***
- Я взял с курицей и сыром, надеюсь, у тебя нет аллергии на шпинат, - на Кибоме смешная шапочка, и он шуршит фольгой, распаковывая магазинные овощные рулетики, завёрнутые в некое подобие пшеничных лепёшек, - Ну что за дрянь. МинХо безучастно смотрит на то, как уныло выглядывают из сэндвича кусочек подгоревшего куриного филе и заметно погрустневший листик не очень свежего салата. Канцерогены, холестерин и вообще, это просто плохо пахнет – настолько не похоже на МинХо, что Кибом с трудом верит своим глазам, когда тот с жадностью голодной акулы впивается зубами в – боги, да из чего вообще сделаны эти лепёшки?! МинХо морщится – сэндвич и правда отвратителен – и поднимает глаза: - Кибом, просто найди мне его. Тот пожимает плечами и в который раз вздыхает: при всём желании, нет - его радар не работает, если объект оказывается ниже семёрки по шкале сексуальности, а этого мальчика-из-библиотеки он и вовсе не заметил. «Тебя не узнать», - произносит Кибом, обеспокоенно глядя на друга. МинХо издаёт сокрушённый стон и заталкивает в себя остатки отвратительнейшего бутерброда на свете. Время включать грустную музыку и пускать титры: в мире бывают вещи, выходящие даже за рамки компетенции президента студсовета. Маниакальное стремление всегда выигрывать и умение оставаться при этом честным человеком сделали из МинХо всеобщего любимца: он не виноват, что родился идеальным. Но у всех свои недостатки, и тут даже МинХо не преминул обрести маленькую слабость: «любовь», как он называл это, приносила ему ощущение полноты жизни, и он порядком расстраивался, когда решался с какой-нибудь из своих «любвей» на откровение – они все отказывались немного...неподходящими. Разочаровывали, злили и заставляли его грустить о впустую потраченном времени: а он всего-то хотел раскрыть им свою душу, успеть воспитать внуков и умереть в один день. Он был предельно серьёзен. И предельно честен. Выйдя из периода полового созревания и попутно осознав смысл всего сущего, МинХо понял: никому не нужны его чистые намерения, дамам по нраву лишь красивый образ и приятный парфюм (ему нравится Abercrombie, но для особых фетишисток он согласен и на Dior Homme). Спорт, хобби, развлечение, искусство – это можно было называть как угодно, теперь от набора его благородных качеств осталась только честность: он без тени смущения заранее извещал девушек об их участи и искренне признавался, что по утрам любит идти в душ и слышать, как закрывается за кем-то входная дверь. Вскоре его даже перестало поражать то, что каждую из них полностью устраивал такой расклад вещей. Бедный ребёнок, разочаровавшийся в женщинах, которому от неизбежности приходится спать с каждой третьей – вот каким нашёл его Ким Кибом. Плачевное, безвыходное положение, и здесь не составило особого труда доверить МинХо пару простых истин: секс – это просто красиво, а мальчики – лишь дело вкуса. А дальше – бесконечный поиск, поиск, поиск, но с популярностью МинХо найти кого-то настоящего не представляется возможным. И то, что его глаз сегодня зацепился за кого-то, кто хотя бы на секунду мог показаться ему особенным – это знак свыше, а МинХо вообще отъявленный фаталист. Поднять на уши весь студсовет, перевернуть архивы, просмотреть личные дела каждого мальчика в университете, перерыть библиотечную картотеку – сложнее всего поверить в то, что ничего не поможет, у него даже нет локатора на геев, как у Кибома. Никакой беготни по лестницам и наблюдения из укрытия. Он даже не знает, где караулить. Вопиющая безвыходность положения, нулевой результат - он совсем не привык к такому. МинХо рассчитывает, что его мучения, по крайней мере, будут компенсированы отменным сексом в перспективе: он ещё ни по кому так не сходил с ума.***
