Рождество и вечность

В каплях слёз, в звуках фраз, в стуке сердца сквозь холод мёртвых зим Пусть живёт это в нас, до тех пор пока этого хотим. До тех пор, пока боль долгим эхом лет в душах будит грусть, Пронесу пред собой, как свечу сквозь ночь, я ещё вернусь... Я вернусь... 7000$

Наше прощание с родителями сильно затянулось, в результате чего они серьезно рисковали опоздать на свой рейс. Но, несмотря на это, продолжали настаивать, что ещё не поздно передумать и отправиться с ними. Я напомнила себе, что не могу сейчас отступить. Чувствуя себя крайне неблагодарной дочерью, я принялась один за другим озвучивать предусмотрительно заготовленные контраргументы, пытаясь придать своему голосу как можно больше уверенности и невозмутимости. Ведь в том, что мама уже была готова разобрать чемоданы и пожертвовать ради меня долгожданным рождественским отпуском не было никаких сомнений. — Гермиона, — она тревожно вглядывалась в моё лицо, — у тебя совсем красные глаза! Это никуда не годится... — Мам, такси ждёт, — безмятежно улыбнувшись, я кивнула в сторону окна. — Ну, хорошо, — она только вздохнула, торопливо натягивая на плечи поданное мной пальто. — Но пообещай, что будешь звонить каждый день! — Обязательно! И вы тоже. — И не забудь открыть свой подарок! Расцеловав меня, родители наконец скрылись за дверью. И я, дождавшись когда их такси исчезнет из виду, позволила себе отойти от окна и опустилась на диван. С тех пор, как вернулась домой, я предпочитала не оставаться наедине с собственными мыслями. Нельзя было давать родителям ни малейшего повода заподозрить что-то о последних событиях в магическом мире. Очевидным плюсом было то, что родители без особого труда списывали странности в поведении своей дочери на усталость, накопившуюся за учебный год, зная о моём серьезном подходе к учёбе и стремлении быть лучшей. Но к несчастью, я не могла изменить свою собственную память... Воспоминания между тем полосовали без того израненное сердце и ещё неокрепшую душу, день за днём норовили вырвать из привычного хода жизни. Продолжая всплывать яркими картинками, они затмевали собой и радость победы, и счастье от того, что война наконец закончилась. И сейчас, оставшись одна, я почувствовала внезапное желание стянуть привычную маску спокойствия. Я спрятала лицо в ладонях, ощутив прилив паники и отчаяния. В сердце больно защемило, и я отчетливо представила внутри себя огромную чёрную яму, до краёв заполненную страданием и тоской, чувством потери и пустоты. Горький комок поднялся к горлу, из груди вырвался не то крик, не то стон, который я не смогла удержать. Это не походило на те редкие слезы, которые я могла себе позволить ночами в подушку... Дикие неконтролируемые рыдания дёргали тело как тряпичную куклу и переворачивали душу, грозя перерасти в истерику, на которую у меня, по-видимому, просто не хватало сил. Я чувствовала себя совершенно опустошённой. От меня больше ничего не зависело. Мысли кружились в голове, и мне казалось, что я схожу с ума, а сердце с каждым ударом ухает в пропасть. Не знаю, сколько прошло времени. Я откинулась на диванные подушки, чувствуя, как наливается тяжестью затылок. По-видимому, сказывалась сегодняшняя ночь, проведённая в тягостных попытках уснуть, и сейчас мне наконец удалось забыться беспокойным сном. Он опять снился мне. Он сидел рядом, гладил мои волосы и просил никогда больше не плакать, вытирая слёзы в уголках моих глаз. Но я не могла остановиться. Снова просила его остаться со мной, дрожа от страха, что он в который раз исчезнет. Я знала, что его не будет рядом, когда я открою глаза... Кажется, я кричала, просыпаясь... *** Поняв, что уже не сплю, я подняла голову и, сгоняя оцепенение, огляделась. За окном сгущались сумерки. Сколько же я проспала?.. Отчасти вернувшись в