Шестой футон

В камере Кайто всего шесть футонов, и один из них пока пустует. У противоположной стены спят Хирано, Такада и Ишикава. Громче всех храпит Такада — ему в драке сломали нос. Он и загремел сюда из-за сопротивления властям. Иногда Кайто кажется, что Такада вот-вот задохнется, но тот всхрапывает еще громче и снова выводит носом рулады. Хирано сопит чуть слышно — его дыхания и не разобрать за остальными. Он подкладывает ладонь под голову и причмокивает во сне, при этом бульдожьи щеки трясутся так забавно, что Кая разбирает смех. А Ишикава, словно вторая труба в ночном оркестре, вторит Такаде. Хотя, иной раз, если удачно пнуть, замолкает до самого утра. На футоне слева спит Такаги. Он длинный, как жердь, и его пятки вечно высовываются из-под одеяла. Он лежит неподвижно, положив руки поверх одеяла, грудь его равномерно поднимается и опадает. Только так можно понять, что рядом не труп, а живой, спящий человек. Сокамерники Кайто очень разные, и ему нравится за ними наблюдать. Объединяет их всех лишь одно: если уж уснули, то не проснутся до самого утра, хоть с барабаном пляши. И иногда Кайто кажется, что даже барабан не сможет заглушить храп Такады. Если отвернуться к окну и прикрыть глаза, то можно представить, что Кайто лежит в своей спальне. А прямо через дорогу — дом Кея. Кайто плохо помнит, каким был Кей в детстве, но зато часто вспоминает, как Кей прижимался грудью к его спине. И как обхватывал руками крепко-крепко. Сердце частит, во рту пересыхает. Кайто глубоко вдыхает и медленно выдыхает, а потом просовывает ладонь в трусы. Член уже стоит — едва лишь он думает о Кее, как в штанах становится тесно. Кайто тихонько вздыхает и жмурится, стискивает пальцами головку, растирает выступившую смазку. А потом подносит ладонь ко рту и широко ее облизывает. Смазка солоноватая, и Кайто громко сглатывает, дрочит быстро и размашисто, то сжимая у основания, то толкаясь головкой в кулак. От ощущения влажной ладони на члене дыхание срывается, и Кайто трясет, словно в ознобе. Он уже и не слышит, не чувствует других рядом. Есть только он и Кей. Теплые руки на животе, щека, прижавшаяся к плечу, и стук чужого сердца, бьющегося рядом с твоим. Кайто кажется, что тогда, в ту ночь бешеной гонки через префектуру, его сердце окончательно сбрендило. Повелось на чужой ритм, и теперь никак не остановится. Кайто сильнее сжимает кулак, просовывает ладонь между ног и поглаживает яички. Прикосновения — самые обычные, но стоит представить, что трогает Кей, и внутри все поджимается. По ногам ползет знобкая дрожь, с губ рвется стон. Кайто жмурится, крепко стискивает веки, и перед глазами появляется обнаженный Кей, таким как представляет его Кайто. Впалый живот, бледная кожа и нитка волосков от пупка к паху. Он выгибается, подставляется прикосновениям, тянется за поцелуями и громко стонет, а Кайто стонет вместе с ним и тут же закусывает уголок одеяла, замирает. Громко храпит Такада, ему вторит Ишикава — все по-прежнему. Только под кожей у Кайто — огонь, его потряхивает как в лихорадке. Он двигает рукой еще резче, еще жестче, давит подушечкой большого пальца на уздечку и кончает, стоит представить, что Кей раздвигает перед ним ноги. Темнота идет цветными трещинами, рвется на клочки и снова опускается плотным темным покрывалом. Кайто хрипло дышит, хватает воздух губами и пытается утихомирить бешено стучащее сердце. Ишикава всхрапывает и затихает, неразборчиво бормочет во сне Хирано, а Такаде хоть бы хны. Кайто вытирает себя уголком одеяла и укладывается на спину, смотрит в низкий темный потолок. А потом разбавляет храп шепотом: — Ну и как ты там? Всяко живой и, надеюсь, свободный. В тюрьме не очень-то хорошо, а если по-честному — совсем паршиво, но Кайто ни о чем не жалеет. Он кладет руки под голову, улыбается и закрывает глаза. Говорят, если думать о человеке, то он увидит тебя во сне. Но Кайто уверен, что все это выдумки.