Тихий летний вечер. Жар напряжённого дня уносится ласковым, тёплым ветерком, который будто выгоняет прочь всю суету и напряжение минувших суток.
По аккуратной, чистой дорожке парка идёт молодая девушка с искренней улыбкой на лице, которую она так и не может подавить вот уже более получаса. Эту юную леди зовут Элизабет Разенграффе, и сегодня, 9 июня, она успешно сдала последний в этом году экзамен. Прозрачный ветерок трепал её белокурые, платиновые волосы, а небесно-голубые глаза светились искренним счастьем. Девушка никуда не торопилась, лишь шла по аллее, наслаждаясь лёгкостью и безмятежностью. Сейчас она была по-настоящему счастлива, зная, что дома её уже ждут друзья и родные, готовые накинуться с поздравлениями на будущую одиннадцатиклассницу, которую впереди ждёт целое грандиозное, полное приключений, лето!
Эльза всегда была очень беспечной и рассеянной, особенно сейчас, когда разум застилали лишь безграничные гордость и счастье. Девушка легко могла ездить на велосипеде по просёлочной дороге с наушниками, не боясь, что её могут задавить, что, кстати, чуть не случилось порядка четырёх раз… Но это ничему не научило беспечную девчонку, и даже упрёки родителей пролетали мимо ушей. С Разенграффе никогда не происходило чего-то действительно страшного по её рассеянности, но только не в этот раз… Удача явно покинула девушку с окончанием экзамена, да она и подумать не могла, что
он по-прежнему следит за ней…
Дорога через парк подходила к концу, а там и до дома всего пара шагов, и Эльза уже в предвкушении оваций спешила поскорее добраться до уютного, двухэтажного домика, как всегда, слушая свою любимую песню, но звук, впрочем как и картина вечера, резко пропали. К блондинке подбежал рослый парень, внезапно прижавший к её носу вонючий кусок ткани, от чего девушка потеряла сознание.
Очнулась Разенграффе в каком-то неприятном помещении: всюду были разбросаны гнилые доски и сырое сено — она не понимала, где очутилась, но вся безмятежность пропала в мгновение ока, уступая место всепоглощающему страху, глухо отдававшемуся в голове, причиняя острую боль. Руки были связаны, а рот заткнут какой-то тряпкой. Девушку начала охватывать паника.
Через пару минут в сарай зашёл ещё один человек. Его силует она узнала бы из тысячи, ведь ей приходилось наблюдать его столько раз, идя в школу, в столовую, в класс или попросту домой.
— Ну что ж, поздравляю с успешной сдачей экзаменов! — парень присел и приподнял подбородок своей жертвы, с упоением разглядывая слёзы на её щеках.
— Ханс? — промычала она, но Вестергард залепил ей рот, от чего бедняжка чуть не подавилась тряпкой.
— Тише! Тебя всё равно никто не услышит. И даже не пытайся вырваться! — он с силой надавил коленом на живот сопротивляющейся девушки, — Будешь хорошо себя вести — всё пройдёт благополучно…
Эльза с самого начала догадывалась о целях её пребывания здесь, но всячески старалась отогнать подобные предположения, хотя в глубине души и знала, что всё уже давно решено. Тем не менее, когда парень вдруг приник к её шее, стремительно оставив у скулы жгущее пятно, девушка задёргалась с новой силой, плевав на всяческие его восклицания.
— Я ведь предупреждал! — Ханс со всей силы отвесил светловолосой смачную пощёчину, отчего из её глаз полетели невидимые искры. Она жалобно вскрикнула.
Но Вестергарда было уже не остановить… Грубо укусив бугорок ключицы, он начал требовательно спускаться вниз, освобождая девчонку от блузки.
Собравшись с остатком сил и внезапно осознав, что ноги не связаны, Эльза решила воспользоваться ситуацией. Но Ханс молниеносно пресёк попытку удара и, тотчас расправившись с ненужной юбкой, а затем и с нижним бельём, вошёл в девушку, неожиданно для себя поняв, что, несмотря на её популярность среди сверстников, она всё ещё была невинной.
