я разрушу тебя самым изысканным способом, а когда я уйду, ты наконец поймешь, почему ураганы называют человеческими именами
Ким Тэхен из параллельного класса действительно очень странный. Мысль задерживается в голове у Чонгука всего на несколько мгновений, пока он следит за тем, как этот странный Тэхен собирает разбросанные по земле учебники и пытается запихнуть их в разорванный рюкзак, что у него, конечно же, не выходит. Под дикий гогот окружающих он хватает учебники в руки, выронив пару штук, и несется к воротам. Чонгук хмурится, глядя ему вслед, потому что не может понять, — не то чтобы пытается — что заставляет Тэхена терпеть все эти насмешки, стойко сносить любые издевательства. Как надо ненавидеть себя, чтобы смотреть в глаза такому унижению. Тэхен раздражает Чонгука, если честно, потому что не входит в рамки, в которые Чонгук привык загонять и себя, и всех окружающих. Он странный, этот Ким Тэхен, а Чонгук не любит странных людей — они приводят его в замешательство, вгоняют в ступор и вообще рушат его правильный, не странный мир. Стоящий рядом Юнги насмешливо хмыкает, и Чонгук выныривает из своих мыслей, переводя взгляд на него. — Готов поспорить, что он еще девственник, — говорит он, продолжая разговор, половину которого Чонгук пропустил мимо ушей. — Кто? — приподнимает брови он, и Юнги кивает в сторону ворот школы — за металлическими прутьями ограды все еще видна растрепанная макушка удаляющегося Тэхена. Чонгука передергивает от неприязни, когда он думает о том, как Тэхен занимается сексом. — Даже думать не хочу о том, что он мог кого-то иметь, — смеется Сокджин, озвучивая мысли Чонгука, и Чонгук согласно кивает. — Или кто-то мог иметь его, — задумчиво тянет Хосок. Поймав вопросительный взгляд Намджуна, он поясняет: — Ну, мы ведь не можем быть уверены в том, что он натурал. Чонгук закатывает глаза, бросая сигарету на землю и придавливая носком ботинка. Эта тема ему не только не интересна — она откровенно неприятна, и Чонгуку хочется уже смыться домой, но он обещал сегодня зайти с Сокджином в какой-то магазин, а свои обещания — особенно перед Сокджином — Чонгук держит. Он раздраженно цокает, хмуро глядя на Хосока. — Мы можем не говорить о сексе и Ким Тэхене одновременно, пожалуйста? — просит он. — Чем тебя не устраивает секс? — приподнимает брови Намджун, не в силах сдержать улыбку. — И Ким Тэхен? — хихикает Хосок. — Особенно одновременно! Парни смеются, но Чонгуку не смешно — его настолько раздражает Тэхен, что даже косвенное его присутствие давит на нервы. — Слушай, Чонгук, — вдруг начинает Юнги, перебивая смешки, и, дождавшись, пока Чонгук переведет хмурый взгляд на него, продолжает, — не хочешь подзаработать? Все мгновенно замолкают, заинтересованно глядя на загоревшегося энтузиазмом Юнги. Чонгук знает этот его энтузиазм — в прошлый раз из-за него они с Намджуном сиганули со второго этажа в рыхлый снег, повелись на слабо как дети. Чонгук отделался трещиной в ребре, Намджун еще полтора месяца ходил с гипсом на руке. Чонгук знает этот его энтузиазм, поэтому напрягается. — Подзаработать? — переспрашивает он. — Подзаработать, — кивает снова Юнги, — и заодно нас повеселить. Хосок нетерпеливо дергает Юнги за рукав, расплываясь в хищной улыбке, и Чонгук кидает на него испепеляющий взгляд — Хосоку, конечно, будет весело, потому что он еще ни разу не страдал от сумасшедших идей Юнги. — Ты лишишь нашего придурковатого знакомого девственности и получишь за это сотню, — выдержав драматичную паузу, предлагает Юнги. Воцаряется гробовая тишина, Чонгуку кажется, что он слышит перепалку пятиклассников возле автобусной остановки через дорогу от школы. Он недоверчиво прищуривает глаза, пытаясь понять, блефует хен или говорит серьезно, а потом по очереди смотрит на Хосока, Сокджина и Намджуна, но те выглядят не менее растерянными, чем он сам. — Ты сейчас серьезно, хен? Ты предлагаешь мне переспать с человеком, который вызывает у меня отвращение, за сотню вон? Иди к черту, — фыркает Чонгук и отталкивается от стены, чтобы пойти домой, — теперь даже обещание, данное Сокджину, не выглядит убедительной причиной задерживаться. — За сотню баксов, Чонгук. Сто баксов, если тебе удастся трахнуть Ким Тэхена, — спокойно, словно и не сомневаясь в ответе