Shitty Host Club

На свое прикрытие Санджи почти не жаловался. Платили неплохо, вокруг прекрасные леди, доверяющие его умелым рукам свою красоту. Салон в хорошем районе, никаких тебе вонючих бомжей под окнами и запаха блевотины на улицах по утрам. А главное — масса приглашений на разные мероприятия. Свадьба любимой дочери мэра — ах, какой она была обворожительной в белом платье на торжестве. И какой величественно-печальной в черном — на похоронах любимого дядюшки, трагически погибшего от разрыва сердца в тот же день. Жаль, что покойный не видел ее слез. Он бы плакал вместе с ней. Зато салон Санджи сделал недельную выручку на антистрессовых процедурах, даже с повышенной скидкой в связи с горькой утратой семьи. Почти столько же, сколько они заработали на банкете по случаю вручения стипендий выдающимся, но крайне бедным студентам из развивающихся стран. В списке гостей было так много девушек, прекрасных, словно нежные розы, в нарядных платьях, выгодно подчеркивающих соблазнительные изгибы. Праздник для глаз. Санджи искренне наслаждался, глядя на них издалека, прежде чем вернуться к работе. Трое профессоров запомнили этот банкет надолго. Можно сказать — до конца своих дней, случившегося, к сожалению, раньше, чем они рассчитывали. Но планировать в таких делах нельзя, Санджи усвоил это с детства. Вторая работа Санджи тоже нравилась. Ну как нравилась, не раздражала. Он убирал мудаков, умудрявшихся насолить не только всему миру, но и гребаному папаше Винсмоку. Бывшие деловые партнеры на черном рынке, зарвавшиеся конкуренты, горе-изобретатели, готовые продавать разработки химического оружия кому угодно, лишь бы платили хорошо. Те, кто торговал людскими жизнями, держал женщин в качестве рабов, ставил опыты на детях. Как раз как один из тех профессоров на банкете, Цезарь, кажется, ну и дебильный же псевдоним, историю что ли плохо в школе учил? Санджи позаботился о том, чтобы смерть его была неприятной. Такой же, как и у других, кто не гнушается давать малышне наркотики. Беспринципные уроды, еще хуже, чем папаша. Санджи отправлял их туда, где им самое место. В ад. Он редко убивал выстрелом в голову: глупо, грязно и скучно. Марать руки Санджи не любил, это было ниже его достоинства. Куда интереснее идеально смешать ингредиенты, чтобы получился яд, гарантированно отнимающий жизнь так, чтобы никто ничего не заподозрил. Когда-то в детстве Санджи любил представлять, что было бы, реши он стать поваром. Наверняка взял бы несколько звезд Мишлен и снискал славу к двадцати годам. Может, и раньше. Безошибочное чутье, превосходный вкус, любовь к экспериментам — Санджи точно стал бы прекрасным поваром. Лучшим из лучших. Но он вырос в семье убийц, и все его кулинарное мастерство ушло в другую сферу. Санджи не жалел об этом. Одним из первых его воспоминаний был отец, сидевший в кресле, с неизменной сигарой в зубах и бокалом брэнди в правой руке, и слова: «Никто не знает, когда ему суждено умереть. Но мы можем помочь людям принять решение». Наверное, это не относилось к тому, чему обычно учат своих детей отцы, но папаша Санджи и не был обычным. Он был редким ублюдком, которому самое место в аду рядом с теми, кого Санджи убирал по его приказу. Руки папаши были в крови не по локоть, а до самых плеч и дальше. Он весь был соткан из чужой крови, чужих страданий и слез, за это Санджи даже уважал его. Немного, самую малость, которой хватало на то, чтобы не воплощать в жизнь план отцеубийства. А может, все дело было в воспитании, вернее — в дрессировке, через которую проходили все, вступавшие в семью. Вот только они делали это сознательно, а у Санджи не было выбора. Когда-то в пору подросткового бунта он даже пытался убежать, но люди отца нашли его и доступно объяснили, почему из семьи нельзя уйти. Санджи запомнил это навсегда. И тогда же придумал первый план по убийству отца. Ублюдок заслуживал яда особого сорта. Того, который будет убивать его медленно и болезненно. Очень медленно и очень болезненно, а главное — неотвратимо. Со временем Санджи передумал. Он прикончит папашу одним уколом. В аду разберутся, что с ним дальше делать, Санджи на это наплевать. У Санджи был план, работа, какая-никакая, но личная жизнь. У него даже появились мечты, теплились глубоко на дне его души. О собственном ресторане, желательно, где-нибудь на Арубе, среди вечного лета, пальм, спелых фруктов и отличных морепродуктов. Можно — плавучем, чтобы каждое утро встречать рассвет на палубе собственного корабля. У Санджи было все, а потом появился Зоро и испортил… да все он испортил, что там скрывать. Они встретились на левом задании, дебильном, как все, связанное с Зоро. Санджи получил заказ на крупную сумму в одном высококлассном борделе. Загородный хост-клуб «Каракатица» предоставлял услуги на любой вкус, но не кошелек. Купить, то есть нанять себе спутника или спутницу здесь мог далеко не каждый из тех, кто заходил в салон Санджи поправить прическу или макияж. Зато все из тех, кого Санджи убивал по указанию папаши. В тот раз Санджи собирался заняться как раз второй своей работой. Ну и заодно — помочь персоналу в техниках ухода за собой. Выездная лекция за очень, очень большую цену в одну говенную жизнь