Memory

Укрытый по пояс одеялом, он беззаботно отсыпался в двуспальной кровати прямо посередине, нарушая границы. Двуспальная кровать — она же для двоих? Однако у Руки на этот счет было свое мнение: на двуспальной кровати есть две части — это его часть и общая, и Акира к этой несправедливости уже давно привык. Наверное с тех пор, как они стали жить вместе. Таканори любит много спать, Акира же по всем тестам подходит под характеристику «жаворонка». Вот и сейчас, не изменяя себе, мужчина расставлял баночки-вонючки своего вокалиста, пока тот тихо сопел и досматривал сны. — Корон, ну отъебись же… — вдруг сквозь возню и шуршание постели раздался хриплый и низкий голос. Акира повернул голову в сторону шума и тепло улыбнулся. Бедный питомец хотел немного ласки, а в итоге ничего и не получил. Но он не из робких — такой же настойчивый, как и хозяин. Маленькая мокрая мордочка неприятно тыкалась в щеку, заставляя Мацумото просыпаться. Победное и довольное «тявк» раздалось после того, как это мелкое мохнатое существо выклянчило для себя поглаживания. В благодарность Корон умывал хозяина своим шершавым язычком. Сузуки был в недоумении. Как это маленькое создание, состоящее из страха и ненависти ко всему, могло быть таким милейшим и добрейшим рядом с Руки? Попробуй его вывести на прогулку. Черта с два он пойдет, если ты не Мацумото. Нагадит хоть посреди комнаты, но тявкать будет до последнего, чтоб никто к нему не подошел. — Как же здорово, что я отхватил не первый, — усмехнувшись, бросил басист. Он только что разобрал полку Мацумото и решил немного отдохнуть рядом с ним, раз уж вокалист проснулся. — Чего ты там щеришься? Сейчас и тебе достанется, — буркнул Таканори. Он еще пять секунд назад, приподняв голову, сонно рассматривал парня, а теперь измученно откинул голову обратно на подушки. Сузуки ни в чем не был виноват, он просто тоже хотел немного ласки, но от Таканори этого ждать было без толку, особенно если он просыпается не сам, а его кто-то будит. Басист никогда не обижался, его даже забавляло такое поведение Мацумото. Он называл это явление «утренним синдромом». — Не хочу ничего делать, не хочу вставать, — снова пробубнил Таканори и перевернулся на живот. Тут и Сузуки рядом привалился, на ту часть, что принадлежала лично вокалисту. Рейта не стал бы так делать, не будь на другой половине этого мохнатого чудовища. — Будешь вот так валяться в выходной? — Буду. Таканори не любитель нежностей всяких, но сейчас ему и самому захотелось немного тепла. Пёс сбежал, и Руки развернулся в сторону темноволосого, обнимая и накрывая его своим одеялом. Акира ухмыльнулся и поспешил удобно устроиться в цепких всеобъемлющих руках. Хапуга. — Чего это ты? — Не нравится? Сейчас с кровати сброшу… — Нравится-нравится, — оправдывался Рейта. Весь диалог брюнет вел с закрытыми глазами, будто все еще надеялся заснуть обратно. — Я разрешаю тебе меня поцеловать, — проворчал миниатюрный вокалист, но при этом больше не пошевелился. — Тебя только что твоя псина целовала, я не хочу целовать тебя после него! — возмутился было Сузуки. — Ну и иди дальше тогда дела делай, — равнодушно бросил Руки и тут же перевернулся на другой бок, отворачиваясь от Акиры. Тот, конечно же, повернулся вместе с ним и никуда уходить не собирался. Теперь басист обнимал своего «хапугу» сзади. Злобный такой, мерзкий по утрам, но родной сердцу, ничего не поделать. — Я люблю тебя, — тихо прошептал бывший блондин, подтянулся и, наваливаясь, поцеловал Таку в нос. Туда, как он считал, пес Таканори попасть не мог. — Так мило, что аж противно, — усмехнулся человечек в руках басиста. — Че ты там, щеришься что ли? — Акира приподнял голову. — Нет, — буркнули в ответ. — Улыба-аешься, — довольно растянул парень.

