.Гомофобия.

      Первая причина: Цикличное утро. Я ненавижу тебя за то, что ты каждое-чёртово-утро в школе начинаешь одинаково. - Чё вылупился, ублюдок? - обязательно толкая меня к стене, фыркаешь в мою сторону с презрением, смотришь с остервенением и гордо уходишь с друзьями на урок. Конечно, ведь именно в этот момент тебе так важна учёба, на которую ты срал с высокой колокольни! А я стою - и ноги подгибаются, а я пялюсь в твою спину - ослепнуть бы, и думаю о том, что жизнь - боль. Что жизнь - сука. Что ты тоже та ещё сука, потому что никак не оставишь в покое моё изломанное обидой тело. За что мне всё это?       Вторая причина: Эгоизм. Я ненавижу тебя за то, что ты выворачиваешь мой портфель, прямо в классе, у всех на виду, словно в насмешку, комментируя то, что выпало из раскрытого зева кожаного изделия. А меня воротит, а мне стыдно, а я не знаю, куда деть глаза и как бы мне закрыть уши, чтобы не слышать, не слышать ехидства и надменности в твоём голосе! Но упорно не отвожу глаза, потому что любопытство. Копошишься в моих вещах, находишь, что искал - тетрадь, и нагло списываешь домашнюю работу. Потому что самому влом делать, потому что у тебя есть дела поважнее учёбы - анархичное поведение с попранием морали. Потому что списывать - против правил. И тебе этого достаточно - моральное удовлетворение от пусть мелкого, но нарушения запрета. Твои друзья тебя поддерживают - стая гогочущих по причине и без гиен. Такие же - падальщики, такие же - падлы. Ты лишь бормочешь что-то под нос, быстро водя ручкой в тетради, твои друзья ржут - на твои комментарии, на свою реакцию, на... меня - растерянного и грустного, потому что мне больно. А мне так больно, что нечем дышать. Я не ради этого старался.       Третья причина: Цинизм. Я ненавижу тебя за то, что ты с отрешённым хладнокровием наблюдаешь за тем, как твои друзья все перемены гоняют меня по всей школе. Лишь смеёшься громче всех, лишь зубоскалишь острее, лишь отводишь глаза, пряча выражение зеркал души в оконном проёме. Пф, что? Неужели спасает? Не знаю. Я уже ничего не знаю. Неужели есть что-то весёлое или забавное в том, чтобы откровенно пинать или задирать человека - личность - лишь за то, что этот самый человек лучше тебя понимает учебный материал, хуже тебя играет в футбол, наравне с тобой пытается найти собственное "Я" в школьном социуме? Вопрос нормальности остаётся открытым - каждый сам для себя решает, что для него нор-маль-но! Проблема в том, что... а что делать с несогласными? Как им существовать жить?       Четвертая причина: Жалость. Я ненавижу, когда ты меня жалеешь, так презренно и так надменно. С претенциозностью и тщеславием во взгляде-жестах-голосе-дыхании. Как вообще человек может быть таким? Таким, как ты... или я? Удар в живот - несильный, но заставляет пошатнуться. От него кажется, что перед глазами рябит, но это надуманно - мной, потому что тупо - стыд, позор и гулкое оскорбление. И я сгибаюсь идиотом, пополам, рассматривая чёртовы носки своих чистеньких кроссовок с цветными шнурками, пуская долбаные слюни на пол. Больно же. Не физически. Но и это не то, что заставляет ненавидеть, а о-б-и-д-а, которая острой насмешкой оскорбляет мою суть. Я же никому ничего плохого не сделал. Но меня чморят - факт. Не "за что" и не "почему", а банально - просто так. Скуки ради. И в чём тогда суть-то? Кто мне это скажет? - Парни, - лениво тянешь ты, - хватит с него, - режешь по живому осочной зеленью глаз, - а то щёлкнет ластами, - почти тоскливо, почти без интереса, почти... - На кого вызвериваться-то будем? - говоришь ты с ядовитой усмешкой на карминовых губах. И это больно. Больно. Потому что я - человек. Потому что я тоже хочу друзей и общение. Потому что хочу постоять за себя. Но не могу. Проще быть слабым. Проще казать изнеможение. Проще быть преданным бессилию. Проще. Один против шестерых? Ха! Я не самоубийца. Легче терпеть и отводить глаза, убегать и прятаться, замыкаться в себе и молиться о том, чтобы перемена уже издохла звонком. Быстрей отстанут. Ведь сопротивляющаяся жертва - забавнее. Проблема в том, что мы - люди, а не отряд хищников и травоядных. Здесь не катят законы природы, мы должны быть собой, а не искать идолов и кумиров в дикой фауне. Вот только кого волнует столь вопиющая несправедливость?       Пятая причина: Улыбка. Я ненавижу твою улыбку, потому что ты, сука, умеешь и можешь улыбаться. А я, кажется, разучился. Мне для улыбки нужен повод, и я завидую тебе, потому что ты смеешься, ты улыбаешься, ты это можешь - общаясь с другими, реагируя на забавные и глупые ситуации, просто зависая в телефоне. Но... Ты никогда не улыбаешься друзьям, лишь скалишься и шипишь звуками через плотно стиснутые зубы. А я... я потерян в жизни, во времени, в себе. Наверное, это несправедливо. Наверное.       