Ненависть.

Ебаный Сакамото. Кажется, я все-таки смог сформулировать свое отношение к тебе максимально кратко, используя даже связные, почти цензурные слова, а не набор междометий и колких угроз. Ебаный Сакамото. Ненавижу тебя каждой клеточкой своего тела, всеми фибрами души. Одно упоминание о тебе и очередной блестящей выходке заставляет мои кулаки трястись от злости. Боже, сколько раз парни еще успели меня остановить, чтобы не вмазать тебе как следует. Я отвечу: и не сосчитать. Тошнит от идеальности, знал бы ты, сколько раз я представлял тебя в ссадинах, в синяках, избитым до полусмерти и харкающим кровью, смешанной со слюной. Крови, конечно, больше. Она течет из носа, ты захлебываешься ею, фыркаешь, сплевываешь на грязный асфальт. Кровь впитывается в белую рубашку, и все не прекращает идти, и кажется, у меня пересыхает во рту. Ты прекрасен. Я хочу... Я хочу снова схватить тебя за ворот грязной школьной формы и снова ударить. Несколько пощечин, а потом кулак. Рука сладко ноет, я удовлетворенно шмыгаю носом и смотрю на тебя сверху вниз. Даже в таком положении ты же смотришь на меня надменно, дерзко, вызывающе. Тварь. Возможно, ты не догадываешься, но я очень люблю спектакли. Прямо сейчас я творю один из них своими собственными руками. Ты хоть понимаешь, что я могу проломить тебе череп тремя ударами с ноги? Сломать все пальцы на обеих руках? Сломать каждое ребро? Или твои изящные ключицы… Но я этого не делаю. Знаешь почему? Потому что крови… Крови не будет видно, пойми, а мне нравится смотреть на нее. Я хочу попробовать твою кровь, моя жажда сводит меня с ума. Я хочу твои губы, я хочу твои поцелуи, хочу схватить тебя за волосы и укусить. И когда я это делаю, ты кусаешь меня в ответ, за язык, и когда я выпрямляюсь, брезгливо плюешься. Снова. Желание убить тебя скоро захватит меня всего. Оно вызывает трепет, нервозность, волнение, возбуждение, в том числе и сексуальное, легкую эйфорию. Школьный психолог мне не помог, да и не стоило ему об этом знать, иначе у бедного бесполезного старикана глаза вылезут на лоб. Мне нравится, когда ты в ожогах. Мне нравится жечь тебя. Обычно я начинаю с белого воротника. Он некрасиво желтеет и терпко воняет. Я бы подпалил и школьную форму, но я знаю о куче волокиты с ней, так что нет. Благодари меня. Мне нравится жечь твои ключицы, они так прекрасно, так четко выделяются и манят. Мне нравится сдирать ногтями засохшие корочки ран на твоих ребрах. Как можно резче, как можно больнее, чтобы можно было размазывать красные капельки по груди, рисовать ими, слизывать. Заставлять тебя потеть, заставлять страдать и задыхаться. Я люблю твои шрамы. Они уже не делают тебя идеальным. Они везде, я видел каждый. Мой любимый – от аппендицита. Шрамы – уродства. Ты, Сакамото, уродлив. Ты близорук, у тебя есть шрамы, у тебя потрескавшиеся губы с корочкой, у тебя глаза, посаженные слишком далеко. И душа у тебя гнилая. Старосты горбатятся на авторитет, клоуны – на популярность, а на что работаешь ты? На благородство? На мокрых из-за тебя школьниц? Кажется, это получено уже на первых неделях в старшей школе, и тебе мало? Или ты хочешь, чтобы все преклонялись перед тобой, как перед богом, зазнавшийся придурок? Я приближаюсь к твоему лицу и кусаю за губу, стискивая зубы до боли. Дергаешься. Неприятно? Я бы даже сказал адски больно, но мы уже давно и очень удачно проверили