Из глаз Разенграффе потекли горячие, солёные ручьи. Боль, казалось, разрывала, растягивала её изнутри, но парню до этого не было никакого дела, и он продолжал остервенело двигаться, наращивая темп, а, наконец достигнув своего апогея, он излился внутрь обессиленной девушки, так ни на секунду не задумавшись о последствиях.
Прошло не меньше часа, прежде чем Эльза смогла прийти в себя. Она уже забыла об экзамене, о родственниках, о друзьях. Девушка была в шоке и, одевшись, она быстрым темпом заковыляла прочь из сарая, который, как оказалось, был на другом конце парка, изо всех сил пытаясь не думать о произошедшем.
Дома действительно все давно ждали возращения Элизабет, и были сильно взволнованны её столь долгой задержкой, но вот, девушку уже можно увидеть из окна. Но, вопреки всеобщим ожиданиям, она бежит в истерике, через минуту врываясь в дом, сшибая всё на своём пути, и со звучным хлопком запирается в комнате.
Как бы её не пытались расспросить или, хотя бы, вытащить из комнаты в последующие сутки, она не желала никого видеть, а поэтому изолировала себя от остальных, ни разу не выходя из убежища и не отвечая ни на какие вопросы.
На второй день обессиленная одиннадцатиклассница вышла из своего бункера. Теперь ей нужна была поддержка, коею ей и оказали семья и друзья, но из неё по-прежнему нельзя было вытянуть и слова.
Прошла неделя, и Эльза начала потихоньку восстанавливаться, нормализуя привычный режим дня и общение с окружающими. Истерика прошла, но она так никому и не рассказала о случившемся, как бы её не выспрашивали…
Через месяц это происшествие позабылось всеми, конечно же, кроме самой Эльзы, но она старалась не вспоминать и просто весело проводить лето с друзьями, пытаясь казаться такой же весёлой и беспечной, как прежде, хотя и отпечаток того ужасного дня останется с ней навсегда… Тем не менее, ей стало гораздо лучше, и к середине июля к светловолосой уже вернулась искренняя, неподдельная улыбка.
Вот только было одно «но»… Девушка стала частенько падать в обмороки. Так случилось и сегодня, в этот жаркий июльский день. Эльза сидела на пригорке у речки, ненадолго отойдя от ребят, делавших шашлыки.
Разенграффе очнулась от приглушённых возгласов, как позже оказалось, принадлежащих Рапунцель.
— Эль, ты как? — над девушкой склонилась пепельная макушка её лучшего друга.
— Я что, снова?
— Да, что-то зачастила ты… — взволнованно отметила Астрид.
— Вот, тебе нужно немного поесть, — Иккинг протянул девушке тарелку с ароматными мясом, от запаха которого ей стало немного лучше.
— Спасибо. Это, наверное, от жары… — утешительно ответила блондинка, принимая приборы.
— Да уж, печёт в этом году знатно, — оторвался от костра Юджин.
Лето пролетело, как всегда, незаметно, уступая место живописной осени, и Эльза начала готовиться к скорому началу учебного года. Но в последнее время её стали мучить периодические боли, и мама, прощупав низ живота, посоветовала дочери сходить к гинекологу, что девушка и сделала в скором времени.
В этот день, 25 августа, у Элизабет должен был состояться её семнадцатый день рождения, и, воспользовавшись тем, что подруга у врача, забирает анализы, её близкие готовили ей просто грандиознейший праздник!
Они ещё не знали, что стараются зря…
Девушка вернулась из больницы бледной и подавленной. Её губы посинели, волосы, казалось, побелели больше обычного, а под глазами проявились теперь заметные мешки. Торжество было сорвано, и вновь Разенграффе заперлась в комнате, никого не впуская.
Но на этот раз Эльза продержалась лишь пару часов. Ей действительно нужна была поддержка.
— Эль, прошу тебя, выходи! Что случилось? Вот увидишь, когда расскажешь, сразу станет легче! — пепельноволосый парень уже и не надеялся, что она откроет… Но ошибся: она открыла. Правда, пустила лишь его.
Подростков поглотил мрак неосвещённой комнаты, и Джек лишь минуты через полторы решился подойти к сидевшей на кровати подруге, хоть отдалённо всё это напоминало ему сюжет ужастика.
