Гарри Харт мертв. Эггзи видел его смерть в режиме реального времени. Можно сказать, от первого лица.
Он кричит, зная, что никто не услышит.
Его подвигов за тот день хватило бы сразу на несколько передовиц «Sun», вот только сам он считает главным тот, о котором уж точно никогда и нигде не напишут. Самым сложным решением в его жизни, считает Гэри Анвин, было покинуть дом только что погибшего Гарри Харта и приехать в ателье, оставив на столе недопитый стакан с дорогим виски. Все остальное – детище его святой ярости и его отчаяния, плюс то ли детское, то ли средневековое желание отомстить.
Гэри Анвин обыгрывает Артура на его же поле, оскорбленный не только и не столько его предательством, сколько тем, что тот осмелился предложить ему выжить в день, когда погиб Гарри Харт. Гэри Анвин двигается легко, как в танце, сворачивая шеи наемникам Валентайна, и дерется с его помощницей, как герой фильмов про китайские боевые искусства, а потом отправляется в бункер принцессы, как герой уже совсем другого кино – какого-нибудь дурацкого шпионского боевика, конечно же. Джентльмен играет свою роль до конца, вот о чем думает Эггзи. Ну и о награде для усталого героя – совсем немного, почти для проформы, оправдываясь невесть перед кем.
Наверное, последовавшие за днем V месяцы тоже вполне можно считать подвигом. Подвиг – надевать подаренный Хартом костюм; подвиг – получить новый позывной и тяжелое Мерлиново «Он бы гордился вами, Эггзи»; подвиг – брать Рокси за руки и целовать в лоб после особенно тяжелых миссий, шутить, как ни в чем не бывало, и прощаться с ней на пороге дома Персиваля, а потом возвращаться в свою пустую квартиру. И засыпать.
Гэри Анвину иногда снятся кошмары. Он видит во сне смерть Гарри или сотни салютов, ознаменовавшие смерть людей, которые хотели жить в новом мире; в такие ночи Эггзи просыпается, душа в себе свой крик, и долго пялится в темноту.
«Они были виноваты лишь в том, что хотели остаться в живых, - думает он. - Я убил их всех, чтобы спастись.»
Доводы разума о том, что его спасение означало надежду для всех, кто оставался снаружи бункера, и о том, что сам он с презрением отверг предложение туда отправиться, его сознание успешно игнорирует.
В следующий раз все убитые им люди – это Гарри Харт. Гарри Харту он пускает пулю в голову, выкручивает руки, ломает шею, головы сотни Гарри Хартов взрываются, и Эггзи идет по трупам.
Он открывает глаза, хватая ртом воздух. Никакие кошмары не страшнее того, что Эггзи каждый раз просыпается в мире, в котором больше нет Гарри Харта.
В эту ночь он отправляется на пробежку и в итоге опаздывает в ателье, но выклянчить недельную миссию в Сирии ему все равно удается.
Эггзи нравится работать в Кингсман. Правда нравится. Без шуток: пуленепробиваемые костюмы, огнестрельные зонты, отравленные кинжалы в ботинках – и все это ради благого дела и со вкусом. Еще ему нравится быть в опасности, поэтому он любит миссии в горячих точках, особенно в одиночестве.
Сирийская была как раз из таких.
- Оуэн, снайпер на двадцать пять градусов, устранить, - бормочет в ухо Мерлин, и Эггзи стреляет, не глядя, и продолжает бежать. Его дело сделано – флешку с информацией он благополучно спер, и теперь Мерлин копается в системе противника, пытаясь стереть все данные, а может, и вовсе вывести ее из строя, и попутно командует.
- Трое в правом коридоре, - Эггзи уходит в перекат, наугад выпускает в темноту несколько пуль, прислушивается на секунду.
Он действительно полюбил опасные миссии.
Это становится кристально ясно, когда в правое плечо входит пуля. Эггзи приваливается к стене, ощупывает рану – навылет, вот и славно, - переводит дыхание, отвечает беснующемуся в наушниках Мерлину:
- Оуэн, в чем дело? Вы ранены?
- Словил пулю, чувак. Такое ведь иногда случается с агентами в поле? Все нормально, выдвигаюсь.
Эггзи говорит сквозь зубы, и в Лондоне Мерлин крепче сжимает свою кружку с кофе, но сам агент впервые за последние несколько недель чувствует себя по-настоящему счастливым.
Ему, конечно, больно – господи, просто безумно больно.
После смерти Гарри Харта и спасения мира агент Оуэн полюбил боль. Боль означает, что он все еще жив.
«Впору записываться в группу поддержки анонимных адреналиновых наркоманов», - с лихорадочным весельем думает Эггзи и отлипает от стены.
Задание никто не отменял, ранение у него там, не ранение. Это, пожалуй, самое главное, чему он научился за последнее время, - продолжать делать свое дело, несмотря на боль. Продолжать идти вперед вопреки ей.
Добравшись до Лондона, Эггзи сначала отдает Мерлину добытую флешку и только потом отправляется в лазарет. Общую картину триумфа портит только его неестественная бледность.
Мерлин думает, что однажды мальчишка сам себя погубит, но знает, что не сможет ему отказать, когда он снова попросится куда-нибудь в Латинскую Америку или в Афганистан. Мерлину тоже кое-что известно про то, как сложно остаться живым, когда кое-кто навсегда, безнадежно мертв.
