Пой и плачь

— Пой и плачь, — говорил он мне. — Твое исполнение должно быть очень чувственным. Фанаты должны видеть твои чувства. А не будет чувств у тебя — не будет их и у зрителей. Адам, я верю в тебя! Но мы так и не смогли исполнить нашу новую песню. На концерте у моего гитариста случился инсульт. Через 36 часов он скончался в больнице. Эти 36 часов стали адом для всех: для меня, его жены Орели, наших фанатов. Евы заваливали наши социальные сети сообщениями, поддерживали всех нас, говорили, насколько гитарист им дорог. Но Шота скончался, так и не придя в сознание. Мы не успели с ним попрощаться, не сказали, что любим его. Как же молод он был! Не могу поверить, что такое могло случиться с моим гитаристом. Шота! Почему именно ты? Сейчас мне остается только плакать. «Пой и плачь! — в голове крутится строчка из песни. — Пой и плачь!» Как жаль, что фанаты никогда не услышат эту песню. Мой гитарист (будучи еще лидером и продюсером группы) не успел ее выпустить. Мы часто разговаривали о смерти. Шота не хотел, чтобы я или Орели умерли раньше него. Он не смог бы этого пережить. Он покинул нас первым, оставив только воспоминания и музыку. Как теперь нам жить дальше? Когда лидер играл на гитаре, то его душа, будто, переносилась в другой мир. Если что-нибудь спросить в этот момент, он не ответит. Думаю, он даже и не услышит обращение. Каждая его песня была наполнена чувствами: от одной становится весело, от другой хочется плакать, а от третьей испытываешь такие чувства, что их невозможно описать словами; но все его песни были мелодичными, тексты - наполнены смыслом. То, что мы показывали на сцене, было не более, чем игрой на публику. Но и в этом Шота отдавался полностью. Никто не сможет сыграть так, как делал это он — будь то гитара или фансервис. Любое дело, за которое он брался, выходило у него, можно подумать, без особого труда. Но это не так! Шота — внешне спокойный и невозбудимый — в душе был очень чувствительным. Это помогало ему писать такие потрясающие песни. Остается только плакать. Слушая его музыку, слезы текут из глаз, и я ничего не могу с собой поделать. Он был для меня большим, чем коллега. Он был ближе, чем друг. Шота был для меня смыслом жизни!

Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам, Вечно будет биться, виться обезумевший смычок, И под солнцем, и под вьюгой; под белеющим буруном, И когда пытает запад, и когда горит восток.

(Н.Гумилев)