. И продолжали делать – просто так, по привычке и ради собственного удовлетворения. Удовольствие, иногда сравнимое по силе с сексуальным (для Дина так точно, хотя прямо он никогда об этом не говорил, для Сэма, пожалуй, тоже), притупилось. Осталась пустота, которая периодически напоминала о себе, и которую необходимо было заполнить. Это как с героиновой зависимостью: мозг, пресытившись кайфом, не в состоянии больше реагировать на собственные эндорфины, и наркотик приходится принимать не чтобы стало хорошо, а чтобы не стало плохо. - Сэмми, я знаю, что ты не сможешь отказаться, - Дин видел его насквозь. – Зачем напрягаться и отбрыкиваться, если все равно согласишься? Сэм и сам прекрасно знал, что все равно согласится. Когда их позвали в кабинет и главврач, доктор Фуллер, подвинул к Сэму бланки, тот заполнил их тем, что ему диктовали, не читая, только взглянул, под каким именем на этот раз проходит (Алекс Ван Хален (23), господи, не мог Дин быть еще более предсказуемым?) и подписал всюду, где стояли галочки. Замечательно. Теперь ему светят прекрасные недельные каникулы в психушке. - Полагаю, не ошибусь, если скажу, что ты назвался Эдди(24)? – спросил он у Дина, когда они по длинному пустому коридору возвращались в палату. - Как ты догадался? – округлил глаза Дин. – Старик, чему-чему, а классическому року я не изменю никогда. Они вошли в палату, где Сэм мрачно плюхнулся на кровать, а Дин снова примостился с краешку и подобрал журнал. - Сэм, не кисни. Иди почитай что-нибудь. «Пролетая над гнездом кукушки»(25), например. Или «Прерванная жизнь»(26). - Не смешно. - А по-моему, чуток смешно. Весельчак Дин. По привычке натягивает маску вечного оптимиста, хотя она уже как-то не очень налезает. - Ты со мной так и просидишь неделю? – вздохнул Сэм. – Сразу предупреждаю, спать будешь на коврике: мне и самому места мало. - Нет, зачем. Пока здесь есть кафетерий, диванчик перед телевизором в холле и симпатичные пациенточки, я найду чем заняться днем. А ночью… - Дин тихонько фыркнул. – Я, конечно, снял номер в мотеле неподалеку, но…сам знаешь. - А кто тебя сюда пустит ночью? – скептически поинтересовался Сэм. - Ночная сестра, кто ж еще, - Дин гордо улыбнулся, не оборачиваясь. – Пока ты порхал с ромашки на ромашку и ловил розовых слоников, я завел нужные связи. - Уже закрепил их в подсобке? - Я что, сексуальный маньяк? – притворно возмутился Дин. – Нет, я честно сказал, что моему несчастному сумасшедшему брату снятся злые клоуны, а потому я хочу сидеть с ним по ночам и держать за руку… - Нет! – с ужасом выпалил Сэм. – Ты этого не сказал! Но судя по крайне довольной спине старшего брата, именно это он и сказал. ~~~ С лечением Сэма доставали не особенно. После беседы с лечащим врачом, проницательной дамочкой по имени Эрика Картрайт, ему назначили пару каких-то таблеток перед обедом и групповую терапию во второй половине дня, так что оставшееся время можно было «наслаждаться» неважной едой, скукой и общением с товарищами по несчастью. Надо признать, была среди них парочка занятных. Например, Венди, которая сначала не упускала ни одной возможности хлопнуть Дина по заднице, один раз присосалась к нему так, что, наверное, до гланд достала, а потом, впечатлившись статью Сэма, заявила «Он больше!» и начала гоняться уже за Сэмом. Сэм, правда, в отличие от брата, был не в восторге, и Дин пару дней радостно подкалывал младшего, замечая, что тот внимательно оглядывает коридор, а, собравшись