Драбблы по сериалу Hannibal NBC

Как правило, Ганнибал, обнаруживал присутствие Уилла поблизости раньше, чем видел его. Обоняние было и остается для него компасом древним и более надежным, чем слух и зрение. С его помощью он узнает о человеке быстрее и больше, чем читающие язык тела или слушающие речь. Оно предупреждает о ядовитом, о несъедобном, благодаря ему доктор Лектер пробует всякого, включая тех, кто не попадает к нему на стол. Даже его эмпатия не преломляется в зеркальных нейронах неокортекса, а гнездится в лимбической системе: коктейль химических соединений, незаметно меняющих настроение большинства, становится доступен ему, точно список ингредиентов в рецепте, стоит Ганнибалу только сделать глубокий вдох. Запах Уилла Грэма всегда был столь же нестабильным, как его психическое состояние, и это не переставало изумлять доктора Лектера, раз за разом с восторгом кропотливо вносившего корректировки в свой ольфакторный портрет после каждой встречи — сначала на сеансах терапии, потом во время посещений в психиатрической лечебнице. В последней он наконец-то получил возможность вдыхать своего подопытного и оппонента без примеси заменявшего Уиллу одеколон «Олд Спайса»: плоского, докучливого, паршивого запаха, оглушающе громкого, как дешевый освежитель воздуха, надежно перебивавшего все прочие. И тогда сущность Уилла Грэма обрушилась на его орган Якобсона как никогда прежде, потому что впервые Ганнибал столкнулся с тем, о существовании чего догадывался, но сколько ни пытался, все не мог ухватить и очертить для себя. До того момента он знал Уилла, как комбинацию из псины, летучих фенольных соединений в перегаре, крепких вирджинских каштанов и дубов, сладкого берегового йода с долей мяты, металла и машинного масла, кислинки арабики сильной обжарки из «Старбакса» и сухого хронического недосыпа, хлорки и гниения, формалина и пороха, известки, дешевого хозяйственного мыла, серого, сырого авитаминоза, зарождающейся алкогольной энцефалопатии, старого, въевшегося во все вязаные жилетки и свитера, и джинсовые рубашки, и куртки из вощеного хлопка страха, а также горькой вины и острого, как васаби, стыда — самых неистребимых примесей в сочетании веществ в его поту. Но в Балтиморском госпитале для душевнобольных преступников, где оправившийся от болезни, выпутавшийся из заблуждений Уилл Грэм сидел взаперти в ожидании его, доктора Лектера встретила загнанная в построенный из глухих стен, решеток и безумия вольер чистая Воля. Отчаянная Воля к жизни, к справедливости, к правде, свежая, как аромат послегрозового озона, и в то же время несущая в себе эротическое амбре, сохраняя присущее ей благородство, подобное тому в звучании безупречно исполненной арии. И если прежде Ганнибал с азартом экспериментировал, стараясь по ходу терапии переписывать запах Уилла, как интересную, но слишком загрязненную композицию — усиливая тот бессонницей, заставляя развертываться отдельные элементы через галлюцинации и припадки, доводя до предела интенсивности прогрессирующим энцефалитом, — то теперь доктор Лектер пал жертвой подлинной головной ноты Уилла Грэма. И мог думать лишь о том, в какие обстоятельства нужно поместить, каким воздействиям нужно подвергнуть своего бывшего пациента и коллегу, чтобы заставить этот запах раскрыться во всей полноте, превратив в лучшее из того, что Ганнибал когда-либо пробовал. Пока случайно не столкнулся с ним, так и не появившимся на пороге его офиса после выхода из больницы ни через день, ни через неделю, ни через два с половиной месяца, в Балтиморе — помогающим расследовать убийство в парке Паттерсона. Чужим. Испорченным. Со сменившимся ритмом дыхания, выхолощенным от боли, тревожности, обиды и отчаяния взглядом. Остервенелое, беспокойное, неукротимое; подавленная жажда жизни, жажда творения покинула его букет, замененная простым и свежим, с игривыми переливчатыми оттенками влюбленности, запахом радости, напоминающим грушевый, и густым, как пюре, следом сексуального мускуса. А поверх всего этого на Уилле лежал отпечаток «Валентино Уомо». Темного, гладкого одеколона с ванильной сладостью и намеком на что-то пряное, напоминающего собой отголоски духа сигаретного дыма, но Ганнибал Лектер предпочел бы услышать на Уилле его старый «Олд Спайс», потому что этот другой запах был знаком ему по вечерам, которые он провел в компании Фредерика Чилтона.