Самому опытному координатору Кингсман еще никогда не было так сложно сохранить тайну.
Эггзи старается не задерживаться в Лондоне надолго, но те дни, что он проводит в столице, идут по одному и тому же распорядку. Навестить мать, пройти мимо дома Гарри Харта, выгулять Джей Би, пройти мимо дома Гарри Харта, отправиться в тренажерный зал, забив на запреты врача, и колотить по груше до тех пор, пока перед глазами не запляшут цветные круги. Эггзи старается довести себя до предела, потому что ему хватает честности признаться, что он скорее заснет прямо здесь, на полу, чем поедет к себе – смотреть очередной кошмар про мертвого наставника.
Когда ему звонит Рокси, он мысленно благодарит всех известных ему богов и в итоге всю ночь шатается с ней по ночному городу, время от времени отхлебывая дорогое вино прямо из бутылки. Оба уже разучились быть беззаботными, и Рокси время от времени косится на Эггси как-то слишком уж понимающе, но ни одним словом не затрагивает опасную тему, и оба смеются, передразнивая громкие заголовки с афиш на Пикадилли.
Эггзи думает, что нет ничего неправильного в том, чтобы иногда быть счастливым.
Через четыре дня он улетает в Китай, с некоторым ужасом осознавая, что дорогу к дому Харта он знает лучше, чем к матери.
- Эй, агент Оуэн!
Эггзи в последний момент успевает остановить на автомате поднятый для удара локоть, расслабляется и разворачивается к обнявшей его со спины Рокси. Смеется и приветствует ее так же церемонно:
- Че как, агент Ланселот?
Он только что вернулся с двухмесячной и, честно говоря, довольно скучной – обошлось почти без жареного – миссии в Испании, а Рокс, насколько ему известно, на днях прилетела откуда-то из России. Черт его знает, сколько они вообще не виделись, в прошлый раз в Лондоне Эггзи ее не застал, и он и сам не помнит, когда был в городе до того. А сейчас то ли все злодеи мира взяли передышку, то ли просто Мерлин расщедрился – так или иначе, обоим обещана целая неделя отдыха, «если, конечно, не случится нового конца света, так что постарайтесь не устроить его самостоятельно, агент Оуэн, это особенно касается вас лично» и прочий бубнеж в таком духе, Эггзи старался не слушать и думать о чем-нибудь приятном.
- Между прочим, мы с тобой уже год в этой конторе, - с заговорщицким видом подмигивает Рокси. – Раз уж у нас все равно отпуск…
- Ни слова больше, Ланселот, - преувеличенно серьезно кивает Эггзи и тут же ухмыляется, - ну что, какой-нибудь плебейский паб или мирное домашнее пьянство?
Рокси смеется, кивая в ответ на оба предложения сразу, и Эггзи думает, что без нее он бы, наверное, загнулся.
Позже, где-то между четвертым и седьмым бокалом правильного мартини, он говорит ей об этом.
Рокс смотрит иронично, с прищуром, но утвердительно кивает и спрашивает:
- Ты до сих пор скучаешь, да?
- Не то слово, - Эггзи передергивает плечом, уставившись на свои руки. – Он же так и не узнал, кем я стал, Рокс. Я спас мир, но…
- Но какой в этом смысл, если ты не спас Гарри Харта? – Рокси грустно улыбается и обнимает его. – Держись, Эггзи. И пообещай мне, что не пойдешь завтра к Мерлину за миссией в каком-нибудь там Иране, у меня большие планы на эту неделю.
Анвин хмуро ухмыляется:
- Даже если все террористы мира решат организовать шабаш?
- Слушай, Эггзи, у тебя точно все нормально? – тон Рокси даже нельзя назвать вопросительным. Конечно, не нормально. – Столько времени прошло, может, тебе стоит…
- Нет, мне не нужно к специалисту, я здоров, у меня все отлично, – очень быстро отвечает парень и, посмотрев в ее полное укора лицо, не выдерживает, - Рокс, мой наставник ушел на последнее задание, разочаровавшись во мне, я пробил Валентайну грудь протезом его помощницы и из-за меня самым отвратительным образом погибла целая куча народу… Блять, Рокс, я им головы взорвал, понимаешь!
Девушка обнимает его крепче, но он и сам берет себя в руки:
- Я знаю, что не виноват. Так было нужно. Но это не очень-то помогает. Извини, Рокс.
Следующий бокал они выпивают в молчании, зато потом им наконец сносит крышу, и, уставившись вместе с Рокси в звездное небо, сжимая ее руку, Эггзи с пьяной расслабленностью думает, что все и правда не так уж плохо.
«Все пройдет.»
Он действительно не идет за новым заданием ни в этот день, ни в следующий.
Зато через три дня Мерлин вызывает в штаб их обоих.
- Спорим, это такое продолжение отпуска, Рокс? Целая куча песка, как на каком-нибудь снобском пляже, а? – зубоскалит Эггзи. Рокси ему за это благодарна – за четыре часа наблюдения за выходом с базы ее собственная голова наполнилась опасной звенящей пустотой, а он, смотри-ка, что-то такое шутит, втягивает в диалог, ай да молодец.
- В таком случае я не отказалась бы от какого-нибудь коктейля с зонтиком, – фыркает девушка и на всякий случай спрашивает, - Мерлин, долго нам еще тут сидеть?
- Сколько надо, столько и просидите, - ворчит в ответ координатор. – Хотите атаковать вооруженных повстанцев вслепую – валяйте.
