Одной дождливой ночью

      Неделя. Целая неделя прошла с тех пор, как он покинул Коноху и отправился с Хаширамой на переговоры с очередным кланом шиноби. Правда, сам Мадара искренне недоумевал, зачем он нужен был на этих переговорах: говорил, в основном, Сенджу, он же, скрестив руки, скучающим взглядом осматривал порядком надоевший ему за несколько дней незатейливый интерьер дома главы клана и изредка кивал в ответ на какие-то вопросы. Учихи никогда не славились талантами миротворцев, скорее даже наоборот. Всю ответственность за эти переговоры Хаширама взвалил на собственные плечи. Мадаре оставалось лишь сидеть рядом с ним как одному из основателей первой скрытой деревни, делая серьёзное, но дружелюбное лицо. Получалось плохо.       Эта неделя тянулась очень уж долго, монотонно и однообразно. Погода лишь усиливала ощущение тоски противными моросящими дождями, почти сутками лившимися с серого, безжизненного неба. Когда они возвращались в Коноху, было темно, сыро и холодно. Не самая лучшая погода для шиноби: холодные капли, медленно, но верно пропитывающие одежду насквозь, и пронизывающий до костей ветер притупляли все инстинкты и навыки и заставляли думать только о родном доме, горячей ванне и, может, бутылочке саке…       Обратный путь преодолевали молча: никому не хотелось искать ночлег в сыром промёрзшем лесу, а потому даже Хаширама не проронил ни слова, сохраняя силы. Наверное, именно поэтому путь, который в первый раз они преодолели ровно за сутки, сейчас был пройден за девятнадцать часов. В Коноху они должны были прибыть рано утром, а прибыли ночью – холодной и унылой. Тем не менее, даже такая погода не могла омрачить радость от долгожданного возвращения домой. Попрощавшись, Мадара и Хаширама разошлись.       Дом встретил Мадару уютной ночной тишиной: спокойной и умиротворяющей. Уже в прихожей Учиха стянул с себя промокшие насквозь вещи и в одном белье направился в спальню – прежде чем лечь и забыться блаженным сном, он хотел хорошенько прогреться в ванной. Зайдя в комнату, он не сумел сдержать улыбку.       На кровати, вытянувшись, закинув одну руку за голову, а другую положив на живот, спала Шио – сам Мадара думал, что она вновь осталась на ночном дежурстве. Чей-то приход абсолютно не побеспокоил женщину – она, кажется, его и не заметила. Учиха невольно подошёл ближе к кровати. Лицо Шио было абсолютно умиротворённым, шёлковые волосы с каким-то небрежным изяществом рассыпались на подушке, бархатная светлая кожа в бледном ночном свете казалась мраморной. Тонкие губы чуть приоткрыты, грудь вздымается при дыхании спокойно и ровно… Казалось, этим зрелищем можно было любоваться вечно. Мадара силой заставил себя оторвать взгляд от любимой и, взяв чистые вещи, направился в ванную.       Горячая вода, пар и лёгкий запах можжевелового масла окончательно выветрили из головы Мадары все тревоги и заботы, весь негатив, связанный с неделей, проведённой на территории чужого клана. Он вышел из ванной обновлённым и свежим, одетым в одни лишь пижамные тёмные штаны. Волосы он, как и обычно, высушил с помощью чакры – в обычных условиях они сохли бы слишком долго. Он вернулся в спальню и, тихо подойдя к кровати, прилёг рядом с Шио и засмотрелся на её лицо.       Вновь и вновь Мадара ловил себя на мысли, что женщина, не являющаяся шиноби, была лёгкой жертвой для любого врага. Вот и сейчас – он так легко приблизился к ней, не особо-то и скрываясь, а она даже не шелохнулась – внешние раздражители словно и не влияли на её сон. Даже когда он лёг рядом, всё, что она сделала – это чуть-чуть нахмурилась и повернула голову чуть вбок, в его сторону. Мадара не удержался и самым кончиком пальца провёл по её щеке. Никакой реакции. Его палец легко, едва чувственно скользнул по изящным линиям бровей, по аккуратному, чуть вострому носику, обвёл контур тонких, чуть приоткрытых губ… Только тогда Шио, чуть нахмурившись, открыла глаза.       