Чонгука, уточняет Юнги, и Чонгук замирает. Он не был падок на деньги, но не в этом случае — он больше полугода копил на татуировку, потому что не решался просить на это деньги у матери, и сейчас до достижения цели ему не хватает всего ста долларов. Он чувствует себя продажным, но все же оборачивается, с сомнением глядя на Юнги. Сомневался он не в том, есть ли у Юнги деньги, — у него они наверняка были, — а в том, стоит ли соглашаться на эту откровенно не самую умную идею. Его раздражал Тэхен, это глупо отрицать, но спорить на него, как на какую-то вещь, казалось кощунством даже Чонгуку. Тэхен все-таки живой человек. Со своими чувствами, над которыми он бы так безжалостно надругался. Но ведь Чонгук тоже человек. Чонгук больше полугода подрабатывал, чтобы скопить деньги на очень классную, красивую, цветную татуировку на всю руку. Чонгук был в шаге от того, чтобы сдаться и набить что-нибудь попроще, и тут Юнги предлагает деньги, причем предлагает их за секс. В конце концов, что мешает ему попробовать? Он же не насиловать Тэхена собирается, так? Если тот откажется, Чонгук просто отдаст Юнги деньги. Он чувствует на себе четыре нетерпеливых взгляда, и ему кажется, что кожа у него от них начинает дымиться. Чонгук хмурится и задумчиво жует губу, сам до конца не веря, что действительно раздумывает над тем, чтобы согласиться. Ким Тэхен — абсолютный неудачник, одетый вечно в какое-то поношенное дерьмо. Ким Тэхена ненавидит в этой школе каждый. Ким Тэхен такой отталкивающий со своими сожженными дешевой краской волосами, нелепыми круглыми очками, сползающими с переносицы, внимательным, прожигающим всегда насквозь взглядом. Забитый, неуклюжий, забивающийся по углам. Когда Тэхен смотрит на Чонгука, у того автоматически просыпается желание врезать ему, чтобы он отвел этот пристальный взгляд, чтобы не смотрел на него так, словно знает гораздо больше, чем кажется со стороны. В общем-то, Тэхен никогда не делал никому зла. Он казался мягким, неуверенным в себе, слабым, и, наверное, это и было главной причиной того, что именно он стал главным объектом издевательств. Люди ведь просто находят того, кто не может за себя постоять, и с помощью него доказывают силу, не так ли? И чем больше синяков оставалось на теле Тэхена после каждого учебного дня, тем крепче было презрение к нему. К жалкому. Серому, испуганному. Чонгук искренне не представляет, как вообще можно нормально общаться с кем-то вроде него, с никчемным подобием человека. Но сто баксов… — Сколько времени ты мне дашь? — Две недели, — предлагает Юнги, задумчиво оглядывая Чонгука с головы до ног. — Справишься раньше — угощу тебя мясом. Чонгук фыркает, улыбаясь уголками губ, и кивает, протягивая руку Юнги, закрывая глаза на ростки сомнения внутри себя. Юнги пожимает ее с довольным видом и подмигивает смеющемуся Хосоку. Намджун с Сокджином коротко переглядываются и выглядят не особо впечатленными. Первым не выдерживает Намджун. — Погодите, только что ты, — он бросает колючий взгляд на притихшего Юнги, — и ты, — разочарованный взгляд на стушевавшегося Чонгука, — поспорили на человека? На человека, которого даже не знаете? С которым даже не общались? Который ничего вам не сделал? Вы понимаете, что вы делаете? Улыбка тут же сползает с лица Чонгука, и он начинает переминаться с ноги на ногу, как провинившийся ребенок. Стыд обжигает его изнутри ощутимо, но не настолько, чтобы отказаться от спора. Два хена его поддерживают, так что можно не загружаться насчет одобрения двух других. В конце концов, Намджун с Сокджином и сами не святые. Юнги только закатывает глаза, складывая руки на груди. — Вам не кажется, что это слишком жестоко? В смысле, не то, чтобы мне жаль Тэхена, но это как-то… слишком, — неуверенно говорит Сокджин и вздрагивает, когда Хосок бьет его кулаком в плечо. — Да брось, хен, — легкомысленно отмахивается он. — Мы не делаем ничего плохого. Может, для этого парня секс с нашим Чонгукки будет одним из лучших моментов в жизни! Чонгук краснеет, чувствуя явную насмешку, и бросает взгляд на недовольного Сокджина, потирающего плечо. Он не понимает, почему для хенов это кажется таким ужасным. Они ведь всегда подшучивали над Тэхеном, так чем отличается то, что они собираются сделать сейчас? — Делайте, что