Дэрил Диксон - мой десятый круг

Каждое утро Рик поднимается с постели, ставит себе ментальные барьеры, проводит черту и думает, что никогда их не перейдет. Он ведь уважаемый человек - шериф, рубаха-парень: теперь только правильные поступки, здоровое питание, прилежная учеба, грамотно выстроенная карьера, идеальная жена, послушный сын, которым можно гордиться, и непреклонные семейные ценности. Он убеждает себя в этом каждый гребаный день! И каждый новый день это не помогает и не работает. А все потому, что умница Рик Граймс, абсолютно необъяснимым для себя образом, по уши погрязает в болоте по имени Дэрил, мать его, Диксон. Как его угораздило?.. Студенческие годы, со всеми их пьяными экспериментами, уже давно прошли. И вот приехали... Встретив байкера впервые, шериф понимает, что попал, потому что именно такой тип людей больше всего его раздражает и… притягивает, как магнит. И вот результат - он, как бешеная нимфоманка, уже неделю сходит с ума без единственной и самой главной проблемы и головной боли всей его безупречной жизни, потому что этот засранец, этот садист и деревенщина, свалил из города даже ничего не сказав своему дражайшему шерифу. Да как он посмел?! Вот даже погода выражала свою искреннюю солидарность с Граймсом, посреди лета пригнав невесть откуда кучевые облака и холодный ветер. Мэрла, его ублюдочного братца, тоже след простыл. Завсегдатаи всех местных баров, коих насчитывалось в округе целых пять штук, как воды в рот набрали: “Диксоны? Не, не видали! Вторую неделю уж нос не кажут!” А, типа, Рик не знает, сколько он их ищет! Спасибо! Помогли! Намереваясь растратить избыток энергии, Граймс начинает бросаться на всех задерживаемых им преступников с особым остервенением, так умело скручивая им руки и извлекая на свет Божий их вой и маты, что позавидовала бы сама инквизиция. Рик наслаждается, а местные хулиганы превращаются в законопослушных граждан и один за другим постепенно сваливают из города. Когда седьмой круг ада шерифа подходит к его логическому завершению: камеры предварительного заключения забиты напрочь перепуганными нарушителями закона, жена молча заботится и не отсвечивает, боясь даже заикнуться о супружеском долге, сын приносит домой лишь “А+”, бродячие кошки и собаки ходят по струнке, опасаясь случайно нагадить на газоны, а город тонет в правопорядке и чистоте - Рик понимает, что это его предел. Диксона нет уже месяц. Чертова выдержка вместе с его гребаной идеальной жизнью катятся псу под хвост! Граймс вдруг осознает - все, начиная с того, кем он являлся в начале и заканчивая этой самой точкой, путь к которой он с успехом преодолел, был пустым и бессмысленным, потому что то, что его действительно наполняет, делает цельным и свободным, заставляет чувствовать себя живым и идти вперед, нашлось в одном, хоть и самом противоречивом человеке, который присутствовал рядом каждый день. А теперь все это было нагло украдено и погребено в пыли дорог, убивая неизвестностью изнутри. Вечно растрепанный и помятый, прокуренный, угрюмый и молчаливый Дэрил Диксон, излюбленным занятием которого, помимо охоты и дебоширства в пабах на пару с братцем, является доведение до белого каления местного шерифа, и стал центром его Вселенной, альфой и омегой, тем единственным, чья судьба теперь всецело занимала блюстителя закона. Когда спустя еще неделю, эта парочка придурков, с отсутствующим чувством самосохранения, все же возвращается обратно в город, шериф как раз варится на восьмом круге собственного ада. Объезжая свои владения, он уже не обращает внимания, что люди на улицах вжимаются в стены домов и магазинов, пока его машина, курсирующая по идеально ровной дороге с аккуратно и правильно припаркованным на ней транспортом, не сворачивает за угол. - Диксон, сука! - завидев впереди два грязных байка на обочине у паба и вылезая из своей тачки, до блеска отдраенной кем-то из отбывающих наказание, Граймс на глазах начинает звереть, и рычит. - А ну стоять! Охотник и его заносчивый брат не верят своим ушам и замирают, скорее от удивления, чем от грозного рыка полицейского. Дэрил скалится и, отбрасывая отросшую челку с лица, закуривает, понимая, что будет дальше. Шериф соскучился! Верный признак хорошей драки с перепалкой и вытекающими последствиями! Граймс не церемонится: с размаху бьет под дых Диксона-старшего, явно не ожидающего такой “подлянки” от местного шерифа, затем за шкирку хватает младшего, и, как нашкодившего кота, тащит в свою машину: заталкивает на заднее сидение и срывается с места. Мэрл чертыхается, сплевывает на землю, и с еще большим удивлением смотрит вслед полицейской тачке, увозящей его брата и оставляющей за