поиграть в шашки в общей комнате, быстренько меняет планы, завидев знакомое лицо. Был здесь Мартин, немолодой мужчина, который, к ужасу Сэма, фанатично малевал клоунов и твердил, что больнице бродит какой-то монструозный рейф, который насылает безумие и питается мозгами, высасывая их при помощи острого отростка, выдвигающегося из основания ладони. Поговорить с некоторыми было действительно забавно, но в общем-то Сэм боялся. Боялся тем инстинктивным страхом, каким люди боятся непривычного и непонятного, а потому потенциально опасного. Никогда не знаешь, как себя поведет сумасшедший. Да, они с Дином, поссорившись, могли сколько угодно назвать фриками друг друга, да, узнав про их поступки, их могли называть (и называли) полными психами. Но они не были сумасшедшими. Они делали совершенно неприемлемые по мнению общества вещи, но прекрасно понимали, что делают, как делают и не руководствовались указанием голосов в голове. А значит, были совершенно нормальны. По крайней мере, так считали они сами. И не допускали даже мысли, что могут ошибаться. ~~~ - Фантазия у чувака, - уважительно заметил Сэм. – Рейфы. Придумал тоже. Винчестеры сидели в кафетерии и без особого аппетита жевали сэндвичи с подсохшим салатом. - Я, кажется, даже знаю, откуда он их взял, - Дин перехватил бутерброд обеими руками, оглядел, будто искал местечко поаппетитнее, и хорошенько куснул. – Жвежные фгата. - Чего? Дин коротко промычал, прося минутку на пожевать, и сглотнул: - «Звездные врата»(27), говорю. Были там похожие, - он оживился. – О. Давай его фантазию воплотим. Пусть порадуется парень. Сэм отложил огрызок сэндвича: - Собираешься есть сырые мозги? - Фу, чувак. Я тут кушаю вообще-то, - Дин покрепче вцепился в бутерброд и ласково пробормотал: - Нет, крошка, даже он нас с тобой не разлучит. - Хорош с едой разговаривать, Дин. Не забывай, где мы находимся, - несмотря на все еще мерзкопакостное настроение, Сэм не мог сдержать улыбки. – Кстати, как ты собираешься это устроить? Дин пожал плечами: - Не знаю. Дрелью? - Ага, а когда все сбегутся на шум, мы скажем, что решили устроить в палате небольшой ремонт? - Ну… - Дин не желал признавать, что сморозил откровенную глупость. – Наверное, череп сверлить не так громко, как стену. Сэм возвел глаза к грязно-белому потолку: - Давай исследования на другой раз отложим. Надо быстро, чисто и бесшумно. - Пистолет с глушителем, - вздохнул Дин. – Быстро, чисто, бесшумно и уныло до жути. ~~~ Дин стоял около поста сестры и от нечего делая таращился в зеркало. Сэму зачем-то, кроме групповой, назначили индивидуальную психотерапию, он уже сидел в чертовом кабинете добрых часа полтора и все никак не показывался. Дин ощущал какую-то…неловкость, какое-то тянущее чувство – это было не беспокойство, нет, но оно заставляло его переступать с ноги на ногу, мерно и механически мотать головой от двери кабинета к зеркалу и обратно. - Что-то интересное показывают? – рядом остановилась Эрика. - Если бы, - Дин с облегчением оторвался от зазеркалья и приподнял бровь: - Если вы здесь, то кто тогда с…эээ, Алексом? - Другой специалист, - Эрика прислонилась к стене рядом с Дином, продолжая с интересом поглядывать в зеркало. – Я, собственно, пришла поговорить с вами. - Квид про кво, Кларисса, - Дин улыбнулся краешком губ. – Вопрос за вопрос, и я первый. - Валяйте, Ганнибал, - она тряхнула темными волосами. - Почему он сидит там битых два часа? - Рекомендуемая продолжительность