- Благодарим, Мерлин, - насмешливо тянет Эггзи и тут же добавляет почти жалобно, - ты хоть представляешь, как тут жарко? И везде сплошной песок. Я сам скоро превращусь в песок!
Рокси тихонько хихикает, тут же, впрочем, закрывая лицо руками – проклятый песок и правда везде, теперь вот скрипит на зубах.
- Через сорок семь минут шесть машин должны покинуть базу. Останется двадцать три человека. Ваше дело – ликвидировать их, по возможности их арсенал, дать мне войти в систему и покинуть базу до того, как что-нибудь пойдет не так. Точка эвакуации в двух километрах, направление укажу позже. Все ясно?
Ланселот и Оуэн кивают, совсем забыв, что Мерлин их не видит.
Через пятьдесят минут они снимают охранников у ворот двумя синхронными выстрелами.
Через пятьдесят одну – заходят внутрь.
Через час Эггзи мчится по коридору, сбившись со счета на восемнадцатом противнике, и от души надеется, что Мерлин не ошибся.
Когда счет снова доходит до восемнадцати, Эггзи становится страшно за Рокси.
Они встречаются в одном из центральных залов; у Эггзи левая рука висит плетью, одежду пропитывает кровь – длинный порез от плеча до локтя; Рокси прихрамывает и небрежным жестом стирает кровь с лица, но оба хотя бы держатся на ногах.
- Сколько у тебя? – хрипловато спрашивает Эггзи, обшаривает комнату глазами в поисках какого-нибудь укрытия и, заметив подходящую нишу, тащит туда девушку.
- Понятия не имею, но больше, чем надо, - отвечает она, разглядывая его руку. – Мерлин, что за фигня? – озабоченно прикусывает губу и обращается уже к Эггзи, - Слушай, мне кажется, это надо перевязать.
- Мне кажется, нам не до того,- отвечает он одними губами, и следующую пару минут оба снова отчаянно отстреливаются, а потом несутся к центру связи.
- Ошибка в расчетах, - отвечает наконец Мерлин. – Вам самое время выбираться, я не знаю, что будет дальше, у нас другие данные.
Эггзи оглядывается на бегущую позади Рокси.
- Рокс, сваливай!
- А ты?
- Я присоединюсь позже, давай!
Рокси тормозит и целую секунду смотрит на него, а потом догоняет и шипит:
- Гэри. Анвин. Ты, блядь, ебанулся? Нам приказано покинуть базу!
В наушнике ее дублирует Мерлин, вот только Эггзи уже наплевать.
- Почему наши данные не совпадают, Мерлин? Почему ты не смог обойти их систему? Это не кажется тебе важным? – фразы получаются обрубленными, потому что спорить с приказами, да еще и на бегу, - это вообще довольно непростая задача, но агенту Оуэну это, судя по всему, удается, во всяком случае, Мерлин по ту сторону стекол очков задумывается и наконец соглашается:
- Ладно. Оуэн, Ланселот, доберитесь до центра связи, нам нужны данные. Прямо, первый поворот направо, потом второй налево. Прикрывайте друг друга.
На мгновение затормозив перед нужной дверью, Эггзи глубоко вдыхает, строго, исподлобья смотрит на Рокси, мол, нет, первым пойду я и мне плевать на твои аргументы, и надавливает на ручку.
И ловит несколько выстрелов в грудь. Вот же быстрые, ублюдки, он успел только подумать о том, чтобы уклониться.
Еще секунду он держится на ногах, и этой секунды хватает, чтобы Рокси прицелилась и выстрелила. Трижды. Без промаха.
Потом она падает рядом с ним на колени, и Эггзи улыбается:
- Лучше бы мы были в своих костюмах. Бронежилеты работают куда хуже, чертовски больно! – им действительно пришлось сменить костюмы на стандартную армейскую экипировку, чтобы не так сильно выделяться, и смеяться правда очень больно, так что он продолжает, - давай, сделай всю работу за нас двоих, а я пока отползу куда-нибудь в сторону. Наберусь сил и свалим отсюда, идет?
Рокси садится за компьютер и, следуя инструкциям Мерлина, отключает защиту; тревожно косится в сторону Эггзи и наконец шепотом спрашивает:
- Мерлин, нас точно подберут в этих двух километрах отсюда? Ближе никак?
- Радары, - коротко отвечает координатор и интересуется, - доложите характер повреждений.
- Мерлин, если вы думаете, что перечисление наших с Эггзи травм меня успокоит, вы глубоко ошибаетесь. Лучше скажите, что делать.
Рокси почти чувствует, как он улыбается.
- Вертолет будет на месте через пятнадцать минут. Вы, надеюсь, тоже, но люфт примерно в полчаса у вас есть. Судя по их сенсорам, на базе никого не осталось. Давайте.
Последнюю реплику Эггзи тоже слышит и, схватившись за стул, с трудом поднимается.
- Идти можешь? – озабоченно спрашивает Рокси.
- Да не беспокойся ты, Рокс, до нашего вертолета я даже без сознания доберусь, - улыбается ее напарник, и сразу становится спокойнее: ведь все хорошо, раз он улыбается.
Они покидают базу и скрываются за дюнами со всей доступной им скоростью, и тогда девушка наконец обрушивается на Анвина:
- Тебе что, нравится лезть под пули? Ты и так ранен, какого черта ты поперся первым? А вдруг они сумасшедшие, и у них там вообще ракетница стоит?