и двое суток рабочего времени Санджи. Зоро, этот косорукий идиот, работал в «Каракатице» под прикрытием. Санджи почуял в нем копа еще до того, как успел толком разглядеть. Было в Зоро что-то, что выдавало его с головой, и ни дебильная стрижка, ни три сережки в ухе — кто так ходит, уже сто лет не в моде, — ни отличный костюм, сшитый на заказ и стоивший наверняка три зарплаты Зоро, его не спасали. К счастью для него, из наблюдательных в хост-клубе был только Санджи, и то он зашел ненадолго. Всю лекцию Зоро продрых, изображая внимательного слушателя на задних рядах. Санджи не расстраивался, благодарных зрителей, вернее — зрительниц, хватало и без него. Пока засланный коп спал, можно провернуть пару мелких сделок, ничего не значивших, но приятно щекотавших нервы. А специальный состав маски для лица — приготовленный лично Санджи для владельца борделя — терпеливо дожидался своего часа в чемодане. Санджи не волновался. Он знал, как работать на глазах у копов, и проделывал это неоднократно. Даже у лучших, а Зоро лучшим не был, иначе зачем бы его отправили на такую дебильную позицию. Он стоически вынес совет Санджи по поводу серег и цвета волос, рявкнул в ответ что-то про брови — отличные у Санджи брови, по последней моде! — и снова задремал, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Наверное, он так и проспал до ужина, по крайней мере Санджи, сновавший по коридорам особняка вместе с навязчивым парнишкой из младшего персонала, не видел его до самого вечера. Что ж, не в правилах Санджи было расстраиваться, когда все шло хорошо. А неудачливый коп упустил момент спасти жизнь владельцу хост-клуба, или зачем его сюда вообще приставили. Уж не снимать компромат на посетителей, с такой-то мрачной мордой. Санджи удивился, что Зоро здесь вообще держали, спрос на него вряд ли был большим. В ответ на озвученные им мысли парнишка вытаращил глаза и затараторил: — Вы что! Зоро — настоящая звезда. Учит клиентов боевым искусствам, пускает пыль в глаза — у него есть три меча, то есть катаны. Он их надевает, когда сопровождает клиентов на мероприятия — ну, для устрашения, — Санджи не понял, как можно надеть мечи, но не стал уточнять, а парнишка тем временем добавил, понизив голос: — А еще он ни с кем не спит. Наверное, в этот момент все и покатилось к чертям. Не из-за слов парнишки, а потому что какие-то мелкие сошки выбрали ту секунду, чтобы напасть на особняк в попытке взять заложников. В окна влетело несколько дымовух, и начался хаос. Повсюду раздавался звон бьющегося стекла, выстрелы, крики, удары. Пахло пеплом, кровью и дрянью, как и всегда в таких случаях. Санджи, тяжело вздохнув, стал пробираться к выходу. Парнишка неудачно метнулся в сторону от Санджи и напоролся на пулю. Санджи вырубил двоих — в том числе того, кто оборвал жизнь парнишки. С Зоро они столкнулись в коридоре, и Санджи тут же отметил, что тот перестал напоминать сонную муху. Он словно преобразился: во всем теле бурлила сила, казалось, того и гляди перельется через край, глаза сверкали злым огнем, рукав пропитался кровью. Санджи на глаз определил — царапина, жить будет. — Эй ты, — кивнул Зоро, — держись за мной. — Я не «эй ты». И я сам могу за себя постоять, — Санджи среагировал быстрее, чем смог себя остановить. Надо было прикинуться обычным сотрудником салона красоты, помешанным на здоровом образе жизни, моде и уходе за нежной кожей под глазами. Держаться за Зоро и прикрывать голову руками, будто бы это поможет спастись от выстрелов. Но Санджи не успел. Он перетек в боевую стойку раньше, чем сообразил, что вообще происходит. А Зоро прищурился и, не раздумывая больше, врезал Санджи. За шутку про волосы. А потом — за сережки. Санджи ответил — за брови, за сон на его бесценной лекции и вообще — за мерзкую, раздражающую морду, которая так и просила оставить на себе отпечаток ботинка. Они дрались друг с другом, потом — с уродами, пытавшимися прервать их бой, потом — с уродами, не вовремя вывернувшими из-за угла, и так — пока в кармане Зоро не зазвенел мобильный. Придурок умудрился дать коллегам, которых вызвал на подкрепление, неверное описание местности, и те уже полчаса блуждали по полям и лесам. Санджи ржал как сволочь, а потом кашлял до слез: несколько ударов Зоро попали в цель и очень неприятно. Пока он смеялся, откуда-то выскочил псих со здоровенным мечом — Санджи такие видел только в кино. Зоро счастливо оскалился при виде него, будто бы в лотерею выиграл пару миллионов, и ринулся в драку. Санджи вспомнил о том, что у этого идиота задета рука, в тот момент, когда соперник, явно превосходивший по силе, выбил из ладони Зоро катану и одним быстрым взмахом меча рассек грудь. А после — выпрыгнул из окна, всего на пару минут разминувшись с коллегами Зоро. Санджи было не до того, чтобы считать время, он на невесть откуда взявшихся инстинктах бросился к Зоро, пытаясь спасти ему жизнь. В потайном кармане пиджака всегда была пара ампул — на всякий случай. «Для поддержания сияния кожи в течение дня» — гласила надпись на стекле, а внутри был состав, придуманный лично Санджи для экстренной помощи — себе, а не какому-то там незнакомому копу! — до тех пор, пока не прибудет специальная скорая