Согреться

      От канала веет сыроватым холодным ветром, Рэд зябко ёжится, обхватывая руками голые плечи — как всегда, забегалась, забыла посмотреть прогноз погоды на вечер и выскочила из дому в лёгком платьице без рукавов. И если пока они просто гуляли по городу, вечерняя прохлада ещё не слишком ощущалась, то теперь, когда они остановились на прогулочном мостике над каналами, певица уже несколько раз успела пожалеть о своей опрометчивости.       Она, впрочем, даже не успевает пожаловаться на это, а на плечи ей уже ложится мягкая тёплая куртка, и остаётся лишь с улыбкой ответить:       — Ты меня, как всегда, спасаешь…       — Признайся, что ты делаешь это специально, — с мягким смешком произносит низкий хрипловатый голос у самого уха. Мужчина заботливо поправляет куртку на плечах своей спутницы. — Тебе просто нравится меня раздевать.       — Неправда, — быстро отвечает Рэд, затем, секунду подумав — а не врёт ли она сейчас сама себе? — добавляет: — Может быть.       Оба тихо смеются, и, словно бы в такт им, по каналу бежит лёгкая рябь, и где-то вдали перемигиваются бесчисленные огоньки Клаудбанка.       Куртка остро пахнет одеколоном, табачным дымом и самую малость машинным маслом. Пахнет им. И всё ещё сохраняет его тепло.       Рэд пытается запахнуться в куртку поглубже, нашаривая пальцами мягкий кожзам, случайно касается его ладони, всё ещё покоящейся у неё на плече — и больше не хочет отпускать.       — Если она тебе так нравится, давай такую же купим, — неожиданно произносит мужчина. Иногда он говорит такие глупости…       Вместо ответа ему Рэд слегка поворачивает голову, и улыбается так, что он на секунду замирает в недоумении, а затем мгновенно понимает, что сейчас нужно сделать.       И тянется губами к её губам. ***       Ей холодно, очень страшно и очень холодно, крупная дрожь бьёт по телу, мысли в голове сбились в беспорядочную кашу, окружающая реальность плывёт перед глазами. Нельзя ни позвать на помощь, ни даже просто выкрикнуть в пустоту, чтобы дать выход напряжению и страху. Всё в точности как в дурном сне, да вот только это не сон.       «Рэд. Рэд, слышишь меня? Соберись, Рэд».       Она в ужасе зажимает уши руками, надеясь, что это галлюцинация, обман, чья-то уловка, на которую она не поддастся. Она не хочет больше слышать родной голос, исходящий из странного, напоминающего меч предмета, который только что со звоном и грохотом отбросила на мостовую. Потому что истинный обладатель этого голоса, тот единственный, кому он должен принадлежать — вот он, полулежит, опираясь спиной на декоративную оградку, словно устал да присел отдохнуть — вот только по белой ткани рубашки алым цветком расползлось кровавое пятно.       Она опускается на колени рядом, беззвучно шевелит губами, упрямо повторяя его имя — как будто всё ещё верит, что сможет дозваться.       Но ничего не происходит, ничего не меняется. И только голос продолжает говорить, говорить и говорить, из встревоженного становясь мягким и успокаивающим, говорить так, как умел только он один — заставляя безоговорочно верить, что бы ни происходило вокруг.       Она решительно поднимается, расправляет плечи и утирает слёзы. Подол концертного платья с треском рвётся и летит в сторону. Теперь больше ничего не сковывает движений, пора двигаться дальше, вот только озноб всё ещё даёт о себе знать. Если бы хоть что-то могло согреть сейчас…       Куртка. Его куртка всё ещё цела — ни пылинки, ни пореза, ни даже пятнышка крови, словно она и не участвовала в пугающих и трагических событиях сегодняшнего вечера.       «Великовата, но знаешь, тебе идёт, — со смешком отмечает он.  — Всё-таки опять меня раздела».       Шутка более чем неуместна, но отчего-то… успокаивает.       Она поудобнее перехватывает рукоять тяжёлого меча, только сейчас вдруг понимая, насколько удобно та ложится в руки — будто бы всю жизнь оружие только её и ждало, будто создано специально для неё. И что-то — не знакомый голос, кем бы он на самом деле ни был, а что-то из глубины самого этого… «Транзистора» — словно зовёт двигаться вперёд. Не останавливаться. Найти и…       А его куртка всё ещё пахнет одеколоном, табаком и немного — машинным маслом. И на мгновение кажется, что она снова чувствует его руку на своём плече.