***
Трандуил, сидя на своем большерогом олене, окруженный как минимум сотней стражей и воинов, ожидал, пока небольшой отряд на меарасах доберется до их земель. Он был готов к любым выпадам хитрых варваров, поэтому был во всеоружии. Когда немногочисленная группа приблизилась к Лихолесью, Трандуил смог разглядеть и Томаса, возглавляющего всю эту шайку бандитов, как он окрестил северян про себя. Вождь сидел на самом большом меархе, черном, как сама ночь, и смотрел так пронизывающе, так холодно. Король знал этот взгляд. Темные глаза шептали ему о горькой утрате и отчаянии, которое поселилось в душе Томаса по неизвестной эльфу причине. Среди шоколадных волос виднелись грубые бусины и белые перья северных птиц, и это только подтверждало сомнения Трандуила. — Мне нужен Вильгельм. — Даже не поздоровавшись, решительно и с вызовом сообщил Томас, высокомерно подняв подбородок. — Отведи меня к нему. — С какой же стати, позволь узнать, варвар, я должен это сделать? — чуть слышно усмехаясь, спросил владыка. — Мы пойдем на вас войной, если ты не отдашь его сейчас же. — Вождя северян, казалось, ни капли не смущало недружелюбие беловолосого эльфа. — Я не отдам свое дитя в руки дикаря, вроде тебя. Что тебе нужно от него? Хотя Трандуил уже догадывался, для чего мог понадобиться Вильгельм. Несмотря на свой юный возраст, тот был уже хорош собой, статен и важен, а иногда, как Трандуилу казалось, ничуть не проигрывал ему самому в высокомерии. Он редко покидал Лихолесье, предпочитая скрываться от чужих глаз дома, в самой чаще леса, куда добровольно перебрался однажды, не слушая никаких доводов и сомнений своего родителя. Вильгельм обладал достаточным своенравием, чтобы перечить отцу, а Трандуил не терпел упрямства, подобного своему. К тому же, он стал замечать, как хорошеет его младший сын с каждым днем, и как все больше он становится похож на мать. В отличие от Леголаса, который интересовался королевством, Вильгельм любил собирать травы и изучать магию, хотя и тренировками не пренебрегал. Если старший сын не мог усидеть и часа на месте, то младший был готов часами просиживать за книгами, из которых он впитывал знания, как губка. Именно он помог Трандуилу создать кольцо для Барда, зарядил камень энергией солнца и воды, заклиная их оберегать того, кто стал так дорог его отцу. — А это не твое уж дело, Трандуил. Веди меня к нему, или я найду мальчишку сам, и ты никогда его больше не увидишь. Томас обнажил длинный меч и воинственно выставил его вперед, угрожающе скалясь. Его меарх фыркнул, топнув мощным копытом, предупреждая жителей Лихолесья о том, что его хозяин не шутит. — Он не станет помогать тебе. — Невесело усмехнулся король. — Он честен и чист, и презирает таких, как ты. — Так прикажи ему, и он мне поможет, — невесело усмехнулся Томас. Каким бы варваром он ни был, он понимал, что потерял в недавнем сражении слишком много своих людей. Их отряд не выстоит против эльфийской армии, но он не мог позволить Трандуилу раскусить его слабость, поэтому не собирался отступать. Трандуил болезненно свел брови, еще выше задирая подбородок, и это не укрылось от глаз северянина, который растянул губы в хитрой улыбке и сладко протянул: — Ааааа, так значит, не все домашние пташки потакают папочке? — он покачал головой в притворном сочувствии. Он многое слышал о том, к кому шел. Он знал, что младший сын короля справедлив и честен, но слишком уж своенравен. Хотя, на взгляд Томаса, это не было плохим, но все же он чтил своих предков и не понимал, как можно ослушаться отца. Смотря на Трандуила, Томас думал, какие еще черты он передал Вильгельму. Поговаривали, что красотой своей он затмевает владыку, поэтому тот-то и упрятал его в лес, но заметив небольшое разногласие в королевской семье, Томас сложил факты и понял, что