I give blood for blood but you want more

Тэодор Гэлбрайт, для своих – Тэо, для прочих, по имени и фамилии, пожалуйста, знал: сегодня — его личный Армагеддон. «Underkrombie & s**t» (кто придумал это название? Звучит как самый хуевый паб в мире, но как бренд оно раскручено, менять — терять все и начинать сначала) принимал тех, кто сделает кассу, сравнимую с одно-двух-недельной прибылью клуба целиком, но, блядь, все остальное, что связано с их концертом! Нажраться арт-директору хотелось уже превентивно. «В конце концов, — уговаривал себя Тэо, главное — чтобы они начали концерт хотя бы в назначенный день, и тогда уже можно браться за бутылку». И не то, чтобы музыка была дурной, — некачественных исполнителей в «Андер» не пускали даже за деньги, но сумасшедший дом, который «Guilty Priest» учиняли в процессе… иногда хотелось уснуть и проснуться в семидесятых. Тогда тоже был дурдом, но «Дип Перпл» хотя бы не мазались двухсантиметровым слоем грима и не пытались поиметь друг друга прямо на сцене. Техники группы были адекватными; они приехали загодя, привезли аппаратуру и инструменты, отказались от спиртного. О наличии зоны для курения вежливо спросили охранника, — в общем, выглядели ангелами, к сожалению, предвещающими ад. Нет, всё-таки, как ни крути — хорошая музыка, действительно хорошая, музыканты — талантливые, и на морду не страшные, кабы не грим и не поведение. Если бы Гэлбрайта спросили, что из этих двух пунктов его бесит больше, он бы не ответил. Современного британца любое заигрывание с гей-культурой не приведет в шок (особенно если он сам различает мальчиков и девочек исключительно по количеству отверстий, в которые можно с упоением погрузиться); популярность подобной тематики у девушек тоже помещалась у Тэо в голове (хотя, ради этого пришлось проконсультироваться у коллеги женского пола. Чем не озадачишься ради клуба!), отсутствие чувства меры у рок-исполнителей подразумевалось априори, но в сочетании это давало такой коктейль Молотова, что Гэлбрайт вместо простой сигареты выкурил одну из заначки. Травки в ней было немного и работала она исключительно как успокоительное. По крайней мере, был шанс не попытаться задушить кого-то из этих… экзотов. Клуб уже осаждали фанатки, и плевать, что концерт начнется через несколько часов; охрана делала свое дело и никого не пускала, и оставалось только надеяться, что сами музыканты не протащат никого лишнего в клуб. В конце концов, им точно было, чем заняться, до того, как они выйдут на сцену перед полным (Тэо посчитал — уже продано достаточно билетов, а еще будет до черта тех, кто явится и заплатит на месте) залом, но также все в клубе знали, что заниматься «Присты» будут чем угодно, кроме положенного. В смету расходов на концерт Гэлбрайт лично внес штрафы за курение в неположенном месте (проще говоря — взятки инспекторам), разбитые зеркала, сломанное что-нибудь дорогое из техники и кучу спиртного. Надо было идти здороваться. Тэодор все-таки махнул виски — больше чтобы заглушить запах травки — и отправился на личную голгофу. Кортеж из автомобилей «Пристов» Гэлбрайт про себя называл блядовозкой. Правда, в этот раз вместо кортежа подъехал всего один автомобиль из которого музыканты, вперемешку с гримёрами, буквально вывалились. Растрепанные и явно уже навеселе. *** Они, как всегда, опоздали. И даже не по своей вине. Честно. На полпути у одного из минивенов пробило колесо и пришлось, вызвав эвакуатор, в спешном порядке всей толпой перебираться во второй, тесня гримёров и, пытаясь уместиться между сумками со сценическими костюмами и ящиками бутылок, половина из которых была пустая и каталась с группой за компанию. Выкидывали лишнюю стеклотару только когда нужно было пересекать границу страны, да и то, чисто из вежливости. Басист Эдвард, сидевший за рулём, матерился, давя на газ и нарушая целую кучу правил дорожного движения — он единственный из группы ненавидел опаздывать, остальные восприняли всё как забавное приключение и откровенно веселились. Ну и