Reborn

9 апреля 2016

Рёге едва хватило сил добраться до квартиры, замерев у входной двери, он прислонился к ней лбом и простоял так несколько минут, пока не услышал чужие шаги, — только после этого он открыл дверь. День, вроде бы праздничный, отнял у него все силы. Инсторы, бесконечные поздравления, комментарии, поездки из одного района в другой, море незнакомых лиц — все это на корню уничтожило праздничное настроение, заменив желание отмечать восьмилетие группы желанием безразлично проспать весь вечер. Впрочем, Рёга надеялся, что ему хватит нескольких часов, чтобы восстановиться, а после он сможет присоединиться к торжественной пьянке с коллегами. Но планам Рёги не суждено было осуществиться, хотя он и подобрался к своей цели — кровати — уже слишком близко. Телефон в заднем кармане джинсов завибрировал в тот момент, когда Рёга наклонился, чтобы разуться. От неожиданности мужчина вздрогнул и чуть не грохнулся на пол, однако все же смог устоять. На мгновение, пока доставал злосчастный мобильник, Рёга задумался о том, что если в таком состоянии еще и напьется, то до дому без чужой помощи ночью не доберется. Однако эти мысли отошли на второй план, когда мужчина открыл пришедшее ему сообщение. «Жду тебя у себя дома!» — несколько пропитанных привычной наглостью слов, адрес и никаких кокетливых, намекающих на что-либо смайликов. Даже не посмотрев на имя отправителя, Рёга без труда догадался, кто ему написал. Скромностью Рэй никогда не отличался, что вкупе с дарованным ему природой очарованием и позволило парню подобраться к Рёге ближе, чем подпускались остальные. Именно этот человек без угрызений совести мог вырвать Рёгу из тисков его нехитрых планов и заставить свой праздник отмечать по чужим правилам. А еще эти дурацкие восклицательные знаки в конце предложений, придающие любой глупой фразе торжественности... Рэй их любил и постоянно слал семпаю, подчеркивая важность того в его жизни. Сколько бы Рёга ни повторял себе, что это глупость, мелочь, не достойная внимания, почему-то внутри все равно каждый раз становилось тепло, когда в своей привычной манере Рэй писал ему наглые сообщения. Предпоследнее, кстати говоря, отличалось от остальных. Это было поздравление, искреннее, эмоциональное, без просьб и намеков. Оно пришло ровно в полночь, словно Рэй отсчитывал последние секунды ушедшего дня. Он поздравил первым, а Рёгу покорило уже то, что кохай помнил дату рождения BORN. Поэтому приятно было вдвойне. Если не втройне, учитывая, что симпатия к Рэю необратимо просачивалась в сердце Рёги, хоть тот и не желал в этом пока признаваться. Они были близки, но Рёга старался вести себя максимально холодно, как только позволяли их отношения и ситуации, в которых они оказывались вдвоем. Рёга со всеми был холоден, уже давно, хотя и не очень помнил и понимал теперь зачем. То ли верно хранил тепло для другого, то ли боялся, что в его жизни появится кто-то еще, кого захочется греть лучами своего тусклого внутреннего солнышка и с чьим уходом последнее окончательно потухнет. Но Рэй каким-то образом менял жизнь Рёги. В другой ситуации тот отказался бы от встреч, перечащих его планам, или и вовсе проигнорировал бы приглашение — никто не обиделся бы, ведь все, кто достаточно близок с ним, чтобы звать к себе, уже привыкли к странному поведению мужчины. Но сейчас взгляд Рёги скользнул по словам поздравления, уголки губ приподнялись в сдержанной улыбке, и мужчина понял, что не будет иметь покоя, если откажет в этот раз Рэю. Встреча с подушкой была без сомнений перенесена. Легкое предвкушение перед грядущей встречей не прибавило