Самое ужасное предложение

Не так пугает смерть в одиночестве. Не радует в стакане вода. Смотрю на вас — и замуж не хочется. Совсем. Ни за кого. Никогда. (Ракель Напрочь)

— С каких это пор, дорогой родитель, — в голосе Амарантовой было поровну мёда и яда, — вас так волнуют мои репродуктивные функции? — С тех пор, как тебе исполнилось двадцать пять, — Бургундский не стал копировать издевательскую интонацию, ответил просто, с достоинством, и Амарантовая ощутила укол совести. — В любом случае моя личная жизнь — это мое личное дело! — вернулась к мысли она. — Я взрослая и вполне самостоятельная девушка! — Живущая на родительские деньги, — напомнил Бургундский. — Я зарабатываю! — парировала Амарантовая. — Мои сумки хорошо продаются! — Не сомневаюсь, — кивнул Бургундский. — Но не настолько хорошо, чтобы ты вернула мне карту. Амарантовая скрипнула зубами. Любимое дело действительно приносило деньги, даже достаточно для того, чтобы сносно прожить, но недостаточно для того, чтобы жить так, как она привыкла с детства, — в комфорте и без проблем. — А пока ты живёшь на мои деньги, ты живёшь по моим правилам, — закончил мысль Бургундский. Сильнее всего Амарантовая злилась из-за того, что у неё не было по-настоящему весомых аргументов. Она в самом деле брала у отца деньги и зависела от него, а поэтому старалась особо не давать родителям поводов для печали — но всему же есть пределы! — Я понимаю, что тебе хочется контролировать мою жизнь, — предприняла ещё одну попытку решить дело миром она, — но свадьба и ребёнок, серьёзно? Тебе не кажется, что такое должно случаться по любви? На секунду Бургундский дрогнул, она видела это в его глазах. Конечно, важнее всего — счастье дочери, но… — У нас был уговор, — напомнил он. — К двадцати пяти годам ты или начинаешь заниматься семейным делом, или рожаешь мне наследника, которому я смогу всё передать, — и за это я позволял тебе заниматься чем твоей душе было угодно. — Но я же не думала, что!.. — Амарантовая прикусила язык. — То есть ты согласилась, потому что думала, что я забуду или возьму свои слова назад?! — подался вперёд Бургундский. Атмосфера в комнате накалялась всё сильнее с каждой секундой. — Тиран и деспот! — припечатала Амарантовая. — Да! — не стал отпираться Бургундский. Белая аккуратно накрыла руку супруга своей, погладила успокаивающим жестом и улыбнулась: — Кажется, нам всем надо немного остыть. Бургундский сжал подлокотник кресла так, что тот хрустнул. — Моё последнее слово, — возвестил он, — даю тебе месяц. Если в течение месяца ты не представишь мне своего жениха, то я ищу тебе мужа сам — или блокирую твою карту. — «С чего началась ваша история любви?» Ах, с того, что мой папа пригрозил лишить меня денег! — издевательски пропела Амарантовая. — Началась? — вздёрнул бровь Бургундский. — Ты же говорила, что у тебя есть парень и с ним всё серьёзно. Так побеседуй с ним насчёт узаконивания отношений. Амарантовая мысленно выругалась. Она ляпнула про парня, когда разговор про замужество всплыл в прошлый раз, — просто чтобы успокоить отца. На самом деле у неё уже почти год не было ни отношений, ни малейшего желания их заводить, ни претендентов для этого. — Знаешь, почему я вас не знакомила?! — контратаковала она. — Потому что мне мало найти себе парня, надо ещё найти такого уникума, которого ты посчитаешь достойным, а это почти фантастика! Всех моих предыдущих парней ты не одобрял! — Я обещаю быть лояльным, — сразу же пошёл на попятный Бургундский. — Приму твой выбор, каким бы он ни был. «Почему у меня не хватило ума сказать, что мы расстались?!» — мысленно дала себе подзатыльник Амарантовая. Теперь надо было как-то выкручиваться… — Хорошо, я принимаю твоё условие насчёт месяца, — пришлось согласиться ей. А что оставалось? — Только у меня есть встречное условие. Если ты не одобришь моего парня, то больше вопрос о принудительном замужестве не поднимается. Кажется, Бургундский собирался возразить, но Белая снова погладила его по руке — лёгкий, почти незаметный жест, вовремя предотвращающий страшные катаклизмы. — Договорились, — без восторга кивнул Бургундский. — Не забудь: месяц. С сегодняшнего дня. — Я помню! — всё-таки взорвалась Амарантовая. — Рада была повидаться, пожалуй, пойду! Мам, не скучай! Она выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью, чего не позволяла себе уже лет десять. *** Амарантовая вела машину агрессивно и жёстко, вдавливая педаль газа в пол, резко тормозя, подрезая тех, кто двигался недостаточно быстро. Внутри у неё всё кипело, бурлило и клокотало. Сознание затапливало чистейшей, дистиллированной яростью. Амарантовая крутанула руль, кидая машину в сторону, чудом успела проскочить мимо шагающего через дорогу подростка, крикнула: «Смотри, куда прёшь, придурок!» — и почувствовала, что ей необходимо успокоиться. В таком состоянии на дороге она представляла нешуточную опасность и для окружающих, и для себя, а влететь в столб только ради того, чтобы не выходить замуж, явно было перебором. Она решительно свернула к обочине, припарковалась и заглушила мотор. Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов в попытке успокоиться. Получалось плохо, внутри всё по-прежнему кипело ключом, эмоции били через край. Амарантовая откинулась на кресле, прикрыла глаза, помассировала виски. Всё в порядке, это ещё не конец света, как-нибудь ситуация разрешится, просто не может не разрешиться… Она открыла глаза — и вперилась взглядом в вывеску бара. Что это, если не знак свыше? Надо выпить и успокоиться. Выбравшись из машины, Амарантовая зашагала к дверям бара, однако с каждым шагом уверенность в правильности принятого решения всё уменьшалась. Местечко выглядело на редкость задрипанным. Размышляя, что вероятнее: лишиться в таком месте кошелька или жизни, — Амарантовая всё-таки распахнула дверь. Целеустремленно прорвалась к стойке, взгромоздилась на высокий стул, хлопнула по столешнице рукой и не столько заказала, сколько скомандовала: — «Кровавую Мэри»! С табаско! Бармен мазнул по ней равнодушным взглядом и принялся готовить коктейль. Амарантовая сверлила его взглядом до тех пор, пока перед ней на стойке не возник ничем не украшенный стакан, наполненный густым ярко-красным напитком. Она осторожно пригубила. На вкус действительно «Кровавая Мэри» — а в таком месте Амарантовая была, в принципе, готова к любым сюрпризам. Сделав пару глотков, она принялась не без интереса оглядываться по сторонам, чтобы оценить, где вообще оказалась. Полуподвальное помещение было небольшим, тесным и тёмным, а до потолка смогла бы дотронуться даже не слишком высокая Амарантовая, стоило только вытянуть руку вверх; кое-кто из посетителей инстинктивно пригибал голову, когда тащился от столика к стойке. Разрисованным стенам полагалось, очевидно, привносить в это место дополнительный бунтарский дух, но на Амарантовую они нагоняли разве что скуку. Символизирующее сцену возвышение в углу отгородили невнятными перилами — по ощущениям, не столько ради того, чтобы сдерживать толпу фанатов, сколько ради того, чтобы благодарные слушатели не могли набить физиономии музыкантам. Не слишком интересно, не слишком крамольно, не слишком чисто — похоже, Амарантовую занесло в самый скучный рок-бар в городе. Она неторопливо потягивала коктейль, старательно не думая об отце, его ультиматуме и всех сопутствующих проблемах, а вместо этого наблюдая за немногочисленными посетителями бара. В её круге общения встречались самые разные, в том числе и в меру андеграундные личности, но среди них определённо не нашлось бы ни группки грязных байкеров, что-то тихонько поющих — господи, поющих! — за столиком в углу, ни трясущегося наркомана с нависающими на лицо длинными сальными волосами, ни мрачной девицы с готическим макияжем, у которой на лбу было написано, что в баре ей страшно и неуютно, но надо терпеть во имя неформальности… Амарантовая словно оказалась в каком-то новом увлекательном зоопарке. Удивительно, что она не вызывала у посетителей ответного любопытства, ведь в своём