семьи. Впрочем, в случае Зоро хватило и обычной, полицейской. Смешной парнишка выскочил из машины, размахивая руками и громко крича о том, чтобы окружающие идиоты осторожно и аккуратно перетаскивали полутруп ценного сотрудника. Когда скорая умчалась, сверкая синим маячком, другой смешной пацан, на вид чуть младше самого Санджи, долго тряс его руку, допытываясь, кто он такой и не хочет ли он поработать спасателем в специальном отряде городской полиции. Санджи отказывался, курил и не пытался анализировать происходящее вокруг. Со стороны он, должно быть, выглядел совершенно обалдевшим от случившегося косметологом. Особенно когда затянулся, увидев, как выносят труп владельца хост-клуба. — Задохнулся, — пробормотал один из парней, тащивших носилки. Санджи печально покачал головой. Ну надо же, как бывает. В общем-то, налет оказался даже кстати. Теперь вопросов к Санджи ни у кого не возникнет. А яд, выбранный на сегодня, удачно совпал со случившимся. Настолько, что впору поверить в счастливые совпадения. Санджи не верил ни во что, но у него был запасной план на случай, если Зоро, когда выживет и вспомнит, расскажет начальству об удивительных боевых навыках простого работника индустрии красоты. Зоро ничего никому не рассказал. Просто приперся в один хреновый и очень дождливый осенний день в салон, облокотился о стойку, пугая администратора — нежную и хрупкую девушку из хорошей семьи, между прочим! — и потребовал консультацию у Санджи, как лучшего специалиста по мужским прическам. Бедная администратор сбивчиво пыталась объяснить, что Санджи не занимается прическами, тем более — мужскими, но Зоро был непреклонен. Санджи вошел в зал как раз в тот момент, когда этот здоровенный мудак навис над бедной девушкой, всем своим видом обещая разбить ее любимое зеркальце, если Санджи немедленно не займется его стрижкой. — Мудаков не стригу, — объявил Санджи, закуривая, и нарочно выпустил дым в рожу Зоро, стараясь не обращать внимания на то, что впервые за недели, прошедшие с инцидента в «Каракатице», смог дышать легко. — А я и не хочу, — ответил Зоро и ухмыльнулся. А Санджи вдруг сразу понял — ни хрена он не рассказал никому, идиот. Оставил себе тайну, секрет, мать его, для двоих. Санджи усмехнулся, неосознанно копируя Зоро, и тут же скривился, поймав себя на этом. — Я правильно понял, что ты пугаешь моих коллег своей мордой просто так, даже не желая поправить пиздец, который творится на твоей водорослеподобной голове? — переспросил он. — Да, — просто сказал Зоро, и Санджи хватило. Он объявил перерыв до завтра и потащил Зоро за собой — к черному выходу, там как раз была подходящая площадка для того, чтобы надрать некоторым зарвавшимся ублюдкам зад. Зоро только того и ждал. Двинулся первым, не дав Санджи даже сигарету затушить. Не сказать, что Санджи был непривычен к такому — в «армии» папаши считалось, что ты должен успевать жрать, бухать, курить и справлять нужду, пока убиваешь врагов семьи Винсмок. Но это осталось в прошлом, Санджи не появлялся даже на семейных сборищах уже лет пять. Скайп, зашифрованные каналы связи, интернет — и не надо дышать пылью и улыбаться в не особо скрытые камеры, маша ручкой папаше, пока занимаешься своими делами. Можно только объявлять: да или нет, и идти дальше своим путем. И все же, остановив быструю атаку Зоро, Санджи понял, что скучал по хорошему спаррингу. А увернувшись от следующей — что хорошего секса ему тоже как-то давно недоставало. Зоро, кажется, почувствовал то же самое. Он нападал и отбивал удары Санджи, двигаясь по площадке так быстро и легко, словно родился в драке. Санджи мимоходом удивился, как ему могло показаться, что Зоро — ленивая сонная муха, как тысячи подобных ему копов. Зоро, воспользовавшись паузой длиною во вздох, подсек Санджи и уронил его на мокрый от дождя асфальт, примериваясь к новому удару. Санджи успел вскочить и хорошенько пнуть Зоро — надо же какой урод, из-за него испачкался хороший костюм! Они остановились, тяжело дыша и глядя друг другу в глаза. Санджи повело, снова, как тогда в особняке. Он не успел остановить себя, прежде чем сделал шаг вперед и вжал Зоро в стену. Они целовались, не обращая внимания на холодные капли, срывавшиеся с навеса, на гудки машин где-то на соседних улицах, на тихое «Ой» и громкий хлопок двери рядом с ними. Оторвавшись от губ Зоро, Санджи задал только один вопрос: — К тебе или ко мне? — Похуй, — ответил Зоро, и Санджи решил, что, пожалуй, приготовит ему завтрак. — Тогда ко мне, здесь недалеко. — Пижон, — усмехнулся Зоро. Санджи ответил какую-то чушь о том, что предпочитает жить с людьми, а не с тараканами в соседях. — Пижон, — повторил Зоро, когда Санджи открыл дверь в квартиру. А потом снова поцеловал Санджи, и тот решил, что хер с ним, выскажет все потом. Зоро пытался вести, подталкивая Санджи в направлении спальни, вот только направление он выбрал такое же идиотское, как и он сам, и в итоге они оказались на кухне. Санджи — у стойки, больно давившей на поясницу. Зоро — над ним, на нем, вокруг него. Ублюдок был ростом с Санджи, но такой здоровый, что когда он вжал Санджи в стойку, скользя лапищами по заднице, на секунду показалось, что сейчас он накроет собой целиком, как