психотерапевтического сеанса пятьдесят-шестьдесят минут, но по необходимости время может варьироваться, - врач взглянула на часы. – К тому же, вы преувеличиваете: прошло от силы полчаса Дин недоверчиво нахмурился. Серьезно? Неужели внутренние часы сбились? - Моя очередь, - Эрика не дала ему подумать. – В каких вы отношениях с братом? Дин презрительно глянул на нее и вздернул подбородок: - В родственных! Эрика рассмеялась: - Что ж, уели. Не обижайтесь, Эдди, я ничего такого не имела в виду. Ладно, отбросив ролевую игру по «Молчанию ягнят»… Вы или ваш брат женаты? - Нет. - Были когда-нибудь? - Нет. - У вас были долговременные отношения? – продолжала допрос Эрика. - Уточните, что значит «долговременные». - Более двух месяцев. - Не было такого. - У Алекса? Дин задумался. Собственно, Сэм встречался с Джессикой года два-три, но наберется ли их встреч урывками на два месяца? - Эдди? - Точно не могу сказать, - Дин пожал плечами. – Вряд ли. - Вы живете вместе или отдельно? - Вместе, - разговор Дину не нравился, но надо было как-то скоротать время за ожиданием Сэма, а не то он вывернет шею и просверлит взглядом дыру то ли в зеркале, то ли в двери. – Мы путешествуем, поэтому вместе. - А бывали периоды, когда вы жили по отдельности? - Мы с раннего детства путешествуем, - уклончиво отозвался Дин. Однако врач, кажется, извлекла из его смутного ответа все нужные выводы, потому что отвратительно понимающе кивнула. - Я так понимаю, вы испытываете определенное беспокойство, когда Алекса долго нет рядом? - Ничего подобного, - быстро сказал Дин. Разговор окончательно перестал ему нравиться, и Дин задумался, как бы повежливее спровадить Эрику подальше. Можно, разумеется, уйти самому, но как же Сэм? Еще одна до омерзения понимающая улыбка. - Вы считаете вашего брата привлекательным? Да куда эта сучка клонит? Дин проглотил комок в горле и ровно сказал: - Девушки - да, считают: гора мышц, щенячьи глазки и все такое. В принципе, я с ними солидарен. А что? - Понимаете, я вижу, как вы ходите за ним по коридору, как вы на него смотрите, а дежурная сестра говорит, что вы часто остаетесь на ночь… У вас даже татуировки на груди одинаковые. Эти татуировки доконали Дина окончательно. Да как она вообще их разглядела? Сэм, что ли, проболтался? Вот идиот… Дин смотрел на нее в упор и не видел. Как в старые добрые времена, изнутри накатила темная волна, одновременно обжигающая и леденящая, мышцы напряглись и застыли, словно в судороге. Со слов отца и брата он примерно знал, как выглядит в этот момент: остекленевшие глаза, чуть прикрытые веки, застывшее лицо – только верхняя губа часто подергивается, как у оскалившегося волка. Но Эрика продолжала смотреть на него совершенно спокойно, и Дин с удивлением услышал собственный ровный голос: - На что вы намекаете, док? И эта…эта шлюха с той же равнодушной миной поинтересовалась: - Скажите, Эдди, вы знаете, что такое «инцест»? Дин хмыкнул и снова медленно повернулся к зеркалу. В зазеркальной глубине отразились два лица – его и Эрики. Лица были совершенно спокойные, оба. Темной волне внутри Дина это не понравилось, и она с ревом устремилась наружу. - Ты на что намекаешь, сука? - Эдди? - СРАНАЯ ШЛЮХА ТЫ НА ЧТО НАМЕКАЕШЬ ЗАТКНИ СВОЮ ГРЯЗНУЮ ПАСТЬ НЕ СМЕЙ ГОВОРИТЬ ТАК О НАС ПОШЛА НАХЕР ДА ПОШЛА ТЫ НАХЕР МЕРЗКАЯ СКОТИНА!!! Почувствовав с обеих сторон крепкую хватку санитаров, Дин подавился ругательством и озадаченно замолк, ошарашенно уставившись