— Ну, ты чего? — он привычно приобнял Разенграффе за плечо, пытаясь разглядеть на её лице хоть малейший намёк на эмоцию.
— У тебя день рождения! Я знаю, ты всегда их любила! Что же теперь с тобой происходит?
— Я… — она осеклась. Голос предательски задрожал.
— Эль, всё хорошо! Ты можешь мне довериться! — парень осторожно провёл указательным пальцем по её щеке, убирая с лица непослушную светлую прядь.
Разенграффе с долей обречённости посмотрела на Фроста и попыталась собраться.
— Ты помнишь Ханса Вестергарда?
— Ты имеешь в виду того назойливого парнишку из параллели, что приставал к тебе?
— Да.
— Конечно, помню. Ему тогда не слабо досталось от нас с Икком.
— И я так думала до девятого июня… — Эльза в очередной раз подавила всхлип и, немного собравшись с мыслями, уже была готова продолжить.
— Постой-ка… Девятое июня. Тот самый день?..
Голубоглазка утвердительно кивнула и продолжила:
— Я шла домой через парк. А потом… Не знаю, как это случилось, но он затащил меня в какой-то сарай и там… — Эльза не смогла продолжить, да, впрочем, этого уже и не требовалось.
Джек, почувствовав, как сердце резко защемило, окончательно прижал вздрагивающую от внезапного потока воспоминаний подругу к своей груди, нежно поглаживая её по шее. Он готов был достать Ханса хоть из-под земли, но, так или иначе, придушить ублюдка.
— И всё бы ничего, вот только… — Эльза немного отстранилась от парня, силясь сообщить ему главную новость.
Она не могла, попросту не хотела договаривать эту фразу, но ей пришлось…
— Я беременна.
В темноте было не разглядеть, но Фроста будто кипятком окатили.
— Ч-что?!
Эльза только сильнее уткнулась в грудь парня, теперь уже по-настоящему позволяя себе дать волю эмоциям. И только не менее, чем через десять минут, шок отошёл, и Джек осмелился спросить.
— И что ты собираешься делать?
— Я не знаю… Срок — одиннадцать недель. Аборт можно сделать до пятнадцати, но мне отказали.
— То есть?
— Сказали, что не возьмут на себя ответственность оперировать такую больную, как я. Тем более, без разрешения родителей.
— В смысле… больную?
— Я с самого детства чересчур много перенесла, и вот теперь мне это аукнулось.
— Знаешь, ты, конечно, прости, что, скорее всего, не могу помочь… Но я думаю, тебе всё же стоит поделиться этим не только со мной…
— Знаю, но я не могу… Не знаю как!
— Я могу помочь… — неуверенно предложил Джек, на что Разенграффе незамедлительно одарила его благодарной улыбкой.
— Спасибо, — одними губами прошептала она.
Через пару минут в комнату Эльзы ворвались сперва родители, а затем и друзья, спешащие поддержать её, но от этой суматохи девушке стало нехорошо, и Разенграффе старший незамедлительно разогнал всех по домам, после чего дочь самолично поведала обо всём матери с отцом.
На следующий день выяснилось, что Ханс уехал из города, поэтому заявление в полицию ничего кроме «А что же вы не обратились раньше?!» не дало. Эльза не сможет больше ходить в школу. Нет, ну, а как вы себе это представляете? Она наотрез отказалась. Пришлось переводить её на домашнее обучение. Лучшим учеником в классе является Джек, он и согласился помочь, давая подруге свои конспекты и помогая делать домашнее задание.
Так прошла вся первая четверть: сентябрь и октябрь. Друзья часто всей компанией собирались у Эльзы и делали уроки, и им казалось, что всё более или менее пришло в норму, но это лишь до того дня, пока Джек, придя проведать Разенграффе, не нашёл её на кухне, едящей какую-то вонючую смесь. Дома никого не было, и никто её не контролировал.
— Это что такое?
Фрост увидел на столе луковые очистки и пузырёк йода.
— Ты свихнулась?! — пепельноволосый в ту же секунду попытался вырвать у подруги тарелку, но она категорически отказывалась её отдавать.
— Эльза, прекрати! У тебя же может случиться выкидыш!
— А я чего хочу?!