хотите, — машет на них рукой Сокджин, его голос звучит как-то устало. Он разворачивается, чтобы пойти домой, и Чонгук быстро прощается с хенами, игнорируя ухмылку Юнги и разочарование в глазах Намджуна, и бросается вслед за Сокджином. — Погоди, хен! — догоняет его Чонгук, выравнивая шаг. Некоторое время они идут в тишине, только гравий хрустит под подошвами их ботинок. Чонгук чувствует исходящее от Сокджина напряжение, и это ему не нравится. Чонгук творил много разного дерьма, нередко с подачи Юнги и Хосока, но раньше Сокджин никогда не реагировал на это так остро. Раньше он вообще никак на это не реагировал. — Зачем тебе это, Чонгук? — начинает он, прерывая, наконец, давящую на нервы тишину. Чонгук идет молча, пиная камешки, прислушивается к себе в поисках ответа. Зачем ему это? Если бы Юнги поспорил на кого-то другого, кого угодно, Чонгук бы все равно согласился. Даже больше — он бы и не думал. Это было бы даже легче — что такого в обычном сексе? Но ему одновременно хочется и не хочется делать это с Тэхеном. Легко очаровать того, кто уже от тебя в восторге. Сможет ли он очаровать того, кто его боится? Того, кто ненавидит? Это похоже на игру. Это просто как игра, и Чонгук не привык проигрывать. И ему безусловно нужны сто баксов. Они с матерью живут небогато, Чонгук много времени тратит на учебу, чтобы оправдать ее ожидания, никогда не спускается в списке успевающих ниже третьего места, и почти не успевает ходить по подработкам. За полгода он смог накопить три тысячи долларов и слишком устал, а Юнги предложил ему легкий, почти не требующий усилий способ. Есть, конечно, вероятность, что Тэхен пошлет его куда подальше (в какой-то степени Чонгук на это надеется), но он достаточно самолюбив, чтобы не особо этого бояться. И, плюс ко всему прочему, он достаточно дерьмовый человек, готовый продать кого-то за татуировку. Он не думает об этом споре как о нарушении моральных норм. У него этих норм просто нет. Чонгук трясет головой, так и не найдя по-настоящему убедительную причину, которая оправдала бы его в глазах Сокджина. — Я не знаю, хен, — наконец отвечает он. — Просто так. — Ты собираешься просто так разрушить другому человеку жизнь, — подводит невеселый итог Сокджин и ускоряет шаг, давая понять, что продолжать этот разговор не желает. Чонгук задумчиво жует губу, плетясь за ним. Его терзают сомнения, но сейчас в любом случае поздно отказываться — Юнги поднимет его на смех, а Чонгук не переносит, когда над ним смеются. В конце концов, успокаивает себя он, я же не сделаю ему ничего плохого. Только унижу, но ведь к этому ему не привыкать. Он с унижением справится.***
Чонгук ведет пальцем по квадратикам на календаре, задумчиво жуя губу. Две недели — достаточный срок для него, и он бы был более уверен в себе, если бы объектом спора был не Ким Тэхен. Он понятия не имеет, как подступиться к нему, особенно с учетом того, что последние несколько лет активно доводил его до депрессии. Он трет пальцами лоб, чувствуя себя загнанным в тупик, потому что теперь вчерашняя уверенность в успехе ослабевает. Чонгук вспоминает, как обливал Тэхена водой, как ставил ему подножки, как смеялся над ним прилюдно, и глухо стонет — он сам перекрыл себе все пути к нему. Не то чтобы его когда-нибудь мучила совесть из-за того, что он был одним из отморозков, которых боятся все неудачники, но он бы ни за что не подумал, что ему придется пожалеть о таком своем отношении. Чонгук смотрит в зеркало, прежде чем выйти из комнаты, и ловит темный взгляд красивых глаз напротив. Ему нравится то, что он видит. Всегда нравилось. Он был по-настоящему красивым, и эта красота была его козырем, его броней и его визитной карточкой, тем, чему никто никогда не был способен сказать «нет». Сейчас эта красота — единственный способ выиграть спор. Он изгибает губы в подобии улыбки и устало выдыхает, когда отражение выдает ему тусклую гримасу в ответ. Чонгуком восхищаются все. На него смотрят, за ним готовы идти, его готовы едва ли не обожествлять, несмотря на то, что связываться с ним ни у кого не хватает духу. Чонгук не позволяет своей репутации идеального парня пошатнуться ни на мгновение — слишком много он вложил в ее создание. Это залог его неприкосновенности, залог того, что его жизнь в