О да, МинХо смотрел пару американских фильмов, и он абсолютно уверен, что так знакомятся: с наглым вторжением в личное пространство, пролитым на белоснежную рубашку кофе или разлетевшимися по полу листочками. Он чувствует себя какой-то самоходной противотанковой пушкой и, если честно, полным кретином, когда, завидев мальчика-из-библиотеки в противоположном конце коридора, берёт курс прямо на него. МинХо, без преувеличения, таранит его лбом на полной скорости и даже чуть нагибается, чтобы преодолеть сопротивление воздуха. Слепой придурок – это самое лестное и, пожалуй, самое цензурное, что МинХо мог бы узнать о себе, загляни он сейчас в мысли Тэмина. Тот валится на пол, больно ударяясь рукой – он не удерживается от грязного словечка и мысленно проклинает свою привычку читать конспекты на ходу. МинХо ликует: мальчик существует, существует, существует!, и ему даже можно дать девятку с половиной по хвалёной кибомовской шкале. МинХо тоже падает, поэтому успевает отметить только кольцо на указательном пальце (это мило) и пухлые губы (простому смертному нужно целоваться два года подряд, не переставая, чтобы получить такие же). Тэмин уверен, что слышал, как хрустнуло его запястье. МинХо уверен, что столкновения в коридоре сближают лучше, чем эсперанто, ЮНЕСКО и авиалинии. Тэмин не против высказать «не-смотрящему-под-ноги-дебилу» всё, что о нём думает, но его решимость заметно гаснет, когда он поднимает глаза. Кисть отдаёт пульсирующей болью - Тэмин очень надеется, что это не перелом, иначе справиться со своей маленькой проблемкой левой рукой окажется довольно затруднительной задачей (хотя, будем честными, когда его это останавливало?). МинХо так близко, что Тэмин даже не знает, что предпочёл бы в данной ситуации – телепорт до туалетной кабинки или до ближайшего тёмного угла. Сознание истошно вопит «хватай и беги», но разум-таки напоминает, что нужно сохранить немного самоуважения. - Боже, прости, - МинХо тянется за отлетевшим в сторону учебником (история языкознания, первый курс, он надеется, что мальчик уже совершеннолетний) и тетрадью, на которой отчётливо выведено имя (для МинХо это всё равно что получить нужный ключ в Форт-Боярд), - я тебя не заметил. Тэмин занимается спасением своего рассудка и остатков целомудрия: МинХо, подбирая тетрадь, случайно задел рукав его рубашки - Тэмин прикидывает, что ему нужно около суток, чтобы отойти от этого прикосновения. И, видимо, его язык в тот момент работает отдельно от его мозга. - Идиот. И он вряд ли сам понял, что сказал. Кадр с перекати-полем и одиноким пустынным ветром пришёлся бы очень кстати. В мгновенье стать публичным врагом номер один – миссия выполнена: Тэмин не учёл, что поглядеть на маленькое ДТП с участием президента студсовета собралось пол университета. В глаза бросаются эти чёртовы серёжки с клубничками: девочка нервно пыхтит, кажется, у неё сейчас глаза вылезут из орбит. Назвать МинХо идиотом? Прилюдно? Смертная казнь назначена на завтрашнее утро, орда поклонниц позаботится о том, чтобы Тэмин не опоздал. Губы МинХо складываются в идеальную «о» ровно в тот момент, как звенит звонок на пару. Тэмин рассеянно бредёт в медпункт, придерживая на весу саднящее запястье. Он ждёт, что завтра его вызовут в студсовет. И он давно придумал, что хотел бы предложить МинХо в качестве извинения.***
В студсовет его не вызывают ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю; запястье пухнет, как при малярии, но медсестра даже не отправляет на рентген и уверяет, что гипс не нужен. Тэмин берёт больничный почти сразу же: терпеть презрительные взгляды свидетелей инцидента у него нет никакого желания. К окну кухни он даже подходить не решается. Немножко совестно за своё любопытство и непослушный язык, который при иных обстоятельствах мог бы и пригодиться (фантазия Тэмина безгранична). Ему срочно требуется валерьянка внутривенно - он умрёт, если не увидит МинХо немедленно.***
Кибом немного не просекает логики, когда узнаёт, что мальчик ещё не побывал у МинХо в гостях по своему прямому назначению. У МинХо сбились настройки? Поменялись приоритеты? Он передумал? - Он назвал меня идиотом, - МинХо мечтательно откидывает голову на спинку дивана и, улыбаясь, прикрывает глаза ладонью. Кибом подворачивает манжеты и смотрит как-то подозрительно и чуть насмешливо: - Непозволительная роскошь. Чхве МинХо отшили? - Ещё нет. Видел бы ты его взгляд! – МинХо распирает улыбка, и ему приходится закусить губу, чтобы его окончательно не приняли за сумасшедшего. - Как его зовут? - Ли Тэмин. - Звучит как что-то неизлечимое. Кибом уверен, что он всегда прав, но даже при всём своём самомнении, он и представить тогда не мог, насколько.***
Чайник привычно щёлкает, выбрасывая из носика густой плотный пар, в футбольном матче по телевизору кому-то забивают решающий гол, и у Тэмина окончательно сдают нервы. Ноги сами ныряют в кеды. Он бросает быстрый взгляд во двор дома, приглаживая рукой чёлку. Когда твоё окно выходит на окно нужной спальни - сидеть дома просто преступно.