на Эрику. Черт. Народу вокруг было предостаточно, но тут, видимо, привыкли к подобным воплям, хотя Дин и не был одет по-больничному. Но все равно на пару секунд воцарилась тишина, и за дверью, которую он так долго и безуспешно сверлил взглядом, послышался встревоженный голос Сэма: - …да постойте, пустите меня, там мой брат, мне надо посмотреть… Дверь распахнулась, из полутьмы выскочил Сэм и заморгал – то ли от резкого перехода к яркому свету, то ли от удивления: - Д… Эдди? Все нормально? - Абсолютно, - Дин с трудом согнул в локте руку, в бицепс которой больно до онемения вцепился санитар, и продемонстрировал Сэму большой палец. – Все океюшки, Алекс. - А… - Сэм с сомнением оглядел развернувшуюся перед ним сцену. – Ну тогда…ладно… - Пойдемте, Алекс, - окликнули из глубин кабинета. – Будем заканчивать. Сэм бросил еще один обеспокоенный взгляд на брата и захлопнул дверь. Дин послал закрывшейся двери кривую улыбку, перевел глаза на Эрику и сообразил, что по-прежнему в глубокой…хм, попе. - Простите…извините… - вполне искреннее забормотал он. – Мы, правда, очень близки…родители умерли…у нас остались только мы сами, и…я чувствую за него большую…ээ…ответственность…и очень болезненно воспринимаю намеки на…ээ…на…ээ… - Отпустите, - Эрика кивнула громилам. – У мистера Ван Халена просто небольшой срыв, так? Дин послушно закивал и получил ожидаемую награду: его отпустили. - Я признаю, что была резковата, - проговорила врач. – Бывает. Но мы должны продумать все варианты, так? Дин снова закивал. - Может, воды? - Не надо, - Дин оглянулся. – Но присесть я бы не отказался. Ноги были ватные, голос подрагивал и чуть ли не срывался. Дин так отвык от вспышек ярости, что даже сам перепугался немного. Когда-то он мог после подобного приступа (если не похлеще) моментально успокоиться, сразу перейти на деловой тон или засмеяться. Сейчас же… Странно. Может, старость подбирается? - Отличная идея, - Эрика кивнула на обтянутые кожзаменителем пуфики. – Давайте сядем. Они сели, и Дин прокашлялся, уходя от неприятной темы: - Понимаете, у меня с юности с эмоциями…сложно. То мне кажется, что их вообще нет, а потом они вдруг наезжают на меня, как поезд. И я не могу ничего поделать. Это как… - он прищурился, подбирая ассоциацию. – Как горная река. Кто-то ее благоустроит, сровняет все пороги, перильца по краям поставит и плывет тихонечко. А я бросаюсь как есть. Может, даже без байдарки. - Очень интересное сравнение, - ободряюще улыбнулась Эрика. – Но вы не одиноки, поверьте. Я бы рекомендовала пройти шестнадцатифакторный личностный опросник или эм-эм-пи-ай(28), возможно, результаты подскажут вам, в чем причина ваших проблем. Дин по-совиному захлопал глазами, не в состоянии переварить обрушившийся на него поток непонятных слов. Эрика снова заулыбалась: - Запишитесь на прием к психологу: он объяснит. - Спасибо, - вздохнул Дин. – Я подумаю. Спасибо. И простите еще раз за… - Так вот, возвращаясь к вам и Алексу, - перебила врач. Дин беззвучно застонал. Если он снова не может сдержаться, то… - Доктор Фуллер считает, что вам лучше побыть некоторое время порознь. Ваши отношения… - Эрика склонила голову и поспешно добавила: - Даже если не касаться сексуальной сферы. Так вот, ваши отношения… Вы немного чересчур привязаны друг к другу, понимаете, Эдди? Замечательно, когда между братьями крепкая связь, но все хорошо в меру. Вы связаны безнадежно, как сиамские близнецы, только что на уровне психологии, а