- Ну, значит, меня бы разнесло на куски. Зато у тебя было бы время пришить этих ублюдков, - все так же безмятежно улыбается Эггзи, и Рокси продолжает психовать:
- Нет, по-моему, ты правда видишь в этом какой-то особый шик. Я уже не помню, когда твои миссии обходились без ранений, Эггзи, сколько можно соваться в пекло?
- Не мы такие, жизнь такая, - скомкано отвечает Анвин и чертыхается, споткнувшись. – Мерлин, долго нам еще идти?
- Чуть больше километра.
- Долбаный песок.
- В следующий раз отправлю вас в Сибирь, хотите? Или найду какое-нибудь дело в Арктике. Сотни квадратных километров ледяной пустыни, Эггзи. Думаю, вам понравится.
Эггзи едва не валится с ног, потому что адреналин в крови наконец приходит в норму, и он с новой силой чувствует боль. Только поэтому он не продолжает эту, без всякого сомнения, занимательную перепалку.
Когда они наконец добираются до вертолета, на борту которого их ждет врач, он настаивает на том, чтобы первой осмотрели Рокси, а потом засыпает, пока ему зашивают порез на руке.
Про сломанное пулей ребро он узнает уже в Лондоне, проснувшись в лазарете, - от Рокси. Она смотрит на него подозрительно проницательно и, дождавшись ухода врача, наклоняется к самому его уху:
- Гэри, я за тебя тревожусь. Почему ты не бережешься?
- Если бы я в самом деле не берегся, я бы вскрылся наутро после дня V, - хрипловато отвечает Эггзи.
Рокси укоряющее смотрит на него:
- Ему ничем не помогут эти твои жертвы. И тебе не надо рисковать собой, чтобы защитить меня. Думаешь, Гарри был бы рад, если бы узнал, что ты… подставляешься?
На пылкие возражения не хватает сил, но Эггзи старается, как может, хотя сознание затуманивают обезболивающие:
- Я просто делаю, что могу, Рокс. Так, как получается. Сунуться в самое пекло, а потом разгрести все дерьмо – мой любимый метод, ты же знаешь.
Девушка грустно улыбается.
- Просто будь аккуратнее, ладно?
Парень кивает, и Рокси еще несколько минут рассказывает про архисложную двойную систему защиты на базе, в которой Мерлин уже, впрочем, разобрался и даже придумал пару способов использовать, а потом уходит, пообещав зайти завтра.
Этой ночью он просыпается от тяжелого забытья и до утра смотрит в потолок широко открытыми глазами. Стоит ему закрыть их – и окровавленное лицо Гарри Харта, изломанное тело Гарри Харта, взорвавшийся череп Гарри Харта встают перед глазами.
На рассвете Гэри тихо стонет в подушку.
«Я схожу с ума.»
Если и было что-то, что Эггзи ненавидел больше, чем симки Валентайна и дипломатические миссии, то это однозначно были тренировки рекрутов.
- Кевин, на такой скорости вас догонит даже колясочник! – кричит он пробегающему мимо пареньку, с садистским удовольствием замечая, как тот кривит лицо, послушно ускоряясь.
- Рой, ваша позиция очень неустойчива, вы все еще на ногах только потому, что груша не может дать отпор, - говорит он и показывает, как правильно, несмотря на то, что грудь простреливает болью.
Эггзи сбежал из лазарета сразу, как смог ходить, и отправился прямиком к Мерлину. На горячую точку рассчитывать, очевидно, не стоит, но, может быть, какой-нибудь безобидный сбор информации где-нибудь … ну, в Австралии? Анвин еще не бывал в Австралии.
- Нет, - отвечает Мерлин. – Вы вообще должны быть в лазарете, агент Оуэн. И вы отстранены от миссий на три недели.
Эггзи блеет что-то про сбор информации, но координатор отрицательно качает головой:
- Любых миссий. И скажите спасибо, что я не отправляю вас к штатному психологу.
- Рокси? – спрашивает Эггзи, даже не сомневаясь.
Мерлин кивает.
- Гэри, - говорит. – Я знаю, вас с Галахадом связывали … особые отношения. Но это не повод постоянно ловить пули.
- Думаете, я свихнулся от горя, Мерлин? Год прошел, я в порядке. Но сойду с ума от безделья, если вы заставите меня три недели торчать без работы!
- Ладно, - Мерлин едва слышно вздыхает и тут же насмешливо улыбается. – Повозитесь немного с рекрутами.
Спустя десять дней Эггзи готов даже на безделье, лишь бы не иметь никаких дел с выводком.
Не то чтобы с ними что-то было не так. Нормальные ребята, обошлось даже без уродов вроде Чарли. Самый старший из них – чуть младше самого Эггзи, младшему едва перевалило за восемнадцать. И никто из них не сделал Анвину ни черта плохого, просто … Лучший из них должен стать Галахадом.
Эггзи понятия не имеет, почему брать кого-то на это место нужно именно сейчас – в конце концов, в Кингсмене сейчас не меньше агентов, чем до конца света, во время предыдущих испытаний он узнал о позывных, о которых раньше не то что не слышал, даже в старых легендах про рыцарей не читал, но одно он знает совершенно точно: никто из этих ребят с детскими глазами не может быть Галахадом.
