Всё ещё

Когда мы все были детьми, я верил, что никто из нас никогда не изменится, и всё останется таким же, каким было тогда. Все мы в это верили. Верила и Гретхен. Она, кажется, недолюбливала меня, когда мы были мелкими, наверное, из-за имени, которое казалось ей слишком пафосным. — Роланд, — фыркала она. — До такого ещё додуматься надо. А мне нравится моё имя — оно идеально сочетается с не менее пафосной фамилией. А ещё я тогда решил позвать её гулять, чтобы она не сидела одна на улице — у неё почему-то совсем не было друзей. Я не понимал. Гретхен оказалась прикольной девчонкой. Я тогда, кажется, впервые влюбился. И она тоже — впервые. По-моему, каждое утро вместе сидеть на скамье у дороги и разговаривать — очень мило и как-то по-детски романтично. Мы тогда верили, что ничего не изменится, но, понимая что-то, мы начинали надеяться на то, что неизменной останется хотя бы дружба. Да и дружба ли это была? Сейчас уже как-то неважно. А всё вокруг стремительно менялось. Меня друзья убеждали, что надо быть нормальным, а все эти неформалы, вроде эмо и готов — отбросы общества. А я убеждался. Гретхен тогда уехала к отцу на год. Целый год. Так ничтожно мало. А, приехав, она выкрасила волосы в синий и начала слушать тяжёлый рок, чётко дав понять, что ничего нам с ней не светит. Тогда я впервые задался себе этим вопросом: — Неужели я любил её? И началась война, гонения таких же, как Гретхен. Случались массовые побоища. В одном из таких маленьких сраженией она получила шрам на щеке — кто-то решил ударить именно по ней, потому что немка была до жути нерешительной. — Неужели я любил её? А потом она исчезла. Просто несколько дней ни шороха с её стороны. А сейчас я, нелепо хлопая ресницами, пялюсь на постер, с фотографии на котором на меня смотрит она: голубые глаза настороженно что-то выискивают, когда-то длинные светлые волосы были грубо обрезаны по плечи и перекрашены в иссиня-чёрный. — Неужели я любил её? Плакат гласит: Пропала без вести. И в груди что-то бессильно звякает в последний раз и падает куда-то вниз, в пустоту, в неопределённость. А я ведь... Всё ещё... Наверное... Люблю её?