being as in love with you as I am

The XX — Angels Light reflects from your shadow It is more than I thought could exist You move through the room Like breathing was easy If someone believed me They would be As in love with you as I am       Джон кажется Дейву слишком нереальным в буквальном смысле этого слова. Ему кажется странным, что он дышит тем же воздухом, что и остальные, питается той же пищей (ну, разве что в меньшем количестве), при этом оставаясь таким неземным.       Иначе как можно объяснить, что любое его перемещение по комнате похоже на легкое дуновение ветра, которое Дейв чувствует всеми участками кожи, будь он одет хоть в несколько слоев теплой одежды?       Чем объяснить, что Джон сияет так, будто даже от его тени отражается свет, и бьет, бьет Дейву прямо в глаза, минуя солнцезащитные очки (которые, очевидно, не оправдывают своё название)?       И вообще, каждый раз, когда Страйдер на него смотрит, он словно заглядывает в яркий калейдоскоп, несмотря на то, что, вообще-то, Дейв не принимает никаких сомнительных препаратов.       Эта нереальность Эгберта проявляется в самых обычных вещах. В том, как он улыбается, смеётся, дуется, сосредоточенно что-то обдумывает.       «А существует ли?» — эхом отдается в его голове этот вопрос.       А существует ли Джон вообще?       — Дейв, зачем ты снова это делаешь?       — Что?       — Тыкаешь в меня пальцем. Я почему-то уверен, что это совсем не иронично.       Джон сидит рядом с ним, на скамейке, глядя на Страйдера с видом полного непонимания. Дейв, наконец, выходит из этого транса и убирает палец от щеки Эгберта.       Что ж, Джон вполне себе реален.       — Чел, не веди себя так, будто разбираешься в иронии, это гораздо серьезнее, чем ты думаешь, — как ни в чем не бывало говорит Страйдер.       — Да-да, ты крутой, ироничный, всё такое, но тебя иногда трудно понять.       «Тебя иногда трудно понять» — говорит парень с весьма специфичными вкусами в кино и играх, имеющий привычку нести полнейший бред — вот, что иронично. Бред этот, кстати, прочно застревает у Дейва в голове и захламляет её, словно какой-то вызубренный, но непонятый материал.       Эгберт поднимается и, соединив руки в замок, потягивается.       — Дейв, может, ты не высыпаешься?       Звучание его голоса не добирается до ушей Дейва и, растворяясь в воздухе, так и не предоставляет ему возможности прослушать и проанализировать слова.       Хотя, вообще-то, ничего особенного не происходит. Движения Джона однообразны, и Дейву кажется, что он мог бы с точностью рассчитать градусную меру каждого его поворота головы, взмаха руки; это всё кажется родным и знакомым. Но при всех этих его обычных действиях, Дейв до сих пор замирает, заметив в Джоне что-то непривычное, ведь этому новому движению, поведению, словам нужно какое-то время, чтобы занестись в базу данных Страйдера.       — Де-е-е-йв, — звенит его голос у Дейва в голове, снова приводя его в себя, — ты не высыпаешься?       Серьезно? Это самая оригинальная догадка, на которую способен его мозг? Хотя, наверное, там тоже вместо обычных человеческих мозгов какая-нибудь воронка или мини-торнадо — это объясняет, почему у Джона такая короткая память.       Хотя он действительно не высыпается, Эгберт же залетает ему в сны и раздувает всё к чертовой матери, и, когда Страйдер просыпается, мозгопризрачный Джон рассеивается и оставляет его голову в полном беспорядке.       — Сон дня слабаков, Джон, — наконец отвечает он. — А я фигачу ночами комиксы. Знаешь, уходит довольно много времени на то, чтобы оставить в них глубокий смысл, частичку души, частичку себя…       Дейв слишком драматично это произносит, даже издав что-то наподобие всхлипа, и Эгберт тихо хихикает.       — Ну и на сжатие качества изображения тоже уходит дохрена времени, знаешь ли, — заканчивает Дейв уже с меньшим пафосом, немного обескураженный смехом Эгберта.       Он тоже поднимается, и вместе с Джоном они начинают идти.       Они часто гуляют так, бесцельно, в никуда. Джону нравятся такие прогулки, ведь никогда не знаешь, чего ждать от следующего поворота.       Дейву тоже они нравятся. И ещё ему нравится Эгберт.       Только вот он слишком туп, чтобы заметить очевидное — ведь всё, что ему приходит в голову, когда Дейв в очередной раз ведет себя странно и делает очевидные намеки (он даже и не пытается это контролировать — Джон всё равно ничего не понимает), это вопросы вроде «Ты не выспался?».       Может, ему и приходят в голову верные мысли (вроде моментов, когда он оживленно восклицает «Я не гей!»), но тут же улетучиваются. И он тоже может улететь.       Поэтому Дейв будет сохранять свою тихую, молчаливую преданность. Страйдер будет держаться за него, словно ребенок, который крепко держит шарик за ниточку, опасаясь, что он может улететь и никогда больше не вернуться. Дейв не знает, к чему это всё приведет, но точно уверен, что готов к любому концу этой обреченной на печальный конец истории. Пока Джон рядом.       Но, похоже, Джон кажется запредельно невероятным только Дейву — лишь он видит и чувствует Эгберта, всё это так знакомо и дорого только ему.       Если бы кто-то поверил в это, увидел, прочувствовал, если бы кто-то ещё узнал столько о Джоне, то этот кто-то точно влюбился в него так же, как Дейв.