Эггзи смотрит на них и, ухмыльнувшись, думает, что два года назад Гарри, глядя на Эггзи, Рокси и прочих, думал то же самое.
Он не стал выставлять своего кандидата, хотя Мерлин предлагал.
И еще все это время Эггзи думает, что координатор имел в виду под «особыми отношениями».
Вряд ли он говорит о ночных кошмарах, в которых голова Гарри Харта разлетается разноцветными фейерверками. Или о том, что Эггзи время от времени проводит целые часы, перебирая воспоминания о проведенных с наставником минутах. Или о моментах, когда он зависает, осознав, что идеально провел прием, подсмотренный у Харта. Во всяком случае, Гэри надеется, что он не об этом.
Вечером он не по-джентльменски – без предупреждения и с упаковкой пива – заваливается к Рокси. Она открывает ему дверь в пижаме и с контейнером мороженого в руках, и оба смеривают друг друга недоуменными взглядами и смеются.
Потом Рокси спрашивает:
- Что, настолько задолбали?
- Не представляешь, - отвечает Эггзи, раскинувшись на диване. – Я все думаю, мы тоже всех настолько бесили, или эти какие-то особенные?
- Я провела с ними пару тренировок, - фыркает Рокси. – Агент Ланселот, а полосу препятствий обязательно проходить под проливным дождем? Агент Ланселот, а у нас будет испытание на каком-нибудь светском приеме? Агент Ланселот, а как вам удалось стать агентом, у девушек ведь удар слабее?
- Вот-вот, «я уже отработал этот прием, агент Оуэн, давайте перейдем к чему-нибудь»… Подожди, что? Они у тебя правда это спросили? – Эггзи во все глаза смотрит на показательно нахмурившуюся Рокси.
- Ага. Я думала, приложу его прямо там носом об землю, - признается она. – Но манеры – лицо Кингсмен, так что я потом предложила ему спарринг на тренировке.
- И что? – заинтересованно спрашивает Эггзи.
- Ну, - Рокси очаровательно улыбается, - мне кажется, ты не успел познакомиться с Джерри. Нам же не нужны агенты, которые не могут выдержать слабый девичий удар…
Эггзи снова смеется, обнимая Рокси за плечи, и доверительно сообщает:
- Мне осталось проторчать с ними дней десять, а потом Мерлин обещал нам совместную миссию. Куда хочешь?
- В Перу, - тут же отвечает она. – Прикинь, как ты будешь смотреться в пончо?
Он шутливо пихает девушку в бок, и они в четвертый раз пересматривают «Красотку».
Эггзи справляется. Честное слово, справляется, и то, что в последнее время он думает о Гарри чертовом Харте каждый раз, как выдается свободная минута, совершенно не влияет на его работу.
Он понимает, что все совсем хуево, когда внезапно ловит себя на тщательном обдумывании того, насколько мягкой была кожа агента Галахада. На вид – очень даже.
«Блять, - думает Эггзи. И еще раз, с чувством, толком и расстановкой, - блять.»
Очень по-джентльменски, мистер Анвин.
«Он же умер, - убеждает себя Эггзи. – Давно. Какого черта?»
Взбунтовавшееся подсознание в ответ в который раз рисует сидящего в кресле Харта, по-домашнему открытого и до ужаса реального, и Эггзи бессильно чертыхается.
«Я сохну по мертвецу. Ну и пиздец.»
По возвращении с очередной миссии выясняется, что рекрутов осталось всего двое. И что пришло время теста с собакой – «да, агент Оуэн, мне тоже не нравится этот тест, и новому Артуру тоже, для следующего раза мы непременно придумаем что-нибудь другое, а пока не будете ли вы так любезны выполнить мою просьбу», и Эггзи напоминает себе уточнить фразу про нового Артура, потому что в Кингсмане нет человека с таким позывным уже больше года, и идет проводить последнее испытание.
Он, в общем, понимает, что, раз уж кандидат добрался до этого этапа, он вполне заслуживает должности в агентстве. И помнит, что сам он чуть не застрелил своего потенциального босса вместо Джей Би. Но все равно иррационально радуется, когда парень – Томас – сначала неверяще смотрит на Эггзи, а потом – в глаза своего терьера и опускает пистолет.
Новый Галахад сделает свой первый шаг хотя бы не в его присутствии. И это, думает Эггзи, большая удача.
- Отправьте его ко мне, Оуэн, - раздается в наушниках голос Мерлина. – Он умный парень, может, пойдет к нам в аналитики. И никуда не уходите, вы должны наконец увидеться с новым Артуром.
В последней фразе Мерлина слышна странная неуверенность, – агентов учат замечать такие вещи – но Эггзи не обращает внимания.
Странное выражение на лице Рокси, выходящей ему навстречу из конференц-зала, он тоже игнорирует, зато, хлопнув ее по плечу, предлагает разделить вечером какую-нибудь огромную пиццу. Девушка кивает, и, открывая дверь, Эггзи слышит ее сочувствующее «Что захочешь», но это уже не важно, уже вообще ничего не важно, потому что, приветствуя его, голову поднимает Гарри Харт.
Мертвый Гарри Харт.
Гарри Харт, получивший выстрел в башку с расстояния вытянутой руки два с лишним года назад на пороге церкви в Кентукки. Поднимает голову и спокойно произносит:
- Здравствуйте, Эггзи. Рад видеть вас в добром здравии.