недешёвом светлом костюме прет-а-порте, с минимальным макияжем и аккуратной стрижкой она выделялась здесь, как балерина в пачке посреди скотного двора. Она прикончила коктейль и сама не заметила, как это произошло; заказала второй. Посетителей понемногу прибывало, так что недостатка в объектах для наблюдения Амарантовая не испытывала. После третьего коктейля она решила, что успокоилась и новых впечатлений набралась достаточно, кинула на стойку несколько мятых купюр, слезла с высокого стула — и почувствовала, что набралась не только новых впечатлений. То ли коктейль намешали крепче, чем она привыкла, то ли дело было в избытке адреналина в крови, но опьянение оказалось сильнее, чем она ожидала. Осторожно, стараясь не толкнуть никого по пути — мало ли как местные реагируют на агрессию! — Амарантовая побрела к двери. Оказавшись на улице, она с удивлением обнаружила, что уже успели опуститься сумерки — а казалось, она провела в баре не больше получаса. Нетвёрдо держась на ногах, она прошагала к своей машине и плюхнулась на водительское сидение. О том, чтобы вести в таком состоянии, не могло быть и речи. Надо бы вызвать такси, правда, тогда придётся завтра возвращаться сюда… Или позвонить кому-нибудь из друзей, попросить добросить до дома?.. Или тут недалеко живёт кто-нибудь знакомый, у кого можно переночевать и не тащиться утром за машиной через весь город?.. В раздумьях Амарантовая выудила из сумки телефон, тут же выронила его, чертыхнулась негромко и наклонилась, зашарила рукой под сидением в попытках найти. В стекло постучали. Амарантовая от неожиданности дёрнулась, стукнулась затылком о руль и охнула. Вылезла из-под кресла и обнаружила, что в стекло ей стучится какой-то незнакомый тип, по виду явно один из посетителей бара: рослый парень, одетый в какую-то рванину, покрытый татуировками и до кучи с дурацким ирокезом. — Чего надо? — не слишком дружелюбно поинтересовалась у него Амарантовая, на несколько сантиметров опуская стекло. Инстинкт самосохранения запоздало намекнул, что лучше было не стекло опускать, а двери запереть, но три «Кровавые Мэри» приказали ему заткнуться. — Сестрёнка, ты куда собралась ехать в таком состоянии? — добродушно поинтересовался тип. — Упаси боже от такого братишки, — огрызнулась Амарантовая. — Не твоё дело. — У-у-у, какие мы грозные, — протянул тип, не утратив благодушия. — Серьёзно, сестрёнка, вылезай из машины, иначе я позвоню копам. — Это по-прежнему не твоё дело, — выделила интонацией Амарантовая, — но я пытаюсь вызвать такси. — Силой мысли? — хохотнул тип. — Я выронила телефон! — Амарантовая постаралась испепелить его взглядом, как раз именно что силой мысли, но почему-то не вышло. Странно, а ей казалось, что именно сегодня у неё такая чудесная способность должна, наконец, проявиться. — И как раз его искала, пока ты меня не отвлёк! Тип не спешил не только сгорать ясным пламенем, но и уходить прочь и оставлять Амарантовую в покое. Вместо этого он распахнул дверь машины — и инстинкт самосохранения шепнул что-то вроде: «Я же говорил!» — Давай вместе искать, — тип присел на корточки и потянулся в направлении ног Амарантовой. — Убери руки! — взвизгнула она, пытаясь поджать ноги на сидение, но руль не позволил выполнить такой манёвр. — И если ты сейчас выбираешь между украденным мобильным и изнасилованием, то советую всё-таки первое, за это сидеть меньше! — Да я же помочь пытаюсь! — возмутился тип со всей искренностью оскорблённого в лучших побуждениях. — Держи! — он подал ей поднятый с пола смартфон. — Сама справляюсь! — выхватила подношение из его рук Амарантовая. — Я ни в чьей помощи не нуждаюсь! — А по-моему, помощь психиатра тебе бы не помешала, сестрёнка, — покачал головой тип. — Истерики на ровном месте — плохой симптомчик, знаешь ли… — Ты, я смотрю, большой специалист, — буркнула Амарантовая. — Научная степень в области психиатрии на лбу просто написана, аккурат под ирокезом. — Ты меня раскусила, — снова хохотнул тип. — Так и знал, что природный интеллект, светящийся в моих глазах, скрыть не просто! — О, ты знаешь слова аж из трёх слогов, — не удержалась Амарантовая. — А по виду и не скажешь! — А вот сейчас обидно было! — тип явно возмутился искренне, но как-то незлобно: в его голосе чувствовалось скорее веселье, чем агрессия. — Я к ней всей душой, с телефоном помог, забочусь о психическом здоровье, а она!.. Амарантовая поняла, что действительно переборщила. Мало ли что взбредёт в голову незнакомцу; судя по его виду, к категории благонадёжных его отнести могла разве что родная мамочка, и то, пожалуй, только в первые пять лет его жизни… И следом за этой мыслью к ней пришла шальная идея. Пожалуй, не просто шальная, а прямо-таки безумная, но время рисковых решений определённо настало! Выбравшись из машины, Амарантовая окинула типа критическим взглядом, кивнула и предложила: — Если уж ты такой весь из себя альтруист, не хочешь мне помочь? Работа простая, плачу щедро и наличными! — С наркотиками не связываюсь, — резко ответил тип, скрещивая руки на груди. — Похвально, — кивнула Амарантовая. — Я тоже. Поэтому они тут ни при чём… — Убивать тоже никого не буду, — уточнил тип, правда, уже чуть менее категорично. Стараясь не концентрироваться на этом факте, Амарантовая покачала головой: — Не поверишь, но и убивать никого не надо. Мне нужен парень… — Сестрёнка, так что ж ты сразу не сказала! — расплылся в довольной улыбке тип. — С удовольствием составлю компанию такой крошке!.. — Стоять! — Амарантовая выставила перед собой руки, пресекая попытку объятий. — Поправочка: мне нужен самый кошмарный и ужасный парень, чтобы сыграть роль жениха перед моим отцом! Чтобы он и думать забыл об идее выдать меня замуж! — А ты мастерица на комплименты, сестрёнка! — тип, похоже, всё-таки не собирался обижаться, но и в долгу не остался: — Хотя я, кажется, догадываюсь, почему твой родитель так стремится сбагрить свою драгоценную доченьку какому-нибудь идиоту! — Ну что? — поторопила его Амарантовая. — Как тебе предложение? Будешь моим женихом? — Вообще, не очень, и получше предлагали, — хмыкнул тип. — Я бы даже сказал, что это самое худшее предложение, которое я слышал от девушки. Но прямо сейчас мне нужны деньги, так что… — он сделал паузу и высокопарно резюмировал: — Я согласен! — Необязательно было преподносить новость с таким пафосом, — скривила губы Амарантовая. — Сумму обсудим завтра, когда я буду трезвой и увижу тебя при дневном свете. — Мне как одеться: почище или погрязнее? От чего цена вырастет? — уточнил тип. Амарантовая бросила на него мрачный взгляд и предпочла проигнорировать вопрос. — Лучше покажи, в какой стороне метро, — попросила она. — К чёрту такси, так доберусь. — Может, тебя подбросить? — предложил тип. — Мне, как твоему жениху, тревожно отправлять тебя поздно вечером на метро, мало ли какие там уроды катаются в такое время! — Ой, не ёрничай, — попросила Амарантовая. — И вот уж не подумала бы, что у тебя есть машина. — Обижаешь, у меня есть кое-что получше! — он махнул рукой в сторону нескольких выстроенных в ряд у бара мотоциклов. — Действительно, можно было догадаться! — хлопнула себя по лбу Амарантовая. — Байк! Конечно! Ещё один штришок к образу! Не разочаруй меня, поведай: ты случайно в рок-группе не играешь? — Играю, и совсем не случайно! — приосанился тип. — Я её собрал! — Шикарно! — потёрла руки Амарантовая. — Папе моё замужество ещё месяц в кошмарах сниться будет! Я с тобой определённо не прогадала! — Так что, едем? — тип покачал ключами. Амарантовая пару секунд поколебалась, но «Кровавые Мэри» всё ещё верховодили в её сознании. — Едем! — тряхнула головой она. *** Наутро гениальная идея уже не казалась Амарантовой такой уж гениальной. В трезвую голову закрались здоровые сомнения в состоятельности сомнительной затеи, а заодно Амарантовая отругала себя за всё скопом: за алкоголь в незнакомом и подозрительном месте, за пререкательство с не слишком благонадёжной личностью, за езду с этой же личностью на байке по вечернему городу… Можно считать