Чего не могут люди? Не могут замедлить скорость времени, увы…
Чёрное пальто, чёрные перчатки, идеально сидящий костюм и начищенные до блеска ботинки. Весь этот педантизм не имеет никакого смысла, но такова участь Бога. Выглядеть, как в фантазиях людей. Так проще. Души, конечно, не проникаются доверием, но, по крайней мере, не задают лишних вопросов, заставляя ворошить неприятные воспоминания. Да, какая ирония, даже у Аида есть такие воспоминания. И их он боится гораздо больше, чем Смерти. Точнее сказать, её он не боится вообще. К ней он давно привык. Это его профиль. Рутина, заставляющая его каждый день выбираться из самых мрачных глубин Преисподней. Оттуда, где он находит покой для собственного тела и того, что люди называют душой.Чего не могут люди? Не могут хотя б на день о суетном забыть.
А ещё он боится Её… Её рыжих волос и зелёных глаз. Боится увидеть её не меньше, чем потерять возможность видеть совсем. Невозможное чувство. Непостижимое. Особенно для того, чьё сердце сковано проклятьем. Он и сам не знает, что хуже – быть с ней рядом или оставить всё так, как есть. Именно поэтому он выбирает глубины Преисподней. Самый страшный Бог, чьё имя вызывает трепет даже в устах жителей Олимпа, прячется от собственных страхов в мрачных и душных пещерах, заполненных жидкой лавой. Иногда, часами всматриваясь в кипящую массу, он возвращает в памяти день, когда она прогнала его, когда отвергла его чувство, когда не смогла поверить. Аид не осуждает. Он бы тоже не смог, только от осознания этого не легче. Как Пигмалион, создавший свою Галатею, он создал этот мир для неё, собирая по кусочкам недостающие детали. Он холил и любил новый облик своего дома, потому что знал, что ей бы тоже понравилось. Он жил её мыслями, её ощущениями все эти годы. Изредка он подглядывал за её жизнью, испытывая после этого жгучие приступы стыда, так как осознавал, что не имел на это никакого права. А теперь она была здесь… И Аид боялся. Боялся, что не будет нужен ей сейчас, как не был нужен много лет назад. Боялся того, что не мог предъявить на неё никаких прав даже в собственном доме.Чего не могут люди? Два раза в одну и ту же реку войти.
Тихие шаги… Кажется, он волнуется. А как иначе объяснить, что лёгкие сдавило и кислорода в грудной клетке катастрофически не хватает? Секунды тянутся невыносимо долго, пока из тёмно-кровавого тумана появляется женская фигура. Хромает... В груди что-то сжимается, пытаясь скинуть стальной обруч, но сталь ковалась слишком долго. Ещё не время... - Зелена... - выдыхает Аид в адской полутьме, смакуя её имя на губах. Так долго не произносил его, что даже это простое действие кажется запретным. Ведьма вздрагивает, но не от страха, а от неожиданности. Она никогда его не боялась. Рыжая, бездушная бестия. Возможно, в этом и разгадка. Ей нечего терять, уж точно не в его мире. - Ты хотел украсть мою дочь. Ты... Запомни, если ты попытаешься навредить ей, я тебя уничтожу! - Обвиняющий тон, горящие глаза. Слишком красива в гневе. Только за это он уже готов простить ей все угрозы. - Зелена, я бы никогда не смог навредить тебе... Только не тебе, - Аид уже и сам не узнает свой голос. Он практически шепчет. Наверняка, со стороны это выглядит невероятно странно. Но не для них. Она всегда имела над ним власть, и нежность в голосе выдает это с потрохами. Ведьма в нерешительности опускает руку. - Значит, ты не хотел украсть её у меня? Использовать для проклятья? - Никогда. Я хотел украсть её у этих Героев. Для тебя. Она поднимает глаза. Зелёные. Такие же, как те, что смотрели на него с поверхности огненной реки, рассекающей его искалеченную душу, в поисках целительных воспоминаний. А ещё он видит то, чего не было раньше. Он видит благодарность. И от этого становится решительнее. Аид делает несколько шагов. Всего несколько шагов, а чувство, что он преодолел полмира.... Осторожно протягивает руку... Их пальцы сплетаются, и он чувствует ток. Он чувствует жизнь на кончиках её тёплых пальцев. - Разве это не здорово, перестать быть одной, Зелена? После стольких лет я всё равно выбираю тебя. Ведьма больше не смотрит ему в глаза. Она плачет. Когда она плакала в последний раз? Много, очень много лет назад. Зелена даже не помнит вкус слёз, а оказывается вот какие они - горько-сладкие с серным привкусом. - Это слишком много для меня. Я хочу доверять тебе, но... - сердце сжимается от осознания собственной никчёмности. Её никто никогда не любил по-настоящему, и эти слова сбивают, оглушают её и парализуют тело. Неужели, она... влюбилась? Нет, это слишком роскошно для той, кто всегда жила одной местью. Ведьма не верит даже себе. - Не можешь... Я понимаю. - Бог смотрит на неё тяжёлым взглядом. Да, он всегда понимал её. Им и не нужны были слова. Пустая трата времени. А он знает цену времени... - Я понимаю, но когда ты будешь готова, помни, что я буду ждать тебя дома. Как ждал все эти годы. Аиду хочется коснуться её щеки, поднять подбородок и снова заглянуть в два зелёных омута, но сегодня он сделал уже слишком много, даже по собственным меркам. Он нехотя отпускает её руку и исчезает в синем пламени, давая ей возможность побыть одной. Давая ей возможность подумать. Зная, что ведьма ещё долго будет стоять в пыльном, багряном тумане, прижимая к губам тонкие пальцы и смотря вдаль. Туда, где находится её Горошинка. И, может быть, даже не признаваясь в этом самой себе, туда, куда направился Он.Чего не могут люди? Не могут замедлить скорость времени, увы. Оно проходит, оно смеётся надо мной, И только ночью мерный бой часов Напоминает мне о том, Что время не воротишь - о, нет! Былого не исправишь - о, нет! Никто не разгадает секрет, Куда девалось столько лет.
Аид уже знает, куда ляжет его путь этой ночью. В самые глубокие места своего мрачного Царства. Но теперь он чувствует, что механизм запущен. Бог Смерти чувствует жизнь. Жизнь имеет тонкие пальцы и зелёные глаза. Жизнь полыхает рыжим огнём волос. И однажды она придёт к нему. Потому что он видел в глазах женщины, что её внутренняя тишина отступила, давая место звукам и краскам. Так же, как и его.