До доброго здравия Эггзи примерно столько же, сколько до Китая на велосипеде, и все его силы уходят на то, чтобы не убежать отсюда к чертям с криками. На периферии сознания проносится мысль о том, что в этом нет ничего зазорного – не каждый день мертвые наставники становятся твоими начальниками.
- Добрый день, мистер … сэр Артур, - Эггзи отвечает на автомате, наставник может им гордиться: в голове мигают красные лампочки и надпись «тревога», а автопилот тем временем не забывает про манеры, ай да агент Оуэн, это надо отметить!
- Поздравляю с назначением. Отрадно, что в Кингсман снова есть Артур, - щебечет автопилот, а Эггзи между тем всматривается в лицо Гарри, ищет следы пластической хирургии, или какой-нибудь шрам на шее, или, может быть, у него какие-нибудь другие руки – о, Эггзи отлично помнит, какие руки были у настоящего Харта! Эггзи ищет отличия и не находит, Гарри ничем не отличается от себя прежнего, – настоящего – кроме зажившего белесого шрама на правом виске, и вот теперь становится по-настоящему страшно. В голове шумит, и Эггзи боится потерять лицо, упасть на ковер и разрыдаться, и еще до жути хочется подойти к Гарри и ткнуть его пальцем, чтобы убедиться в его реальности – Эггзи почти уверен, что его искореженные мозги вполне могут выдать и такой финт, и, о господи, до чего ужасно, если на самом деле на месте Артура сейчас сидит какой-нибудь незнакомец, это все однозначно пора заканчивать, ему очень, очень нужно поговорить с Рокси, или с Мерлином, или с ними обоими, а потом напиться, как никогда раньше, хотя и это, наверное, не поможет.
- Простите, сэр, я только что вернулся с миссии, заехал отчитаться и провести последний тест с кандидатом. Позвольте откланяться, был очень рад встрече, - скороговоркой произносит Эггзи и разворачивается, не дожидаясь подтверждающего кивка.
Он покидает кабинет так быстро, как будто за его спиной – несколько бомб и парочка порталов на девятый круг ада, и, выйдя за дверь, хватает Рокси за руку:
- Рокс, я что, свихнулся? Там Гарри? Там правда Гарри Харт?
На одну бесконечную секунду, когда в глазах Рокси плещутся жалость и страх, Эггзи кажется, что он и правда окончательно сбрендил, но она кивает:
- Это правда он, Эггзи. Я … тоже не знала, - и потом, после паузы, - Эггзи, ты как?
- В порядке, - отвечает Эггзи, снимая очки. Рокси тут же делает то же самое. – В полном, ебаном, мать его, порядке. Нахуй их всех. Рокси, давай напьемся.
Она не смогла бы ему отказать, даже если бы он попросил ее составить компанию в прыжке с парашютом. Прямо в жерло живого вулкана.
Где-то в эту ночь Эггзи сухо, зло плачет, уткнувшись ей в плечо, осознавая две вещи. Во-первых, он, похоже, жить не может без Гарри Харта. Во-вторых, Гарри Харт – конченый мудак.
Рокси соглашается и с тем, и с другим и засыпает вместе с ним на диване.
Утром он слышит, как Рокси тихо отчитывается Мерлину, и особенно тщательно одевается, аккуратно затягивая идеальный узел на галстуке. Когда они вместе переступают порог ателье, узнать в нем вчерашнего мальчишку из подворотни почти невозможно.
***
«Манеры – лицо мужчины».
Харт помнит, как не единожды говорил это своему протеже, но сейчас он готов забрать свои слова обратно. В случае Эггзи манеры – не лицо, а оружие. Щит. Броня похлеще пуленепробиваемого костюма. За вежливыми формулировками агента Оуэна – то ли пожар, то ли выжженная пустыня, но ни самому Гарри, ни Мерлину туда не пробиться. Он общается так с обоими – с Гарри с первого же дня, с Мерлином – со следующего, когда узнал, что все это время координатор был в курсе. Надо отдать ему должное, Мерлин не пытался оправдаться. Коротко попросил прощения, и все. Получил в ответ безупречно вежливое «что вы, Мерлин, это же наверняка было необходимо» и тоже оказался за стеной.
По ту сторону этого барьера бывала, наверное, только Рокси, но, если бы кому-то из старших пришло в голову спросить об этом, она бы не сказала ни слова. Во взгляде Рокси было молчаливое осуждение. Во взгляде Эггзи не было ничего.
Мерлин по просьбе Гарри отправляет этих двоих на трехнедельную миссию в Австралии, больше похожую на обремененный парой дел отпуск, и оба малодушно надеются, что это хоть чем-нибудь поможет.
***
- Бойся желаний своих, - нараспев тянет Эггзи, и Рокси согласно хихикает.
Они сидят на пляже, как вчера и неделю назад. В прибрежном городке оказалось страшно скучно, а между тем им торчать тут еще столько же, дожидаясь связного, поэтому они заводят маленькие традиции. Ходить по вечерам на море. Начинать утро с пробежки. Пить кофе в кафешке миссис Симмонс, притворяясь молодой семейной парой, приехавшей из Сиднея в отпуск.
Отпуск. В это время года. В этой дыре. Отличная легенда, Мерлин.
В ответ на расспросы они синхронно пожимают плечами и начинают смотреть друг на друга с невероятной страстью, а потом Рокси берет его за руку и подчеркнуто игриво тянет к гостинице.
Эггзи кажется, что она переигрывает, но он не мешает ей развлекаться.