волна. Зоро и был волной. Неотвратимой, необратимой, затягивающей в самую глубину, на дно моря, где нет ни света, ни воздуха — только стихия. И Санджи поддался этой стихии, позволяя целовать себя, оставляя следы, лапать — чересчур грубо и поспешно — сжимать член в ладони. От этого в голове у Санджи помутилось окончательно, и он кончил всего в несколько простых движений. Зоро продержался немногим дольше — Санджи не успел даже толком приноровиться к ритму. И ему точно не хватило. Судя по голоду в глазах Зоро — ему тоже. Они все-таки добрались до спальни. Благодаря Санджи, разумеется. Он просто взял Зоро за руку и потащил за собой, не останавливаясь, чтобы включить свет, и ухмыляясь, когда Зоро споткнулся в темноте сначала о собственные ботинки, затем — о порожек спальни. Зоро отомстил, приложив Санджи спиной о шкаф. Случайно, разумеется. Кто ж знал, что в спальне у некоторых людей имеется этот устаревший предмет интерьера. Зато потом поцеловал, и у Санджи из головы вылетели все мысли, кроме одной: Зоро охуительно целовался. Наутро Санджи обнаружил, что Зоро любит раскидываться на кровати, как сраная морская звезда, храпеть и, мать его, улыбаться во сне. Довольно, будто обожравшийся сметаны кот. Метафора была дебильной и отлично подходила ночи. Санджи все-таки приготовил завтрак, а потом — и обед, потому что кофе плавно перерос в минет, и это у Зоро тоже получалось непозволительно хорошо. Впору было набить ему морду и выставить к хренам, но Санджи не привык отказывать себе в удовольствии. Вот она — привычка, испортившая ему жизнь. Наверное, то утро, хмурое, совершенно обычное, за исключением Зоро у него в квартире, на кухне, в постели, гораздо больше подходило на звание Момента, когда все пошло прахом. Но Санджи об этом не думал, он вообще не думал, двигаясь в Зоро, вслушиваясь в его стоны, познавая его всеми органами чувств одновременно. Зоро ушел только после ужина, когда наткнулся на собственный мобильник и увидел там семнадцать пропущенных. — Бля, на дежурство опоздал, — в его голосе не слышалось сожаления. — Придется отдавать долг ведьме. Есть еще паста? Пожру и пойду. Санджи даже не удивился такой наглости. Как-то Зоро, его зашкаливающая самоуверенность и охуевшесть слились в один образ сразу и навеки, еще в хост-клубе, когда Санджи заметил, как этот мудила дрыхнет в углу. — Из тебя вышел дерьмовый хост, ты знаешь? — поинтересовался Санджи, накладывая ему добавку. — У тебя и так бы не получилось, — ответил Зоро, кажется, даже не задумавшись. Следующие полчаса они провели в спорах о том, кто из них был бы лучшим «спутником на вечер» — так предпочитал именовать сотрудников «Каракатицы» покойный владелец. Потом телефон Зоро зазвонил снова, и пришлось расставаться, даже не потрахавшись толком на прощание. Перестилая постель, Санджи прокручивал в голове разговор и думал о том, что и с папашиных заказов иногда бывает толк. И только потом, мельком взглянув на себя в зеркало, вдруг вспомнил о запланированном на раннее утро сеансе спецухода для дам в интересном положении для той самой дочери мэра. Замаскировать засосы для профессионала уровня Санджи никогда не было проблемой, а вот растекавшаяся по телу приятная истома намекала, что придется поставить четыре будильника вместо обычных двух. Санджи все равно едва не проспал и весь день слал мысленные проклятья в адрес Зоро. Послать ему что-либо не мысленно не было возможности: они, как настоящие идиоты, даже не обменялись контактами. Оставалось только ждать, пока до заторможенного мозга Зоро дойдет этот незначительный факт. А еще — пытаться выглядеть весело и довольно, а не так, будто Санджи действительно беспокоит вариант развития событий, в котором Зоро или не поймет, или решит не заходить. К счастью, Санджи подвернулась непыльная работенка на стороне. Намешать пару интересных коктейлей, не смертельных, но надежно выводящих людей из строя на недельку-другую. Папаше нужны были свои глаза и уши на переговорах в правительстве. Санджи был рад отвлечься. Изготовление ядов требовало концентрации и всегда помогало избавиться от лишних мыслей. Зоро явился аккурат в тот момент, когда Санджи закончил убирать следы в домашней лаборатории и наконец-то блаженно закурил. Санджи покосился на часы: 23.59. Минута, и карета превратилась бы в долбаную тыкву. — Раньше припереться никак не мог? — спросил он, открывая дверь. Зоро только пожал плечами, сбрасывая мокрую от дождя куртку. — Свернул не туда. — Ясно, — только и ответил Санджи, затушил сигарету и притянул Зоро к себе. От него пахло улицей, дымом, немного потом и чем-то сладким, кончики коротких волос были влажными. Санджи провел по ним ладонью, смахивая капли, спустился ниже, оглаживая спину, прижался носом к холодной шее, и только потом подумал, что любого другого послал бы на хер. За поздний визит, за то, что не давал о себе знать почти три дня, за то, что натоптал в прихожей своими говнодавами. За то, что слишком сильно влез в его мысли всего-то после одной ночи. В следующие недели Санджи узнал, что Зоро работает в отделе по борьбе с наркотиками и в «Каракатице» следил за парой политиков, замешанных в трафике. Что в его отделе семь человек, и они все хорошо так