Спящая красавица.

Белль спала, а это означало, что её больше ничто не должно было беспокоить: ни душа, запятнанная Тьмою, ни слова мужа, ни тревоги о своём ребёнке, ведь он был в безопасности, в безопасности, в безопасности… - Как поживаешь, дорогуша? – раздался ядовитый голос. Голос Румпельштильцхена в образе Тёмного мага. Не может быть. Ей должны сниться счастливые светлые сны, такие, которые бы понравились малышу. Должен был быть её старинный замок, вечное солнечное лето, принцессы, которых спасают из беды рыцари на белых конях, но никак не чудовище, которого она полюбила давным-давно… Девушка огляделась по сторонам и с ужасом поняла, что сидит на соломе в тюрьме злобного колдуна. Он сидел в кресле напротив неё, закинув ногу на ногу и холодно, безжалостно улыбался. Белль испытывала настоящий страх, как в тот день, когда впервые услышала о нём. Его глаза были устремлены прямо на неё и пылали жестокостью. Надо было что-нибудь сказать, но ей удалось произнести лишь имя. - Румпель… Оскалив зубы в презрительной усмешке, он немного приподнялся с места. - Румпель? – переспросил маг. – Что за дурацкое сокращение моего имени? Белль промолчала – единственное решение, которое пришло ей в голову. Она задрожала и закрыла глаза в надежде проснуться. Конечно, ей не удалось сделать это, и в этом была полностью её вина. Чудовище успокоилось – оно хохотало от души. Белль положила руки на живот – материнский инстинкт. - Добро пожаловать в кошмар, - смахнув слезу, произнёс он. – Хотя, как по мне, это лучшее, что происходило со мной в последние годы… - Что ты здесь делаешь? – с опаской спросила Белль, заранее зная ответ. Вся смелость растворилась без следа. - Присматриваюсь к новому жилищу. Его голос до тошноты звучал спокойно. – У тебя здесь так… уютно. – Румпельштильцхен деловито огляделся по сторонам. – Приятно будет разрушить всё это. Уничтожить надежду и остатки света. Видишь ли, милая, в зачатии ребёнка принял участие сам великий Тёмный. Его частичка в малыше, и эта частичка – я, - он радостно помахал рукой, - привет! Она больно сглотнула. То, что было похоже на её мужа, продолжило: - Забавно… Вы оба погубили бывших своих возлюбленных, поэтому здорово мамочка повлияла на своё будущее дитя истинной любви. - Как ты себя чувствуешь? – послышался вопрос после продолжительного затишья. - Что ты имеешь в виду? Вопрос на вопрос. Белль заёрзала на соломе. Она думала, что сможет выдержать взгляд Румпельштильцхена, но в итоге её глаза нервно бегали по каменному полу. - Вот это, дорогуша, - раздался резкий щелчок пальцев, и сердце Белль появилось в его чешуйчатых руках. Девушка взглянула и ахнула от удивления. Сердце билось сильнее, чем у любого другого человека и его обволакивала Тьма; она плескалась словно вода в незаполненной до конца бутылке. Его злорадству не было предела. Он приблизил его к своим губам и вновь усмехнулся. - Скажи, что ты удовлетворена увиденным, - приказало чудовище. С трудом она выполнила его приказ, и сердце вернулось к её владельцу. Оно сжалось в груди, а затем продолжило свою работу. - Не может быть, - речь Белль звучала надломлено. - Может, ещё как раз может. Олицетворение кошмара поистине наслаждалось страданиями девушки. – Ты столько лет провела с монстром, что сама не заметила, как стала им. Ты пыталась спасти его, но с первых секунд ты была обречена на поражение. И глупо убеждать себя в обратном. Я тому подтверждение. Ты злишься на Румпельштильцхена, но, дорогуша, Свет бессилен, а твой муж - не герой из детских сказок, - теперь монстр только шептал, - во мраке твоё спасение. Ты поддашься, рано или поздно. Это неизбежно. Но это совсем не трудно.… Куда труднее изнывать от душевных ран и убеждать всех, что ты в порядке. - Убирайся! - в слезах выкрикнула Белль. – Убирайся! – Девушка кинула в него горсть соломы. Просто так. От бессилия. Разумеется, он никуда не делся, как и пустота, сожравшая остаток призрачной веры. Белль обрекла себя на заточение с внутренним голосом, который являлся для неё Тёмным магом.