Трандуил вовсе не держал зла на сына, и тот сам изъявил желание более не проживать в покоях замка. — Молчи, мальчишка! — глаза владыки сверкнули зеленым огнем. — Ты ничего не знаешь! Томас неожиданно и заливисто рассмеялся, а вместе с ним и весь его немногочисленный, но опасный отряд. — Саурон вам судья, мне глубоко плевать на это, — заверил его Том, подкатывая глаза. — Раз ты отказываешься, — вдруг неожиданно начал Том, и все войны обнажили свое оружие, и по отряду пронесся возбужденный гул, — то я вырежу все твои нарядные листочки, — он направил острие скьявоны вперед и обвел им все облаченное в защиту войско, — ей-богу, вырежу. Трандуил еще сильнее нахмурился, в останавливающем жесте выставляя ладонь вперед. Он не хотел подвергать опасности весь свой народ, но и сына терять не хотел, поэтому моментально принял решение: — Ты пойдешь один.***
Ступая тяжелыми шагами по жухлой траве, ведущей в самое сердце леса, черный меарх уже больше часа направлялся в указанном королем направлении. Седлавший его Томас ни на мгновение не позволял себе расслабиться, ожидая засаду за каждым деревом. Это его порядком измотало, поэтому он несколько раз встряхнул поводья, когда его верный питомец остановился на поляне, разительно отличающейся от того леса, которым они шли. Казалось, в этом месте совсем нет того леденящего ветра, который пронизывал буквально насквозь, заставляя вождя варваров все плотнее кутаться в легкую осеннюю накидку. Каждое дерево здесь было еще живым и тянулось к жаркому солнцу, которого третий день уже и в помине не было на горизонте. Каждый лист будто источал свет, а небольшие цветки, щедро рассыпанные по всей поляне, пылали ароматам. В самом центре стоял небольшой двухэтажный дом, поверхность которого отливала серебром. Томас, опознав по описаниям, которые получил ранее, свой пункт назначения, слез со своего меарха и отпустил того побродить по поляне на время, пока он будет занят. Он подошел к светлому сооружению и постучал в массивную деревянную дверь несколько раз. Ему не терпелось увидеть Вильгельма и обсудить с ним то, за чем он и отправился в столько дальний путь, но спустя пару минут понял, что открывать ему никто не собирается. Заглянув в окна и не увидев сквозь них ровным счетом ничего, он обошел дом и вновь постучал в дверь, но его попытка снова провалилась. Спустя пару минут вожаку надоело ожидание, и он попросту распахнул дверь, которая, как оказалось, не была заперта. Он прошел внутрь и оказался в просторном помещении, где не было практически ничего, кроме небольшого ложе и вешалок. Томас, учуяв запах, верно определил, за которой из нескольких дверей находилось что-то съестное, и двинулся туда. По его предположениям, это была обеденная комната, так как в самом центре стоял длинный темный стол, окруженный несколькими стульями с резной спинкой. Подойдя ближе, он заметил, что накрыто лишь на одного. Аппетитное варево все еще немного дымилось, а стул с подлокотниками, стоящий во главе стола, был слегка отодвинут, будто бы кто-то в спешке вскочил оттуда. Значит, Вильгельм один, и, судя по всему, дома. — Не меня ли ищешь? — острый наконечник стрелы уперся Томасу прямо в макушку. Северянин лишь улыбнулся и на секунду прикрыл глаза, довольно отмечая про себя, что половина задуманного дела уже сделана. Он медленно повернулся, приподнимая руки, чтобы Вильгельм, а это был именно он и никто иной, видел, что Томас не собирается нападать. — Ты прав, тебя. Оказавшись лицом к лицу с младшим сыном короля эльфов, варвар опешил. Светло-голубые, совсем не такие, как у отца, глаза в упор смотрели на него, прожигая ненавистью, за которой Томас разглядел небольшие огоньки страха и беспокойства юного эльфа. — Что тебе нужно? — Вильгельм сощурился. Он не ждал сегодня гостей. Услышав