Шкаф

Прибираясь в шкафу, можно найти много интересного. И пять раз кота. Народная примета.

Табаньков впервые за много дней проснулся, не чувствуя в изголовье пушистой задницы Дени. Обычно Дейнерис спала на его подушке, но в этот раз куда-то запропастилась. В последнее время кошка часто пряталась по углам, хотя и не упускала возможности пощекотать хозяина во сне. Может, заболела чем? Бешенство там, кошачья Эбола, рыбий грипп? Надо бы обратиться к ветеринару, поскольку специальных средств диагностики дома не было, но уж очень из дома выходить не хотелось. Да и работы много — выкладка у команды скоро. — И чёрт с ней, — ругнулся Табаньков. Циферблат, проецируемый на потолок, показывал час утра (только в старину, когда люди вставали с рассветом, тринадцать ноль-ноль считали днём) двадцать пятого сентября две тысячи сто первого года. Пора бы и за работу. Табаньков стянул пижаму, кинул её в приёмный лоток системы хранения. С лёгким шорохом приводы подхватили пижаму, втянули в оконце приёмника. Уже не видимые глазу манипуляторы аккуратно расправили её, сложили по швам и упаковали в аккуратный брикет. Между тем Табаньков скрестил указательный и большой палец и щёлкнул в сторону противоположной стены. Умный дом баз труда распознал интеллектуальный жест: в воздухе расползлось голографическое изображение шкафа. Человек поморщился: он сам работал дизайнером, и на его вкус шкаф казался донельзя аляповатым. Вычурная резьба, имитация лакового покрытия и красного дерева... Понакрутили! Впрочем, маме эта тема оформления нравилась, а он приучился не обращать внимания на мелочи. — Сири, — обратился он к умному дому, — достань мои джинсы и какую-нибудь футболку. — Вот варианты футболок, наиболее популярные сегодня у ваших друзей. В воздухе закрутился десяток маек, борцовок и топиков. Табаньков скорчил рожу. В тот же миг женские кружевные маечки мигнули и исчезли. На их месте возникла новая выборка. Меняющие цвет, телесные, воздушно-прозрачные... С картинками и надписями... «Сам хам» и кусок ветчины, намалеванный на весь живот.... Портрет Вождя, карикатурно машущего флагом из трусов... Котёнок, как подобает, миленький... Дракон, обвивающий лазерный меч... Табаньков, не особенно разглядывая, отмахнулся ладонью: — Загрузи стандартную конфигурацию. Виртуальная дверца неестественно-мультяшно распахнулась, из прорези выехали сероватые джинсы и белая футболка. Манипуляторы подхватили одежду, потащили к Табанькову. Но он остановил их: не надо, сам оденусь. Система автоматического одевания, даром что использовала онтологии в распознавании образов, всё равно работала криво. Могла штаны задом наперёд натянуть. Или носки подать вместо перчаток. Да хоть сковороду вместо шляпы! Словом, не очень-то Табаньков доверял ей. Конечно, новая версия, как клялись разработчики, лишена этих недостатков. Вот только жаба душила: отдавать сотню йенолларов за такую фигню! Проще одеваться по старинке. — Вместе с этими предметами Вы обычно надеваете другие, — выдала довольно дурацкую, по мнению Табанькова, фразу Сири. В воздухе замелькали часы, ремень, носки, ветровка... На каждой голограмме пристроился листок «доступно в локальной системе хранения». Табаньков почесал нос: сегодня он думал поработать дома, поэтому верхняя одежда ему ни к чему. — Давай носки, — выдохнул он. — Внимание, состояние носков классифицируется как «поужасневшие». Вы действительно хотите их надеть? — запросила подтверждение действий Сири. Проекция носков подкатила прямо под нос пользователю, заставив непроизвольно скривиться. Можно было бы пожлобствовать. Или поэкономить ресурсы планеты, как требовали алармисты. Надел