просто чудом, что ни на каком этапе эта история не закончилась плохо! Однако идти на попятный уже не имело смысла: мало того что другого плана по избавлению от замужества у Амарантовой не было, так ещё и решительно настроенный на сотрудничество новый знакомец знал адрес, по которому её подвёз, они обменялись телефонами… Чем бегать от не внушающего доверия типа, лучше уж доиграть партию до конца! Приведя себя в порядок, Амарантовая набрала номер своего фиктивного жениха — Тицианового, как он значился в телефонной книге. В трубке прошло не менее шести гудков, пока он наконец не ответил на вызов: — Кому я понадобился в такую рань? — Вообще-то, уже обед, — проинформировала его Амарантовая. — Полдень. — Полдень? — переспросили в трубке. — Не знаю, кто ты, прекрасная незнакомка с ангельским голосом, но ты жестока: будить меня так рано! — Это Амарантовая, — представилась она. — А, сестрёнка с комплиментами, — голос Тицианового в трубке моментально сменился с заигрывающего на насмешливый. — Тогда всё понятно, жалость тебе неведома. — Очень остроумно, — фыркнула Амарантовая. — Мы договорились встретиться, если ты не забыл. — Приличные женщины не перезванивают мужчинам наутро первыми, — отчитал её Тициановый. — Я бы позвонил, когда проснулся. Часика через два. — Но вот удача — ты проснулся сейчас, — пропела в трубку Амарантовая. — Так что поднимай свою задницу с постели и собирайся. Мы встречаемся в центре через час. — Так и знал, что моя задница не оставила тебя равнодушной! Присылай адрес SMS-кой! — поддел её Тициановый и бросил трубку прежде, чем Амарантовая успела ему что-нибудь ответить. Встречу она назначила в одной из любимых кофеен — уютном местечке, где можно было и отлично пообедать, и спокойно поговорить. Тициановый диссонировал с этим местом просто удивительным образом: казался одновременно слишком крупным для тонких стульев и круглых столиков, слишком неформальным для классического интерьера, слишком растерянным для постоянных посетителей… Амарантовая сжалилась и махнула ему рукой, а то так бы и топтался на пороге, оглядывая помещение. — Ничего так забегаловка, — прокомментировал он, опускаясь на стул напротив Амарантовой. — Надеюсь, ты меня угостишь? А то у меня ни копейки, моя строгая работодательница пока ещё мне не заплатила. — А ты джентльмен! — оценила Амарантовая. — Но это мелочи, так и быть, покормлю тебя за свой счёт. — Отлично! — оживился Тициановый, подвигая к себе меню. — Я со вчерашнего дня голодный! — И закрою глаза на твоё получасовое опоздание, — снова проверила свои способности к пирокинезу Амарантовая. Тициановый, как и вчера, вспыхивать ясным пламенем не стал, только кивнул, мол, да, так и надо, и углубился в меню. Амарантовая между тем сдерживала своё обещание разглядеть его при дневном свете. Что касалось выбора прически, стиля и манер, Амарантовая ещё ночью оценила, как всё плохо — и это было как раз очень хорошо. Но, пожалуй, решила она, Тициановый оказался даже не лишён определённой привлекательности. Черты лица были довольно правильными, и даже тот факт, что ему явно ломали нос, и, возможно, не раз, не столько портил его лицо, сколько придавал ему мужественности. К тому же природа наградила Тицианового удивительного ржаво-жёлтого, как у хищников, цвета глазами и не наградила частыми для рыжих белёсыми ресницами — можно было считать, что он вытянул счастливый билет. — Налюбовалась, сестрёнка? — вернул её к насущным проблемам голос Тицианового. — Ну как, прошёл я кастинг? — Прошёл, — кивнула Амарантовая. — Для того чтобы напугать папу, сойдёшь. — Я так тронут оказанным доверием, — прижал руку к груди Тициановый. Пока он делал заказ, Амарантовая достала из сумки блокнот, размашисто написала сумму и придвинула своему визави: — Устраивает такой гонорар? — Как в кино! Вслух суммы не называем? — хмыкнул он. — Ты точно не наркоторговец? Амарантовая раздражённо качнула блокнотом. — Устраивает, — поспешил согласиться Тициановый. — Ещё и бесплатные обеды включены… Что насчёт остального соцпакета? Пенсионные отчисления? Медицинская страховка? — Обещаю не предпринимать попытки убить тебя, если научишься затыкаться, — предложила Амарантовая. — Без шансов, — с неискренним сожалением вздохнул Тициановый. — Ладно, постараюсь уворачиваться от твоих атак. — Нам надо получше узнать друг друга. В том смысле, — повысила голос Амарантовая, заранее пресекая очередной поток остроумия, — что не должно складываться впечатление, будто мы знакомы недавно. И да, надо придумать историю знакомства, всё такое прочее. Тициановому принесли заказанную еду, и он тут же с энтузиазмом принялся её поглощать. И, к немалому удивлению Амарантовой, даже использовал для этого вилку и нож. — И где мы могли познакомиться? — с набитым ртом поинтересовался Тициановый. — Может, на концерте твоей группы? — предложила Амарантовая. — Как она называется? — «Мигрень», — в голосе Тицианового звучала искренняя гордость за своё детище. — Отличное название, — одобрила Амарантовая. — Думаю, вызывает искренний отклик в сердцах слушателей. Вы даёте концерты или только по гаражам репетируете? — Да, полгода назад был здоровый концерт, — с энтузиазмом принялся рассказывать Тициановый. — Мы там новый альбом презентовали, народу в клуб набилась куча! — Вот, значит, туда меня и занесло, не буду даже думать, каким ветром, — кивнула Амарантовая. — И я обратила на тебя внимание, когда ты играл песню… — «Ржавые трусы», — подсказал Тициановый. — Ржавые трусы, — повторила Амарантовая. — Ржавые трусы, — кивнул он. — До-о-опустим, — не стала спорить Амарантовая. — Песня «Ржавые трусы» от группы «Мигрень». Не сомневаюсь, редкой силы хит. — Я тебе сыграю, — пообещал Тициановый. — Тебе понравится! — Думаешь, в сердцах тех слушателей, которые стали ими не по своей воле, отклик будет ещё ярче? — скривилась она. — Нет уж, спасибо, обойдусь. Лучше расскажи о себе ещё. Чем занимаешься кроме музыки и выискивания на теле свободного клочка под татуировки? — Нравится? — ухмыльнулся Тициановый, повыше задирая рукав футболки. — Это ты ещё мою спину не видела! — Ты где-нибудь работаешь? — попыталась продолжить интервью Амарантовая. — Где-нибудь, — кивнул он, снова набивая рот едой. — Где придётся. Ищу себя. Успешно разочаровываю родителей. — Ясно, — кивнула Амарантовая. — Это просто прекрасно. Я имею в виду, для того, чтобы мой папа был от тебя не в восторге. — А ты чем занимаешься? — Тициановый наконец отставил от себя пустые тарелки и откинулся на спинку стула, сунув в рот зубочистку. — Шью сумки и рюкзаки, — не без гордости ответила Амарантовая. — Авторские. — Так ты тоже творческая личность, сестрёнка! — обрадовался Тициановый, перегоняя зубочистку из одного уголка рта в другой. — У нас всё-таки нашлось что-то общее! Амарантовая была неприятно удивлена тем, что у них нашлось что-то общее с Тициановым, но стоило запомнить этот удачный аргумент на вопрос: «Как вы вообще начали общаться?!» — а в том, что Бургундский такой вопрос задаст, можно было не сомневаться. Однако информации всё ещё не хватало для того, чтобы создать видимость пары, которая встречается не первый день. Амарантовая бросила короткий взгляд на счастливо и сыто улыбающегося Тицианового, тяжело вздохнула и заказала ещё кофе. Разговор обещал быть долгим. *** — Всё-таки на мотоцикле было бы лучше, — заметил Тициановый, отрешённо пялясь в окно, но при этом судорожно сжимая ручку. — Ничем не лучше на твоём мотоцикле, — Амарантовая была на взводе, поэтому и вела, и отвечала резче, чем требовалось. — Я имею в виду, хуже, поэтому лучше, — пояснил Тициановый. — Представь, подкатываем к твоему дому на байке, ты вся грязная, волосы дыбом… Твой старик сразу за сердце схватится! — Папин инфаркт в мои планы не входит, — обрубила Амарантовая. — И я как-то не пылаю желанием быть грязной и лохматой. — Как скажешь, — пожал плечами Тициановый. — Я ж из лучших побуждений стараюсь!.. — Считай, что я оценила, — перебила Амарантовая и энергично крутанула руль, сворачивая на подъездную дорожку