стук, он подумал, что пришел отец, но тот всегда сначала стучал, а спустя минуту заходил. Почему он делал именно так, Вильгельм не понимал, а на все вопросы в ответ получал лишь пожатие плечами и долгие речи о тактике и этикете. Но, вопреки его ожиданиям, после стука в дом никто не зашел, и младшего королевского сына это заставило заволноваться, поэтому он тут же поспешил наверх за луком. А так как шел он осторожно и медленно, стараясь не создавать лишнего колыхания воздуха, то, возвращаясь, застал незнакомца уже возле стола, за которым обедал. Томас не смел отводить взгляд, показывая взбалмошной царской птичке, что не обманывает. — У меня есть к тебе разговор. — Разговор да и только? — тонкое острие все той же стрелы теперь упиралось прямо в горло вожака, вынуждая того говорить правду. — Да. Только разговор. Томас не стал говорить, чем может закончиться этот их разговор, поэтому выдохнул, когда Вильгельм, поверив ему, чуть отстранил стрелу, наконечник которой уже успел слегка надрезать кожу варвара. — Оружие снимай, тогда и поговорим. Вильгельм не отступил ни на шаг. Пока Томас осматривался, он успел разглядеть, какое оружие и где припрятано у его неожиданного посетителя. Спустя пару минут у его ног лежала пара мечей и фляга с чем-то горючим. — Все оружие снимай, и это тоже! — властно и недовольно сказал Вильгельм, рывком притянув к себе Томаса и вытаскивая у того из-под пояса небольшой походный ножик, на что северянин лишь усмехнулся, поражаясь смекалке парня. — Вильгельм? На заданный вопрос эльф кивнул и опустил стрелу, отступая на пару шагов назад. Только сейчас Томас заметил, что сын короля совсем не похож на Трандуила. Он знал, что слухи не берутся с пустого места, и этот юноша действительно был необычно красив. Стоя напротив Трандуила, Томас думал, что нет существа в Средиземье прекраснее владыки лесов, но оказалось, что он был не прав. Тот, кто стоял перед ним, бесспорно, казался великолепным. Как отец и брат, Вильгельм был обладателем длинных и светлых, как снег, волос, которые доходили, как Томас успел отметить, до бедер. Он был крепким, это вождь ощутил по его хватке, но тонким, как тростиночка, высоким и изящным. Пальцы его с силой сжимали лук и стрелу с окровавленным наконечником, но даже несмотря на это, Тому казалось, что эти руки не созданы для оружия. Детали его фигуры скрывала запахнутая туника темно-бордового цвета с золотой отстрочкой, доходившая до колен. Томас вернул взгляд на его лицо. Практически все его сородичи отличались присущей им женственностью, но личико Вильгельма было слишком милым даже для эльфа. Он смотрел уже не так грозно, как минутой ранее, но пухлые губы все же были поджаты, и варвар сделал вывод, что королевского сына эта ситуация, мягко говоря, не радует. — Я Томас, вожак Северного Народа, — представился он сам, не дожидаясь, пока эльф задаст вопрос. — Что-то далековато от севера тебя занесло, — фыркнул Вильгельм и присел, собрав все оружие, выложенное Томасом. После того, как чужак представился, он опасался, что варвар в любой момент может изловчиться и прирезать его, поэтому поспешил отнести все опасные вещи на небольшую полку возле окна, где у него лежала всякая всячина.Там же он оставил и свой лук. — Чем-то обязан твоему визиту? — Да, — Томас кивнул и нагло уселся на стол, осматривая корзинку с яблоками. Выбрав то, которое было посочнее и поаппетитнее на вид, он с наслаждением вгрызся в упругую мякоть, не опасаясь на счет того, что оно может быть отравлено, ведь хозяин дома никого не ждал, а значит, не мог добавить яда в сочный плод. — Собирайся, нам нужно ехать. — Ехать? — светлые волосы были откинуты резким движением головы. — С чего ты взял, что я поеду? И зачем вообще мне куда-то ехать? — Я так сказал, — пожал он