реальность, я включила камин, поднялась в свою комнату и не спеша привела себя в порядок. Через некоторое время спустилась обратно в гостиную и дрожащей рукой положила на журнальный столик небольшой бархатный свёрток. Выруливший из-за угла Живоглот не моргая уставился на меня. Отблески огня из камина отражались в его глазах, отчего они казались раскалёнными, а взгляд способным испепелить. — Не смотри так, — взмолилась я. — Согласна, плохая идея. Но если не сегодня... Я уже никогда не решусь. Но кажется кот был полностью солидарен с моим внутренним голосом, который навязчиво твердил, что я ненормальная. Что ж, в данной ситуации с ними сложно было не согласиться... Я посмотрела на часы — до Рождества оставалось чуть больше часа. Обрулив недовольного кота, я прошла на кухню. Я определённо пыталась тянуть время, которое и так шло мучительно медленно. Достав кусочек свежего имбиря, я не торопясь протёрла его на самой мелкой тёрке, а затем добавила к нему немного карамельного сиропа. Заварила свежий чай, дав настояться, смешала его с имбирём и аккуратно процедила. — Как насчет белого рома? — пробубнив себе под нос, я достала из шкафчика бутылку. Тут мне стало ясно, что выпивать в одиночестве — откровенно не моё. Но сейчас необходимо было немного успокоиться. В доме должно быть очень тепло и уютно, но я тепла не чувствовала, как, впрочем, и холода. От волнения все остальные чувства будто онемели, притупились, а дрожь пробирала от макушки до самых кончиков пальцев. Задумавшись на секунду, я плеснула немного в чай из бутылки. Получилось слишком горько, но пара ложек мёда должны это исправить. Сделав большой глоток, я сильно зажмурилась. Напиток немного обжег горло, зато ощутимо согрел изнутри, а в голове, на удивление, прояснилось. Я крепко обхватила кружку ладонями в попытке сохранить в них тепло и, простояв так несколько минут, вернулась в гостиную. Стоило мне взглянуть на бархатный мешочек, лежащий на журнальном столе, как дрожь тут же вернулась, охватив моё тело с удвоенной силой, а кровь громко застучала в висках. Если не сейчас, то никогда... Под предупредительное рычание Живоглота я неуверенной рукой взяла свёрток и сделала несколько глубоких вдохов, разворачивая его. Я успела зажмурить глаза прежде, чем каменный холод обжег ладонь и хлынул в мозг. Я внезапно ощутила, как мои волосы колыхнулись и защекотали лицо. Стало по-настоящему страшно. Сердцебиение не унималось, а по телу пробежал озноб. Возникло леденящее ощущение, что кто-то стоит рядом, которое через мгновение вдруг усилилось и стало почти осязаемым... — С Рождеством, Гермиона. *** Я чувствовала, как под кожу пробирается мороз и она покрывается мурашками. Среди всплеска эмоций проскользнула единственная чёткая мысль, что я снова слышу этот голос. Но и она с трудом укладывалась в сознании. Мои колени затряслись так, что я пошатнулась и ради равновесия на ощупь оперлась на спинку дивана. И только после этого, собравшись с духом, осмелилась открыть глаза. Не увидев перед собой бестелесный призрак, я почувствовала некоторое облегчение. Он выглядел точно как в нашу последнюю встречу, несмотря на то, что тело его не отбрасывало тени. Спокойный и невозмутимый, будто ничего особенного не происходило, он стоял напротив и с любопытством разглядывал меня, чуть наклонив голову. Воспоминания о битве в министерстве были намертво впечатаны в мою память. С тех пор в моей жизни не прошло ни дня без доводящих до отчаяния мыслей, что Сириус Блэк навсегда исчез за черной завесой Арки Смерти. Но теперь я совершенно ясно видела его перед собой, а в голову закрадывалось сомнение — не очередной ли это сон? Сердце продолжало отсчитывать секунды. В горле пересохло. Продолжая смотреть, он терпеливо ждал, пока ко мне вернётся способность говорить. Но