школе станет эталоном, одним из самых ярких воспоминаний. Чонгук мог бы объяснить, откуда в нем столько желания оставаться на вершине любой ценой. Его отец ушел из семьи, когда узнал, что его мать беременна, и ей пришлось отчислиться из университета, вкалывать на подработках за гроши, чтобы прокормить его. Его растили бабушка с дедушкой, которые не упускали возможности напомнить ему, что именно он стал причиной того, что жизнь его матери разрушена. Над Чонгуком часто издевались, потому что он не мог позволить себе новую модель телефона или фирменную одежду, над ним часто издевались до тех пор, пока он не осознал для себя одну простую истину — либо издеваешься ты, либо издеваться будут над тобой. Чонгук не долго раздумывал над выбором. Он закидывает на плечо рюкзак и выходит из комнаты, по пути заглядывая на кухню. Хватает со стола тост с апельсиновым джемом и машет на прощание матери рукой, выскакивая за дверь. Чонгук потерял ощущение времени сегодня утром, размышляя над способами сближения с Тэхеном, и теперь чертовски опаздывает на алгебру — единственный предмет, на который опаздывать строго запрещено, потому что можно серьезно нарваться на неприятности. Он бежит всю дорогу до школы, влетает в главные двери и отвлекается на булькнувший входящим мобильник. Читая на ходу сообщение от Югема, призывающего его поторопиться, Чонгук не замечает, как врезается в кого-то. Он пошатывается и, не удержав равновесия, падает. Плечо начинает ныть от ощутимого удара. Чонгук чувствует, как в нем закипает раздражение, поднимается, собираясь вылить его на виновника столкновения, и… проглатывает все грубые слова, готовые сорваться с языка, когда видит растерянного Тэхена. Чонгук сжимает кулаки, чтобы не наговорить лишнего, и растягивает губы в улыбке. Тэхен вздрагивает, и Чонгук его понимает — не хотел бы он сам столкнуться с таким проявлением дружелюбия. — Тэхен! — он искренне пытается звучать по-доброму, но обращение получается сквозь зубы, потому что у Чонгука ноет плечо, испачканы брюки, и он зверски опаздывает на алгебру. — Извини, я сам виноват. Ты не ушибся? Тэхен смотрит на него недоверчиво и на всякий случай отходит подальше. Чонгук тянется вперед, хватая его за руку, и ему до безумия хочется сжать пальцы до хруста, чтобы сделать Тэхену больно, но он едва касается. — Нужно смотреть, куда идешь, Тэхен-а, — понижает голос Чонгук, глядя в его глаза. Из-за очков с толстыми линзами они выглядят до нелепого огромными. Тэхен смотрит внимательно, но не без опасения. Он слишком много повидал от Чонгука, чтобы теперь стоять спокойно. — Ты бы мог ушибиться. Или разбить свои очки. Чонгук кончиками пальцев берет дужку и стягивает их. Тэхен вздрагивает, щурясь, и теперь в его глазах мелькает паника. — Верни, пожалуйста, — тихо просит Тэхен, опуская голову. Он совсем немного дрожит. Господи, только бы не заплакал. — Я без них совсем ничего не вижу. Чонгук улыбается, склоняясь ближе, и чувствует его нервное горячее дыхание у себя на щеке. Тэхен дышит через раз, и Чонгук понимает, что он на самом деле боится. План действий выстраивается у него в голове за доли секунды. — Я верну их тебе, если пообещаешь сходить со мной на свидание. Тэхен ощутимо вздрагивает, вырывая руку из кольца чонгуковых пальцев, и смотрит на него недоверчиво, вздергивая брови. — Ч-что? — На свидание, — терпеливо повторяет Чонгук, хотя у самого уже все подгорает. Тэхен что, еще и тупой? — Сегодня в пять у входа в национальный парк. Тэхен замирает, как заяц, почуявший хищника, кидает взгляд то на зажатые в руке Чонгука очки, то на самого Чонгука. Он колеблется, но выбора у него особого нет — без очков он и вправду не видит дальше одного метра. — Хорошо, — сдается он, его плечи понуро опускаются, и Чонгуку бы стало его жалко, если бы это не приближало его на шаг к победе в споре. — Я приду, только верни очки. — Отлично, — Чонгук сам водружает очки на нос растерянного Тэхена — тот ошалело моргает и делает несколько шагов назад. — Только не опаздывай, Тэхен-а. А то будет хуже, хочется дополнить ему, но он сдерживается, вместо этого натянуто улыбаясь. Роль дружелюбного к Ким Тэхену парня можно считать успешно проваленной. На алгебру его так и не пускают, но это его почему-то совсем не огорчает.