плечами. — Видишь ли, у тебя довольно редкий дар, а мне как раз нужно именно это. Вильгельм фыркнул и заливисто рассмеялся, откидывая голову назад. Черта с два он поедет куда-то с этим неотесанным чурбаном. Он вообще удивился сам себе, как еще не выставил его за дверь: варвар был неопрятно одет и растрепан, а Вильгельм ненавидел этого, под ногтями на грубых руках была земля, а уж то, что вождь с Севера так звонко чавкает, и вовсе заставляло глаз нервно подергиваться. — А мне не нужно. И я не поеду. И знать я ничего не хочу, уходи. На этих словах юноша развернулся и, гордо приподняв подбородок, вышел из комнаты и поднялся к себе. Сев на просторную кровать, Вильгельм уставился на меарха, на котором приехал Томас. В принципе, ничто не мешало ему помочь этому мужчине, но что-то его и останавливало. Когда умерла его мать, младшему сыну владыки не было и года, поэтому он не смог спасти ее жизнь. Он попросту не умел тогда пользоваться своим даром, да никто и не знал о нем. Во все последующие годы как-то не удавалось воскрешать кого-то, поэтому он только лишь лечил смертельно раненых поданных и иногда покалечившихся зверей. Именно благодаря его дару маленький островок Лихолесья всегда был зелен и наполнен приятным ароматом. Давно, когда Вильгельм еще не умел контролировать свою силу, он очень злился, когда выходил на улицу зимой. Ему так хотелось поиграть с братом в снежки, потрогать холодный снег да и просто свалиться в огромный сугроб, весело хохоча, но вместо приятного хруста под его ногами он часто слышал всплески лужиц, и как бы он ни стремился перешагнуть зеленый ореол вокруг себя, он не мог. Вздохнув, Вильгельм осознал, что, в отличие от Леголаса, ни разу не покидал пределы Ривенделла. Он не знал, какая природа за горами. Не знал, с каким солнцем встают жители других городов. Не знал, как они коротали вечера и что за веселье придумывали на праздник. Конечно, он читал об этом в книгах, но ведь прошли многие годы с момента их написания, и, должно быть, многое изменилось. Его всегда тянуло в путешествия, но он не мог себе этого позволить. Да, отец запретил, но Вильгельм ведь мог и ослушаться его, но просто не видел смысл. Он понимал, что они поссорятся в очередной раз, а все потому, что младший сын для Трандуила был ценен больше всего на свете, так как напоминал владыке о той прекрасной эльфийке, подарившей ему двух замечательных сыновей. Посмотрев на благоухающие цветы на тумбочке у стола, Вильгельм принял решение, которое казалось ему единственным и верным. Он не мог побороть в себе азарт дальнего путешествия, пусть и с неизвестным человеком, которому не мог доверить свою жизнь. Эльф не был уверен, что по исполнении просьбы его не убьют или не отдадут оркам, поэтому намеревался удостовериться в том, что ему ничего не грозит. Подойдя к шкафу, Вильгельм взял с полки баночку с травами. Он уже знал, что ему понадобится для небольшой проверки, поэтому не сомневался в своих действиях и не задумывался о том, что, как только он спустится вниз, варвар поймет, что Вильгельм согласен помочь ему. Почему-то мысли о том, что озлобленный отказом мужчина может прирезать Вильгельма, как только тот спустится вниз, в его голове даже не возникали. — Знаешь, — начал он, проходя мимо заметно погрустневшего мужчины, — я подумал, что будет невежливо отпускать тебя обратно в путь, не накормив. Все-таки я не такой бесчувственный, как мой отец. Томас проводил взглядом спину блондина, скрывшегося в проеме двери, ведущей в кухню. Он был удивлен этой фразой, так как думал, что раз уж Вильгельм прогнал его, то не собирается выказывать ему подобных почестей. Когда Томас услышал отказ, внутри него словно что-то оборвалось. Он потерял последнюю надежду на то, что эльф как-то исправит случившееся. Его тело будто