не анатомии. Это не вполне нормально. Замечательно. Дин почувствовал гигантское облегчение. Если даже душеведы твердят, что так оно и есть, значит действительно так оно и есть. - Вам следует поработать над этим отдельно, возможно, семейная терапия тоже может помочь, - Эрика покачала головой. – Алекс не говорил ничего конкретного, но есть все основания подозревать, что инициатива исходит именно от вас. Ну надо же. Дин улыбнулся про себя. Все-таки, психология – не такая уж и лженаука. - Эдди, - Эрика понизила голос. – Вы не думаете, что попытка суицида была вызвана тем, что ваш брат элементарно отчаялся отдалиться от вас…другими способами? Темная волна начала набухать снова. Нет, черт, только не сейчас, только не здесь… Еще один такой «срыв», и Дина самого здесь запрут на веки вечные… - Эй, чувак… - послышался голос брата. – Заждался? Пошли? – Сэм кивнул Эрике. – Здравствуйте, доктор Картрайт… Эд, ты идешь? Дин выдохнул и выдавил слабую улыбку: - Пошли. Пока, док. - Всего доброго, мальчики, - безмятежно отозвалась Эрика (заметила или нет, блядь, заметила или нет?). – Эдди, не забывайте, о чем мы с вами беседовали. О да, док. Эту беседу Дин доооолго не забудет. Они вернулись в палату, и Сэм устало плюхнулся на кровать: - Ффух, всего-то поболтал часок, а ощущения, будто кирпичи таскал полдня… Что ты там устроил, Дин? - Ничего особенного, - Дин бледно ухмыльнулся. – Выяснил, кого мы можем замочить, - им вдруг овладела лихорадочная жажда деятельности, и он забегал по комнате. – Так, во-первых, Фуллера, заправилу этого дурдома, потом Эрику, потом твоего психотерапевта, еще парочку санитаров не мешало бы… - Дин, - Сэм с беспокойством сдвинул брови. – Все хорошо? Дин замер, рывком развернулся, бросился к брату, ухватил его за ворот белой больничной футболки и зашипел, опасаясь кричать в голос: - Нет, блин, ни фига не хорошо! Потому что ты, мать твою, так и не сказал, нахрена таблеток нажрался! Ну, признавайся, от меня хотел сбежать, от меня, а? - Оставь в покое нашу мать, - нахмурился Сэм. – Наверное, врачи все-таки правы. Тебе лучше посидеть в отеле. Здешняя атмосфера на тебя как-то отрицательно влияет. - Ну, Сэмми, - Дин резко скис и обмяк, не отпуская Сэмовой футболки. – Не выгоняй меня. Не смей меня бросать. Я не могу один. - Можешь, - брат перехватил его за запястья и попытался мягко отцепить – безуспешно. - Ну не хочу, значит! Не придирайся к словам! – Дин неохотно отцепился сам и отошел, вытирая мокрое – то ли от пота, то ли от слез лицо. - Слушай, - Сэм выпростал длинную руку, сгреб Дина за локоть и усадил рядом. – Я не собираюсь ни бросать тебя, ни упаси боже, выгонять. Я же обещал, помнишь? Сэм и Дин, всегда вместе, всегда рядом. - Как сиамские близнецы, - севшим голосом добавил Дин. - Точно, старик. Я просто, правда, за тебя беспокоюсь. Ты сам не свой. Давай уже замочим быстро пару человек…только, Дин, действительно пару, а не половину здешнего штата, и смоемся отсюда нафиг. Дин уже и сам жалел, что заставил брата остаться в больнице. Но он просто боялся, что в мотеле Сэм может выскользнуть из-под надзора и снова что-нибудь с собой сделать… А здесь все-таки квалифицированный присмотр… Ладно. Успокоить нервы и мотать. Сэм прав. - Чувак, - он прикрыл все еще влажные ресницы. – Не знаю, кто сдох в лесу, но на этот раз ты предложил не такую уж и дерьмовую идею. Сэм кивнул, улыбнулся и ободряюще похлопал его по колену. Дин тут же убрал ногу. Он никогда не