ебанутые на голову. Что «ведьма», звонившая в их первый, то есть технически второй вечер — напарница Зоро, и все думают, что у них роман. От этого внутри Санджи поднялась волна ревности, и это было удивительно, непривычно, но почему-то казалось абсолютно логичным и правильным. Где-то глубоко в себе Санджи уже решил — Зоро — его и только. И, хотя поднимать такие разговоры после пары месяцев знакомства, да еще и с копом, было по меньшей мере странным, Санджи все равно открыл рот и высказал все, о чем думал. Зоро даже не повернул голову от плиты. Так и продолжил помешивать овощи на сковороде, задумчиво разглядывая специи на полке. — Ты какой-то дебил, красавчик, — наконец сказал он. А потом добавил: — У нас заканчивается имбирь, не забудь купить. В тот момент Санджи должен был вскочить, собрать по-быстрому вещи и свалить на другой конец планеты. Хуй с ней, с Арубой, Океания тоже неплохо. Ни Зоро, ни папаша не будут доставать, если не отсвечивать. Вместо этого Санджи потребовал объяснить, почему это именно он должен покупать продукты, если Зоро готовит лучше. И вообще, как насчет того, чтобы кое-кто научился ставить свою обувь на специальную подставку в коридоре — Санджи заколебался уже находить по дому куски грязи. Папаша пронюхал обо всем как-то больно поздно — на взгляд Санджи. Хотя возможно, ему было просто чересчур уж насрать на дела младшего сына. Санджи в этом наплевательстве все устраивало, кроме того, что долгое молчание на тему «а не попользоваться ли тебе своим полезным знакомством» так и грозило неприятностями. Предчувствие не обмануло. Звонок по закрытой линии поступил в ночь дежурства Зоро — плохой знак номер один. У Санджи как назло закончились сигареты — плохой знак номер два. Папаша потягивал свой коньяк, задумчиво разглядывая Санджи через монитор — плохой знак номер три. — Ты повзрослел, сын, — плохой знак номер четыре. — Тебе пора остепениться, подумать о семье, о наследниках, — номер пять, шесть, семь и сто пятьдесят. — Какое дело тебе до моих матримониальных планов? — спокойно поинтересовался Санджи. Выдержку в разговорах с папашей он давно возвел в ранг искусства. Вот и сейчас на лице его не дрогнул ни один мускул, хотя внутри все кипело от мысли, что Винсмок-старший и его приспешники хотя бы прикоснутся к гипотетическим детям Санджи, которых он и не планировал никогда — ровно до этого момента. — Честь и порода — вот что по-настоящему важно, — произнес папаша. — Связи, устанавливаемые с помощью брака, всегда самые крепкие. — И для каких же связей ты решил вдруг продать меня? — Санджи закинул ногу на ногу и откинулся на спинку кресла, старательно не вспоминая, как только вчера вечером целовал Зоро, которому приспичило погуглить какую-то хрень на ночь глядя. Санджи нависал над ним, и было смешно прижиматься друг к другу губами в таком перевернутом виде. Смешно и охренительно, идеально хорошо. — Семья Шарлотты прекрасные деловые партнеры, и девушка, по слухам, красавица. Вся в мать, — замечание насчет продажи папаша проигнорировал. Санджи нисколько этому не удивился. Он как раз раздумывал, сказать папаше, чтобы катился к дьяволу или — что он гей и жениться не намерен. Только вступить в брак, запрещенный на большей территории мира. Папаша не дал ему выбора: — Я могу закрывать глаза на твои развлечения сколько угодно, но после заключения брака и появления наследника. Чаепитие со знакомством в среду, четыре часа после полудня, — связь оборвалась, а в замке повернулся ключ. Плохой знак номер тысяча. Папаша, в отличие от Санджи, знал, во сколько Зоро вернется сегодня. В таких ситуациях самым правильным было молчать, и в кои-то веки Санджи последовал доводам разума там, где дело касалось Зоро. Только бросил за ужином: — Мне надо уехать на конференцию на пару дней. Вернусь в четверг. Зоро задумчиво покосился на него и кивнул, не прекращая жевать. Больше к теме они не возвращались — ни пока Санджи собирал чемодан, ни позже, когда Санджи снял с Зоро его дурацкие очки и потащил в постель. Утром Санджи велел Зоро не забыть купить молока и улыбнулся на прощание. И только закрыв дверь, осознал, что проморгал очередной момент, когда все полетело к черту. Момент, когда Санджи понял, что вступит в брак только в одном случае, к которому сраный папаша не имеет никакого отношения. Особняк Винсмоков все так же пах пылью, затхлостью и смертью, несмотря на десяток людей, чьей основной задачей было протирать все бесценные безделушки и пылесосить ковры. Папаша все так же отрезал кончик сигары серебряным каттером и восседал в кабинете перед камином, рассуждая о правильности выбора Санджи и о том, что семья превыше всего. Вот только теперь Санджи смотрел папаше в глаза, а не снизу вверх, а херня, вылетавшая из его рта, уже даже не раздражала. Камеры в коридорах и комнатах по-прежнему подмигивали красным, не оставляя слепых пятен для охраны. Санджи знал об этом как никто. Лично проверял в подростковые годы и лично платил шрамами, от которых удалось избавиться только спустя годы, уже во время работы в салоне. Санджи глубоко затянулся, сбрасывая пепел на мраморный пол в «своей» комнате, и приступил к распаковыванию чемодана. Добро пожаловать в отчий дом, чтоб