что, что завтра на имя их менеджера придёт целая пачка штрафов с видеорегистраторов, зато прокатятся весело и с ветерком! Да и Джерард — клавишник, очень кстати, нашёл под ногами початую, но ещё вполне наполненную бутылку виски и под общий гомон она была тут же допита и пустой брошена под сиденье к таким же, как она. Подъехали к клубу с чёрного входа, но и там уже стояли фанаты, точнее размалёванные фанатки, обвешанные символикой группы с ног до головы, видимо, наивно пологая, что чем больше мерча они на себя нацепят, тем больше вероятность, что группа их заметит. Алекс уже был морально готов к тому, что на нем повиснут юные, жаждущие его внимания тела, но клуб добросовестно предоставил шкафообразных охранников, оттеснивших девушек на безопасное расстояние, спасая звёздные рожи от поцелуев и попыток порвать их на сувениры. Сам Алекс, как и другие участники, был бы не против прихватить с собой в гримёрку пару юных тел. Ничего так не поднимает тонус перед выступлением, как хорошенько облапанная, а лучше, трахнутая, девица. Он было протиснулся мимо охранников к паре девчонок постарше, но шкафы не дали, недвусмысленно давая понять, чтоб он шёл, мать его, и работал. Недолгое препирательство ничем не помогло и заходить в клуб пришлось всё тем же составом. Алекс сплюнул на землю и вошёл в клуб вслед за остальной группой. Тэодор Гэлбрайт. Высокий крепкий мужик с гнусной, заросшей недельной щетиной рожей, цивильной до тошноты короткой стрижкой. В общем, типичный британец до мозга костей. И это всё Алексу объясняло. Из всех занудных зануд, с которыми в своей жизни встречался Алекс Хертс, Гэлбрайт был самым занудным, самым педантичным и правильным. Там где он работал, всё должно было работать как часы, и все должны были следовать правилам. Это был личный вызов бунтарю, просто таки рвавшемуся наружу из кишок фронтмена Гилти Прист. — Тэо! — фамильярно воскликнул Алекс, притворно радуясь встрече с арт-директором и тут же обнял его одной рукой за плечи. Они были примерно одной комплекции, хотя, Гэлбрайт чуточку пошире в плечах, зато у Алекса преимущество в паре лишних сантиметров роста, — Как давно мы не виделись! Я соскучился по твоей кислой мине. Он похлопал мужчину по груди и хищно улыбнулся. «Не забыть бы, когда сделаю грим, смачно чмокнуть его в щёку. В прошлый раз выражение лица у этого сноба было просто неописуемым!» — мысленно заметил для себя Алекс. Бесить Тэодора было одним из немногих развлечений, которые можно было получить в "Андере", не рискуя получить по бошке от охранников. «Началось. Ну девок они хотя бы не привезли с собой под видом гримеров. Если в ближайшие полчаса не нужно будет вызывать наряд, — думал Тэо, — так и быть, лично дам охране знать, что парочку девиц, которым уже явно больше восемнадцати (а лучше — двадцати одного, так что надо будет внимательно приглядываться к слою косметики на их личиках, чтобы разглядеть что именно он скрывает), можно пустить в клу… в гримёрку к музыкантам». Но отсутствие блядей женского пола вполне компенсировало блядство в лице (ну хоть пока не размалеванном) фронтмена: Тэо, признаться, вполне одобрительно относился к такому типу мужской внешности, но переизбыток декоративных элементов, на его взгляд, делал из привлекательного мужика полнейшую безвкусицу, больше похожую на рождественскую елку, украшенную бомжом, возомнившим себя Поллоком или Дэмьеном Херстом. Но марку держать было нужно. — Я тоже рад тебя видеть, — Тэо ухмыльнулся предельно зубасто, ни в чем не проигрывая музыканту, а на объятья ответил так, как, по его мнению, только и можно было ответить человеку, на сцене, явно затрудняющемуся с определением собственного пола, — хлопком по заднице Хертса. Задница, кстати, оказалась ничего так, но на вкус Тэо это было единственным физическим достоинством музыканта. — Проводить тебя до гримёрки или найдешь дорогу самостоятельно? Подъебка в вопросе, конечно же, была. По слухам с предыдущего концерта «Пристов» их запевала то ли перепил, то ли обкурился, то