к дому; от резкого поворота машину слегка занесло, задние колеса вильнули. — И поездка была бы безопаснее, — безжалостно добавил Тициановый, снова хватаясь за ручку. — Не зря я с первого взгляда почувствовал, что тебя за руль нельзя пускать, не в алкоголе было дело… — Заткнись хоть на секунду, — попросила Амарантовая. — Я и так вся на нервах! Несмотря на то что они успели встретиться пять раз и обсудить, кажется, всё до мельчайших деталей, Амарантовая не была уверена, что Тициановый вполне готов к знакомству с её родителями. — Да не дрейфь, сестрёнка! — успокоил её Тициановый. — Даже если я вдруг что-то напутаю в твоей биографии, скажешь что-нибудь типа: «Ах, он у меня такой забывчивый», а твой отец решит, что я ещё и наплевательски отношусь к его драгоценной доченьке! Это будет нам на руку! — Ты, я смотрю, настроен оптимистично, — Амарантовая ударила по тормозам, машина остановилась. — И не называй меня сестрёнкой, а то наши отношения окрашиваются каким-то нездоровым тоном инцеста… — Так это разве не ещё лучше? — хохотнул Тициановый и тут же поправился: — Понял, шутка не прошла, постараюсь не сорваться. Сделаю всё в лучшем виде! — он успокаивающе хлопнул Амарантовую по плечу. Она от неожиданности вздрогнула и подалась в сторону. — А вот это ты зря, — укорил её Тициановый. — Странная реакция на своего жениха, с которым ты уже почти год в близких интимных отношениях. — Поняла, шутка не прошла! Сделаю всё в лучшем виде! — передразнила его Амарантовая. — Ладно, хватит сидеть, пойдём. Удачи нам. Надеюсь, всё получится. Ради того чтобы поглядеть на избранника своей дочери, Бургундский даже самолично вышел к двери. Увидев отца, Амарантовая скрестила пальцы за спиной. Только бы не раскусил сразу!.. — Ого! Нефиговый домик! — восхищённо и, возможно, вполне искренне присвистнул Тициановый. — Завидую вам, папаша, берлога — шик! Ничего, что я вас сразу папашей зову, да? Амарантовой показалось, что время остановилось, закристаллизировалось и даже немного хрустнуло. За таким вопиющим хамством должен был последовать взрыв — и непременно последовал бы, если бы не вовремя появившаяся Белая. — Думаю, если мы скоро станем родственниками, это будет иметь смысл, — улыбнулась она гостю, параллельно успокаивающе поглаживая Бургундского по руке. — Добрый день, вы Тициановый? Приятно познакомиться. Хоть слышала о вас и немного, уже хочу узнать поближе. Я Белая, мать Амарантовой. — Мадам! — козырнул и развязно подмигнул ей Тициановый. — Теперь ясно, в кого моя киса такая красотка! «Вот, сейчас, — задержала дыхание Амарантовая. — Сейчас папа взорвется…» Бургундский явно сдерживался из последних сил, его самоконтроль трещал по швам… и всё-таки катастрофы не случилось. Он сухо кивнул Тициановому и сделал скупой приглашающий жест. — Обед уже накрыт. — Отлично, со вчерашнего дня не жрал! — уверенно, как танк, попёр вперёд Тициановый. Амарантовая вжала голову в плечи, но Бургундский только метнул на неё взгляд, в котором смешивалось неодобрение, неприятное удивление и что-то ещё, сходу неопределимое, и зашагал вслед за потенциальным зятем. Мама, проходя мимо, ободряюще улыбнулась ей. Амарантовая перевела дух. «Секундочку, — закралась мысль, — а что за переживания? Разве идея как раз не в том, чтобы вывести папу из себя?» Но Амарантовой пришлось с удивлением признать: ей было неприятно и неловко обманывать отца. Идея, казавшаяся гениальной несколько дней назад, теперь виделась ей неправильной и какой-то гадкой. Однако отступать поздно, и Амарантовой только и оставалось, что играть до конца. Бургундский придвинул стул для Белой, бросил выразительный взгляд на Тицианового, но того, похоже, было так просто не пронять: он хлопнулся на стул и шлёпнул ладонью по соседнему: — Садись, киса! Амарантовая опустилась рядом. Тициановый, не дожидаясь приглашения, накинулся на еду — причём с таким пылом, будто действительно не ел со вчерашнего дня, что совершенно точно было враньем, потому что Амарантовая с утра оплатила его более чем плотный завтрак. — Как вы познакомились? — завязала светскую беседу с Тициановым, когда он немного насытился, Белая. — О, это такая история! — оживился Тициановый. — Как в кино, отвечаю! Короче, играю я концерт и вижу в толпе кису, и я смотрю на неё, она на меня — и между нами прям сразу искра шибанула! — он запихнул в рот ещё кусок ростбифа и невнятно заключил: — Офень романтифно. — На концерте? Вы играете? — продолжила ненавязчивый допрос Белая. — Угу, у меня группа, — закивал Тициановый. — Приглашаю на концерт, кстати, мы завтра лабаем в одном маленьком баре… Местечко, конечно, натуральный гадюшник, но обещают неплохо заплатить. У них там никто играть не хочет после того, как в прошлый раз басиста прям посреди концерта избили! Но он реально налажал! — А в каком жанре вы музицируете? — Белая мастерски пропустила мимо ушей приглашение. — Гараж-панк! — Тициановый махнул вилкой с насаженным куском ростбифа. — Понимаю, музон не для всех, но если врубиться — кайф! Вот киса тоже сначала не очень прониклась, но когда мы сыграли… Какая там песня тебя зацепила? — неожиданно обернулся к Амарантовой он. — «Ржавые трусы», — пискнула Амарантовая. — Ржавые трусы, — не выдержал и всё-таки подал голос Бургундский. — Ржавые трусы, — подтвердила Амарантовая, чувствуя, как к щекам приливает кровь. — Знаете, вот я щас смотрю: киса так на вас похожа! — неожиданно оскалился Тициановый. — Прям настоящая дочь своего отца! — Да что вы говорите? — улыбнулась Белая. Амарантовая знала за матерью потрясающее умение не выдавать истинных эмоций и всегда держать лицо, но сейчас её не покидало ощущение, что Белая общается с Тициановым с искренним неподдельным интересом и ненаигранным дружелюбием, и это… пугало. Ещё напрягала реакция на всё происходящее Бургундского. Он до сих пор сдерживался, что это совсем на него не походило. Амарантовая никогда не считала отца истериком, но терпение точно не венчало список его добродетелей, поэтому даже молчаливое созерцание происходящего можно было считать очень нетипичным поведением. Только бы это не оказалось затишьем перед особенно страшной бурей… Впрочем, почему? Пусть будет и буря. Один раз перетерпеть — и можно забыть о замужестве! Следом снова накатил стыд за свой поступок. Амарантовая почувствовала, что щёки её уже пылают, и стыдно ей было отнюдь не за поведение Тицианового, а исключительно за свою затею. Можно не слишком ладить с родителями, но всему есть предел… Хотя, как бы ни развернулась ситуация, она будет в выигрыше, верно? А свою вину перед родителями как-нибудь загладит и вообще будет вести себя тише мыши в качестве компенсации… Ещё раз напомнив себе об истинной цели сегодняшней операции, Амарантовая вернулась из мира своих размышлений в суровую реальность, где Тициановый что-то увлечённо рассказывал её родителям, подкрепляя слова бурной жестикуляцией: — …и прямо по морде, прикиньте! Сломал мне нос… Зато я ему — два ребра! — в последней фразе звучала неприкрытая гордость. — Милый, нам не пора? — улыбнулась ему Амарантовая. — Куда торопиться, киса? — удивился Тициановый. — По-моему, мы так классно болтаем с твоими предками! — Мне кажется, папа немного устал, — улыбка Амарантовой стала неестественной. — Самую малость, — неожиданно подтвердил Бургундский, Амарантовая даже вздрогнула. — Вопросов нет, — пошёл на попятный Тициановый. — Всё понимаю, возраст, здоровье уже не то! «Вот сейчас, — втянула голову в плечи Амарантовая. — Сейчас папа не сможет сдержаться!» Но Бургундский только сверлил невидящим взглядом противоположную стену. Амарантовая первой встала из-за стола, остальные последовали за ней. — Эх, жаль всё-таки, — сокрушённо вздохнул Тициановый. — Я бы вам ещё столько крутых баек рассказал! Но ничего не поделаешь. Да, наверное, не последний раз видимся, а? — Конечно, — подтвердила Амарантовая, адресуя улыбку теперь уже родителям. «Играть до конца!» — напомнила она себе, шагая к двери. — В пятницу у нас дома будет небольшой приём, — сообщила Белая ей вслед. — Ничего