приросло к краю стола, на который он опирался. Варвару казалось, что мир под его ногами рухнул. Дар эльфа был для него светом во тьме, но потеряв его призрачный огонек, Томас будто-то погрузился во мрак, где не было видно ничего дальше кончика своего носа. Он тряхнул головой, переваривая только что услышанную фразу Вильгельма. Томас понял, что королевский сын не отступится от своих слов в силу своей упрямости, как бы вождь ни уговаривал его, поэтому не видел смысла падать тому в ноги, выпрашивая помощь. Томас хотел выглядеть перед юным эльфом именно вождем, а не жалкой букашкой, поэтому собрал свою волю в кулак, мужаясь. Его сердце болело, но он хотел достойно принять поражение. Несмотря на твердый характер, Томас умел проигрывать, не теряя при этом чести. Он утер влагу, скопившуюся в уголках глаз, встал, гордо выпрямив спину, и прошел за хозяином дома, который уже занимался готовкой. То, что он делал это сам, еще раз доказывало его горделивость и независимость от отца, и теперь варвар в полной мере понял, что имел в виду король Лихолесья, заранее сообщая Томасу о безуспешности его предложения. Томас сел на небольшое ложе, стоящее у окна. Вильгельм хлопотал над небольшим котелком, помешивая необычно пахнущее варево, и на вопрос Томаса о том, почему тот готовит именно это, а не обычную еду, ответил, что отвар придаст варвару энергию и приободрит. Томас удивился подобному выбору угощения. Он надеялся, что эльф состряпает хотя бы салат, ведь ни о каком наваристом супе не могло идти и речи — ничего мясного эльф не употреблял. Но он и тут, как оказалось, прогадал. Спустя пару минут Вильгельм опустился рядом с ним, протягивая небольшую глиняную кружку, в которую заранее перелил свою микстуру. Томас поднес ее ближе и вдохнул незнакомый аромат. Он казался ему странным, но не отталкивающим. Пахло чем-то сладким и пряным, и Томас подумал, что, скорее всего, в составе есть корица или имбирь, но не придал значения этим ненужным мыслям. — Пей медленно, но в один прием. То есть до конца, — сказал ему Вильгельм, снова откидывая волосы за спину. Томас посмотрел на него и кивнул. Светлые глаза смотрели на него с интересом. Вильгельм чуть наклонил голову, наблюдая за тем, как меняется выражение лица варвара по мере того, как он пьет отвар. Заметив, что Томас слегка отслонил от губ кружку с недопитым напитком, он напомнил: — До дна, Томас. Эти слова до варвара дошли как сквозь вату. На мгновение ему показалось, что что-то не так, но затем, когда допил все до последней капли, то понял, что все это было лишь кратковременным эффектом. Сразу за непонятным туманом в голову пришла ясность. Томас почувствовал, как каждая клеточка его тела содрогается, наполняется будто бы забурлившей кровью, текущей по его сосудам. Он тут же распрямил свои широкие плечи и глубоко вдохнул, прикрыв глаза, ощущая энергию, струящуюся по его телу. Вильгельм забрал у него кружку и поднялся. Он поставил ее на небольшой столик у плиты, а когда снова подошел к Томасу, склонился над ним и загадочно улыбнулся. Вождь не понял, зачем эльф коснулся его лба подушечками двух пальцев, поэтому с вопросом посмотрел на королевского сына, но тот пресек все вопросы жестом, слегка приподняв руку и выставив ее ладонью вперед. Томас нахмурился, а Вильгельм взял его за подбородок, заставляя сидеть ровно. Голубой лед его глаз зачаровал Томаса, и он понял, что не может отвести взгляд. Вильгельм не моргал. В его голове как сновидения стали проноситься воспоминания варвара. Он видел, как отряд северян на меарасах, главой которого был Томас, придерживающий похожую на него кудрявую девчушку в седле спереди от себя, вышел из ворот своей крепости и двинулся в южную сторону. Малышка играла с темными прядями гривы меарха своего старшего брата, который, как