Помоги мне... Вэатра!

Позади я слышала крики отчаяния и мольбы о том, чтобы их кто-то спас. Огонь пожирал мою родную деревню, пока я бездумно бежала только вперёд. В ушах не стоял звон металла или предсмертные крики, а только размерный голос матушки, а также ее наставления. «— Послушай меня, Айвэ! Ты не можешь умереть сегодня, только не сегодня… Выйди через черный выход и беги прямо, только прямо. Не сворачивай, не останавливайся, не оглядывайся, не думай… Просто беги. Вперед. Только вперед! Айвэ! — наставляла меня мать, сдерживая дубовую дверь, из-за которой слышалось противное улюлюканье. Рассеянно кивнув и, в последний раз посмотрев на немолодую женщину, я бросилась прочь из дряхлого дома. Нужная дверь нашлась быстро, а рядом висела кожаная бутыль с длинным, но тонким ремешком. Плечом толкнув деревянную преграду, я кинулась вперёд что есть мочи. Ничего не видя перед собой, я мчалась к горизонту, а в ушах слышался голос моей родительницы.» И вот, пробегая мимо очередного высокого дерева, волосы вновь запутались в его диких ветвях. Собрав последние силы воли в кулак, я рванула к своей цели. Но открыв карие глаза, я не увидела того, чего жаждала. Не было ни солнца, ни неба, ни горизонта… Только розовый клочок моих волос остался висеть на том суку. Отчаянно покрутив головой в разные стороны, я с трудом сдержала злые слезы обиды на весь мир. Я не знала эту местность, а запах, витающий вокруг меня, казался мне каким-то нереальным, сладко-сказочным. Но только на первый взгляд он был сладким, внутри же он был горьким, вызывающий рвотные порывы. Бутыль же, что я забрала с собой из дома, оказалась на одну треть полной. Тихо всхлипнув, и с трудом переставляя ноги, я продолжила свой отчаянный путь. Вокруг было тихо, пугающе тихо. Мёртвая тишина прочно засела в этом лесу, а костлявые пальцы Смерти вцепились в горло всему живому. — Помоги мне… Сердце моё горит… — хрипела я строчки песни, что пела мне мама каждый раз, когда глаза наполняли слезы. Словно услышав мои слова, великий Эру сотворил перед моими глазами ручей. Опустившись на колени, я изумлённо глядела в неспокойную гладь воды. Воды ее казались черны как сам Мордор, а затхлый запах раздражал рецепторы восприятия. Резко отшатнувшись от столь сомнительного дара, я с ужасом смотрела на мир вокруг. Неужели все настолько плохо? Всюду что-то шипело, смеялось и скрипело, будто и не лес вовсе, а… — Кладбище… — прошептала я, впиваясь когтями в сухую землю под ладонями. Все давило на меня. Ноги стали ватными, а после и вовсе я перестала их ощущать. Руки окоченели от леденящего душу страха, сковавшего моё слабое сердце и не закрытый разум. Я чувствую ту грязь, что окутывает меня. Липкая слизь течет по моим венам, поглощая все человеческое, что было во мне от самого рождения. Всюду видится мне горящее в адском пламени Око, чей взор видит все. Всё, кроме самого важного. Что-то вспыхнуло во мне, и я поняла, что слишком люблю жить, чтобы просто так сдаться. Каждый вздох важен для меня, как и каждый восход солнца. Надежда еще не умерла в этих краях. Тут еще есть те, кто готов бороться до последнего вздоха и после него. У этого леса есть свои защитники. Есть те, кто будет оберегать это место. От осознания столь простой вещи, мои глаза широко раскрылись, а наваждение сиюминутно спало с меня. Мне казалось, или что-то и вправду сияет где-то рядом со мной? Робко подняв черные глаза, я неверующе уставилась на гордого оленя, стоявшего на том берегу реки. Его огромные рога напоминали мне корону, которую носят великие короли на своих головах. Свет, горящий внутри него, освещал все, что находилось рядом. Единственная мысль, бившаяся в моей голове это та, что я просто жажду прикоснуться к нему. Столь непорочному созданию, чтобы понять простую вещь, что я не так порочна, как убеждает меня в этом мир вокруг. Я видела где-то недалеко лодку, привязанную к берегу, а также корни, по которым можно было бы перебрать на другой берег. Но безумная мысль посетила мою головушку, поэтому легко поднявшись с грязной земли, я направилась прямо на оленя, мифического для меня зверя. Стоя у подножья реки, я с легким страхом занесла ногу над потоком воды. И опомнившись, я вновь взглянула на величавое животное, чьи глаза внимательно следили за мной. В этот же миг все опасения