моё горло не повиновалось, силы нашлись только на то, чтобы сделать неуверенный кивок. — Как он попал к тебе? Я непроизвольно спрятала за спину руку, в которой крепко сжимала Воскрешающий камень. — Это было непросто, — я попыталась прочистить горло, но не помогло — голос оставался хриплым и очень тихим. — Пришлось выяснить у Гарри некоторые подробности той ночи... — я выдохнула и еще раз тихо откашлялась. — Знаю, ты не должен быть здесь... Ты снился мне, Сириус. Часто снился. И я... Пребывая в замешательстве и толком не зная, что сказать, я начала судорожно подыскивать оправдание своему поступку. Разумеется, мне подобная ситуация не знакома, но, вероятно, именно так чувствуют себя ученики, не готовые к важному предмету. Честно стараясь всё тщательно распланировать, я так и не смогла придумать, что стану делать в эту самую секунду, и виновато взглянула на мужчину. Теперь он казался настоящим приведением — через пелену слёз, заволакивающих глаза, я видела его нечётко и размыто. — Эй, я ведь просил тебя не плакать, Гермиона. — Но мне ведь это приснилось? — оцепенение внезапно спало, уступив место откровенному замешательству. — Или нет? .. — Разумеется. Это был сон. Или, скорее, вторая реальность. Я слышу тебя и чувствую, когда нужен. И могу быть рядом, — он неопределенно развел руками и добавил — В общем, это не просто объяснить кому-то кхм... живому. — Это значит... Ты всё знаешь? — мой голос упал до шепота. — Я должна была давно тебе признаться... — не в силах остановит слезы, я судорожно растирала их по лицу. — Я знаю, зачем я здесь, Гермиона, — он протянул руку в попытке успокоить меня. Затаив дыхание в ожидании прикосновения, я ощутила только холод, пронзивший кожу. — Хм, — Сириус озадаченно посмотрел на свою ладонь, которая только что прошла сквозь моё плечо. — Наверное, стоило это предвидеть. *** Я не ощущала движения времени, оно будто остановилось. И я не могла сказать наверняка, сколько мы просидели у камина, вслушиваясь в шепот огня и слабый треск дров. Он все знает. А значит, мне не придётся подбирать слова, чтобы объясниться. Это, пожалуй, должно было принести облегчение. Ведь открывать душу, глядя ему в глаза, куда сложнее, чем говорить с пустотой, в надежде, что он услышит. От одной мысли, что он сейчас рядом, меня охватывало головокружительное волнение, с которым невозможно было справиться. — Ты не из тех, кто влюбляясь начинает вести себя глупо и неосмотрительно, правда? — негромко произнёс он, нарушая сконфуженное молчание. — Да. Наверное... — я невесело улыбнулась. Если бы он только знал, как мучительно трудно оказалось маскировать свои истинные чувства... — Когда это случилось, Гермиона? — В нашу первую встречу... Наверное. — Серьезно? Я ведь выглядел тогда не лучшим образом, — он будто бы удивился, но прозвучало это, скорее, самодовольно. Похоже, ничто не способно изменить его натуру. Я улыбнулась от этой мысли, но другая заставила улыбку померкнуть. — Что происходит, когда умираешь? — осторожно спросила я, решившись наконец взглянуть на него. — Ты хочешь узнать о смерти? — мне стало не по себе от того, как спокойно он произнес это слово. — Там, куда ты попал… Тебе хорошо? — Ну, теперь меня не преследуют все, кому ни лень, и я не расплачиваюсь за чужие поступки. Так что, вероятно, смерть в моём случае была далеко не худшим вариантом. А ещё друзья рядом, — он улыбнулся. — Правда, есть некое обстоятельство, — он озадаченно почесал в затылке и посмотрел в мою сторону. — Одну очаровательную молодую волшебницу угораздило влюбиться в меня. Это определенно стоило того, чтобы пожить ещё немного. Я смущённо опустила глаза. Протянув руки к камину, он смело коснулся пальцами пляшущих языков пламени. Огонь проходил сквозь его ладони, делая кожу совсем прозрачной. — Не