особенного, несколько друзей семьи и бизнес-партнёров. Надеюсь, вы тоже будете? Тебе пора начинать интересоваться семейными делами, милая, да и жениху твоему не помешало бы познакомиться кое с кем. — Конечно! — с энтузиазмом согласился Тициановый прежде, чем Амарантовая успела открыть рот. — Мы с кисой, — он обнял её за плечи и притиснул к себе, — по-любому придём! «Папа! — мысленно возопила Амарантовая. — Сейчас самое время для скандала! Ещё не поздно предотвратить ужасное, кошмарное!..» — Мы будем ждать, — произнёс Бургундский, как показалось Амарантовой, через силу. Оставалось только кивнуть в ответ и не слишком явно выпутаться из объятий. — Тогда до встречи, — сделал ручкой Тициановый. — Папаша! Маман! — он дурашливо поцеловал руку Белой. Амарантовая с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза. — Милая, на секунду, — Белая поймала её за локоть, когда Амарантовая уже готовилась переступить порог. — Пусть твой друг подождёт в машине, я хочу сказать тебе пару слов наедине. «Вот оно», — с облегчением подумала Амарантовая, кидая Тициановому ключи от машины. — Мам, я понимаю, что он неотёсанный чурбан и отцу даже в одной комнате с ним находиться не в радость… — начала она, оставшись с матерью тет-а-тет. — Дело не в этом, — мягко перебила её Белая. — Я просто хотела тебе дать небольшой совет, как женщина женщине. Озадаченная Амарантовая обратилась в слух. — Я видела, как неловко ты себя чувствовала во время обеда. И вот что я тебе скажу, — Белая ласково обняла Амарантовую за плечи, — никогда не стесняйся своего избранника. Если ты любишь этого человека и считаешь, что он тебя достоин, — стой на своём, что бы ни сказал твой отец! — Спасибо, мама, — выдавила Амарантовая. Она совершенно не знала, как на это реагировать. — Буду ждать вас в пятницу, — напомнила Белая. В машину Амарантовая садилась всё ещё потрясённая словами матери. Было ли это искренним пожеланием или тонкой шуткой?! С Белой никогда нельзя угадать наверняка! Тициановый мужественно молчал, пока она заводила мотор и выворачивала на дорогу, но там уже не выдержал: — Ну как, по-твоему, всё прошло? По-моему, просто прекрасно! Кстати, у тебя клёвая мама, ты в курсе? — Я чуть с ума не сошла от напряжения, — призналась Амарантовая. — Это оказалось сложнее, чем я думала! И скажи, почему ты разговаривал, как дегенерат?! Я знаю, на самом деле всё не так плохо, ты можешь связать два слова! — Оценила, да? Я старался! — приосанился Тициановый. — Чем хуже, тем лучше, верно? Но твой отец — крепкий орешек, смог сдержаться. — Да уж, я от него такого не ожидала, — кивнула Амарантовая. — Я думал тебя за коленку под столом потрогать, — сообщил Тициановый. — Но он бы всё равно этого не увидел, так что не стал. — Как благоразумно с твоей стороны! — от всего сердца оценила Амарантовая. — Ну как, тебе сообщили, чтобы не вздумала притаскивать меня в пятницу, да? — Тициановый закинул руки за голову. — Некоторым образом совсем наоборот, — призналась Амарантовая. — Приглашение остаётся в силе. — Ого! — удивился Тициановый. — Какая стойкость! Ладно, не переживай, в пятницу мы их добьём, устрою всё в лучшем виде! — Какое рвение, — пробормотала Амарантовая. — Если уж взялся за работу — делай её хорошо! — наставительно заявил Тициановый. — А теперь… — А теперь мне надо выпить, — заключила Амарантовая. — Это всё было слишком губительно для моих нервов! — Поехали в бар. Только учти, — хохотнул Тициановый, — несмотря на то что ты теперь моя невеста, за руль я тебя пьяную всё равно не пущу! *** Приём проходил лучше, чем можно было ожидать. Насильно втиснутый в строгий костюм — Амарантовая решила всё-таки не искушать судьбу — Тициановый выглядел… ну, если не пристойно, то чуть более приемлемо. Даже ирокез не поставил дыбом, а аккуратно зачесал набок. И почти не показывал, насколько ему неуютно и неудобно в пиджаке, хоть и ныл об этом всю дорогу до дома Бургундского. Он периодически отпивал шампанского, неловко держа хрупкий бокал своей лапищей, вёл непринуждённые тупые беседы с присутствующими и щедро раздаривал улыбки. Свободной рукой он приобнимал за талию Амарантовую, всячески демонстрируя окружающим, что имеет на это право. Самой же Амарантовой становилось хуже с каждой секундой. Она будто кожей ощущала гнетущую атмосферу, царящую на приёме: общее недоумение от Тицианового, недовольство отца… Казалось, только Белая, как всегда, чувствовала себя хорошо и комфортно, улыбалась гостям и всячески наслаждалась вечером. Амарантовая почувствовала, что её тошнит. — Да не, отвечаю, это херня полная! — жизнерадостно подвёл итог очередной беседы Тициановый, и Амарантовая, воспользовавшись моментом, потащила его подальше от бизнес-партнёров отца. Поймавшая её взгляд Белая ободряюще улыбнулась, Амарантовая ответила ей быстрой смазанной улыбкой. — Ну как всё идёт? — негромко поинтересовался Тициановый. — Отвратительно, — выдохнула Амарантовая. — Это наша победа? — уточнил он. — Я уже не знаю, — призналась Амарантовая. — Кажется, это всё для меня слишком… — Скажи ещё, что мучаешься совестью, — хмыкнул Тициановый. — И что с того?! — выплюнула Амарантовая, пряча взгляд. Тициановый не ответил, зато его рука плавно переместилась с талии Амарантовой ниже и уверенно расположилась на ягодице. — Ты что творишь?! — прошипела Амарантовая. — Совсем страх потерял?! — Тихо, не дёргайся, — уголком рта предупредил Тициановый. — Твой отец стоит прямо у нас за спиной, я почти чувствую, как он мне мысленно голову отрывает. Ещё чуть-чуть, и… — Ещё чуть-чуть, и меня стошнит, — Амарантовая непроизвольно поднесла руку к губам. — Улыбайся! — пропел Тициановый, сжимая пальцы. И Амарантовая не выдержала. Она уже давно с трудом держала себя в руках, и сейчас ей ужасно хотелось не то заорать — не что-то конкретное, а просто выпустить эмоции криком, — не то со всей силы садануть кулаком по стене, не то ударить всё тем же кулаком кого-нибудь, не важно кого, но, вероятнее всего, Тицианового… Последние капли разума подсказывали, что устраивать сцену посреди приёма — не самая лучшая идея, и Амарантовая сорвалась с места, кинулась прочь из комнаты, как можно дальше, по коридору, потом по лестнице на второй этаж, снова по коридору, теперь уже тёмному, неосвещённому… Только когда она остановилась, а вторые шаги затихли пару секунд спустя, она поняла, что кто-то бежал за ней. Обернулась, сжимая кулаки, и увидела — кто же ещё это мог быть, конечно?! — Тицианового. — Что случилось? — спокойно поинтересовался он. — Не знаю, — Амарантовую колотило. — Уйди. — Я хочу убедиться, что с тобой всё в порядке, — Тициановый шагнул к ней. — Не приближайся! — предостерегла Амарантовая, сделала шаг назад и упёрлась спиной в запертую дверь. В темноте коридора она не могла рассмотреть выражение лица Тицианового, и это её почему-то пугало, казалось, что что-то в этом лице такое, чего она ещё не видела и не хотела бы видеть. Тициановый сделал ещё один шаг к ней, оказался слишком близко, всего в нескольких сантиметрах. Амарантовая почувствовала, что её трясет. — Почему? — спросил Тициановый. Тщетно вглядываясь в его лицо, Амарантовая не успела заметить движение, поэтому прикосновение получилось неожиданным, от него встряхнуло, словно от разряда электричества. Рука Тицианового прошлась от плеча к локтю, скользнула на талию. Амарантовая не могла найти силы оттолкнуть его, только беспомощно старалась поймать взгляд и мелко тряслась. Тициановый сделал ещё один шаг, всего полшага, вот только теперь он фактически впечатал Амарантовую в дверь. — Не надо, — выдавила Амарантовая, попыталась толкнуть его в грудь ладонью, но сил почему-то не было, и она просто чувствовала пальцами его сердцебиение. Тициановый и не думал отходить, он уткнулся носом в макушку Амарантовой, шумно вдохнул и что-то невнятно проговорил. — Что? — переспросила Амарантовая. — Я так тебя боюсь, — почти шёпотом повторил Тициановый. — Я так тебя боюсь… Его ладонь гладила талию Амарантовой, осторожно и как-то несмело. Он явно не собирался ничего