Шестая причина: Беспощадно. Я ненавижу тебя за то, что ты ублюдок! Приходишь поздно ко мне (почти ночью). Вжимаешь в стену (заглушая эмоции радость\злость). Вылизываешь рот (заглушая стоны). В три шага до моей комнаты, почти неслышно, почти на цыпочках, чтобы родители не запалили. Дверь - с ноги, шаг через порог - изящно, щёлкнуть замком - отрезать нас от мира. И... Вещи тряпками летят на пол, потому что жгут руки, потому что мешают, потому что касаться друг друга - кожи - сейчас важнее всего. И поцелуи взахлёб, выбивая воздух из лёгких, ковёр из-под ног, дрожь из тела. Топтаться на месте, неловко шаря руками по спинам, цепляясь друг за друга, ластясь и тут же кусаясь - до следов, оставляя царапины - полосами по эпителию. Чтобы было! Чтобы чувствовать! Чтобы утром жмуриться от удовольствия, глядя в отражение. Чертовски ненавидеть одежду, рыча на шмотки - всё ещё мешают, и двигаться в собственном - нашем - ритме, отдаваясь друг другу - как блядский танец страсти, без музыки и нот по барабанным - нам тактом служит адреналин. Падая в перину, чувствуя свою наготу, твоё возбуждение, и дыхание сорвано к чёрту у обоих - вот ради чего стоило прожить этот паскудный день. Губами сплавляться с устами - упруго, сильно, почти кричаще, будто сливаясь, чтобы миг - и разрыв. Ловить губами губы, стонать от касаний, трогать самому и сходить с ума, гуляя по грани - возбуждение шпарит в спину, катаясь по коже воздушным огнём, кровь шумит в голове, а в грудь лупит импульсами восторга - со мной, рядом, хочу, мой! Растягивать тебя пальцами, вновь и вновь слизывая с губ стоны, толкаться фалангами в нутро, видя, как раскрываешься, отдаёшься, елозишь задницей по скользким атласным простыням (их ты ненавидишь, но мне-то в кайф!), ловить эмоции - все их грани - в свете блеклого бра (так интимнее) и наслаждаться тем, как подчинён, расхристан, податлив - подо мной! Не выдержать напряжения, что осколками мурашек по коже, и вглубь, сорваться, войти и ладонью душить распахнутый в немом крике рот - потому что ты в исступлении. Закатываешь глаза в наслаждении, чувствуя, как двигаюсь, вхожу, толкаюсь с остервенением - неправильная любовь. Брать тебя, отдаваясь, - вот зло и благо единым мотивом в душе и под грудной. Рычать, кусаясь, так, чтобы знал, кому принадлежишь, кем живёшь, во имя кого дышишь. Дрожать в твоих объятьях, стискивая бёдра вспотевшими от жара тел руками, толкаясь сильнее, острее, в тебя, до упора, так, чтобы кожа краснела, шла пятнами удовлетворения, ощущая твою узость - любишь зажиматься, зная, что это сводит меня с ума. Как и ты. Ты сам. Вновь шальные поцелуи, путаясь пальцами во взмокших волосах, и дыхание - одно на двоих, делясь кислородом, как собой. Головкой ласкать тебя изнутри, сильнее и сильнее, быстрее и жёстче, так, чтобы гнулся, выгибался, выламывался телом из тела и словно с яростью прижимал меня к себе, часто сглатывая липкую слюну. А между бёдрами жар, и внизу живота томление, а голову ведёт и экстаз поглощает обоих. Ритм более рваный, нас выкручивает по диагонали, нирвана шажками пробирается внутри, лаская восторгом, вновь царапины и по груди пятна ярких засосов, взор плывёт, и мы плывём за ним, утягиваемые в бездну удовольствий. Миг, прострел, и накрывает, момент, когда планета сошла с оси, ощущая, как тело опустошает напряжение, выдираясь брызгами "О, да!", что ляпают кожу каплями семени и экстаза. Грань, зной, умиротворение - так хорошо, как никогда. В тебе влажно и жарко, смотришь, наслаждаясь тем, какой я в момент страсти. Ловишь эмоции, ловишь меня, лихорадочно облизывая губы, сжимаясь, насаживаясь сам, потому что ещё чуть-чуть и всё, потому что лишь вдох - и ты за гранью, потому что сам подо мной встаёшь почти колесом, ногтями скребя по ткани постельного - толчками, импульсами на живот, и тоже затихаешь. Теперь бы заново вспомнить, как дышать, а может, тупо научиться заново. Каждый раз, как первый, каждый раз, мы, как меняемся телами местами, каждый раз. Так - каждый раз. Вспомнил! Я... тоже умею улыбаться. Сейчас!       Седьмая причина: Сучность! Я ненавижу тебя за то, что почти утром, где-то до\после рассвета (не суть!), ты, переступив порог моей квартиры, вновь хладнокровная тварь. Вновь - бессердечная особь. Ненавижу за то, что боишься признаться всем и себе, что зависишь от меня, что нуждаешься во мне, что любишь меня. Любовь. Ты сказал это лишь раз, но и этого достаточно. Страх быть непонятым обществом и родными сильнее тебя. Сильнее нас. А я бы мог. А я бы хотел афишировать и гордиться - нами. Хотел бы обнимать и целовать тебя - везде. При всех. Но ты не позволишь. Не больно! И я ненавижу, так сильно ненавижу тебя за то, что ты ссыкло, - так сильно, как и люблю. У нас у всех своя слабость. Потому и терплю. Потому и понимаю. Потому и знаю, что порой ради счастья приходится жертвовать не только многим, но и собой. Пусть так грубо, пусть странно, комкано и постыдно, но мы вместе. И это единственное, что даёт мне силы на новый день ненависти. На новый день с тобой.

Я бросаюсь, как в воду, в объятья твои, Снова пальцы скользят по плечу; Вырвать корень твоей ядовитой любви - Ты не можешь, а я не хочу...