собой столбы пыли на дороге. А потом он потирает ушибленное место и волочит свое бренное тело в любимый бар, чтобы узнать последние новости и сплетни. Дэрил, никогда не позволявший блюстителю закона подобного с собой обращения, сейчас хладнокровен и, как всегда, не разговорчив. Он спокойно распологается на заднем сидении машины, докуривая свою почти истлевшую сигарету, и периодически поглядывает в зеркало заднего вида на перекатывающиеся в гневе желваки на лице Граймса. Шериф бросает грозные взгляды в ответ, но эмоции почти всегда невозмутимого Диксона прочитать невозможно, впрочем, Рик уже и не пытается. Он принимает охотника, как данность, как свое личное проклятье, как несуществующий, личный десятый круг ада. Заезжая в пролесок, на пути к дому Диксонов, машина резко тормозит, и несколько минут они сидят в полной тишине. Шериф слушает свое ухающее в груди сердце и тяжело дышит, пытаясь унять дрожь во всем теле. Осознание, что чертов реднек в порядке, вернулся и теперь снова сидит рядом, в полуметре, от него, играет с мужчиной злую шутку - вместо облегчения он чувствует злость и желание разбить наглую физиономию байкера. Граймс решительно выходит из машины, громко хлопая дверью, а затем так же, как запихивал - за шкирку - вынимает из тачки Дэрила, швыряя его на багажник. Охотник выбрасывает окурок и вздергивает подбородок, демонстрируя отсутствие страха перед служителем закона, еле сдерживая отчего-то довольную ухмылку. - Хочешь ударить, шериф? - Диксон видит его насквозь. И Рик бьет. Вкладывает в этот удар всю свою силу, злость, нерастраченную энергию, звериное желание и затравленную, болезненную, неправильную, спрятанную глубоко внутри эмоцию, в которой никак не хочет признаваться даже себе. Дэрил накреняется в бок, ощущая резкую боль от рассеченной нижней губы, из которой тут же алыми каплями начинает вытекает кровь. В результате встречи с тяжелым кулаком блюстителя закона, он словно оказывается в оркестровой яме - ушные перепонки наполняются гулом какой-то непонятной какофонии. Мужчина трясет головой и изучающе смотрит на Граймса. Охотник знает, что в решение любого вопроса Рик вкладывает всего себя, но этот удар становится интересным открытием, потому что он не просто видит сумасшедший болезненный взгляд шерифа, а вдруг ощущает на себе всю его мощь. Диксон внезапно осознает причину. Вот так просто. И в этом нет ни грамма того, что можно было бы назвать: “Знай свое место и кто твой хозяин!”. Дыхание тут же сбивается от одной только мысли, что это может быть правдой. Дэрил вновь встряхивает головой, выпрямляется, и все также надменно и с вызовом смотрит на своего обидчика, словно напрашиваясь на продолжение. Он хочет быть уверен, хочет знать наверняка, хочет верить в то, что догадка была верной, он должен это знать: - Ты закончил или еще развлечемся? - подначивает мужчина. Он почти притерт напряженным телом Граймса к боковине багажника и даже не собирается сопротивляться, что, к слову, еще больше злит и без того кипящего негодованием шерифа. Рик продолжает тяжело дышать, но огонь в глазах полыхает уже не с такой силой. Ему непременно хочется смыть эту ухмылку с губ наглеца, чтобы тот хотя бы так - физически ощутил ту боль, что нес в себе он сам все эти долгие пять недель, думая, что Диксон просто исчез из его жизни. Каждый гребаный день Граймс готов был выть, как чертов волк на луну, от ощущения потери, предательства и медленного опустошения, стирающего собой все границы, которые так трепетно возводил мужчина вокруг своей безупречной жизни. И поэтому он бьет еще раз, но уже не так сильно, желая напомнить провокатору, что это давно уже не игра в догонялки. Дэрил даже не заваливается на бок, лишь инстинктивно хватается за вновь рассеченную, уже в другом месте, губу. Он внимательно смотрит своим прищуренным взглядом в разгневанные, и в то же время такие теплые голубые глаза Рика, и снова усмехается, ощущая солоноватый привкус крови во рту. - Ты так сильно скучал по мне, шериф? - с издевкой в голосе произносит он, и достав сигарету из пачки, закуривает, не смотря на то, что его рот и челюсть горят огнем. Одной рукой Граймс выхватывает сигарету из шершавых и мозолистых от тяжелого труда пальцев, а второй, смяв в кулаке драную футболку охотника, притягивает его к себе, буквально вгрызаясь в истерзанные ударами губы мужчины, причиняя тем самым дополнительную, садистскую боль: поцелуй со вкусом металла, соли, сигарет и мятной зубной пасты, со вкусом горечи причиненной боли и радости встречи. Дэрил охотно отвечает, даже не реагируя на ноющую пульсацию разбитого лица. Он по-хозяйски прижимает Рика ближе и тянет рубашку из форменных