делать против её воли, но очень надеялся, что она будет не против. — Я так тебя боюсь… — Забери меня отсюда, — прошептала Амарантовая. — Куда угодно, просто увези сейчас из этого дома. Не могу тут находиться. Вторая рука Тицианового сжалась на её плече. — Что-то случилось? — раздался голос Белой. — Милая? — Всё в порядке! — Тициановый развернулся на пятках и сверкнул в темноту коридора привычной улыбкой. — Кисе немного поплохело, я думаю отвезти её домой, вы не против, маман? Амарантовая за его спиной хватала ртом воздух. Прикосновения прекратились в одночасье, и сейчас она чувствовала странную пустоту. Ей, вопреки здравому смыслу, хотелось вернуть эти ощущения — обволакивающее тепло, когда Тициановый прижимался к ней, его осторожную ласку, биение его сердца под своей ладонью… — Конечно, — в голосе Белой появилась обеспокоенность. — Может, вызвать врача? — Да не, я думаю, ей просто надо передохнуть, — отмахнулся Тициановый. — Перетрудилась за последние дни, совсем себя не жалеет! — Вы очень заботливый, — Амарантовая не видела Белую, но почти не сомневалась, что эти слова были сопровождены милой улыбкой. — Тогда проследите, чтобы она хорошенько отдохнула. Я предупрежу её отца. Тициановый козырнул, а когда Белая ушла, аккуратно, но крепко схватил Амарантовую за локоть и повёл по коридору. — Я не знаю, где тут выход, — заметил он, не глядя на Амарантовую. — Выведи меня из этого лабиринта. И дальше он молчал. Всю дорогу до дверей, и когда забирал у Амарантовой ключи и садился за руль сам, и когда вёл машину — всю дорогу он молчал, и от этого почему-то было жутко. Амарантовая осознала, что даже за столь непродолжительное общение успела привыкнуть к его постоянным комментариям и подколам, и без них Тициановый казался кем-то чужим, незнакомым и немного пугающим. Это несмотря на то, что он, по сути, и был чужим и незнакомым. Если отбросить глупые игры в жениха. Только когда машина остановилась, Амарантовая спохватилась, что ехали они совсем не в сторону её дома и теперь оказались в совершенно незнакомом ей квартале. — Куда ты меня привёз? — испуганно спросила Амарантовая. — К себе, — бросил Тициановый, выходя из машины. — Ты просила куда угодно, и я привёз тебя к себе. Устраивает? — Да, — Амарантовая почувствовала, что голос у неё дрожит. Она всё так же смиренно поднялась за Тициановым на третий этаж, терпеливо подождала, пока он откроет дверь, шагнула в квартиру. Она плохо представляла, зачем оказалась здесь, но сейчас это казалось правильным. И то, что Тициановый прижал её к себе, казалось правильным. И поцелуй казался очень, очень правильным. В происходящем не было ни капли романтики, Амарантовая краем сознания отмечала, что ей ничуть не стал нужен Тициановый, но ей требовалась эмоциональная разрядка, и чем не прекрасный способ её получить? Чертовски волнительный и приятный способ, моментально вытеснивший из головы все мысли, оставляющий только ощущения от прикосновений больших ладоней, тепла чужого тела, быстрых злых поцелуев. Тициановый тоже не был настроен романтично. Он подхватил Амарантовую под коленки, потащил вглубь квартиры, и, если бы она не была заранее согласна, жест получился бы несколько жутким. Они рухнули на кровать, и Тициановый тут же, без лишних стеснений, задрал подол её коктейльного платья. Амарантовая за это пребольно укусила его за нижнюю губу, заставив невнятно, но грубо выругаться. Пиджак явно сковывал его движения, однако выпутаться из него оказалось непросто, и Тициановый выругался снова. Амарантовая принялась ему помогать — с несколько большим пылом, чем предполагали их деловые отношения. Негромко ругаясь, Тициановый смог разделаться с пиджаком и рубашкой и тут же принялся избавлять Амарантовую от белья. — Платье мне расстегни, варвар, — не то попросила, не то приказала Амарантовая, когда они в очередной раз прервали поцелуи. — К чёрту, — отказался Тициановый, разворачивая Амарантовую к себе спиной и ставя её на четвереньки. Она не успела ни запротестовать, ни согласиться, а почувствовав настойчивые, почти грубые прикосновения, не стала и пытаться что-то сказать. Тициановый не нежничал — куда только делась его осторожность? Он не ласкал её, а распалял, заставлял желать большего, и лишь гордость удерживала Амарантовую от того, чтобы попросить вслух: ещё, больше, дай мне того, что я хочу! Ощущения прекратились так же внезапно, как начались, Амарантовая услышала тихую возню, негромко брякнула пряжка ремня. Тициановый прижался, потёрся о бедра Амарантовой, облапал её грудь. Он словно оттягивал момент, Амарантовая закусила губу от предвкушения… И, когда он всё-таки вошёл в неё резким движением, Амарантовая не удержала стон — не столько наслаждения, сколько удовлетворения от того, что наконец-то получила желаемое. И, разумеется, на этом Тициановый не стал останавливаться — тут же принялся двигаться, быстро и жёстко. Амарантовая попыталась подстроиться под его ритм — и Тициановый звонко шлёпнул её. Получилось немного больно и как-то неожиданно, почти обидно. — Мне это не нравится! — возмутилась Амарантовая. Попыталась отстраниться — и тут же получила ещё шлепок. Пальцы Тицианового крепко сжались на её бедре, не позволяя захватить хоть какой-то контроль над процессом. — Да мне плевать, — отозвался он. — Ты чем-то заслужила заботу и нежность?! Он ухватил волосы Амарантовой, намотал их на кулак и потянул на себя — не сильно, но достаточно, чтобы Амарантовая выгнулась и снова застонала, теперь уже от неожиданного сочетания боли и удовольствия. Происходящее опасно балансировало на грани приемлемости, однако всё-таки её не переходило. Амарантовая чувствовала странное облегчение: она и в самом деле совершила множество паршивых поступков и теперь получала своё наказание, сопряжённое с удовольствием. Она чувствовала, как с каждым толчком Тицианового её покидает ещё немного тревоги и сомнений, и за это облегчение она готова была простить ему грубость. — Кричи, — шепнул Тициановый над её ухом. — Я хочу, чтобы ты кричала. И Амарантовая не стала сдерживаться, вскрикнула от очередного шлепка; если бы она могла, она бы крикнула: «Ещё!» Впрочем, просить Тицианового не пришлось: он шлёпнул ещё и ещё раз. Амарантовая чувствовала, как нарастает внутри жар, как приближается пик, и, стоило ей выгнуться в спазме удовольствия, Тициановый впился пальцами в её бедра, выскользнул из неё, навалился всем весом — и они рухнули на постель. — Я тебя убью, — пообещала Амарантовая, когда смогла восстановить дыхание. Тициановый перекатился в сторону, растянулся на кровати, закинув руки за голову, и ухмыльнулся: — Это то, что тебе было надо, сестрёнка. Я старался как мог. Не благодари. — Господи, да сейчас-то не называй меня сестрёнкой! — возмутилась Амарантовая. — Это отвратительно! — Но на душе ведь полегчало? — снова ухмыльнулся Тициановый. — Да, — неожиданно призналась Амарантовая. — Да, полегчало. — Хотя я передумал, можешь отблагодарить, — разрешил Тициановый и кивнул на свой член. — Только учти, он любит нежность и ласку. — Играешь с огнём, — предупредила Амарантовая. — Я уже хочу делать с тобой всякие плохие вещи… — М-м-м, и какие, например? — ухмылка Тицианового стала ещё шире и двусмысленнее, хотя, казалось бы, куда уж больше. — Например, шею тебе сломать, зараза самовлюблённая, — обрубила Амарантовая. Тициановый расхохотался. — Я пить хочу, — попросила Амарантовая. — Принеси воды. — Кухня прямо по коридору, — проинформировал её Тициановый. — Ленивая скотина, — вздохнула Амарантовая, слезая с кровати и одёргивая платье. — Зато очень мужественная ленивая скотина! — парировал Тициановый. Оглядев его, лежащего на кровати, Амарантовая была вынуждена с сожалением согласиться. Здоровый, грубоватый, и от него прямо-таки фонило тестостероном. «Мужественная скотина» —очень точное описание. Чтобы ненароком не наделать ещё больше глупостей, о которых пожалеет наутро, она отправилась искать кухню и воду. — Надеюсь, кстати, ты чистая! — крикнул ей из комнаты Тициановый. — А то я как-то не вспомнил