ему провалиться. Прием по случаю объединения семей Винсмок и Шарлотт шел полным ходом. Санджи не прислушивался к тостам и игнорировал поздравления. Эти уроды отмечали с таким размахом, словно бы свадьба уже состоялась. Возможно, стоило отравить здесь всех, за это Санджи объявили бы кармическую благодарность, он ни секунды не сомневался. Яда бы даже хватило, вот только после такого не скроешься ни в Океании, ни в Антарктиде. И Зоро не скроешь, этот идиот же откажется прятаться и жить, постоянно оглядываясь по сторонам. Санджи и сам бы не согласился на его месте. Санджи курил, стоя на балконе. Из распахнутых дверей за его спиной доносились музыка, такая же притворно-изысканная, как и все в этом доме, разговоры, звон бокалов и мелодичный женский смех. Будущая невеста, которую Санджи подозрительно быстро потерял из виду, наверняка смеется не менее звонко и изящно, наклоняет голову, изображая, что внимательно слушает собеседника, и умеет пить шампанское, не пьянея. Идеальные качества для жены в их кругу. Еще несколько месяцев назад Санджи, наверное, заинтересовался бы ею, сводил на пару свиданий, а после, может, даже согласился бы на весь этот фарс со свадьбой. Такой красавицей-женой всегда приятно полюбоваться, а главное — от нее не нужно скрывать прошлую и половину настоящей жизни. Мелькнула мысль, как бы все повернулось, если бы Санджи рассказал Зоро как оно есть? Что пришел в чертов хост-клуб вынести владельца. Что пока они были вместе, убил троих ублюдков и отправил в больницу еще полтора десятка. Что не мучается угрызениями совести по этому поводу, не видит во сне трупов и не сомневается в том, что поступает правильно. Что в квартире у них запрятано такое количество химических веществ, в том числе и запрещенных к хранению, что Зоро лишат премии, значка и пенсии в случае, если откроется хотя бы треть. Что Санджи влюбился в Зоро в момент, когда в их первое хмурое утро тот отставил кофе в сторону и опустился на колени. Санджи промолчал и, наверное, это было правильным решением. Зоро же идиот с благородными намерениями, справедливостью и прочей ерундой вроде «не поворачиваться к врагу спиной, убегая» в голове. Последняя «честная» драка в жизни Санджи была с Зоро, а до этого — и вспомнить сложно. Санджи предпочитал действовать наверняка, не оставляя соперникам ни единого шанса. В его планах не было дыр, только двойное, тройное, десятерное дно — на всякий случай. И сейчас пришло время для одного из таких планов. Если Санджи разыграет карты как надо, то, возможно, даже выживет. Если совсем повезет — вернется домой, и не придется ничего рассказывать Зоро. Особенно про минет и кофе, большую банальность и придумать сложно. Санджи почувствовал на себе тяжелый взгляд еще до того, как шагнул обратно в душный, пахнущий дорогими духами и не менее дорогим алкоголем, зал. Смотревший не скрывался — стоял, облокотившись на столик, потягивал темное вино и не сводил глаз с Санджи. Зашкаливающий пафос поначалу сбил с толку, Санджи только нахмурился, пытаясь понять, что это за идиот в бархатном сюртуке и рубашке с высоким воротом, будто выбравшийся из дурного псевдоготического кино про вампиров. А главное — чего ему надо? Вроде никогда не встречались, такое Санджи бы запомнил. Он уже собирался подойти и поинтересоваться, какого хрена, когда мужик обернулся на вопрос официанта, и перед глазами мелькнула картинка: длинный меч, взмах руки, ухмылка. Кровь, заливающая рубашку Зоро. — Вот же блядь, — вырвалось у Санджи. — Очень верно подмечено, — раздался мелодичный голос рядом. Санджи вздрогнул и обернулся, на ходу придумывая объяснения. Темноволосая девушка пронзительно посмотрела на него и улыбнулась так, будто знала куда больше, чем любой из присутствующих. — Этим он тоже знаменит, — пояснила она, кивнув на мужика. — Простите, мы не знакомы, — Санджи попытался быть вежливым в присутствии леди — искусство, вбитое намертво с юных лет. — Вам нет нужды представляться, — она снова улыбнулась. — А я — Робин. — Она протянула ему руку, на запястье блеснул золотом браслет. Где-то Санджи такой видел. — Приятно познакомиться. Могу я предложить вам шампанское или чего-нибудь покрепче? Робин окинула его долгим задумчивым взглядом. — Спасибо, но при исполнении не пью. Смысл ее слов дошел до Санджи сразу, но поверить в то, что он правильно понял, было как-то слишком сложно. — Пригнитесь и закройте глаза, — спокойно посоветовала Робин. — Сейчас вылетит птичка. Птичка оказалась десятком шашек, сначала световых — Санджи едва успел зажмуриться по совету Робин, — затем — дымовых. Зал тут же заполнился криками, а у Санджи появилось острое ощущение дежа вю. Подразделение по борьбе с наркотиками, значит. Ну-ну. Он выживет, найдет этого мудачину и набьет ему морду так, как собирался с самого начала, не сдерживаясь и не притворяясь, что просто ходил в детстве в секцию боевых искусств. Он вспомнил, где видел браслет — такой же носила одна из девушек в долбаной «Каракатице», рыжеволосая, с очень пышными формами. Зоро называл свою напарницу рыжей ведьмой. Робин всунула ему в руку маску с очками, и Санджи с трудом подавил порыв нервно засмеяться. Они ко всему подготовились, уроды. В том числе