Рёге много энергии, но прежде чем покинуть квартиру, в которую он едва вернулся, мужчина отправился в душ, чтобы смыть с себя липкую усталость, а заодно и подумать о том, насколько Рэй опасен для его гордого одиночества, дающего трещины, и потеряться в догадках, что еще уготовил Рёге этот день. Восьмой день рождения их группы. Группы, которой вот-вот не станет. * * * Когда Рэй открыл дверь своему семпаю, щеки его покрылись легким румянцем — видимо, от смущения. Рэй был не из тех, кто смущается в присутствии понравившихся людей, — просто Рёга встретил его счастливой улыбкой, которую в его исполнении увидеть можно было крайне редко в последнее время. А все потому, что когда Рёга подошел к входной двери квартиры своего кохая, за ней он не слышал ни шороха. Но когда он нажал на кнопку звонка, за дверью резко забегали и зачем-то включили музыку. Мелодия игравшей песни была приятной и ненавязчивой, однако звук Рэй отрегулировать не успел, рванув открывать гостю дверь. Боялся, что Рёга передумает? — Привет, — преодолев смущение, Рэй приобнял мужчину в знак приветствия и, схватив за руку, затащил в свою квартиру, закрывая за Рёгой дверь, пока любопытные соседи не сбежались на звуки музыки и незнакомого голоса. В квартире Рэя было шумно и немного темно, пусть и не мрачно. Спеша открыть дверь, парень успел включить музыку, однако не успел включить в прихожей свет, но поскольку вечер был не поздним, а с уходом зимы темнеть стало позже, сквозь окна в помещение пробирался солнечный свет, которого Рёги было достаточно, чтобы не убиться, разуваясь, как чуть не произошло у него дома. Несмотря на небольшие удобства, в квартире кохая было уютно и сильно пахло его парфюмом, в симпатии к запаху которого Рёга имел неосторожность признаться Рэю когда-то давно. Теперь перед каждой встречей с семпаем тот использовал именно этот парфюм. И даже эта глупая попытка понравиться старшему умиляла Рёгу, хотя должна была раздражать. — Зачем музыка? — ожидаемо поинтересовался гость, самовольно проходя вглубь квартиры вперед хозяина. Оказавшись в гостиной, он обнаружил на придвинутом к дивану столике бутылку вина, коробку конфет и два забавных цветастых блюдца с шоколадными пирожными на них. — И все это?.. — Решил устроить небольшое празднование восьмой годовщины вашей группы. Прости, что так скромно и... у меня. Было мало времени, в кафе не хотелось, а чтобы устраивать у тебя дома вечеринку-сюрприз, мы, к сожалению, не достаточно близки, — Рэй весело усмехнулся, остановившись в дверном проеме и наблюдая, как Рёга, подойдя к столику, подхватил двумя пальцами вишенку с одного пирожного и положил себе в рот. Рёга не стеснялся вести себя как дома, ведь знал, что Рэя это ничуть не возмутит, даже наоборот — обрадует. Тот и сам еще тот наглец, так что вряд ли мог распознать, что нормально в поведении всегда желанного гостя, а что нет. И вряд ли его это волновало — Рёге он мог позволить абсолютно все и даже больше. И мужчина решил с ним немного поиграть, отомстить за свои разрушенные планы. А также просто расслабиться и получать удовольствие, ведь для этого Рэй так старался. И Рёга совершенно не понимал, к чему столько слов, столько оправданий, слетавших с губ кохая. — Странно, праздник у всей группы, а ты позвал только меня, — задумчиво протянул Рёга, не оборачиваясь к парню и едва сдерживая вновь рвущуюся скрасить серость усталого лица улыбку. — Можно я не буду ничего на это отвечать? Рёга думал, что Рэй по-прежнему стоит поодаль, а тот сумел бесшумно подкрасться и неожиданно для Рёги возник из неоткуда прямо перед ним, усаживаясь на