о резинках! Амарантовой захотелось убить себя. И прямо сейчас кинуться сдавать анализы. — Я — разумеется! — огрызнулась она. — А вот насчёт тебя что?! — А у меня даже справка есть! — удивил её Тициановый. — Откуда? — полюбопытствовала Амарантовая не столько из интереса, сколько ради поддержания беседы. Она как раз пыталась найти в холодильнике Тицианового что-то помимо пива. — На работу устраивался, — пояснил он. — Пришлось пройти медосмотр. И смотри-ка, пригодился, хоть и для другой работы! — Желание сломать шею усиливается! — прорычала Амарантовая, захлопывая холодильник. — Чтобы ты знала, ты меня тоже порядком раздражаешь, — неожиданно признался Тициановый. — И, если бы я не планировал получить деньги, чёрта с два бы сейчас тебя тут терпел. Это ударило по самолюбию сильнее, чем ожидала Амарантовая. — Не волнуйся, я утолю жажду и сразу уйду, — пропела она. — А пока я ищу чистый стакан, можешь рассказать, от какой такой большой ненависти ты романтично шептал, что боишься меня. — Боюсь, потому что ни хрена не понимаю, — голос Тицианового неожиданно посерьёзнел; у Амарантовой даже пропало желание выспрашивать дальше. Она открыла кран, сложила ладони лодочкой и попила прямо из них — это был явно самый быстрый способ. — Ключи от твоей машины на полке в прихожей, — подсказал Тициановый, когда шум воды утих. Амарантовая была крайне рада тому, что не надо возвращаться в комнату и оказываться с ним лицом к лицу. — Тогда я поехала, — сообщила она из кухни. — Постараюсь завтра поговорить с отцом и позвоню тебе. — Угу, — раздалось из комнаты. Амарантовая отметила, что это не сопроводилось ни «я буду ждать», ни очередной шуткой про приличных девушек, ни ещё какой-нибудь глупостью. Тициановый то ли снова был странно немногословен, то ли засыпал; она не стала выяснять и поспешила покинуть квартиру как можно скорее. *** — Заявилась вместо звонка, — сложив на груди руки, констатировал стоящий на пороге Тициановый. — Зуб даю, дело серьёзное. — Не то слово, — буркнула Амарантовая. — Я могу войти? — Как будто у меня есть выбор, — Тициановый немного посторонился, давая ей возможность протиснуться в квартиру между ним и косяком. — Ночью я тут как-то всё не рассмотрела, а ничего, уютно… — протянула Амарантовая, оглядываясь по сторонам. Конечно, концентрация плакатов на стенах, запчастей от мотоцикла, каких-то обломков музыкальных инструментов и прочего хлама оказалась несколько выше, чем ей хотелось видеть, но всё это складывалось в некую упорядоченную систему, особый мусорный шик — а такие вещи Амарантовая, которой было не чуждо искусство, могла оценить. — Ну, какие новости? — поторопил её Тициановый. Амарантовая пропустила его вопрос мимо ушей. — Кажется, у тебя было пиво в холодильнике, — вспомнила она. — Целый холодильник пива… Ты же не мог за несколько часов всё выпить, верно? Так что это сделаю я. Она попыталась пройти на кухню, но Тициановый поймал её за локоть: — Ты что-то темнишь. Амарантовая прятала взгляд, не вполне уверенная, что именно в нём можно прочитать. — Слушай, а давай сексом займемся? — предложила она и сама заметила, что в голосе прозвучало отчаяние. — Как ночью, отлично получилось же! — Ты думаешь, если ты мне платишь, то я с тобой буду трахаться по щелчку пальцев? — скривился Тициановый. — Эй, ты явно сюда притащилась не с лучшими намерениями, и если ты не расскажешь… — Секс, — перебила его Амарантовая. — Потом расскажу. М? — Ладно, хер с тобой, — высказал подобие согласия Тициановый. — Ты, конечно, та ещё соблазнительница от бога, знаешь, что надо мужчине… Амарантовая толкнула его в грудь, оттесняя к стене, и прильнула в страстном поцелуе. Тициановый не стал особенно ломаться и подхватил её за бедра, заставляя обвить ногами свою талию. Амарантовая, не разрывая поцелуев, цеплялась руками за его шею, за голову, краем сознания отмечая удивительно мягкие и шелковистые волосы обычно стоящего торчком ирокеза и пробивающийся пушок на бритых висках — это настолько контрастировало с общей брутальностью, что она не смогла удержать смешок, хихикнула Тициановому в шею и тут же лизнула её. Они рухнули на кровать, сплелись в яростных объятиях, в жёстких ласках — но всё-таки каким-то фантастическим образом не осталось той озлобленности, что витала над ними ночью. Это была не похоть — это была страсть; Амарантовая распалялась от прикосновений, как тогда, в тёмном коридоре, когда стук сердца и дыхание шелковистыми ласками ложились на кожу, вызывали дрожь и предвкушение. Одежда быстро полетела на пол, и Амарантовая смогла оценить все обещанные татуировки — и признать, что Тициановый был не дурак, когда накалывал их. Сам по себе он по-прежнему вызывал у неё странную смесь восхищения и отвращения, но ситуация, обстоятельства, сопутствующие факторы — всё складывалось просто идеально для такой вот страсти без лишних слов и лишних сложностей, Амарантовая растворялась в эмоциях и ощущениях, благодарно принимая и щедро возвращая… И расплакалась очень неожиданно для Тицианового. Всхлипнула совсем не страстно, а жалобно, почти по-детски, попыталась прикрыть глаза рукой, отвернуться, спрятать слезы, но они хлынули так, что сдержать не было сил, и Амарантовая спрятала лицо в ладонях и сдалась. Тициановый отстранился, сел рядом на кровати; Амарантовая пыталась справиться с душащими её рыданиями. — Если тебе так отвратительно, зачем вообще начинать? — Тициановый явно был зол не на шутку. — И можно было не терпеть и слёзы глотать, а сказать прямо… — Ты тут ни при чём, — выдавила Амарантовая сквозь всхлипы. — Это всё я… — Что всё ты? — Я идиотка, — честно призналась Амарантовая, вытирая слезы, и зачастила сквозь всхлипы: — Я заварила кашу и теперь не представляю, что делать, чувствую себя виноватой, мне себя очень жалко, хотя как раз я тут жалости не заслуживаю, а ещё… Тициановый молча поднялся с кровати и вышел из комнаты. Прерванную его уходом на полуслове Амарантовую начал колотить лёгкий озноб, она сжалась в комок и молча таращилась в дверной проём. Не потрудившийся одеться Тициановый вернулся со стаканом воды, который он протянул Амарантовой, а оценив её состояние, ещё и накинул ей на плечи одеяло. Сам выудил откуда-то из-под кровати пачку сигарет, уселся рядом и закурил. — Впервые вижу, что ты куришь, — Амарантовая дрожала, и стакан стучал об зубы. — Ну, как же не покурить после такого-то секса, — отозвался Тициановый, не глядя на неё. — Ты всё-таки расскажешь, что происходит? Амарантовая допила воду, сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и кивнула: — Да. Я поговорила с папой. Он… — Амарантовая нервно передёрнула плечами, — не против нашей свадьбы. И сказал начать подготовку завтра же, потому что тянуть нет смысла, так что у нас не больше месяца… Тициановый присвистнул: — А твой отец на мелочи не разменивается! — И вот что мне теперь делать? — Амарантовая крутила в пальцах опустевший стакан. — Господи, зачем я вообще затеяла эту глупую игру?! Скажу отцу правду — он меня денег лишит, но это ерунда, а вот обидится смертельно и будет иметь на это полное право. Но если не сказать правду — что тогда делать?! — Ну, давай поженимся, — пожал плечами Тициановый. — Что? — переспросила Амарантовая, абсолютно уверенная, что ей показалось. Её всё ещё поколачивало, она плотнее укуталась в одеяло. — Давай порадуем твоего старика и поженимся, — повторил Тициановый. — Да не смотри ты на меня с таким ужасом! — Без обид, но я тебя не слишком-то люблю, — призналась Амарантовая. — Ты мне даже не особенно нравишься, я часто думаю, что терпеть тебя не могу, а периодически — что прямо-таки ненавижу. Не лучший фундамент для семейных отношений. — Да в каждой второй семье муж с женой друг друга ненавидят, — пожал плечами Тициановый, забрал у неё стакан, кинул в него окурок и отставил на пол. — И всё равно рассказывают о том, какие они счастливые, что друг у друга есть. А у нас с тобой как минимум неплохой секс получается… Окей, поправка: точно получится, если в третий раз попробуем. Это уже очень достойный