и к тому, что папашина армия будет сопротивляться. Выстрелы мешались со стонами, криками, звоном разбитого стекла. Через очки Санджи видел, как люди толкались в дверях, пытаясь выбраться, жались к стенам, укрывались от случайных пуль за столиками, около которых только что беседовали о погоде, природе и модных операх. Его несостоявшаяся невеста лежала на полу, вокруг плеча у нее расплывалось пятно. Санджи видел, как к ней пробирался охранник семейства Шарлотт, мужик действовал профессионально, возможно, у нее есть шансы. Санджи мысленно пожелал ей удачи, девушка не виновата в том, что родилась не у тех родителей. Как и сам Санджи — и сейчас он понял это с кристальной ясностью. И все же грех было не воспользоваться положением хозяина дома. Санджи дернул Робин за руку, уводя с линии выстрелов, и кивнул в сторону тяжелой портьеры рядом с роялем, за которой скрывался потайной ход. Папаша всегда оставлял себе пути отступления, даже в своем собственном особняке. Робин вдруг рассмеялась, по-настоящему, совсем не притворно-мелодично. В одном Зоро не соврал — в его отделе все были сумасшедшими. Дверь тайного хода захлопнулась, оставляя их в темноте и отрезая от шума, выстрелов и дыма. Санджи стащил маску и нащупал в кармане сигареты. — Можно и мне? — спросила Робин. Санджи не отказывал дамам. Огонек осветил ее лицо, тонкие черты, заостренный носик, большие глаза. Робин идеально смотрелась на этом приеме, как и на других, которые наверняка посещала под руку с каким-нибудь криминальным авторитетом, чью трагическую гибель потом освещали газеты. — Каковы мои шансы? — поинтересовался Санджи. — Сотрудничество со следствием, героическое спасение ценного сотрудника спецотдела, помощь в нейтрализации господина Винсмока. Старшего, разумеется. Программа защиты свидетелей под наблюдением другого сотрудника спецотдела. Неусыпным и круглосуточным. Если пожелаете, — в ее голосе слышалась улыбка. — Не уверен насчет неусыпности, а так меня все устраивает, — Санджи ухмыльнулся в ответ. — В таком случае, не проводите ли даму в библиотеку? — Разумеется, — о том, откуда ей было известно, что этот ход ведет в библиотеку, Санджи не стал спрашивать. Он включил фонарик на мобильном и двинулся вперед. Перед дверью он замер, раздумывая, а потом протянул Робин небольшой пузырек. Не сказать, чтобы такой женщине требовалась помощь, и все же Санджи не мог оставить ее без защиты. — В случае чего — швыряйте под ноги и не вдыхайте на счет пять. — Спасибо, — она дернула дверь, и они снова окунулись в шум сражения. На этот раз без спецэффектов в виде дыма, зато с показушно-красивой дракой на мечах. Зоро и мужик, пялившийся на Санджи во время банкета, кружили, медленно сближаясь, изредка кто-то из них делал выпад, мечи с грохотом сталкивались, лезвия сверкали под многочисленными лампами. Соперники не обращали внимания ни на доносившиеся откуда-то звуки выстрелов, ни на двоих случайных зрителей, завороженно наблюдающих за сражением. — Попортят фолианты, — вздохнула вдруг рядом Робин и потянула его за собой. — Кабинет господина Винсмоука, нам туда. Санджи хотел сказать, что Робин наверняка знает дорогу, и что папаша не станет прятаться в кабинете, его и в особняке-то уже нет, но не успел даже рта раскрыть. Зоро, не оборачиваясь, бросил: — Вали, красавчик, — и от этого у Санджи внутри что-то оборвалось. Интересно, нельзя ли одолжить у пафосного мужика меч всего на пару минут, Санджи этого хватит. Но правильные решения рядом с Зоро просто отказывались приходить в голову, поэтому вместо этого Санджи сказал: — Не сдохни, мудила, — развернулся и, галантно приоткрыв перед Робин дверь другого тайного хода, вышел. Папаша обнаружился в кабинете. Вместе с пацаном, который все в той же злополучной «Каракатице» предлагал Санджи место в спецотряде полиции. На секунду Санджи даже задался вопросом, был ли в этом сраном хост-клубе хоть один настоящий хост, но хриплый смех папаши вернул его в реальность. — А вот и гордость нашей семьи, — папаша сплюнул на пол и поморщился: из разбитой губы на подбородок стекла вязкая капля крови. Костяшки на руке, которой парнишка держал пистолет, были сбитыми. Санджи даже позавидовал. Вмазать папаше было его давней мечтой. Он озвучил свои мысли. Папаша только усмехнулся. — Об этом мы еще поговорим. А теперь помоги леди избавиться от оружия. Санджи даже не стал оборачиваться в сторону Робин. — А если не захочу? Один из пистолетов в руках урода уперся в грудь Санджи. — Сдохнешь первым, и даже твой трахатель не поможет. Что смотришь, думаешь, почему я знаю, кто он, а ты — нет? Ну сам виноват, раз такой тупой, что даже не проверил, кому подставляешься. Наверное, если бы Санджи не столкнулся с Зоро в библиотеке, удар папаши достиг бы цели, как и всегда в прошлом. Ублюдок идеально умел попадать по больным местам, даже по тем, о которых Санджи и сам не всегда догадывался. Сейчас слова повисли в воздухе пустыми, ничего не значившими звуками. Санджи сам разберется с Зоро, с правдой и с тем, что они будут делать дальше. Когда они оба вернутся домой. Робин медленно положила оружие на пол. Папаша одобрительно кивнул. Парнишка нахмурился, но ничего не сказал, только переступил с ноги на