диван. Кивнув, хотя и понимал, что его разрешение не требуется, Рёга обошел столик с сел рядом с Рэем с правой стороны. — На самом деле я удивлен. Для меня давно никто так не старался, не организовывал никаких празднований. Некоторые друзья даже о моем дне рождения позабыли, что уже о сегодняшнем празднике говорить, — Рёга сделал паузу, с тоской думая о том, что больше никому и не придется поздравлять его девятого апреля. Ни в следующем году, никогда. — Иногда кажется, что фанатам я важнее, чем им... А ты... Так внезапно. Едва в город вернулся, устал после дороги, еще и свои дела имел... Мне дорого твое внимание. Плевать, что скромно, зато уютно. Рёга сдержанно улыбнулся, посмотрев на Рэя. Он постарался, чтобы в его взгляде не было печали — только благодарность. Но что в итоге увидел Рэй, он знать не мог. По крайней мере, он улыбнулся в ответ, и от этого стало легче. Улыбка у Рэя была красивой, она ему очень шла. Он весь был очень красивым, хотя и ни капли не похожим на того, кто когда-то согревал сердце Рёги, а теперь превратил его в льдину. Главное различие между этими людьми заключалось в том, что рядом с тем человеком Рёга всегда был сильным, защищал его, заботился, а рядом с Рэем он позволяет себе быть подавленным, слабым, уставшим. Здесь заботятся о нем, и потому трудно игнорировать возможность отдохнуть от своих рыцарских доспехов, дать волю чувствам, копившимся много лет и съедавшим изнутри. Странно. Первого он любил, но искренним был со вторым, пусть и невольно. Это волновало Рёгу, но одного взгляда на Рэя, более крепкого и бесконечно теплого, хватало, чтобы захотеть довериться ему. Постепенно. Пока Рёга гипнотизировал взглядом красивые сильные руки кохая, думая о своем, тот успел открыть бутылку и наполнить их бокалы. — Рёга... — Рэй осторожно коснулся его плеча, чтобы привлечь к себе внимание. Рёга вынырнул из тумана мыслей и поднял свой бокал. — За группу, которая источает энергии больше, чем половина вижуал-кей групп вместе взятых. За вокалиста, который умеет облачить нежность в безумие, не слив их воедино. Рёга знал, о чем говорит Рэй. Он не был уверен, что хочет это слышать — слишком интимно, — но уважал кохая за то, что тот его не только слушает, но и слышит. Многие жадно впитывали в себя каждое слово Рёги, каждый взгляд, каждую капельку его энергии, но при этом позволяли себе небрежно высказываться в его сторону, замечая в нем бесшабашного вокалиста, но не видя серьезного, ранимого человека. «И почему ты, идеальный такой и такой влюбленный, не появился в моей жизни раньше? Лет девять назад?» — мысленно спросил у Рэя Рёга, делая глоток вина. Нет, наверное, Рэй все же не опоздал, появился как нельзя вовремя. Что девять лет назад, что сейчас в жизни Рёги имелся человек, нежно к нему относившийся и обещавший любить только его до конца своих дней. Но Рёга сделал выбор не в его пользу. И не факт, что у Рэя, такого же заботливого и искреннего, были бы шансы много лет назад, когда Рёга был так отчаянно влюблен в свою главную муку, в свое жестокое счастье. Зато сейчас, когда его сердце начало раскалываться на кусочки, Рэй был рядом, чтобы ловить их и склеивать. Сейчас он был нужнее. — Я, кстати, привез тебе подарок. Это удивило еще больше. С непривычки. Обычно подарки носил Рёга. После каждой поездки, после каждой разлуки имел при себе два подарка: своему человеку и себе — на память. Дома у Рёги имелся целый шкаф, забитый открытками, игрушками, брелоками и прочим. Много всего скопилось за восемь лет. Наверное, не пройдет и месяца с роспуска группы, как Рёга обнаружит у себя привычку перебирать