понимаю... Неужели я настолько слеп? — в его голосе улавливалось удивление и сожаление. — Почему ничего не понял? — Я очень старалась... Не выдать себя. Глупо ведь было надеяться на взаимность. Сириус о чём-то хмуро задумался, сведя брови к переносице и продолжая перебирать пальцами ярко-рыжие огненные всполохи. А чуть позже, развернувшись, протянул руку и осторожно дотронулся до моей руки. Я затаила дыхание, ощутив прохладное и едва уловимое, но уверенное прикосновение. — Но... Как это возможно? — Я был неплохим волшебником при жизни, так ведь? — он самодовольно подмигнул, крепче сжимая мою ладонь, и с видимым наслаждением зажмурился. — Ты тоже чувствуешь? — изумленно наблюдая, как переплетаются наши пальцы, я боялась пошевелиться. — Не поверишь... но лучше, чем когда-либо при жизни. Кажется, или я никогда раньше не видела его таким счастливым и... по-настоящему живым. Растворяясь в ощущении полного восторга и какой-то нереальности происходящего, не в силах оторвать взгляда от наших ладоней я вдруг осознала, что не жалея отдала бы всю жизнь за одно это мгновение. В этот момент небо за окном взорвалось разноцветными брызгами праздничных салютов и фейерверков, с улицы донеслись восторженные крики и смех. Люди от души веселились и радовались наступлению Рождества. *** — Я ведь ни секунды не сомневалась, что поступаю правильно, скрывая свои чувства, — прошептала я, виновато посмотрев на Сириуса. — Пока не потеряла тебя навсегда... — Вот видишь! — привычно легкомысленно продолжал он. — Значит, в моей смерти определенно одни плюсы! — Не говори так. Пожалуйста... — Кто знает, Гермиона, чем бы это для нас обернулось, — устало произнес он. — Но я точно не смог бы остаться равнодушным, как не могу сейчас. Вдруг судорога сдавила моё горло, и слезы вновь подступили к глазам. — Пообещаешь мне больше не плакать, хорошо? — спросил Сириус, не сводя с меня заботливого взгляда. — Только не в это Рождество. — Когда тебя не стало, моя жизнь... она словно остановилась... — Увы, есть вещи непоправимые. И, поверь, для слез найдётся ещё немало поводов. Но меньше всего я желаю быть одним из них, — его холодные пальцы коснулись моего лица. — Боль отпустит, Гермиона. У тебя впереди целая жизнь, полная смысла, надежд и бесконечного счастья. А ещё любимых занятий. И любимых людей. — А ты? — Расплата за обладание камнем может оказаться непомерной и разрушительной, — я опустила взгляд — разумеется, я это понимала. — Но если позволишь, я буду ждать нашей встречи. Пусть и не в этом мире. — Это лучшее Рождество в моей жизни, Сириус, — не сдержавшись, я крепче прижалась щекой к его ладони. — В моей тоже. Пусть даже после смерти, — произнёс он, чуть понизив голос. — Я должна избавиться от него, так? — я с силой сжала кулак, от чего грани камня до боли впились в ладонь. — Не уверена, что смогу достойно бороться с искушением видеть тебя рядом каждую секунду. Сириус одобрительно кивнул. — Я могу помочь с этим. — Неплохой волшебник, да? В ответ он ухмыльнулся с видом собственного превосходства. — Ты необыкновенная девушка, Гермиона, — он обхватил ладонями мое лицо. — И мы обязательно будем вместе. Плевать, что ждать придётся бесконечно долго. У меня в запасе есть целая вечность, не меньше. Мои ресницы тихо опустились. Я ощутила на своих губах его прохладное обжигающее дыхание, ставшее вдруг одним на двоих. Голова закружилась и, кажется, все мысли улетучились, теряясь во времени и пространстве. Мне предстояло многое осмыслить, но только не сейчас... В это мгновение я слишком счастлива, а он слишком близко, чтобы возможно было думать о завтрашнем дне. Я почувствовала, как Воскрешающий камень исчезает из моей руки. И знала, что когда открою глаза, Сириуса уже не будет рядом. Но я не стану плакать. Только не в это Рождество...