старые носки — спас бобра и дерево! Но... — Удали их к чертям и сделай новые. — Носки помещены в корзину. Новые носки, размер сорок шестой, к печати готовы. Начинаю печать... Через пару минут Табаньков в теплых, свежевылезших из текстиль-принтера носках, а также в джинсах и футболке отправился в санузел. А оттуда — на кухню. Он любил хорошенько позавтракать перед работой. А на кухне вовсю расплывались запахи. Специй и лапши, кофе и куриного бульона. Мать, увидев вошедшего, усмехнулась: — Проснулся уже, лежебока? Ну да, она-то встала в одиннадцать, совсем рано. Уже успела принять кислородную ванну, запустить стирку, мойку посуды и полов, да ещё и завтрак сварила — объедение! Суп из лапши, свежайший, только что из пакетика! Как у любой хозяйки, у неё был свой секрет: она не пользовалась картриджами, а заказывала из отсталых стран, вроде Британии и Японии, пакетики с приправами. А ещё глутамата натрия добавляла. Чуточку, на кончике ножа. Всё чтоб сыночка побаловать с утра пораньше. Кофе она тоже варила не абы как. Отправил в печать на пищевом принтере, и на тебе — идентичный натуральному. Не для хозяйки это! Ласковые материнские руки осторожно надрывали пакетики с растворимым кофе. Отдельно — ложка сухого молока. Отдельно — ложечка сахара. Готовые смеси — это для тех, кто ничего не понимает в кофе. Сверх того — капелька имбирной эссенции в литровую чашку сына. Себе же в чашечку она подсыпала пару кристалликов ванилина. — Красотища, мам! — Табаньков уселся за стол. Он ценил еду, приготовленную вручную. — Женился бы на деревенской, она б тебе и не такое готовила, — усмехнулась мать. А у Табанькова лапша поперёк горла встала: ну как можно испортить такое прекрасное утро! С трудом прожевавшись, он всё-таки решил побыть тактичным: — Ну, где ж я найду девушку, которая так готовит лапшу? И парок от неё, ароматный, и специи аж обжигают! — Он замахал руками, высказывая свой восторг. Мать польщёно улыбалась, но не отступала: — Пятый десяток уж скоро, я в твои годы вовсю с тобой нянчилась. В Грузии у таких, как ты — уже правнуки! — А такие как ты там — уже ветхозаветные пророки! — выпалил Табаньков, о чём тут же пожалел: в уголках глаз матери, рядом с первыми морщинками, набежали слёзы. — Старая я, да? — с вызовом подняла голову она. Конечно, родилась ещё в начале века. Но выглядела до сих пор привлекательно, не зря на генную терапию записывалась. Табаньков помотал головой, мол, ничуть! А та продолжила: — Скучно мне, Кузенька, одной дома. Ты всё с работой своей сидишь. Папка твой улетел за длинным долларом на Марс. А я одна-одинёшенька-а... Табаньков обнял мать. Он уж и Сири настроил на максимально живой диалог. И с отцом «виртуальную гостиную» организовывал. И электронных младенцев ей в коллекцию покупал. И даже кошку завёл, чтоб живая тварь в доме была... С кошкой, впрочем, случались проблемы. Животина, названная Дейнерис в честь героини «мыльной оперы», периодически орала в совершенно неподходящее время. Сколько ни искал Табаньков информацию, каким образом заставить её орать по часам, — не нашёл. Линяла зверюга два раза в год, несмотря на все чудо-шампуни. Гадила под дверью. Однажды, когда кошка пометила 3D-планшет Табанькова, дизайнер решил избавиться от неё. Не поленился, отвёз в пригород, за сотню километров на монорельсе, к коллеге по проекту, которая обожала живых существ всех видов, отрядов, классов и типов. Столько мяукающих, тявкающих и воющих тварей он не видел ни разу в жизни. И надеялся, что больше не увидит. Зря. Без Дени, запрыгивающей на кровать, вечно требующей еду, забирающейся на колени, даже ему бывало тоскливо. Что уж говорить о