исчезли, осталось только нестерпимое желание слегка приблизиться к чему-то столь чистому, как сами звезды. Вот я сделала первый шаг вперед, потом второй и третий, но на четвёртый остановилась. Что-то шептало мне о том, что я позабыла о чем-то, чего не следовало. Повинуясь внутреннему зову, я склонила голову и опустилась почти к самой воде, придерживая изорванное платье в израненных пальцах. Реверанс. Мои ступни ходят по воде, так легко и непринужденно, словно по воздуху. Я понимаю, что все это благодаря ему. Оленю, ждавшему меня на той стороне. Выпрямив спину, я с надеждой посмотрела на животное, после чего незамедлительно побежала к нему на встречу. Сколько прошло времени, прежде чем я обняла шею оленя, мне неизвестно. Но ощутив рядом с собой долгожданное тепло, я тихо расплакалась, радостно улыбаясь. Слегка отстранившись от него, я внимательно смотрела ему в глаза. — Эру волен творить то, чего ему пожелается. Но и я, как и все вокруг, вольна делать то, чего нам заблагорассудиться… Нет ограничений. Нет приказов. Нет упреков. Нет… страха? — тихо говорила я оленю, плавно водя ладошками по его морде и влажному носу. После моей нелёгкой речи, животное довольно уткнулось мне в волосы, положив свою большую мордочку мне на хрупкие плечи. Вновь прижавшись к загадочному зверю, я начала медленно понимать, что матушка прекрасно понимала, что ждёт меня впереди. Она верила в меня, как и в судьбу. Вновь утеряв всякое понятие времени, я даже не смогла заметить то, как рядом с нами остановился кто-то еще. Кто-то, от кого веяло молчаливой властью и величеством, которое не надо никому доказывать или показывать. Неуверенно открыв глаза, я неловко осмотрелась вокруг и заметила, как напротив меня стоит высокий и статный мужчина. Только взглянув в его глаза я поняла, что это не человек. Слишком волшебным выглядел он. От него исходил тот же свет, что и от мифического оленя. — Не думал я, что сможет он когда-то принять человеческое дитя, — молвил тот, кого человеком назвать язык не поворачивается. Эльф. Вот кем являлся этот непонятный для меня мужчина с светлыми, как сама луна, волосами. А о его глазах можно слагать баллады, но не это беспокоит меня. Кажется мне, что лицо его окутал легкий, но непроглядный туман. Он скрывает то, чего боится показать другим. Либо порок, либо страх. Но думается мне, простому человеку, что он непорочен. Скрывает он что-то пугающе. Пугающе не столь для окружающих, сколь для него самого. Личный страх и ужас. Персональный кошмар. — Почему же? — недоумевала я, — Я открыта, и, читать меня можно как книгу. Не окутала меня мгла, скрывая страхи… Я дрожу, как зелёный лист на ветру… Я боюсь, как дитя темноты… Но и живу я, как в последний раз… Так от чего же ему не принять меня? — дрогнувшим голосом бормотала я, вглядываясь в идеальные черты лица эльфа. Его глаза широко раскрываются, а зрачок оттесняет серо-голубую радужку глаза к его краям. Мираж, плотно окутавший его лицо, начал медленно исчезать показывая миру то, что он так упорно пытался спрятать от всех. Один глаз начал быстро белеть, а щека его наливаться кровью. Ужасными шрамами покрыта одна часть лица, такими пугающими и отталкивающими. Не настолько страшными для нас увечьями, сколько для самого эльфа. Плавно оторвавшись от теплой шеи оленя, я начала осторожно приближаться к потерянному эльфу. Больше он не выглядел таким холодным и отчуждённым, скорее… Потерянным в толпе мальчиком. Не понятым. Нелюбимым. И вот, смотря на него, я вижу только языки адского пламени, которое окутало все вокруг. Ощущая ту боль, которую отдалённо чувствовал и он, я просто хотела разреветься на месте. Но тут я вспоминаю о том, что позади заставило меня оставить родной дом. Дом, сгоревший в проклятом мною огне, ненавистном мною огне. И видя этот мыслеобраз, король не меняется в лице, привыкший подавлять в себе страх огня. Хоть я и была высокой даже для парня в моем родном селе, но доставала мужчине лишь макушкой до подбородка. Мягко заглянув в его растерянные глаза, я начала осторожно поднимать ладони вверх, пока не заключила его лицо в свои ладони. Держала я его лицо в своих руках так бережно, словно от одного неверного движения он рассыплется. Не брезгуя, я ласково положила руку на изуродованную щеку и с надеждой посмотрела в глаза. — Ты так чист, как