свои сокровища унылыми вечерами, когда нечем будет себя занять. Будет вспоминать о поездке в Европу, в Америку, пересчитывать вещи, купленные там, пересматривать фото, сделанные одногруппниками втихаря, где он сходит с ума на фоне моря... Рёга опять уплыл мыслями далеко от комнаты, где находился. В реальность его вернуло легкое прикосновение к руке. Только тогда мужчина заметил, что до сих пор держит на весу свой бокал, и поставил его на стол, разворачиваясь к Рэю. Тот протягивал ему мягкую игрушку, какого-то лохматого серого зверька. — Что это за чудо? — принимая зверька, растерянно его разглядывая и поглаживая по пушистой голове, спросил Рёга. — Енот. Мне показалось, у него глаза такие же, как у тебя, — взгляд Рэя скользнул по виску семпая. Он не мог заглянуть в его глаза, так как мужчина внимательно смотрел на игрушку в своих руках. Тише он добавил, скорее для себя, а не обращаясь к Рёге: — Грустные. — У меня грустные глаза? — как будто бы искренне удивился мужчина. Запоздало он понял, что удивился бы больше, если бы их назвали счастливыми. Просто не думал, что его глаза предательски выдают его всем вокруг. — Грустные... — нехотя подтвердил Рэй. — Даже так? Рёга не до конца осознавал, что делает. Идея появилась слишком внезапно, и он не успел ее как следует обдумать. О чем, в принципе, не жалел. Надо было не думать — надо было делать. И он указал непонимающему Рэю на свой глаз. Тот наклонился к лицу Рёги, чтобы получше разглядеть его глаза и отыскать в них перемены, а мужчина хитро усмехнулся и резко подался вперед, робко целуя Рэя в губы. Кохай еще не успел осознать, что его целуют, и ответить, а Рёга уже отстранился и как ни в чем не бывало сделал глоток вина из своего бокала. На Рэя он упрямо не смотрел, давая тому время унять ликование и вспомнить вкус губ семпая, а затем вновь в его голове раздалось тихое тиканье часов, которое слышал только он — стрелки крутились в обратном направлении, возвращая Рёгу к тем дням, когда он сам жадно облизывал губы после легких поцелуев. Тогда он был молод, вокруг были совсем другие люди. «Кажется, наш Рёга влюбился. Значит, скоро будут песни, которые покорят дамские сердца», — эти насмешливые слова Кифуми озвучил словно вчера. А сегодня в группе Кифуми уже не было, любовь таяла, песни давно были написаны, хотя все еще покоряли сердца. А завтра не будет и группы. Все, к чему Рёга привык, останется позади. Может, со временем он забудет и своих приятелей-музыкантов, как бывает после выпуска из школы: обещаешь друзьям обязательно встречаться каждый год, и больше вы никогда не видитесь. От таких мыслей становилось жутко. Первое время Рёге будет трудно. «Но не труднее, чем есть сейчас», — убеждал себя он. Наверное, все, о чем он невольно думал, не в силах избавиться от гнетущих мыслей, отразилось на его лице, поэтому Рэя обмануть не вышло даже таким желанным для кохая поцелуем. — Ты все же грустишь. Рёга усмехнулся. "Грустишь" — явно не то слово. — Я не грущу. Ломаюсь, перестраиваюсь, пытаюсь отпустить все, к чему привязан. Кусочки от себя отрываю, чтобы больше не грустить. Это трудно объяснить, но это не грусть, — попытался донести до Рэя Рёга, о чем тут же пожалел. Конечно, никто не мог понять его чувства, кроме него самого, так что толку ныть? Но Рэй и так знал, что ему плохо, и, ничего не спрашивая, помогал. Теперь ему будет над чем подумать. Что ответить на признание Рёги, Рэй сразу не смог сообразить, и мужчина был даже рад этому. Он не хотел чужих комментариев к своей жизни, как будто она была фильмом, а он был героем, чью игру следовало оценить. Также Рёга