старт! Он обнял Амарантовую прямо вместе с одеялом, уткнулся носом ей куда-то между шеей и плечом, и она почувствовала, что сковавшие её холод и напряжение наконец-то уходят. — Подашь на развод через месяц, — из-за одеяла слышалось немного невнятно. — Обвинишь меня в измене, я не буду отпираться… — Я не знаю наверняка, — Амарантовая прильнула к нему, — но что-то мне подсказывает, что это худшее предложение руки и сердца, какое только возможно. Она помолчала несколько секунд и заключила: — Я согласна. В комнате опять повисла тишина. — Круто, — объявил Тициановый, немного отстраняясь, чтобы видеть лицо Амарантовой, и пояснил: — Это я изобразил бурную радость. — Только месяц — это мало, — решила Амарантовая. — Придётся потерпеть хотя бы полгода… — Признайся, тебе просто не хочется меня отпускать, — Тициановый блеснул своей самодовольной ухмылкой. — Мечтай, — фыркнула Амарантовая. На душе впервые за последнюю пару недель стало легко и хорошо. *** — Ты какая-то рассеянная. Впрочем, все невесты нервничают перед свадьбой, это нормально, — Белая обняла Амарантовую за плечи. — Потом ты будешь вспоминать время подготовки к свадьбе с нежностью. — Я не сомневаюсь, — промямлила Амарантовая. — Один только выбор платья чего стоит, — продолжила Белая. — А послезавтра у нас ужин в честь помолвки, на котором мы, наконец, познакомимся с родителями Тицианового… — Наконец, — повторила Амарантовая. — Уверена, мы этого не забудем. И вспомним с нежностью не раз. Тициановый клялся и божился, что родители у него нормальные и только про него можно сказать «в семье не без урода», но Амарантовая всё равно волновалась. Впрочем, это состояние одновременно входило в привычку и переставало быть таким уж важным. Ситуация, несмотря на всю свою бредовость, как-то стабилизировалась, застыла в шатком равновесии — и Амарантовая поймала баланс, удержалась в этой хрупкой системе. Они даже достигли некоторого загадочного взаимопонимания с Тициановым. Амарантовая честно пыталась лучше узнать человека, за которого собирается выйти замуж, — и с удивлением обнаруживала в нём вызывающие симпатию черты. Конечно, музыку его было слушать решительно невозможно, и за остроумие порой хотелось нанести телесные повреждения потяжелее, но суждения он иногда высказывал удивительно здравые и любопытные, особенно для человека без особого образования и положения в обществе. Да и секс с третьего раза в самом деле получился, и весьма достойный. Перспектива замужества и совместной жизни, пусть даже и на целых полгода, больше не толкала её в бездну всепоглощающего ужаса. Стоило отвлечься от выбора платья и вспомнить про Тицианового, как он возник на пороге, словно подслушав её мысли. Учитывая тот факт, что уходил он вместе с Бургундским, можно было считать большой удачей, что вернулся он живым, здоровым и даже привычно улыбающимся. — Хэ-хэй! — взмахнул рукой Тициановый. — Как успехи? — Не особенно, — призналась Амарантовая. — Выбрали пару вариантов, но ни один из них не вызывает у меня бешеного восторга. — Предлагаю альтернативное решение! — поднял палец вверх Тициановый. — Байкерская свадьба! Я в джинсах и кожаной жилетке на босу грудь, ты в латексной мини-юбке и ботфортах… — Сразу нет! — судорожно обрубила полёт фантазии Амарантовая. Тициановый расхохотался. Бургундский страдальчески поморщился. — Да шучу я, шучу! Не надо на меня так смотреть, — обернулся он к Бургундскому, — я догадываюсь, что, если попробую обрядить вашу дочурку в такой костюм, вы меня изобьёте до полусмерти! — Почему изобью? — спокойно уточнил Бургундский. — Лучше застрелю. Быстрее и наверняка. — О, ты в хорошем настроении, — заметила Белая. — Даже шутишь! — Да. Шучу, — подтвердил Бургундский, всем своим видом демонстрируя, что совершенно серьёзен. — Он правда шутит, — поспешила успокоить Тицианового Амарантовая. — Если речь заходит об огнестрельном оружии, значит, папа в хорошем настроении. Я тебе уже говорила, у него пунктик по поводу семейного дела… Простая, в принципе, фраза произвела неожиданный эффект: Тициановый выпучил глаза и не только лицом, но и всем телом изобразил крайнее удивление. — Погодите! — Тициановый переводил ошалелый взгляд с Амарантовой на её отца. — Так вы… в смысле… тот самый Бургундский?! — Какой «тот самый»? — осторожно уточнил Бургундский. — Семейное дело, доставшееся по наследству, маленькая мастерская, потом оружейный завод, потом патент на уникальную конструкцию сцепленного со стволом затвора при коротком ходе ствола?! Укороченная возвратная пружина?! — глаза Тицианового горели. Амарантовая и Бургундский смотрели на него одинаково озадаченно. — Да, — наконец подтвердил Бургундский. — Чёрт возьми! — Тициановый в волнении взлохматил волосы, создав на голове что-то поистине невообразимое. — Я столько об этом читал! И не думал, что удастся пообщаться с вами вживую! — Ты никогда не говорил, что увлекаешься оружием, — аккуратно заметила Амарантовая. — Это моя самая большая страсть с детства! Я энциклопедии наизусть заучивал! — Тициановый на пятках так резко развернулся к Бургундскому, что тот даже отпрянул, и сообщил: — Я ваш фанат! Он продолжил пламенную речь, перемежающуюся техническими терминами, а лицо Амарантовой вытягивалось всё сильнее. — Я сейчас взревную, — заметила она. — Кажется, я только что стремительно отошла на второй план. Мой жених уходит к моему отцу. Белая рассмеялась, негромко, но от всей души. Для Бургундского напор Тицианового явно стал неожиданностью. Амарантовая со всё возрастающим удивлением наблюдала, как отец сначала отвечает на вопросы, а затем — о, как редко она наблюдала эту эмоцию! — лицо его смягчается. Он бросил на Амарантовую короткий взгляд и кивнул, и она готова была поклясться, что взгляд этот сменился на тёплый и ласковый. — О боже, — пробормотала она. — Папа нашёл своего идеального преемника. Я, сама не подозревая, привела в дом того самого парня. — Разве это не прекрасно? — улыбнулась Белая. Амарантовая почувствовала, как на неё вновь накатывает ставшая почти привычной паника. Фиктивный брак на полгода был неплохой идеей, но с учётом новых обстоятельств, кажется, снова придётся выпутываться из нагромождения лжи, объясняться с отцом и… Словно услышав её мысли, а скорее всего, почувствовав внезапно подскочившую нервозность, Тициановый прервался на полуслове и извиняющимся тоном попросил: — На секундочку. Ухватил Амарантовую за локоть, поднял с дивана и вытащил в коридор. — Забудь ты про полгода, — категорично заявил Тициановый, плотно закрыв дверь. — В каком смысле? — с подозрением уточнила Амарантовая. — Начисто забудь, — пожал плечами Тициановый. — Тебе не кажется, что с каждой секундой всё складывается лучше и лучше? На кой чёрт нам надо себя ограничивать, ты так не думаешь? — Мне бы сейчас предположить, что ты решил получить кусок моего семейного бизнеса, — Амарантовая вздохнула, — но что-то подсказывает, что ты слишком искренний и незамутнённый для такой подлости. И, возможно, даже немного туповатый. — Ты сегодня удивительно щедра на комплименты, — хохотнул Тициановый. — Я должен сделать ответную любезность? Тогда, — он на секунду задумался и на одном дыхании, практически без пауз, выдал: — Ты упрямая, симпатичная, нервная и завариваешь кашу, которую сама не в состоянии расхлебать, — это мило. Ты не боишься ругаться со своим отцом и с неблагонадёжным типом вроде меня — это немного глупо, но я лучше буду считать, что это очень храбро. Ты мне чертовски понравилась с самой первой встречи, и то, что я до сих пор здесь, означает, что я успешно тебя обаял! Он блеснул улыбкой, Амарантовая неуверенно улыбнулась ему в ответ. — То есть мы сейчас договорились? — уточнил Тициановый, обнимая её. — Мы попробуем всерьёз? Ты выйдешь за меня замуж не по приколу? То есть, прости, не по своему гениальному плану? Амарантовая закатила глаза. — Тебе по-прежнему принадлежит почётное первое место в рейтинге самых ужасных предложений руки и сердца! — вздохнула она, помедлила несколько секунд и резюмировала: — Я согласна.