матери. Пришлось вновь проделать долгий, больше часа, путь. Вновь столкнуться с этой самой дикой природой. Травой, в которой наверняка притаились клещи. Птицами, переносящими грипп. Тучей вьющихся в воздухе насекомых — переносчиков малярии и лихорадки. Но всё-таки Табаньков выжил и вернул любимицу семьи домой, в квартиру. Вот только сама Дейнерис, похоже, не оценила жертв хозяина. Царапалась во входную дверь, душещипательно мяукала. При этом не забывая жрать в три горла. На руки не шла. Только выбирала на тёплом полу местечко пожарче да спала там всё время. Что не очень-то устраивало Табанькова: раньше кошка работала чем-то вроде громоотвода для материнской любви и нежности. А теперь мать всё чаще и чаще заводила речь о женитьбе. Или сразу — о внуках. Будто достаточно заказать и доставят. Сразу. А не понравятся — примут назад по гарантии. Буркнув, он поблагодарил за завтрак и развалился в кресле-мешке. За работой он забывал обо всех невзгодах. 3D-планшет, комок наномашинок лег ему в руку. Холодноватый, приятно-тяжёлый. Жест — двойное касание, комок принял последнюю сохранённую форму — подобие львиной головы. За сегодня дизайнер рассчитывал долепить его, сверить симметрию и детализировать. И, может быть, начать вылепливать торс. Продукт «Шарнирная львица» должен стать козырем команды «Котики» на WTF-2102. Капитан вчера трижды приходил к нему по «виртуальной гостиной». Задолбал совсем. Да, ответственность, да надежда всей команды. Но когда ж работать, если всё время ходят?! Краем глаза Кузьма увидел, как мать подошла (ногами, хотя могла бы и жест направить!) к шкафу и стала тыкаться в виртуальную примерочную, очевидно, собираясь в гости. Остановилась на леопардовой шубке из натурального меха. Табаньков, если нужда заставляла выходить из дома, обходился ветровкой с нанокапсулами. Тонкой и лёгкой. На холоде гель в капсулах застывал, отдавая тепло, а в тепле — таял. Удобно. Но мать мерила всё своими устаревшими представлениями о роскоши. Вот, видимо, хотела щегольнуть перед подругами, такими же старыми клушами, родившимися в начале этого, а то и в конце прошлого века. Роскошь изображала из себя шуба. Да, мех был натуральным. В лаборатории клонировали эпидермис леопарда с подстилающими тканями. Нервная и прочие системы у такого клона отсутствовали априорно. Время от времени прессе возникала шумиха: то ли радоваться за леопардов, которых не убивают ради меха. То ли протестовать за леопардов, которые никогда не родились, не бегали по джунглям и толком не жили. Табаньков и его мать выбирали третий путь: им было по барабану. «Вот подумать только, — хмурился дизайнер, — во времена её молодости «Фандомная Битва» была лишь локальным развлечением для эстетствующих девиц. А сейчас... Многомиллионные контракты, аудитория, конкуренция. Только бы успеть к выкладке! А начали-то всё это они...» — Кузя! — испуганный крик прервал размышления. Кузьма не дрогнул. Даже бровью не повёл. Он уже привык, что в маминых руках разваливается любая виртуальная техника. — Чего тебе? — спросил он, не отвлекаясь. — С системой хранения происходит какая-то... — губы женщины тряслись, — какая-то шняга! Вот тут уж дизайнер оторвался от работы. Он не спешил на помощь. Но уж очень его заинтересовало, как выглядит шняга. Шняга же заключалась в следующем. Вещи, находящиеся в локальном хранилище системы хранения, самопроизвольно меняли статус на «поужаснело». Притом часть одежды продолжила менять статус на «поужаснело в хлам». — Сири, что со шкафом? — задала очевидный вопрос мать. — А чёрт его знает, — ответила Сири. Табаньков почесал ухо: похоже, с естественностью диалога разработчики