Проигнорировав последнюю реплику, он всё же отвлёк светловолосую и выбил из её рук посуду, на что девушка вдруг психанула и начала бить парня по спине.
— Остановись! — Джек резко схватил её за руки и прижал к стене, больно сжимая запястья.
— Ты не понимаешь! — девчонка впала в очередную истерику, — Я не хочу этого! Мне страшно! — она, казалось, своим криком оглушит соседей, поэтому Фросту пришлось тащить её в комнату.
— Успокойся, прошу тебя! — парень крепко обнял её, но она лишь лихорадочно продолжала бить его по спине, уже даже не от злости, а просто от гнетущей безысходности.
В конце концов, у неё сильно свело живот, и она, с приглушённым стоном, обессиленно рухнула на кровать.
— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
— Ну, всё, перестань…
— Ненавижу тебя! Ненавижу его! — она занесла кулак над животом, но Джек остановил её.
— Но он не виноват! Или она…
— Какое мне дело! Я не хочу терпеть это в себе! Оно причиняет мне боль!
— Ты сама виновата! Если бы ты так себя не изводила, живот бы так не болел! Неужели тебе совершенно плевать на собственного ребёнка?!
— Это не мой ребёнок! Это просто нежеланное отродье! И, даже если каким-то чудом оно родится, я ни за что его не оставлю!
— Как ты можешь?!
— Знаешь, спокойно!
Она явно была не в себе, Фрост прекрасно это понимал, и ничего лучше не придумал, чем прижать её к себе и ждать, пока она перестанет колотить его. И этот момент настал менее, чем через пять минут, поскольку девушка уже слишком вымоталась.
— Ну, что? Отпустило?
Эльза обессиленно поникла в объятиях Джека. Она больше не могла сопротивляться.
В комнату мельком заглянула Анна, но парень жестом дал понять, что она не вовремя, так что младшая Разенграффе поспешно удалилась.
— Джек, я боюсь… — вдруг совершенно спокойным, детским голосом отозвалась Эльза, — Ведь я сама ещё ребёнок…
— Знаю, но всё будет хорошо…
— С чего ты взял?
— Я просто в это верю.
— Не обнадёживает.
— Да, может и так, — усмехнулся он, — но согласись, ребёнок ведь не виноват.
— Только вот мне от этого не легче.
— А, может, станет? Только прими его… Полюби.
— Я не смогу.
— Забудь о Вестергарде. Его больше нет, и в твоей жизни он никогда больше не появится. Представь, что ребёнок желанный, и тебе станет гораздо легче…
Через пару минут Джеку позвонили, и он был вынужден идти.
— Подумай… — последнее, что он сказал ей в тот день.
Но она запомнила…
Их класс уезжал на экскурсию на целых два дня, и у Эльзы было предостаточно времени, чтобы «подумать».
***
Через три дня друзья всей компанией хотели навестить подругу, но застали её спящей, и миссис Разенграффе попросила сегодня её не беспокоить.
Эльза действительно спала. Она подумала над словами Фроста и, хоть это и было довольно проблематично, в основном, из-за «отца» ребёнка, Разенграффе пыталась принять малыша, от чего боли заметно снизились, а истерики и вовсе прекратились. Джек был прав.
Вечером пепельноволосый юноша всё же посетил особняк Разенграффе. Правда, исключительно для того, чтобы отдать Анне кофту, которую та случайно оставила в кафе. Во всяком случае, изначально, он приходил лишь за этим…
Парень вернул подруге кофту и уже собирался идти домой, когда услышал знакомый, и как никогда нежный голос… На дальней стороне открытой веранды, в кресле-качалке сидела Эльза и о чём-то увлечённо как-будто бы размышляла. Джек подошёл немного ближе и смог расслышать:
— Знаешь, прошло всего каких-то три дня, но я уже так соскучилась, что готова идти пешком на другой конец города, лишь бы их увидеть. Без них так пусто… Только мысли о тебе и утешают, — будущая мама мягко улыбнулась, — Не могу поверить, что уже через какие-то четыре месяца смогу тебя увидеть, — она ласково приобняла уже очень заметно округлившийся животик.
Джек стоял будто в оцепенении. Он всё ещё не мог понять, что за человек сидит перед ним? И что этот человек сделал с Эльзой?