только их родители покинули этот мир, заменил ей и мать, и отца, окружив заботой. Она улыбалась и оборачивалась, поднимая голову и весело рассказывая что-то Томасу, который возвышался за ней нерушимой горой. Он отвечал ей мягкой и такой же теплой улыбкой, щуря глаза от холодного зимнего солнца и заправляя мешающую прядь своих длинных темных волос за ухо. Он обнимал ее одной рукой, оберегая от падения и прижимая к своей груди, второй ведя за поводья темного меарха. Они двигались на праздник в королевстве сестры покойного вождя варваров, находящемся в нескольких днях пути от их крепости. С отрядом ехала маленькая сестра Томаса, Габриэлла, поэтому северяне были вынуждены остановиться на ночлег, чтобы ребенок мог отдохнуть. Никто из них и не предполагал, что этот привал позднее станет роковым для вождя. Глубокой ночью, когда Томас вышел в соседний шатер к своему другу детства, решив с ним посоветоваться на счет слишком реалистичного сна, на их отряд напали орки, шедшие мимо и намеревавшиеся нажиться на тех драгоценностях, которые везли северяне в подарок имениннице. Томас отбивался от неожиданно напавших врагов слишком долго, чтобы успеть спасти свою младшую сестру, которую убили по ошибке. Когда Томас покидал ее, она лежала в его постели. Ей часто снились плохие сны, поэтому во время своих нечастых походов она спала с братом. Так было спокойнее, она быстро и легко засыпала, не мучаясь от кошмаров. Позднее, когда Томас плакал, сидя возле ее тела в своем шатре, он понял, почему зарезали ее. Видимо, орки хотели избавиться от него самого, ведь если у отряда нет лидера, некому будет и командовать, а значит, и разделаться с многочисленными людьми, вооруженными с ног до головы, будет проще. Но они прогадали, ведь никто не мог знать, что фигура в его постели вовсе не Томас, а маленькая Габриэлла, так трагично расплатившаяся жизнью за драгоценности, привлёкшие орков. Отряд и скорбящий вождь вернулись в крепость, потому как продолжать поход было бессмысленно. Томас потерял самое дорогое, что было у него в жизни — свою сестру, которая была для него как солнце. Она всегда помогала ему, оберегала от необдуманных поступков, а иногда, сама того не зная, помогала решить некоторые важные вопросы, которые казались Томасу безвыходными. Вместе с ней из глаз варвара ушла искра, он стал хмур и невесел, все более апатичен и холоден к окружающим. Он не видел причины бороться во время сражений до последнего, ему не к кому было возвращаться. Душа будто бы покинула его тело, но он все еще оставался жив, а когда появился один из его разведчиков и сообщил, что, предполагаемо, в Ривенделле есть эльф, который сможет обратить время вспять и вернуть Томасу его сестру, он словно проснулся от ночного кошмара, снова обретя надежду на светлое будущее. В тот же день было велено сохранить тело Габриэллы, поместив в холод, и собрать для похода вещи. Чувствуя скорбь своего нежданного гостя, понимая, как больно было ему в тот момент, Вильгельм часто задышал, на секунду прикрывая глаза. Он вспомнил, как переживал за своих брата и отца, когда те покидали Лихолесье, и никогда даже не мог представить себе, какого это — терять близких людей. Юный эльф полностью ощутил всю боль Томаса, искренне сочувствуя тому. Он восхитился, как вождь северных варваров смог найти в себе силы и отправиться сюда, в Ривенделл, чтобы просить помощи. Из своего видения он узнал о неуверенности Томаса в согласии Вильгельма, но все же отважился прийти, не постеснялся показать свою слабость, пусть даже и таким способом. Хоть Томас и понял не сразу, что эльф просматривает то, что печалит его сердце, он все равно позволил младшему сыну Трандуила окунуться в свои воспоминания, хотя мог закрыть глаза в любую минуту, тем самым прервав всю процедуру. Он