Мерлин связывается с ними раз в сутки – вероятно, чтобы убедиться, что юные агенты еще не умотали кутить в столицу. В остальное время они валяются в своем номере, лениво перебрасываясь фразами, смотрят кино, под настроение начинают оживленные дискуссии.
Это и правда похоже на отпуск.
Рокс решается задавать вопросы через две недели одуряющего безделья.
Они снова сидят на берегу, вокруг – вероятно, в радиусе пары километров – никого нет, и Рокси спрашивает тихо, давая ему шанс, если что, сделать вид, что он не услышал вопроса:
- Ты как, Эггзи?
Гэри Эггзи Анвин никогда не был трусом.
- Нормально, бро, - он тепло улыбается в ответ на откровенно недоверчивый взгляд девушки и продолжает, - я, конечно, все еще думаю, что это какой-то дерьмовый клон или чья-нибудь, - Эггзи быстро рисует на песке лысую голову, - тупая шутка, но уже не так часто. Я привыкну. Просто не стану … сближаться.
- Ты думаешь, он тебе такое позволит? – хмурится Рокси. – И, Эггзи, ты извини, но ты думаешь, так правда будет лучше? Ты же… - Рокси запинается, но храбро продолжает, - я правильно понимаю, что ты по нему сохнешь уже черт знает сколько времени?
- А теперь он вернулся, и я могу перестать стыдливо дрочить на его светлый образ и наконец по-пролетарски засосать где-нибудь в углу? – ухмыляется Эггзи. – Да брось, Рокс, как ты это себе представляешь? Здравствуйте, мистер Харт, я больше года считал вас мертвецом, но не переставал надеяться, что вы вернетесь и трахнете меня, так что теперь я пиздец как хочу вас поцеловать? Так не бывает.
- Ну, не обязательно прямо так, - рассудительно отвечает Рокси. – Можешь для начала …
- … позвать его на ужин? Подарить щенка? Деликатно поправить галстук? Подослать дерьмового киллера, чтобы он развлекся?
Эггзи продолжает предлагать варианты, и Рокси, как-то вдруг очень детально представившей конфетно-букетный период в этих отношениях, становится очень смешно.
- То-то же, - довольно усмехается Эггзи. – Нет уж, Рокс, пусть идет как идет. Тем более, раз уж он не сдох, похуй, что там, остальное как-нибудь наладится.
- Будешь страдать и любить на расстоянии?
Эггзи внезапно смущается.
- Любить – уж очень громкое слово, наверное. А вот страдать буду, куда без этого, - он томно закатывает глаза, и Рокси думает, что Эггзи обладает совершенно невероятным талантом ее смешить в самые неподходящие моменты. Она пихает его локтем в бок:
- Если что, можешь делать это на коврике у меня под дверью. Возможно, я сжалюсь и вынесу тебе плед.
- И пиво. Спасибо, бро, - прочувствованно отвечает Эггзи, обнимая ее за плечи.
Через неделю они возвращаются в Лондон, и Эггзи позволяет себе какую-то довольно мерзкую шутку про лысину Мерлина, а, отдавая Гарри отчет, называет его «мистером Хартом» и даже не дергается в ответ на «отлично справились, мой мальчик». Гарри с замиранием сердца ждет какого-нибудь обычного искрометного комментария, вроде «да не с чем было справляться», «это вам не мир спасать» или «вы бы нас еще в санаторий нас отправили», но Эггзи просто благодарит и уходит. Типа, «смотрите, мистер Харт, у нас с вами все нормально». «Я больше не показываю свою злость преувеличенной вежливостью, мистер Харт.»
«Мне абсолютно похуй, мистер Харт.»
Гарри понятия не имеет, как пробить эту стену. Почему-то очень хочет, но не представляет, как.
Гарри Харт много думает о своем протеже. Непозволительно много, честно говоря, думает. И новый Эггзи – дружелюбный, но застегнутый на все пуговицы, отгородившийся стеклянной стеной – вызывает у него невероятный, неестественный даже какой-то интерес. Ну то есть – изучить все отчеты о прошедших миссиях – нормально. И даже похвально для нового Артура, которому, как ни крути, положено знать о сильных и слабых сторонах каждого агента. А вот переживать из-за каждого скупо обозначенного в отчетах ранения, тем более, зная, что все обошлось, потому что вот он, агент Оуэн, упражняется на брусьях в тренажерном зале, - это уже как-то неправильно. Не говоря уже о том, что наблюдать за его тренировкой и вовсе ненормально.
Гарри, правда, ничего не может с собой поделать, потому что Эггзи и гимнастика – это бесчеловечно. И вообще должно быть запрещено законом, потому что наверняка не ему одному нравится смотреть, как тугие мышцы перекатываются под кожей.
Гарри не питает иллюзий на свой счет, мальчик понравился ему сразу, как только вышел из участка и смерил своим особенным презрительным взглядом, типа «спасибо, что помогли, мистер, а теперь иди-ка ты нахуй, долбаный сноб в дорогом костюмчике». И потом нравился все больше и больше, потому что – ну кто бы устоял перед превращением воришки из трущоб в элегантного рыцаря, без пяти минут супергероя? Особенно если учесть восхищение, полыхавшее в его глазах каждый раз, как он смотрел на своего наставника.