Её заспанное личико умилило Мадару. Спросонья поняв, кто рядом, Шио улыбнулась:       - Ты вернулся… - сказала она тихим, слегка сиплым голосом и прижалась к его груди, обняв его за шею. – Я скучала…       Учиха нежно обнял её за талию. Его руки плавно скользили по шёлковому пижамному платьицу, надетому на ней, – его любимому, цвета горького шоколада, украшенному тонкими кружевами... Мадара хотел было откинуть одеяло, чтобы полюбоваться Шио, но не стал – в комнате было прохладно, она бы сразу замёрзла. Вместо этого он приподнял её личико за подбородок и увлёк её в поцелуй – долгий, чувственный, нежный и сладкий. Шио зажмурилась от удовольствия и стала отвечать, гладя шею и плечи любимого, сам же Мадара нежно водил одной рукой по изящному изгибу её талии, а другой зарылся в её волосы. Её родное тепло, по которому он так истосковался за эту неделю, показалось ему куда более приятным, нежели даже горячая вода ванны после прихода с холодной сырой улицы. Её хрупкое, изящное тело в его объятиях казалось самым большим сокровищем, с которым не могла сравниться ни одна клановая реликвия, включая каменную плиту с посланием Рикудо Сеннина. Её нежные поцелуи наполняли всё существо Мадары новыми силами, обновляя его лучше любых медицинских ниндзюцу. Мягко оторвавшись от его губ, Шио вновь прижалась к его груди, млея от его живого тепла, усиленного горячей ванной, и лёгкого запаха можжевельника. Мадара лишь нежно провёл ладонью по её затылку и с улыбкой спросил:       - Сильно скучала?..       Кожей он почувствовал, как губы женщины изогнулись в улыбке.       - Сильно... - тихо ответила она, не открывая глаз.       Улыбка самого Мадары стала шире. Его ладонь скользнула с её шеи к талии и мягко остановилась на бедре:       - Покажешь, как сильно скучала?..       Шио подняла на него взгляд и в тот же миг оказалась вовлечена в новый, куда более пылкий поцелуй...       Мадаре не хотелось, чтобы эта ночь когда-нибудь заканчивалась. Бережные ласки Шио, её отзывчивое к его собственным ласкам тело, сорванное ускоренное дыхание и полные удовольствия стоны - вот то, чего он так жаждал всю эту неделю. А когда в самом конце, содрогнувшись от пика наслаждения, она томно выдохнула его имя ему в губы, Учихе и вовсе показалось, что весь мир в одночастье прекратил своё движение. В его голове лишь вновь и вновь звучал этот шёпот, перед глазами представали трепещущие ресницы, опущие на слегка порозовевшие щёки, и приоткрытые губы, раз за разом складывающиеся в такие знакомые положения и повторяющие одни и те же буквы...       "Ма... да... ра..."       Шио уснула быстро, пригревшись в его объятиях - на душ сил у неё уже не хватило. Мадара же, вдыхая аромат её волос и кожи, довольно долго не мог отойти ко сну. В его голове роились самые разные мысли, связанные с этой женщиной. Такая хрупкая и беззащитная перед лицом даже самого слабого шиноби, но такая сильная перед любыми жизненными трудностями. Даже уходы Мадары на опасные задания она принимала, как должное: никогда не причитала и не плакала, провожала лишь нежным поцелуем и четырьмя самыми важными для Учихи словами, вселявшими в его дух и тело новые силы:       "Я буду ждать тебя"       Два, три дня, неделя, ещё неделя - Шио никогда не думала о времени, когда дело касалось Мадары. Она не сидела у окна с печальными глазами, мечтая увидеть его силуэт вдали, не накручивала себя жуткими мыслями о том, чем могла кончиться очередная миссия... Ей было не до этого, работа не позволяла лишний раз задуматься о чём-то постороннем. Мадара всегда был в её сердце, и Шио знала: с ним ничего не случится. Сердце никогда её не обманывало, как и сам Учиха, ведь перед уходом в ответ на её обещание ждать он всегда говорил одни и те же слова:       - Я вернусь.       Учиха Мадара никогда не лгал.       Мужчина вскоре всё-таки забылся спокойным сном, так и прижимая тихо сопящую Шио к себе. Ничто этой ночью уже не тревожило его: ни стук барабанящего о крышу дома дождя, ни глухое завывание ветра, ни изредка дающий о себе знать гром. Здесь, в этой уютной тёплой спальне, рядом с любимой женщиной, всё постороннее казалось слишком несущественным. Важным была лишь близость самого любимого человека.