брюк, чтобы тут же забраться под нее руками, ощутив горячую кожу под своими ладонями. Тело Граймса постепенно расслабляется, отдаваясь забытым ощущениям тепла, запахов и вкусов вновь обретенного человека. Он вдыхает аромат леса и ветра в волосах Диксона, он ловит его пропитавшееся табачным дымом дыхание, он гладит по обгоревшей под палящим солнцем Джорджии пыльной коже рук, под которой перекатываются натренированные работой мышцы, он чувствует почти преданное забвению биение самого важного сердца на свете и понимает, что снова жив, снова может дышать, вновь ощущает мир вокруг себя. Рик отрывается от губ охотника, чтобы глотнуть воздуха и посмотреть в его помутневшие глаза. В последних отблесках закатного солнца еще можно рассмотреть их лица, перемазанные кровью, и зрачки, почти до отказа затопившие радужку. Сейчас оба тяжело дышат и походят на оголодавших гиен, готовых накинуться друг на друга в схватке за желанную добычу. Каждый ощущает то, что никогда не смог бы выразить словами. Хищные взгляды и борьба заканчиваются тем, что они трахаются на багажнике полицейской тачки так, словно это их последний раз. “С Дэрилом всегда, как в последний!..” - думает шериф, ускоряя темп, чтобы вырвать желанный стон из подмятого под себя тела. Когда они заканчивают, Диксон натягивает на задницу джинсы, бухается на пыльную поверхность багажника и закуривает сразу две сигареты, передавая одну Рику. Во всем теле еще ощущается приятная ломота и слабость. Он глубоко затягивается, с наслаждением выдыхая дым из легких, и проводит пальцами по разбитой губе. - Ты реально так скучал по мне? - будто бы не веря, спрашивает охотник, все еще желая получить словесный ответ. Рик тоже затягивается и быстро кивает. Сгустившиеся сумерки поглощают это мимолетное движение, но Диксон и без него знает ответ шерифа, хоть и хочет услышать его из уст Рика. И тот говорит: - Думал уже направиться в округ Блэкли. По последним полицейским сводкам ты с братом засветился там. Удивленное молчание Дэрила отчетливо ощущается целых три секунды - шериф успевает посчитать, а потом охотник оживляется и, с напускным безразличием в голосе, хмыкает: - Ты уже в мои сталкеры записался? - Рик не отвечает на это, и мужчины молча сидят, докуривая сигареты, цепляясь взглядами за редкие огни, освещающие дорогу, ведущую к городу вдали от леса. Выбрасывая свой окурок, Дэрил соскакивает с багажника машины и встает лицом к Граймсу, положив руки ему на бедра. Вечерний воздух уже прохладен, и сквозь тонкую ткань форменных брюк шериф ощущает контраст от горячих ладоней охотника: - Мэрл обещал, если я помогу ему с одним делом, он меня отпустит на все лето в нашу хибару во Флориде, и даже деньжат за работу подкинет. Ты же хотел тихий спокойный отпуск на природе? Теперь есть шанс… Если ты не передумал... Напряжение в голосе Диксона выдает его с потрохами, и сердце Рика в предвкушении чего-то радостного и счастливого, ударяется о ребра, заставляя шерифа рвано выдохнуть. Закрыв глаза, он пытается сдержать совершенно не к месту лезущую на лицо улыбку. Хотя Дэрил все равно ее не увидит, он обязательно почувствует и все поймет. Хотя… ведь уже понял... Теперь, когда шериф знает, чем занималась его пропажа, все меняется, погребая под собой злость и отчаяние последних недель. Сейчас он думает лишь о том, что уже и сам давно все спланировал и подготовил к отъезду: подсобрал денег на сверхурочных, чтобы хватило на двоих на месяц, сложил немногочисленные шмотки, поругался с Лори, чтобы по возвращении подать на развод и договорился на работе о трех свободных неделях. В тот самый день, ставший началом первого круга ада шерифа, он ждал появления в пабе Диксона, чтобы сообщить ему обо всем этом, когда своевольная охотничья морда просто смылась из города со своим дебилом-братцем в неизвестном направлении. “А если бы все сложилось иначе?..” - думает Рик. Но все так, как есть. Может это и к лучшему, ведь теперь он понимает, что ежедневно устанавливаемые границы и хранимые им ценности ничего не стоят, если осознаешь, что при всем этом теряешь самое главное, что придает смысл твоей жизни. - В следующий раз, - как можно серьезнее произносит Граймс, - если ты только подумаешь свалить не предупредив, я твою задницу натяну так, что на байк сесть не сможешь! Диксон на это только хмыкает... и кивает - скорее самому себе. Тепло, которое вдруг проносится по всему телу, сосредотачивается в районе сердца, сообщая владельцу, что в нем нуждаются, о нем беспокоятся и его ждут… Всегда! - Куда я от тебя денусь, шериф?! - слышит Рик слова садящегося в машину охотника и с улыбкой следует его примеру, уже планируя их завтрашний отъезд.