Твоими глазами

      Почему ты не можешь быть нормальным, понятным, таким как и все другие люди?       Том опускает глаза на струны и гриф. В последнее время он играет чисто автоматически, совершенно не отдаваясь музыке. А ведь он музыкант, блестящий музыкант, между прочим. Но из-за свой глупости, бесхребетности, выполняет роль шлюхи Ламберта, который даже не подозревает о том, насколько разрушительны его действия.       Вот нашлась бы в Томми хоть капля гордости и он смог бы уйти, прекратить эту ужасную связь, мучавшую его уже полгода.       Гитарист слышит шаги, точнее чувствует их по мурашкам на шее и, посмотрев на сцену, видит Адама, вальяжно идущего к нему. Его походка похожа на грацию пантеры, играющей со своей маленькой белокурой жертвой, а синие глаза сверкают в свете софит.       Нет возможности сбежать, Томми и так ушёл в самую глубь сцены, чтобы не привлекать к себе внимание солиста, но это не помогло. Что сделать? Закричать или ударить? Но ведь Ламберт, другой, не тот которого все видят на сцене, его друг.       Тем временем Адам подошёл совсем близко, Томми видит как шевелятся его губы, когда он повторяет «Вуду, Вуду», обращаясь к гитаристу.       Желудок сводит, а пальцы еще крепче вбиваются в ладки, вот-вот и Томми порвет струны, так нервно он их дёргает. Но делать нечего, остается только тряхнуть чёлкой и посмотреть в глаза Адаму.        Брюнет останавливается в паре сантиметров от гитариста и притягивает его к себе за подбородок. Пальцы у него горячие, как будто он батарейка, и сильные. Томми едва успевает наполнить легкие кислородом, как Ламберт настойчиво начинает пробираться языком в его рот. Это даже не поцелуй, просто стремление показать, что он способен сделать это просто так, на сцене с натуралом.       Весь концерт Томми чувствовал, что всё как-то иначе. Адам был особенно чарующим, он то и дело прикасался к гитаристу, его голос взлетал и опускался, а от глубокой, вибрирующей интонации солиста кровь в жилах стыла.       Сам Томми злился из-за любого пустяка, а когда сбился во время соло, был готов разбить гитару об сцену, а лучше о блестящую голову Ламберта, который пришёл на помощь к другу, скрывая промах того грязными домогательствами.       Он прижался к Томми со спины, без стеснения лапая его перед тысячами зрителей. Водил по грифу, мешая играть рассеянному другу. Гитарист сглотнул, когда тёплое алкогольное дыхание взъерошило волосы на затылке.        — Тебе нравится, Томми Джо? — шепчет Адам, а кончик языка касается кожи за ухом, оставляя после себя влажную, болезненную тяжесть. Том закусывает губу и закатывает глаза, чтобы не сделать что-то, о чём потом пожалеет, — Ну же, Томми…       Том опустил голову и резко поднял её вверх, отчего его белая чёлка хлестанула Адама по лицу. Сжав зубы покрепче, Томми ушёл на другую сторону сцены, стараясь не думать о распалённом Ламберте, оставленном ни с чем.