поделился своей болью, тем самым всколыхнув в Вильгельме множество эмоций, ведь до этого тот не мог себе представить, что такой сильный и волевой мужчина с севера позволит сделать с собой нечто подобное. Ведомый своими мыслями, юный эльф наклонился чуть ниже к варвару, коротко целуя того в обветренные губы, передавая ему частичку успокоения и сочувствия. Томас опешил, наблюдая, как пушистые белые ресницы смыкаются, скрывая пронзительный взгляд одного из самых прекрасных созданий, которых ему довелось видеть, но все же запоздало ответил на робкую ласку блондина. Губы Вильгельма показались ему сладкими, как спелые вишни, и он неторопливо облизал их, пробуя их на вкус. Блондин отстранился и поцеловал его в лоб, скрывая свою несмелую улыбку. Он понял, что впервые в жизни хочет помочь человеку просто так, не требуя ничего взамен. Его боль казалась Вильгельму невыносимой, и потому эльф рассудил, что, отказом убьет Томаса. Он знал, что душевная боль съедает похуже физической, и понимал, что, имея возможность и не воспользовавшись ей, Вильгельм будет страдать сам. Его замучает совесть, ведь по его вине страдает человек, который в отчаяние пришел к нему. Трудно быть чьей-то последней надеждой, но эльф был готов рискнуть и ответить согласием на просьбу. С видением Томас открылся ему с другой стороны: тот, кто раньше казался грубым и бесчувственным, совершенно не располагавшим к себе, оказался ранимым и мягким, и это понравилось Вильгельму. Сын владыки лесов знал, что внешность бывает обманчива. В случае с вождем варваров все было именно так. Он был властным и резким, но это всего лишь маска, за которой скрывалось хрупкое израненное сердце старшего брата, утратившего единственный лучик солнца в своем жестоком мире. Он слишком рано остался без родительской опеки и был вынужден сесть на трон, не забывая при этом воспитывать младшую сестру, стараясь заменить ей и отца, и мать. Он распрямился и подошел к шкафчикам. Под удивленным взглядом Томаса эльф достал с самой верхней полки большой лист тополя и тоненькое острое перо. — Что ты делаешь? — спросил Томас, когда Вильгельм проходил мимо него. Он недоумевал, что происходит. Действия королевского сына казались ему нелогичными. — То гонишь меня, то целуешь. Что это за отрава была еще? — Это отвар для энергии, я говорил уже, — услышал он приглушенный голос блондина, который взял свой лук, лежавший до этого на тумбе вместе с оружием варвара, и повесил его на крючок у входной двери. Томас прислушался к себе и понял, что Вильгельм не обманывает его — он действительно больше не чувствовал голода и усталости, а, обведя глазами комнату, заметил на столе у того самого котелка небольшой лист, на котором было выведено название отвара. Он не умел читать на эльфийском, поэтому состав показался ему простым набором красивых символов, и тогда варвар вспомнил, как разведчик говорил ему, что младший сын короля Лихолесья учился магии и регулярно тренировался с преуспевающими в этом волшебниками. Тогда в голове Томаса все стало на свои места. — Так ты едешь со мной или нет? — спросил он в очередной раз. Уголки губ Вильгельма чуть приподнялись в улыбке. Он никогда не находился так долго в одном помещении с чужим человеком один на один. Эти вопросы казались ему глупыми и бессмысленными, но он решил, что ответит на них позже, вернувшись. С тихим скрипом приоткрыв дверь, он бесшумно вышел на улицу и, свиснув, позвал своего киринки. Маленькая птичка передавала записки, которые Вильгельм изредка писал отцу на больших листьях, которые тот привез ему из далекой страны. Кроха показалась из-за деревьев и весело чирикнула юному эльфу, который улыбнулся и нацарапал тонким пером пару строк для отца, говоривших о том, что его младший сын впервые покидает родное Лихолесье.