Тем не менее, улыбка не хотела сходить с его счастливого лица.
— Любопытной Варваре… — неожиданно обернувшись, начала Разенграффе.
— Прости, я не хотел, — всё ещё широко улыбаясь, встрепенулся Фрост, — Просто я не ожидал, что ты… Ты просто расцвела!
Парень был прав. Разенграффе всего пару дней назад была бледна как смерть, а её губы то и дело синели. Теперь же она в корне преобразилась: озорные глазки горели каким-то детским огоньком, губы стали нежно-розовыми и слегка попухлели, а на щеках заиграл здоровый румянец.
— Спасибо, — улыбнулась она. Это был первый раз, когда он увидел её живую, искреннюю улыбку за все эти невыносимо долгие два месяца.
— Тебе лучше? — Джек подошёл ближе и присел рядом с девушкой.
— Да, гораздо. И, кстати, ты был прав. Малыш не виноват. Мне не нужно было так себя вести… Просто… я боялась.
— А сейчас?
— Есть немного, но я это преодолею, надеюсь.
— Не сомневаюсь! — улыбка стала ещё шире. У парня уже свело скулы, но он просто не в силах был перестать улыбаться.
— Кстати, как экскурсия?
— Супер! Правда, под конец второго дня уже страшно хотелось домой, да и погодка так себе была.
Эльза встала с кресла и потихоньку пошла в сторону двери.
— Но то как Икк поцеловался с лужей, я не забуду никогда! — залился хохотом пепельноволосый.
— Как он умудрился?
— Ну это же Хэддок! Ты только вспомни, как он засунул лампочку в рот на спор или примёрз языком к горке!
Впервые за эти два месяца, девушка засмеялась, больше не сдерживая эмоций и не надевая фальшивую маску.
— Вот это моя Эльза! — подметил Фрост, всё никак не могший нарадоваться возвращению подруги. Она стала прежней, разве что, взгляд её был уже не таким озорным, он стал мягче и обворожительнее, что не могло ускользнуть от внимательного парня, и этот взгляд теперь пленил его… Джек больше не хотел уходить, больше не хотел оставлять её…
— Ну, я уже не совсем твоя, — наигранно усмехнулась блондинка, косясь на животик, на что голубоглазый лишь умилённо усмехнулся.
— Ладно, спокойной ночи! — Разенграффе мягко улыбнулась и осторожно закрыла дверь.
— Пока… — грустно заключил парень.
Неделя пролетела незаметно, и теперь Джек снова каждый день ходил заниматься с Эльзой, правда, это стало тяжелее, поскольку девушка совсем потеряла интерес к учёбе, и ей уже порядком надоели все эти конспекты и домашки, а принуждать её было бесполезно, поэтому Фрост и Разенграффе больше дурачились, чем занимались, но, кажется, обоих это устраивало…
— А ты придумала имя?
— Нет пока, да я пока и не знаю пол… УЗИ только через неделю.
— Ну, а чисто теоретически?
— Может, Эмили или Раян… А ты как бы назвал?
— Если честно, без понятия, — засмеялся блондин.
— Ну, вот! А у меня спрашивает, деловая колбаса!
Через пару минут умиротворённого молчания, парень всё же спросил:
— А, всё же, как думаешь? Кто?
— Я, наверное, склоняюсь к Раяну… Кстати, ему нравится твой голос.
— Ч-чего?! Как ты это поняла?
— Не знаю как объяснить, просто чувствую так… — улыбнулась Эльза.
— Слушайте, по-моему, вы засиделись! — в комнату заглянул мистер Разенграффе, нарушив такую чудную идиллию.
— Да, тебе пора, — будто от какого-то дурмана, очнулась Эльза, чувствуя, что уже засыпает.
— Ладно, тогда до завтра!
— До завтра!
УЗИ действительно выявило мальчика, так что Джек проспорил и вынужден был признать поражение, а для гордого парнишки это было целым подвигом!
Всё было отлично. Закончилась вторая четверть, ребята с нетерпением ждали Рождество. И кто мог знать, что один поход в магазин может всё перевернуть?