ли прикидывался еще большим придурком, чем обычно, и последовательно посетил все помещения, кроме собственной гримёрки. Так, к примеру, из женского туалета его выгоняли дважды (А вообще, трижды. Просто один раз это сделали не сами охранники, а оказавшиеся там девицы, не сразу сообразившие, кого это к ним занесло). — Мы врубили вентиляцию посильнее, чтобы с тебя раньше времени не смыло все культурные слои твоего сценического грима, — заботливее «мамашки», чем Тэо, было не найти. Ухмылялся он по-прежнему радушно и ядовито одновременно, руку с задницы Алекса вроде как убрал, но вроде как не до конца. — Окей, подъёб засчитан, — оскалиться сильнее Алексу мешал недостаток лицевых мышц. Чужая рука на заднице не была из разряда непривычных вещей, всё-таки часть популярности группы была нажита путём исключительно фансервиса, поэтому не стоила какого-либо особого внимания, а вот за комментарий по поводу грима стоило отомстить. Хертс считал свой сценический образ идеальным, выверенным до мельчайших деталей и, главное — работающий на публику именно так, как нужно — отгонял слишком уж консервативных и привлекал жаждущих новизны девиц, так что Тэодор своими замечаниями подписал себе смертный приговор ещё до начала шоу. Гэлбрайт ненавязчиво развернул собеседника спиной к бару и постарался направить его в нужном — к гримёрке — направлении. — Техи делают последнюю прогонку электроники, чекаться можете, как захотите. Постарайся не выходить в окно, прямо под ним стоянка для мусорных контейнеров, тебе не понравится. Судя по тому, что мимо прошествовал один из охранников, утомленно отдуваясь, кого-то из фанаток, видимо, пытавшихся пробраться через ходы, предназначенные исключительно для обслуживания бара, уже удалось изловить и выдворить. Пока все шло нормально…, но до начала шоу еще была куча времени. — А мамочка всё подготовила для своих детишек? — Алекс развернулся и шёл к гримёрке спиной, заботливо подталкиваемый арт-директором, — А то в прошлый раз мамочка продолбалась, и детишкам пришлой выйти на сцену почти трезвыми. Он вцепился в пиджак мужчины и потянул к себе ближе, едва не столкнувшись с ним нос к носу. — Мне не нравится, когда не выполняют какие-то пункты моего райдера. Это случилось на одном из первых их концертов в Андере и Тэодор категорически отказался выполнять пункт в райдере о обязательном наличии в гримёрке спиртного. Самым свинством оказалось то, что обнаружилось это только перед самым концертом. Когда команда уже готова была выступать, закончив все основные приготовления, но нужно было немного разогреться. И тут такая подстава. Гадство было в том, что идти к бару было уже опасно из-за непролазной толпы в зале — фанатки умудрились перегородить даже выход из гримёрки, лишая их возможности выйти, а кого-нибудь другого — войти. Группа выступала почти трезвая и злая, довольствовавшись лишь собственными запасами, которых пятерым здоровым мужикам было маловато. Самым злым был, конечно Алекс. Видимо, именно тогда и началась их с Гэлбрайтом взаимная неприязнь - он оставил музыкантов трезвыми, а они, в отместку, устроили вакханалию на сцене, умудрившись оборвать даже занавес, одну из половин которого впоследствии так и не нашли (он так и валяется с того времени в одном из минивенов). После концерта группа, естественно, восстановила справедливость в баре, притом так душевно, что из клуба музыкантов пришлось в буквальном смысле выносить, так как бесчувственные тела идти сами были просто не в состоянии. — Буду просто счастлив увидеть тебя на сцене, — ну вот здесь Тэо даже почти не соврал; когда начнется выступление, хотя бы часть проблем отпадет. И можно будет уже, в конце концов, выпить нормально. Алекс упёрся спиной в дверь гримёрки. Его так ненавязчиво-настойчиво провели через весь клуб, что он даже удивился, оказавшись тут. — Ты меня ещё увидишь несколько раз до начала, Тэо, я тебе обещаю. Алекс подмигнул мужчине и скрылся за дверью гримёрки, откуда раздавались голоса остальных членов группы.