***

— Какого черта на всех фото с фотосессий у тебя лицо как у несчастного пиздострадальца? Ты везде либо надутый и нахмурившийся как мышь на крупу, либо несчастный дохуя, — блондин, развалившись на стуле на колесиках, листал фотографии на компьютере с очередной фотосессии своего партнера. Таканори медленно выплыл перед Акирой. Его выражение лица не предвещало ничего хорошего для басиста. Вокруг его довольно хрупкой фигуры, казалось, искрился воздух от напряженной, опасной, даже несколько зловещей ауры. — Так мое лицо с пиздострадальческим выражением выглядит эстетично. Мне нравится, ребятам нравится, фанатам нравится, фотографу моя работа нравится, так чего ты тут повыебываться решил? — А мне вот это нравится, — Акира достал свой телефон, открыл нужный файл и уже через мгновение подал девайс своему Таке. Вокалист секунду вглядывался в экран, а потом беззлобно усмехнулся и улыбнулся, так же как и на фото, которое показал Сузуки. Мало кто видел такую улыбку, Таканори вообще старался скрывать такие проявления эмоций и очень стеснялся, когда видел, что его улыбку кто-то заснял. — Это ваши проблемы, товарищ Сузуки.

***

— Улыбайся только мне, ладно? — Почему? Таканори лежал на правом боку, тепло и уютно устроившись в руках Акиры, крутил кольцо на указательном пальце его левой руки (именно ее Сузуки положил поперек груди вокалиста) и смотрел в окно. Он уже окончательно проснулся. — Губы твои люблю. И в улыбку твою тоже влюблен. Руки улыбнулся и посмотрел на Акиру через плечо, тот продолжил: — И не заставляй меня говорить те вещи, о которых ты прекрасно знаешь. Сам же не любишь эти сопли про любовь. — Ну иногда-то, иногда можно, — хитро улыбаясь, беззлобно ворчал младший. — Ты определенно хитрожопый. Еще несколько минут парни лежали молча и не шевелясь, Таканори только положил свою ладонь на ладонь басиста и переплел свои пальцы с пальцами Рейты. Вдруг в тишине раздался тихий смешок. Сузуки приподнял голову и вопросительно взглянул на вокалиста. — Я тут вспомнил один день…

***

У Таканори были съемки, а блондин, в свою очередь отдыхал дома, но не бездельничал, нет-нет, занимался совершенствованием своего тела. Парень только-только досчитал до ста, как вдруг услышал звук оповещения на своем телефоне. Он едва запыхался после упражнения, так что теперь лишь учащенно сопел. «Купи для Корона витаминок, пожалуйста, они продаются либо в вет-магазинах, либо в вет-аптеках. И забери меня домой, я закончу через час». Не успел Акира дочитать, как пришло новое сообщение от Таканори в виде смайлика. А затем и еще одно: «Можешь и в обычную аптеку зайти, попробуем что-нибудь новенькое». Аки не нужно было ничего уточнять, он все понял. В последнее время к таким штучкам у обоих парней одновременно возрос интерес. В аптеке Сузуки наугад и в то же время уверенно ткнул на коробочку за стеклом, хотя, на самом деле, он даже не утруждал себя прочтением на ней надписей. Провизор тотчас пробила на кассе одинокую коробку с презервативами. Именно в тот день блондин и обратил внимание, что Мацумото еще ни разу не приобретал таких вещей. Хотя это и не важно. Акира выполнил все поручения своего миниатюрного вокалиста и вечером ждал награды, которая не заставила себя ждать, потому что сам Таканори был настроен на многообещающий вечер, когда вышел из душа. Вокалист, не успев даже просушить волосы, был свален на кровать и обезоружен горячими поцелуями по всему телу. Как изголодавшийся зверь, что терзал бы плоть своей добычи, блондин поцелуями-укусами впивался в светлую кожу, оставляя на ней красные пятнышки. Таканори нравилось доводить Акиру до такого состояния, когда ни о чем другом думать не получалось; чувствовать его обжигающее дыхание на коже, где в следующие секунды появлялось красное пятно, ощущать щекотку от его волос; отдаваться ему полностью и доверять всего себя, как голодному зверю на растерзание. Этот охотник редко ошибается и знает, чего хочет. Затягивать эти шалости не представлялось возможным, к тому же это чертово любопытство о свойствах новых штучек не давало покоя. Сузуки в этот вечер был крайне нетерпеливым и страстным. Это из-за него сердце Таканори бешено стучало в груди, из-за него воздух был будто вязким, и казалось, кружится голова. Все было вроде как всегда, но в тоже время как будто впервые. Все ощущения знакомые и незнакомые одновременно. Жарко, безумно жарко от собственных движений, от узости разгоряченного тела под собой, под его ладонями на своих плечах. Тихие и редкие стоны Таканори заводили еще сильнее, за них в такие секунды Сузуки и душу мог бы продать, хотелось заставить вокалиста стонать чаще и громче. И басист даже сам не понял, как ощущение трения становилось будто приглушенным, а потом и вовсе пропало и было ощутимо ближе к основанию. Возбуждение и твердость никуда не исчезали, но сжатие мало ощущалось. Тогда блондин решил не паниковать и довести дело до конца, но прежде — избавился от презерватива, которым парни воспользовались этим вечером. Желание не отпускало — вид Мацумото не позволял, и Акира двигался, двигался, пока сил было достаточно. — Акира… Что-то не так, — вскоре прохрипел Таканори, когда Рейта замедлился, чтобы оставить очередную отметину на шее вокалиста. — Я чувствую твои пальцы на члене, но там, внутри, как будто… онемело все… Сузуки остановился и посмотрел в глаза своему любовнику, понимая, что у него сейчас подобная проблема, только вот не понимая ее причины. — Аки-и-ра, что происходит? — Таканори не на шутку испугался, но Сузуки мужественно порешал всю проблему сам, не давая панике охватить вокалиста полностью.