Для предстоящего праздничного стола нужно было изрядно закупиться, и семейство Разенграффе именно для этого посетило гипермаркет. Родители покупали еду, а сёстры — подарки. Анна была в спортивном отделе, а Эльзе там наскучило, и она пошла в отдел с игрушками, где и произошла та неприятная встреча…
Старшая Разенграффе внимательно рассматривала стенд с плюшевыми мишками, выбирая Анне подарок, как вдруг услышала этот мерзкий голос…
— Какая встреча!
— Пошёл прочь! — поняв, кому принадлежит голос, сдерживая подкативший приступ гнева, сквозь зубы процедила Эльза.
— Ой, какие мы грубые!
— Я думала, ты покинул город…
— Да, я тут проездом…
— И не боишься, что я сдам тебя?
— Нет.
— Даже так?
— Даже так, — ехидно усмехнулся Ханс.
Всё это время Эльза стояла к нему спиной, но в один момент она решила повернуться, и вот тут пришёл черёд ему неприятно удивляться. Он явно на это не рассчитывал, поэтому через пару секунд его уже не было в магазине, а беременная лишилась чувств: слишком больно для неё было вновь его видеть…
Открыв глаза, голубоглазка поняла, что находится дома. Ей было немного не хорошо, и, плюс ко всему, вернулся тот неприятный осадок, она снова вспомнила чьего ребёнка носит под сердцем: это вновь начало пробуждать в ней ненависть, но она растаяла, не успев толком зародиться: рядом сидел всё тот же пепельноволосый малый, чей вид моментально её успокоил.
— Эль, ты как?
Она не ответила. По щеке покатилась слеза, и девушка кинулась на парня, повалив его рядом.
— Ого! Боевая же ты! — усмехнулся Джек, явно не рассчитывавший на такой поворот событий, на что блондинка лишь незаметно улыбнулась.
— Что стряслось?
— Я его видела… Он со мной заговорил, но сбежал, увидев живот.
— Ну, что ж, козёл он и есть козёл…
— Да, но, знаешь, я чуть ли снова не возненавидела его.
— Кого? Ханса?
— Нет же! Раяна! Если он вырастет таким, как его отец… Честное слово, я его…
— Так! Ну-ка успокойся! Ханс его даже не увидит, так что всё хорошо!
— Да, ладно. Ты прав.
Но вдруг Разенграффе скривилась.
— Что?! — Фроста почему-то мгновенно пробрал страх.
— Ничего, всё хорошо, — она немного отдышалась, — Просто пинается сильно.
Джек лишь усмехнулся, зато в его взгляде будто читался вопрос, который парень всё не решался задать. В его глазах вдруг заиграли огоньки детского любопытства.
— Можно, — ласково ответила Эльза и, взяв его немного подрагивавшую руку, положила на свой животик.
По Фросту заметно прошла волна: то ли от страха, то ли от неизвестности и новизны ощущений, но Эльзу его немного притуплённый взгляд только рассмешил, впрочем, скоро Джек и сам понял, что глупо выглядит и виновато улыбнулся, тем не менее, не убирая руки.
Повисла пауза. Она длилась слишком долго, и в полумраке комнаты стало немного некомфортно. Пепельноволосый почувствовал, что девушка начинает волноваться, и стал нежно поглаживать её по щеке.
— Я боюсь, что… — но она не успела договорить. Джек жестом показал тишину.
— Т-ш-ш-ш… Ничего не бойся! Я буду с тобой… — прошептал он над самым её ушком.
— Всё будет хорошо! Обещаю… — он осторожно приподнял немного растерянное личико и невесомо коснулся её приоткрытых губ своими.
И величайшей наградой для него был тихий стон, что девушка проронила, лишь на мгновенье потеряв контроль…
***
Наступил февраль. Этот месяц Эльза ждала с опаской, ведь она всё же была ребёнком, и страх так и не покинул её… Она знала, что Джек не бросит её и сдержит обещание, но страху, как и сердцу, не прикажешь.
Это был обычный день — 17 февраля, всё шло своим чередом… Ребята таки сделали уроки и начали расходиться, даже Анна уже ушла к себе. Остался лишь Фрост. На часах 20:55. Эльзе захотелось спать, и парень вынужден был её покинуть, отправившись вслед за друзьями, но что-то с ним было не так. У него неприятно колотило в горле — плохое предчувствие, впрочем он не предал этому значения и пошёл домой.