не хотел выслушивать бесполезные слова сожаления. Жалость для слабаков, Рёга не из них, ему просто нужно время, чтобы выпустить весь негатив и вернуться к нормальной жизни. Он надеялся, что Рэй поймет это, оценит откровенность Рёги и не станет его злить. «Злить? Как я могу сейчас злиться?» Осмотревшись, Рёга вспомнил, где и почему находится. Наверное, Рэй расстроится, ведь он все это организовал, чтобы в очередной раз осчастливить семпая. — Черт, я порчу весь праздник, — хохотнул он, откидываясь на спинку дивана. Рэй смотрел на него хмуро, задумчиво, а после этих слов в его взгляде проявилось еще и недовольство. — Глупости. Этот праздник — не праздник, наверное, вовсе. Трудно веселиться, зная, что это в последний раз. Я от тебя не требую смеха и пьяных песен, — Рэй успокаивающе улыбнулся, прям как мать своему расстроенному ребенку. Подвинувшись ближе к Рёге, он протянул к его голове руку, желая потрепать мягкие темные волосы, но передумал и убрал ее. А у Рёги опять возникли ассоциации со школьным выпускным. Он тоже стоял на пороге новой жизни. Он тоже боялся отпускать старую, наполненную яркими событиями, приятными моментами, самыми искренними улыбками. Но он, как и выпускник, не мог не гордиться пройденным путем. — Это и радостно и болезненно одновременно. BORN — рождение нашего стиля, с которым мы не смогли окончательно определиться в двух предыдущих группах. Это рождение меня как вокалиста, осознающего, чем он занимается. Это почти треть моей жизни по времени и целая жизнь по ощущениям. BORN — это ребенок, с которым пора прощаться... — на этих словах Рёга осознал, что до этого еще серьезно не ныл, а теперь хочется. Буквально расплакаться. И он знал, что никто его за это не осудит. Рэй то ли сообразил по дрогнувшему голосу или блеску в глазах, то ли просто почувствовал, что должен обнять, и смело сделал это, позволяя мужчине уткнуться носом ему в плечо. — Я рад, что эти восемь лет прошли именно так, горжусь тем, чего мы добились... Я правда счастлив. Но впереди BORN нет... и это трудно осознать... Не только фанатам, даже мне самому. Несмотря на болезненность слов, у Рёги все же вышло не разреветься. Слезы, которые проступили, он нагло вытер о мягкую ткань свитера Рэя, и обнял его покрепче, чтобы подавить и свою дрожь. Взрослый мужчина дрожал как цветок на ветру. Он тоже был таким хрупким, а ветер дул сильно, обрывая красивые лепестки... Но цветок знал, что выстоит. Обязательно. — BORN не может умереть, это даже звучит нелепо. Она будет жить вечно, ведь то, что делалось восемь лет, никуда не испарится после последнего лайва. Ты, Томо-сан, Рэй-сан, Кей-сан... Кифуми-сан... Мио-сан... И все-все, кто связан с группой. Пока вы живы, всегда будет возможность возродиться. Reborn… И ты всегда сможешь прийти ко мне и вновь почувствовать себя вокалистом BORN, которым для меня навсегда останешься, чем бы ты ни занялся в будущем, — Рэй все-таки потрепал мужчину по волосам, но рука его неожиданно застыла на макушке. Голос стал тише, слова вновь произносились словно не для Рёги, как во время обсуждения глаз енота, все еще лежавшего у Рёги на коленях. — Только пообещай мне, что не забудешь ребят из лейбла... Меня... не вычеркнешь из своей новой жизни. Что бы ни случилось семнадцатого, что бы ни случилось после роспуска группы. Эти слова были трогательнее объятий на сцене, привлечения парфюмом, полуночных поздравлений и всех других попыток Рэя сблизиться с семпаем вместе взятых. И в то же время глупее их всех. Рёга пытался представить жизнь без группы, но о жизни, в которой не будет Рэя, даже не задумывался. В