жаловал телячьи нежности, а после «гениальной» догадки Эрики его и вовсе отвернуло от обнимашек и прочей милой чепухи. - Ладно, - Дин встал, - пару так пару. Выдвигаю кандидатуры главврача и доктора Картрайт. Сэм хлопнул рукой по спинке кровати: - Заметано. *** - О, - доктор Фуллер поднял глаза от разложенных на столе дел. – Мистер Ван Хален и…мистер Ван Хален. Чем обязан? Дверь кабинета открывалась вовнутрь. Сэм всем телом налег на тяжелый шкаф с увесистыми папками и с усилием сдвинул его, наполовину загородив дверь. - Извините? - Фуллер с недоумением следил за его маневрами. - Мы пришли выписываться, - сообщил Дин, шагнул к столу и ткнул доктора в глаз заточкой, прямо сквозь стекло очков. Фуллер коротко заорал и кулем свалился на пол, растопыренными пальцами зажимая лицо. - Думаю, у нас есть минутка, пока не примчится охрана, - Дин навалился на столешницу, наблюдая за корчащимся телом. – Сэмми, смотреть будешь? - Не в настроении, - честно отозвался Сэм. – Заканчивай. - Как скажешь, - Дин поудобнее перехватил заточку и тяжеловато перемахнул через стол. Мучения доктора Фуллера на этом закончились. ~~~ Они выскочили из окна – благо, кабинет был на первом этаже – в промозглый дождливый вечер. Уже стемнело. Сэм мчался первым, разбрызгивая грязную воду из луж и чувствуя, как неуклонно промокают больничные тапочки. Дин нагнал его, тычком в плечо придал правильное направление, так что к блестящей от капелек воды «Импале» они подбежали одновременно. Сэм думал, что они умотают на полной скорости, но Дин только выехал за территорию больницы и, к вящему удивлению младшего брата, остановил машину около стоянки, наполовину загнав ее задним ходом за невысокий, исписанный граффити бетонный забор. - Ты чего стал? – удивился Сэм. - А как же наша разлюбимая Эрика? – Дин прищурился, оглядывая залитую тусклым светом фонаря стоянку. – Не собираюсь ее упускать. - Сейчас полиция приедет. - Проедет, - поправил Дин. – Мимо проедет. Никто не знает, что это мы, так что не переживай. Ноги в тонких, промокших насквозь тапочках замерзли, во влажном халате было зябко. - Хватит трястись, - Дин покосился на него. – А то машина перевернется. Снова выходить на холодный воздух было дико неохота, но Сэм все-таки сбегал к багажнику и достал потертое байковое одеяло. От тепла его тут же начало клонить в сон, и он не стал сопротивляться. Сэм слышал полицейские сирены, голос брата и чуть приглушенные расстоянием пронзительные женские крики. Он не знал, реально ли это или выкрутасы затуманенного дремой сознания, да и не хотел особенно знать. Дождь, дорога, «Импала», Дин – к чему лишняя информация? Проснулся он только тогда, когда за окном проплыла неоновая вывеска мотеля, ослепив кислотно- зеленым даже сквозь закрытые веки. Сэм, щурясь и моргая, посмотрел в окно – видимое между зданиями и деревьями небо светлело. - Ты что, всю ночь гнал? - Чем дальше мы оттуда окажемся, тем лучше, - Дин остановил машину и с хрустом потянулся, заложив руки за голову и широко разведя локти. – Спать хочу, умираю. - Эрика? - Трупец, естественно, - Дин пожал плечами. – Мужик сказал, мужик сделал. А ты не слышал? Она так вопила, что у меня уши заложило. Ага, значит, не приснилось. - У полиции перед носом? – неодобрительно поинтересовался Сэм. - Копы уже уехали к тому времени. В номере Сэм засобирался в душ, но дверь ванной, закрываясь, вдруг обо что-то стукнулась – как выяснилось, об ногу Дина. - Не закрывай, - сказал