Воскресенье. Пепельноволосый отправился к девушке с самого утра, но никто ему не открыл. Машины не было, и это ему очень не понравилось. Вдруг почему-то, будто обезумив, Джек стал судорожно пытаться дозвониться хоть кому-нибудь… У него вышло. Трубку взяла миссис Разенграффе, и его догадки подтвердились: ранним утром у Эльзы начались схватки, и её увезли в больницу.
Через полчаса Фрост был у роддома, и тут ему впервые стало не по себе, теперь ему стало страшно… Впрочем, это уже никого не волновало. Ну, Анну точно, поэтому она со скоростью звука спустилась вниз, отдав Джеку его пропуск и халат.
Парня пробивала дрожь и уже очень сильно кружилась голова, когда он наконец добрался до нужной палаты. Мистер и миссис Разенграффе разговаривали с врачом в другой части больницы, а Анне стало нехорошо, и её уговорили ехать домой, так что он останется с
ней один на один.
Фрост зашёл в палату. К его глубокому облегчению, там всё было не так страшно, как он себе представлял, так что ему даже стало немного легче. Эльза лежала, завернувшись в одеяло, но потом она вдруг резко отбросила его в сторону и свернулась клубочком.
— Эль…
Она осторожно повернулась на другой бок.
— Ты пришёл! Я уже боялась, ты передумал… — сквозь измученную улыбку выдавила Эльза.
— Я же обещал, — постарался улыбнуться и Джек.
— Тебе тоже страшно, — заключила она.
— Есть немного, но мы справимся, — Фрост взял девушку за руку. Она сжала её покрепче, будто уцепилась за последнюю веточку, что связывает её с миром.
— Мне тоже жутко от всех этих белых стен! Я хочу домой!
Как назло, на улице было пасмурно, но, к счастью, скоро небо стало понемногу расчищаться, и первые лучики солнца начали пробираться сквозь окно палаты, заметно поднимая настрой.
К 18:34 всё закончилось. Мистер и миссис Разенграффе поехали домой, пока у Анны не случился инфаркт. Эльза лежала всё на той же кровати и потихоньку приходила в себя, то же было и с Фростом. Нельзя точно сказать, кому из них было хуже в последние пару часов, но и восемнадцатилетний парень и семнадцатилетняя девушка были полностью измотаны. Джек не мог пока нормально ходить, поэтому ему поставили кровать рядом. Сейчас, в 19:04, все трое начали отходить, правда, фактически двое, потому что малыш Раян просто лежал и своими чистыми голубыми глазками смотрел на уставших «родителей». К счастью, единственное, что ему досталось от Ханса — лёгкая рыжевизна, и та высветлялась платиной мамы, так что волосы получились персиковыми. Как и говорил Фрост, девушка справилась. Они оба справились.
Спустя семь лет…
— Пап! Эмили снова забрала красную машинку!
— Вот же негодница… — улыбнулся Джек, — Знаешь, красный — это для девчонок! Отдай ей эту несчастную машинку, я куплю тебе ещё больше! — подмигнул папа, на что Раян понимающе ухмыльнулся.
— Не-е-е-ет… Она с ней намертво, — в комнату зашла Эльза с маленькой пепельноволосой девочкой на руках. Видимо, она пыталась вернуть игрушку сыну, но сестре чересчур понравилась именно эта машинка, и мальчику пришлось отступить.
— Ну, не будь такой жадиной! — мама всё же пыталась оттащить дочь от злополучной игрушки, но двухлетняя малышка крепко вцепилась и ни за что не соглашалась возвращать ярко-красный предмет.
— Ладно. Пускай будет у неё… — выдохнул Раян, улыбаясь тому, как сестра смешно грызёт кузов.
Джек недвусмысленно посмотрел на жену, переводя взгляд на мальчика, показывая тем самым, что он был прав. Раян прекрасный ребёнок и ничего общего с его настоящим отцом, слава богу, не имеет. А Эльза лишь улыбнулась, в противовес показывая на такую же упрямую, как и её отец, Эмили, на что теперь уже мистер Фрост только непонимающе, с невинной улыбкой пожал плечами.