ногу, словно бы ему надоело стоять на месте. Он передвинулся на сантиметр, еще немного, и пуля пройдет по касательной. — Твое какое дело? — спросил Санджи, отвлекая внимание папаши на себя. Ничто так не бесило старого хрена, как открытое неповиновение. Дуло, направленное в сторону Санджи, дернулось. — Мои сыновья всегда будут моим делом. И только я буду решать… — он не договорил, закашлявшись. Санджи искренне понадеялся, что ублюдок сейчас сдохнет. — Ты уже ничего не будешь, — краем глаза Санджи заметил движение тени на стене кабинета. — Робин, пригнись. Три выстрела грянуло одновременно со звоном разбитого стекла. Санджи перекатился за стол и метнулся в сторону, наперерез папаше, на ходу выхватывая из потайного кармана шприц и снимая защитный наконечник. Плечо прошило болью, раздался чей-то хрип и радостный смех — мальчишка разбирался с очередной порцией охранников. Санджи пошатнулся и чудом успел уйти от еще одного выстрела. Пуля врезалась в стену над его головой, посыпались щепки, висок обожгло, запахло металлом. Папаша торопливо набирал код на стене. Санджи чувствовал — еще секунда, и он не успеет. Кто-то что-то кричал, стучал, стрелял. Санджи рванул вперед. Игла вошла в жирную шею с хрустом, как показалось. Прозрачная жидкость в шприце окрасилась розовым. Санджи надавил — и папаша задергался, оседая на пол. — Мы можем помочь людям принять решение, — шепнул Санджи ему на ухо, опускаясь рядом. Словно со стороны он наблюдал за тем, как Робин выпускает пулю в лоб одному из самых здоровых охранников, как парнишка мощным ударом вырубает другого. Как распахивается дверь, и в комнату влетает Зоро, весь залитый кровью. Санджи отстраненно понадеялся, что хотя бы часть была чужой. — Зоро! Я не успел надрать зад старому Винсмоку, — парнишка, кажется, был расстроен по-настоящему. — Не сцы, тебе еще будет, где поразвлечься в следующий раз, — невозмутимо ответил тот, оглядывая кабинет и упираясь взглядом в Санджи. — Правда? — глаза парнишки загорелись восторгом. — Да, Луффи, — ответила ему Робин. — А теперь надо вызвать медиков и показать этих двоих красавцев Чопперу. — Ты кого назвала красавцем?! — вскинулся Зоро. Робин засмеялась, а до Санджи вдруг дошло — все кончилось. План пошел прахом, но все все равно закончилось. Возможно, даже хорошо. — Эй, — позвал он. Зоро дернулся и в несколько шагов пересек кабинет, опустился перед ним на колени и каким-то дебильным, слишком неправильным жестом стер кровь с брови. Санджи потянулся за прикосновением, не осознавая, что делает. Зоро подался вперед, целуя и оставляя во рту горько-металлический привкус. — Горячо, мальчики, продолжайте, — раздался насмешливый голос. Санджи отпрянул, а Зоро злобно пробормотал что-то похожее на «ведьма». — Нет, я серьезно. Рядом с трупом, все в крови, у одного в плече пуля, у другого хрен знает сколько порезов. Как здесь вообще оказался Михоук, кто-нибудь знает? Смысл речи уплывал от Санджи. Рука начала неметь, висок горел, голова кружилась. Вырубаться перед Зоро и его командой не хотелось. — Зоро, у меня в левом кармане ампула, дай сюда. — язык слушался плохо, но раздражение от того, что у придурка право и лево были с одной стороны, помогало. — В левом, блин! Быстрее! Зоро наконец достал ампулу, отломал горлышко. Санджи открыл рот, чувствуя сладкие капли. Сглотнул, глубоко вздохнул и прикрыл глаза, чувствуя, как прочищается в башке. — Эй, красавчик, не спи! — Зоро подергал его. Идиот, даже не дает восстановиться. Санджи моргнул и недовольно уставился в его обеспокоенную морду. — Не развалюсь, не бойся, — пообещал он. А Зоро вдруг заржал и, качнувшись к нему, прошептал на ухо что-то, чему затуманенный мозг Санджи отказался верить. Он почти забыл об этом во время долгого осмотра, перевязок, уколов и допросов, больше напоминавших дружеские посиделки в больничной палате. По крайней мере Санджи успел познакомиться поближе с «рыжей ведьмой» Нами, Робин и Луффи — веселым парнишкой, мечтающим лично набить морды всем криминальным боссам, и потому уверенным в том, что теперь Санджи работает с ними. Ну, раз за ним должок в виде папаши. Санджи уже даже смирился с этой странной логикой и почти согласился. Не хватало только одной детали. Зоро ждал его на выходе из особняка. Дремал, прислонившись к темному джипу, совсем не похожему на патрульную машину, на которой Зоро иногда приезжал с дежурств. Санджи подумал, что сейчас самое время расставить все точки над всеми буквами, но разговаривать, стоя на пронизывающем ветру, после бессонной ночи не хотелось. И все же один вопрос не давал покоя. — Повтори, — потребовал Санджи. Зоро непонимающе посмотрел на него. — Что повторить? — То, что ты мне сказал в кабинете старого ублюдка. Нет, все-таки жизнь Санджи покатилась ко всем чертям, когда Зоро медленно ухмыльнулся и произнес: — Я люблю тебя, идиот. Не смей больше улыбаться мне на прощанье. А потом скользнул на водительское место и, перегнувшись через сидение, распахнул перед Санджи пассажирскую дверь. — Садись. Домой хочу и пожрать. Санджи наблюдал за тем, как он надевает очки и заводит мотор, и думал, что жизнь может катиться куда угодно. — Я тоже, — ответил он сразу на все, закрывая за собой дверь.