Дин. – Там есть замечательная занавесочка: достаточно плотная, чтобы ты своими прелестями не сверкал, но и достаточно прозрачная, чтобы я заметил, если тебе вдруг вздумается попилить себе вены. - Тьфу ты, - фыркнул Сэм. – А в сортир меня за ручку водить будешь? Вдруг я освежителя воздуха наглотаюсь. - Не смешно, - мрачно сказал Дин. – Вали в душ. Смывая под действительно – редкое дело – горячей водой безумие и усталость последних дней, Сэм продолжал слышать шаги брата перед приоткрытой дверью. - Эй, Сэмми. Но ты же сделал это…не из-за меня? Сэм помолчал, смывая с волос шампунь, потом отозвался: - Нет. Я, правда, сам не знаю, что на меня нашло. «Это не ты виноват, Дин. Виновата жизнь, в которую вы с Джоном меня втянули, из которой не захотели отпустить и…которую заставили полюбить».

Завтра мы будем другими

Вплоть до начала девятнадцатого века Бостонский парк был местом публичных повешений: так, например, летом 1660 года пуритане вздернули на ветке большого дуба Мери Даер за проповеди квакерских доктрин. Но если отвлечься от его мрачного прошлого, Бостон-Коммон - замечательное место, зеленый оазис среди белой пустыни небоскребов. Здесь можно отдохнуть от суеты большого города: покататься на лодке, покормить белок, лебедей и уток, поплескаться в Лягушечьем пруду, полюбоваться многочисленными статуями, клумбами и фонтанами, принять участие в самых разных мероприятиях, будь то общественное собрание или софтбольная игра. Как и прочий «офисный планктон», Алекса Холидей предпочитала проводить свой обеденный перерыв именно здесь. В парке, несмотря на прохладный день, было людно, и Алекса битые полперерыва потратила на то, чтобы найти уединенный уголок на краю пруда. Разумеется, летом Бостон-Коммон казался в разы приветливее, чем ранней весной, да и лавочки были холодноваты, но Алекса все равно села и развернула бутерброд, одновременно пробегая глазами только что распечатанный отчет. М-да. Нужно ли говорить, что в дате каким-то немыслимым образом снова оказался не тот год. Почти три месяца прошло, а Алекса почему-то все никак не могла привыкнуть, что на дворе уже две тысячи двенадцатый. Интересно, а разрекламированный конец свет будет? Алекса подняла глаза и вздрогнула: напротив стояли двое мужчин. И так крупные, из положения сидя они казались просто огромными. Угрожающе огромными. Было в них что-то общее – разворот широких плеч, руки в карманах, усталые хмурые лица и какой-то глубокий надрыв во взгляде. Совершенно больные глаза. Алекса испугалась и как всегда, когда пугалась, сморозила глупость, пустив на язык то, что вертелось в уме последние секунды: - Как вы думаете, в этом году будет конец света? Они переглянулись, и тот, что чуть пониже, глухо усмехнулся: - Будет, сахарок. Но тебе повезло: ты до него не доживешь. Она не успела даже вскрикнуть. Просто в следующий момент отчет и надкушенный бутерброд шлепнулись на мокрый асфальт, рот оказался зажат здоровенной ладонью, а потом ее подхватили, и через секунду она уже безуспешно колотила каблуками по влажной траве. Шею резануло острой короткой болью – и все исчезло. - Полегче, здоровяк, - Дин осторожно, чтобы не запачкаться, подхватил тело и помог брату уложить его на жухлую прошлогоднюю траву. – Ты ей почти голову отрезал. Сэм стащил плотные кожаные перчатки – проволока оставила на них глубокие следы – и сунул их в карман. Дин огляделся: ни души, вот и славно. - Не хочешь на ней что-нибудь узелком-бабочкой