снег в Мглистых горах… — шептала я ему, слегка приподнимаясь на носочках, желая рассмотреть его получше. Всего лишь мгновение, и густые брови мужчины сошлись на переносице, а взгляд метает грозовые молнии. — Смеешь издеваться надо мной, человеческий ребенок? — шипел белокурый эльф, только вот убирать мои ладони со своего лица он не спешил. Его лицо вновь начала окутывать знакомая мне мгла, что я в отчаянии посмотрела на него. Глядела прямо, без утайки. Полностью доверяя ему все, что только могу. — Прошу, не закрывайся от меня! И в мыслях не могла я думать о том, чтобы высмеять тебя! Молю! Взгляни на мир вокруг! Устреми свой взгляд за пределы этого леса и ты увидишь, как почернело все вокруг. Руки людей по локоть в крови, а глаза… Они столь страшны, что даже оскал варга покажется радушной улыбкой! Внутри тебя ослепляющий свет! Он столь ярок, что не смею я отвести от него взгляда… Страшен и безжалостен к врагам, но столь нежен для тех, кого он поклялся защищать… Ты чист… — со слезами на глазах уверяла я эльфа, а руки начали мелко дрожать, никак не смея отпускать его лик. Незаметно вздрогнув, мужчина с нескрываемым удивлением смотрел на меня, а взгляд его смягчился, а сам он более не хмурился. Его длинные пальцы нежно прикоснулись к моим поцарапанным щекам, утирая солёные слёзы и осторожно обводя неглубокие порезы. Смотря сквозь слезы на эльфа, я боялась отвести взгляд от него, столь чарующ был он. — Прошу… — скулила я, пытаясь подняться на носочках как можно выше, чтобы заглянуть ему прямо в глаза. Слегка наклонившись вперед, эльф прикоснулся к моему лбу своим, тяжко выдохнув сквозь ноздри. Ноги начали дрожать еще сильнее, отчего я грозила начать качаться из стороны в сторону. Мгновенно заметив это, блондин легонько ухватил меня за талию, придерживая. Благодарная улыбка расцвела на моих губах, а нежно-розовые волосы локонами упали через плечи, привлекая заинтересованный взгляд эльфа. — Удивительный цвет… — зачарованно говорил мужчина, осторожно отпуская моё лицо и прикасаясь к прядям запутанных волос. — Как и твой… — замялась я, вспомнив о том, что совершенно позабыла спросить его имя. — Трандуил, — бархатным голос сказал эльф, касаясь своими губами раковины ушка. — Айвэ, — радостно ответила я, заглядывая ему прямо в серо-голубые глаза. Вот мы стоим рядом с черной рекой, смотрим друг на друга, оголив свои души и вывернув все страхи наизнанку. Не знаю я, почему доверилась ему. Не ведаю, отчего же он доверился мне. Почему мне кажется, что я знакома с ним? Его лицо кажется мне знакомым, таким родным и желанным, словно мы были обещаны друг другу. Словно встречались ранее мы и не раз. Но я отчетливо помню всю свою сознательную человеческую жизнь. Там не было его. Или… был? — Вэатра… — испуганно прошептала я, глядя как глаза Трандуила вновь расширяются и с ужасом смотрят на меня. Лишь мгновение, а его мускулистые руки обнимают меня за талию и поднимают над землёй и эльф с неверием смотрит на меня. А я вижу перед собой улыбающегося златовласого мальчика, который желает стать великим Владыкой Лихолесья, как и его отец Орофер. Вспоминаю, как когда-то давно мы придумали это «Вэатра», чтобы мы смогли узнать друг друга даже после смерти. — Вэатра, — измученно прохрипел Трандуил, после чего крепко прижал меня к себе. Его губы были мягкими и теплыми, как раскалённая сталь. Сколько боли было в этом измученном стоне, когда я ответила на его поцелуй. Почему кажется мне, словно всё это время я была не на своем месте? Почему? Я не… человек? Не отрывая ладони от изувеченной щеки, я другой рукой зарылась в его светлые, белее самих звезд, волосы. Я вновь ощущаю этот запах, преследовавший меня во снах каждую ночь. Запах леса после дождя. Сердце колотится как бешенное, а кровь приливает к лицу. Становится так жарко, будто внутри меня взорвался вулкан и кипящая магма течёт по моим венам. Я вся горю, но мне так спокойно, ибо я вновь могу укрыться за эти слепящим светом, который всегда защитит меня. — Вэатра… Я помню Трандуил, помню… тебя и… — не дав договорить мне, он вновь отчаянно целует меня. Где-то рядышком с нами стоит олень, чьи рога незаметно стали больше и величавее. Река чище и игривее. А сквозь густые ветви пробился лучик света, обогревая замерзлую землю. Лес живёт. Лес растет. Лес проснулся…