перегнули палку. Сказала бы «неизвестная неполадка», все бы поняли. Кузьма был пользователем опытным. В отличие от «пользователя продвинутого», он не лез сам ковыряться или тыкать всё подряд. Он звал на помощь техподдержку. Через пару секунд после подачи вызова в «виртуальную гостиную» завалился заспанный мужик. Толстый, бородатый, в мятой одежде и совсем уж невообразимо мятой рубахе. Голову его покрывала форменная кепка компании. Встряхнувшись, он обхватил запястье левой руки, и мятая одежда вмиг разгладилась. Лицо, правда, осталось таким же сонным. Временами изображение помаргивало, ноги по щиколотку проваливались в пол. Но в целом виртуальный гость смотрелся вполне неплохо. — Фирма «Современное хранение», техподдержка. Специалист Северус Егоров, — заметив, как пискнула при его словах женщина, он повернулся к ней и выпалил скороговоркой: — Да, в честь того самого. Да, родители увлекались. Нет, не смотрел. И не читал, — и снова повернулся к Табанькову: — какие жалобы? Тот развёл руками: — Поужаснело всё. Специалист нахмурился. Он предпочитал более конкретные жалобы. Чтобы клиенты сами понимали, что у них не так, и делали за него самую сложную часть работы. А уж прийти и всё исправить — пара пустяков. — Систему тестировали? — В пользовательском режиме, — уверенно кивнул Табаньков, — но сбоев не обнаружено. — Антивирусную базу давно обновляли? — Северус сурово сдвинул брови, будто подозревал Табанькова в страшном грехе. — Минут пятнадцать назад, как работать начал, — дизайнер развёл руками. Глаза его были чисты и невинны, как у Адама до грехопадения. Если, конечно, этот самый Адам вообще когда-либо существовал. — Может, хакер? — встряла женщина. Ну да, конечно! Делать им нечего, кроме как стринги из систем хранения у бабушек воровать. — Может быть, и может... — Северус пожал плечами. Хотя и не слушал старушку, которая волновалась о своём белье. Перспектива вырисовывалась нерадостная: полетело что-то из гидравлических систем. А значит... — Поможете мне? — мастер техподдержки глянул на дизайнера. Собирался глянуть вопросительно, но из-за маленьких, невыразительных глазок просьба превратилась почти в приказ: — Открывать придётся, а это выезжать надо. Ну да, виртуальный гость в чужом доме — как дух бесплотный. Конечно, вскрывать, напрягаться... но это лучше, чем ждать, пока мастер наконец подъедет через все пробки в лифтах. Да и не любил Табаньков реальных гостей. — Говорите, что делать надо, — дизайнер махнул рукой. — Да всё просто, — обрадовался Северус сговорчивости клиента, — я сейчас подам команду через сервер... — Его пальцы, неожиданно ловкие, запорхали над виртуальной клавиатурой. Со шкафа исчезла сначала текстура дерева, а потом и прочие завитушки, оставив лишь две створки и с прорезями: приёмником и окошком выдачи. — Потяните дверцы в разные стороны, держась за приёмник и окошко выдачи, — Северус явно зачитал по памяти отрывок руководства пользователя. Мать с сыном переглянулись и синхронно ухватились за выемки. Едва дверцы приоткрылись на пару сантиметров, по комнате разошёлся гул и пощёлкивания. Внутренности системы хранения работали громковато, но дверцы в закрытом состоянии блокировали шум. А Северус украдкой чесал затылок: все звуки казались вполне нормальными для этой модели. Да что же там поломалось? От размышлений его отвлёк хохот клиента: — Ну, как всё попрекраснело! Вот тебе, мать, и внуки! — ржал Табаньков. Поверх спрессованной одежды лежала пропавшая этим утром Дейнерис — белая кошка с лиловыми глазами. Вокруг неё, и, вероятно, вглубь расходились мокрые пятна. А возле пушистого пуза копошились комочки живой плоти. Котята.