завязать? Сэм вопросительно приподнял бровь. - Ну как же, - Дин изобразил что-то неопределенное жестами. – Бостонский душитель, помнишь? - Ах, тот, - Сэм отрицательно покачал головой. – Нет, спасибо. Я не насилую старушек швабрами. Они вышли из-за детской площадки. Дин ногой сгреб листок и бутерброд в воду. Отчет, покачавшись на поверхности, потонул, оставшиеся на траве и асфальте крошки облюбовали воробьи, а размокший мякиш привлек несколько уток. - Ути-ути-ути, - позвал Сэм. Он нашел в кармане остатки крекера и резковато с непривычки бросил в воду. По возмущенному кряканью стало ясно, что сухое печеньице случайно подшибло утку. Утка шарахнулась в сторону, повернула голову и очень укоризненно уставилась на Сэма. Тот расхохотался так, что согнулся пополам, а когда разогнулся, все еще мелко хихикал и смахивал с ресниц выступившие слезы. Когда он успокоился, Дин продолжал смеяться, хотя не так бурно. Сэм ловил момент, будто пытаясь насмотреться впрок: с годами зрелище это стало настолько редким, что делалось физически больно. Отсмеявшись, Дин плюхнулся на скамейку и с удовлетворенным вздохом вытянул ноги. Они несколько минут сидели молча. В просвет между светлыми облаками выбился солнечный луч. - Мам, привет! – Дин помахал рукой. – Как думаешь, Сэм, она нас жалеет? - У нас практически за спиной свежий труп, - отозвался Сэм. – А ты рассуждаешь о жалости? Если кто-то решит нам посочувствовать, я первый решу, что у него не все дома. - Она же мама. И ангел к тому же. - Разве что поэтому, - Сэм поскреб затылок. – От чего она умерла? - Не знаю. - А за что мстил Джон? - Не знаю. - А мы за что мстим? - Без понятия, Сэмми. - Свалка, - сказал Сэм. - В смысле? - Мне с детства так казалось. Что мы живем на свалке неотвеченных вопросов. И что она становится все больше и больше. - Больше, чем Тихоокеанское мусорное пятно? – удивился Дин. - Дин. Я серьезно, а ты… - А я не хочу об этом разговаривать. - Дин… - Сэм вдруг почувствовал слабость, будто недавний приступ смеха утомил его, и, съехав ниже, устроился полулежа. – Я устал, старик, правда. Когда уже это все закончится? - При хорошем раскладе лет через пятьдесят-шестьдесят, - Дин пожал плечами. - При плохом – когда поймают. А может, наступит завтра, и мы изменимся. - Серьезно? Дин, мы лет тридцать так живем, куда уже меняться? - Ну, взгляни, - Дин кивнул на возвышающиеся над деревьями высотки и строительные краны. – Этому городу, если я правильно помню рекламный проспект, уже без малого четыреста лет, а он меняется. Почему мы не можем? - Мы? И в какую сторону мы поменяемся? - Неважно. Перемены – хорошая вещь, Сэм, - Дин откинулся затылком за спинку скамейки и закрыл глаза. – «Это», что бы ты не имел в виду, закончится, и начнется что-то новое. Сэм рассеянно смотрел на воду, обдумывая его слова, потом решил переспросить: - Дин… Эй, Дин? Но Дин не отвечал, дышал тихо и ровно, будто спал, запрокинутое к небу лицо смягчилось, и Сэм снова перевел взгляд на пруд. На момент стало…странно, и Сэм испугался, что вернулись признаки болезни, которая не давала о себе знать давным-давно. Но просто на секунду закружилась голова, и в игре бликов на темной воде он снова увидел две фигуры, которые, буквально вплавившись друг в друга, плыли, покачиваясь, куда-то, а потом медленно растворились – то ли в забвении, то ли в том всепрощающем Завтра, в котором они – братья, сыновья, убийцы – может быть, станут другими. Может быть.

КОНЕЦ