***

— Бля, ну откуда я знал, что те презервативы были с анестезирующей смазкой внутри? — А ты знаешь, как я перепугался? — фыркнул Таканори. — Подумал, наверно, что я тебя затрахал. Мацумото цокнул. — А ведь сколько мы таких идиотских моментов пережили вместе? Ты можешь представить себе, Акира? — Я сейчас вспоминаю, как часто после минета кончал тебе на лицо и попадал под нос. Выглядело так, будто ты неудачно высморкнулся. — Какой же ты придурок, я не об этом, — недовольно бросил вокалист.

***

С появлением первых жарких деньков у Таканори всегда просыпалось желание романтики, а Акира всегда выполнял любую прихоть своего вокалиста, если те были в пределах разумного. А в этот раз Така захотел только совместной прогулки. Парни, шагая по узкой тропинке, болтали о ерунде, смеялись, шутили, дурачились. В этом частном дендропарке вряд ли можно было кого встретить, тем более в будний день. Музыканты прошли в самую глубь этого парка и присели на лавочке, позволяя майскому солнышку «целовать» все открытые участки кожи. Мацумото даже очки снял, так было приятно. — Ой, Така, смотри… Блондин вдруг обнаружил, как на тыльную сторону ладони опустился маленький летающий жучок. Таканори передернуло. — Дружище, опасно вот так садиться на руки к кому попало, тебя ведь могут и обидеть, — обращался блондин к членистоногому. Конечно же, все это Рейта делал показушно, не будь Таки рядом, он бы прикончил этого жука на месте. Желание очаровать Мацумото было сильнее, и блондин осторожно подтолкнул жучка пальцем, а тот, вместо того, чтобы взлететь и ретироваться, вероятно, с перепугу, начал ускоренно бегать по ладони, оставляя за собой тонкий, почти незаметный желтоватый след. Жук через мгновение все же улетел, а след остался… и вскоре привлек к себе внимание обоих мужчин своим «ароматом». — Фууу, Акира, это жук-вонючка какой-то! Зачем ты его трогал? Фууу!

***

— Ты обещал больше не вспоминать и никому не рассказывать про того жука! — теперь ворчал уже басист. — А я никому и не рассказывал, — Таканори никак не мог сдержать усмешек. — А, может, ты забыл, что было тем же вечером?

***

Досадно было, что какой-то жучок всю романтику испортил, подарив басисту ядерно-вонючую ладонь. И чем только парень не пытался отмыться, душок все равно ощутимо напоминал о себе. Акира, не выдержав, плюнул на это дело и уже начал было думать, как достойно выдержать все подколы со стороны вокалиста. Тут в дверном проеме появился свидетель всего провала, только теперь, видя его лицо, Рейта призадумался. — Така, а ты не поправлял макияж? — заинтересованно спросил басист. — Нет еще, — буркнул Таканори, входя в ванную комнату и подходя ближе к зеркалу, рядом с которым оттирался Сузуки. Секундное удивление, и: — Пиздец, — процедил сквозь зубы мелкий, рассматривая покрасневшие скулы, нос, подбородок и лоб. — Заебись посидели под солнышком. И вот куда я теперь с обгоревшим ебалом выйду?

***

Теперь уже усмехался Акира под недовольное обидчивое ворчание своего вокалиста. — Вот же красавец, — отсмеявшись, вещал Рейта. — Пора вставать, — теперь мужчина перешел на шёпот, тепло улыбаясь. — Не хочу, — тут же шепот в ответ. — Пора. Таканори лениво перевернулся на другой бок в руках Акиры и уткнулся ему в шею. — С тобой все воспоминания такие красочные и… такие дебильные, — усмехнулся вокалист. — Сочту за комплимент. Мацумото перестал возиться, и все вокруг будто снова попыталось притвориться спящим. — Сузуки… — Чего тебе? — Без ума от тебя. — Любишь меня? — Люблю. — И не пиздишь? — Иди к черту, а? — И я тебя, очень, — усмехнулся Акира. — Пора вставать.