последнее время они очень сблизились, Рёга был уверен, что кохай этому рад и так просто его теперь не отпустит. Да и сам Рёга, привыкающий к его заботе, просто загнется без наглого влюбленного паренька под боком. — Вычеркнешь тебя, вот же выдумал... — Рёга даже хохотнул, не нервно — весело, умиленно. Он не мог знать, как сложится жизнь, но Рэя в тот миг пообещал себе не забывать. Ради себя, ради него. Он не был простым лекарством, он действительно становился для Рёги кем-то важным. — Ты меня не забывай, когда ваша группа станет самой популярной в лейбле. Зазнаешься еще, махнешь рукой на пенсионера нашего дела... — Что ты несешь? — отстранившись, Рэй посмотрел на Рёгу как на умалишенного. Тот улыбнулся, и Рэй, хлопнув его по плечу, засмеялся. — Какой ты пенсионер? Да и куда нам выше наших главных звезд?! — Есть куда. Вы очень талантливы, еще многого добьетесь. Только... Сохраните себя, Рэй. И прошу, не бери пример со своего глупого семпая, — эти слова походили на серьезные наставления учителя ученику, хотя Рёга не считал себя никогда достаточно опытным и мудрым, чтобы учить Рэя, не первый год уже поющего в группе. Но он видел потенциал этих ребят и правда не хотел, чтобы они ушли раньше времени. Рэй ничего не ответил, глядя на Рёгу с пониманием и бесконечной преданностью этому человеку и его советам. Рёга никогда не испытывал особого интереса к кохаям, однако этому парню отчего-то захотелось всеми силами помогать преодолевать тернистый путь к славе. На миг он даже ощутил себя заботливым папочкой, Рэй в таком случае был бы ребенком, и из-за этого странного сравнения Рёге почти стало стыдно за то, что он сделал дальше. — Ну а теперь покажи мне, что там за засосы на тебе оставил некий Микрофон-сан. Мне следует ревновать? — Рёга запустил руку в вырез на свитере Рэя и потянул его вниз, оголяя грудь, а заодно и плечо. На светлой коже в самом деле красовался алый след. На недавнем лайве the Lotus микрофоны подняли бунт и ранили вокалиста и гитариста, чему Рёга до сих пор удивлялся. — Рёга... Вздох Рэя завел Рёгу еще сильнее, и тот коснулся красных отметин губами, стаскивая кофту парня все ниже, из-за чего тот утратил возможность поднять руки и, пошатнувшись, повалился на спину. Рёга навис над ним, игрушка свалилась на пол, но никто этого не заметил. Смотреть в глаза Рэю после сегодняшних откровений было страшно, поэтому Рёга увлек себя поцелуями, хоть так стараясь спасти этот вечер. Но его планы уже второй раз за последние несколько часов разрушил сигнал телефона. На этот раз звонок. Чертыхнувшись, Рёга вытащил телефон из кармана джинсов и сел, попутно поднимая с пола своего нового енота. Звонил Кей, чтобы напомнить о праздновании в баре, о котором Рёга благополучно забыл. — Всю романтику испортили... — Езжай. Продолжить можем в любой день, а этот праздник больше не повтор... — Рэй запнулся, понимая, что, не успев собраться, говорит что-то не то. Но у Рёги прошло то неприятное сопливое настроение, Рэй прогнал его, выслушав, наговорив милых вещей и позволив себя целовать, хотя это он должен был зажимать хрупкого Рёгу. — Со мной поехали. Ночью будешь тащить мое безвольное тело домой. Например, к себе. Только сейчас Рёга начал понимать, что был так же слеп, как и некоторые его фанаты. Они видели в нем только безумца, Рёга видел только то, как этот безумец рушит свою прежнюю жизнь. А ведь новая начала строиться задолго до дня последнего концерта, разграничительной черты. Оставалось только надеяться и, конечно, делать все возможное, чтобы перерождение стало новой реальностью, а не иллюзией, скрывающей прошлое...