Гарри Харт, впрочем, человек очень умный и не спешил себя обманывать. Восхищение – восхищением, но ничего большего его воспитанник к нему не испытывал – оно и к лучшему. Его вполне устраивала сложившаяся ситуация, и он был вполне уверен, что Эггзи станет новым Ланселотом и, может, будет выезжать с ним на миссии. Честно говоря, даже проваленное последнее испытание его уверенности не поколебало. Даже угнанный автомобиль. Эггзи неоткуда было об этом знать, но Гарри простил бы ему и это, и многое другое.
Если бы его не убили на пороге церкви, конечно.
Гарри считает это искуплением. Именно этого он и заслуживал после кровавой бойни, устроенной им самим, за которую ему предстоит расплачиваться, наверное, до конца жизни. И если Эггзи, не желающий с ним разговаривать, – часть этой расплаты, он готов это принять.
Он, правда, никак не может избавиться от мысли, что сам Эггзи уж точно не заслужил всей той боли, что причинила ему сначала смерть наставника, а потом его возвращение. И от этого становится только хуже.
Красивый.
Черт бы его побрал, какой же он красивый.
Вот что думает Гарри Харт, покосившись на Эггзи, прижавшегося к стене в метре от него самого.
Он думал, что никогда не теряет контроль. Потом была церковь, долгое и муторное выздоровление и драматичное возвращение в Кингсмен, и все это время Гарри твердил себе, что никогда больше не потеряет контроль.
А теперь … вот. Гэри Анвин и он сам загнаны в угол, – на первой же совместной миссии, чертовы аналитики, ежу понятно, что двух агентов тут мало, ура сэру Артуру, решившему наконец выбраться в поле! - противник, судя по скупым отчетам Мерлина, сейчас покажется из-за угла в каком-то совершенно невероятном количестве, а он думает, что его протеже самое место в студии какого-нибудь художника, а не в центре поля битвы.
Гарри Харт снова теряет контроль.
Хорошо еще, Эггзи начеку. Эггзи, наверное, думает, что это такая игра, что наставник просто проверяет его реакцию и, если что, выхватит из кармана какой-нибудь шпионский девайс и все исправит, и потому он полон решимости доказать, что это не понадобится. Гэри Анвин – агент Оуэн – всегда делает все по высшему разряду, полюбуйтесь, сэр Артур.
И Артур любуется, когда его протеже – его мальчик – укладывает наемников несколькими четкими выстрелами, по одному на человека, а потом ухмыляется этой своей невозможной, совершенно не джентльменской усмешкой.
Гарри Харт не верит в райские кущи и адское пламя, но за это он сгорел бы без сожалений.
«Слава Сатане и хорошего вам дня, мадам,» - некстати всплывает в голове, и Гарри поворачивается к Эггзи, чтобы обсудить детали эвакуации.
Эггзи, впрочем, слушает вполуха, оглядывается настороженно и вдруг меняется в лице. Гарри еще успевает обернуться, но в тот же момент летит на пол – Эггзи толкает его с линии огня, вложив в удар всю оставшуюся энергию, и сам через долю секунды валится рядом, стреляет торопливо и как-то несобранно – Гарри, уходя в перекат и вскидывая свой пистолет, понимает, что он не попал ни разу. Когда через десять секунд устанавливается тишина, и Мерлин в наушнике настойчиво рекомендует поспешить, потому что вертолет приземлится через три с половиной минуты, Гарри поднимается, отряхивая костюм, и отыскивает взглядом Эггзи.
Эггзи находится у противоположной стены – он сидит, запрокинув голову, и вдыхает медленно и глубоко. И не реагирует ни на окрики Мерлина, ни на вопрос Гарри.
Он оказывается рядом через секунду, бегло осматривает, замечает ожог на виске и трясет за плечо.
- Эггзи, - не работает. – Агент Оуэн, вы меня слышите?
Эггзи наконец открывает глаза, смотрит как-то мутно и непонимающе, но в итоге кивает, а через пару секунд даже натягивает на физиономию улыбку.
- Все нормально, мистер Харт. Извините, я уже в порядке. Надо бежать, верно?
- Да, - отвечает Гарри, но не двигается с места. – Откуда ожог?
Эггзи сначала хмурится, потом поднимает руку и ощупывает висок.
- Эти последние подобрались как-то уж очень внезапно, а вы стояли к ним спиной. Я не очень быстро двигался, вот и задело.
Гарри как будто пробивает молнией. Эггзи столкнул его с линии огня, ну да. А сам чудом не поймал пулю в башку.
- У нас пуленепробиваемые костюмы, агент Оуэн. Этот выстрел попал бы мне в грудь, ничего страшного. А вам чуть не прострелили голову!
«Какого черта», хочет добавить Гарри, но джентльмены не позволяют себе выражаться.
- Ну так ведь не прострелили же, - устало ухмыляется Эггзи. – А мне как-то не очень хочется, чтобы вы опять… Неважно. И вообще, Кингсмен пора уже придумать силовое поле вокруг очков, - с этими словами Эггзи поднимается и бодро интересуется у Мерлина, куда идти.
Гарри полночи пролежит без сна, думая о том, что Эггзи собирался сказать.
«Я не хотел, чтобы вы опять умерли?»
Эггзи проснется незадолго до рассвета и не сможет больше сомкнуть глаз: этой ночью ему приснится, как Валентайн выпускает всю обойму ему в голову под аккомпанемент голоса Гарри Харта, рассказывающего о преимуществах костюмов Кингсман.