твой болевой порог, извращенец. Я оттягиваю твою губу и безумно улыбаюсь. Нравится? Я знаю, Сакамото, я знаю, что да. Мне тоже, поверь. Далее идет шея. Как бы мне хотелось, чтобы она была неприступной и чистой, чтобы опять стараться оставить следы и напоминать о себе как можно дольше. Как бы мне хотелось… Зубы сцепливаются на месте прошлого укуса, это двойная боль, тебе ли не знать. Стон. Едва слышный, сдержанный изо всех сил, но стон. - Если тебя пустить по кругу, как дешевую раскрашенную девку с улицы, то сколько раз ты кончишь, а, Сакамото-кун? – Я не вижу себя в отражении, но я уверен, что мои глаза блестят от ярости и сумасшествия. - Ты убожество, - ровный голос режет по ушам, легкая отдышка не меняет сути сказанного, а во взгляде высокомерие и гордость. Я хочу сломать тебя. Я захохотал, и горло начало драть от сухого воздуха. Раньше меня это задевало, пока я не понял, что иду не в ту сторону. Если тебе подыгрывать, то представление выйдет куда красочнее. Сдираю с тебя рубашку. Тебе снова пуговицы пришивать, неудачник. Выкручиваю сосок, пропихивая язык к тебе в рот. Давись им, отвечай ему, задыхайся. Мокро, жадно, зло, как умеешь, как научился, давай. Я сажусь верхом. Пробираясь ногтями в только-только засохшие раны, вдавливая в них, я ловлю, я выжимаю из тебя болезненные стоны. Кричи, кричи для меня, Сакамото. И ты кричишь. Стоило мне сжать твой давно вставший член. О, это неприятное чувство, когда ты возбужден слишком долго, слишком болезненно. Мне оно знакомо настолько, что признаваться стыдно. Я потираюсь своим стволом о твой. Во мне куча гормонов и три скользких пальца, и я не позволю тебе себя подготавливать. Ты не подчинишь меня, черствый ублюдок. Медленно. Здесь, в самом начале стоит замедлиться. Конечно, это дико скучно, но самое сложное сейчас – это удерживать контроль. Ты рычишь, злишься, откидываешь голову назад, с силой хватаешь мои бедра и насаживаешь до самого основания. Я задыхаюсь. От тебя. Не даешь мне и передохнуть, впиваясь ногтями в кожу и насаживая. Я пытаюсь, честно пытаюсь отобрать у тебя инициативу, но не выходит. Снова ты, сука, ведешь себя, будто так и задумано. Об этом можно долго дискутировать, но сейчас мне очень хочется, чтобы ты затрахал меня до смерти. Остро, больно, жарко… Каково это – заниматься сексом с тем, кого ненавидишь? С хрипом, первым кончаешь ты, порывисто накрывая мой член и руку своей ладонью, сжимая, остервенело двигая ею вверх-вниз. Следом накрывает и меня, судорогой сводит все тело и бьет в мучительно-сладких, долгожданных конвульсиях. Я падаю на тебя, с трудом пытаюсь восстановить дыхание. Нужно бросать курить. Через минуту немного прихожу в себя и смело скатываюсь на прохладный пол, не хватало, чтобы я уснул на тебе, как в тупых дорамах. Где-то рядом валялась пачка сигарет, и еще где-то штаны и зажигалка. Не до конца переборов лень, я еле дотянулся до джинсов и, все-таки, глубоко затянулся крепким табаком с вишневым привкусом. В легких почувствовалась почти неощутимая приятная тяжесть, и я выдохнул серый дым через нос, бесстрастно смотря в знакомый потолок. В голове тонна вопросов, и когда-нибудь мы их обсудим, обещаю. Мы поговорим как обычные школьники, если я выдержу и не набью тебе твою самодовольную рожу. А пока краткая смс, совершенно случайное место, кровь, твои стоны, моя зажигалка и ненависть к тебе, ебаный Сакамото.