Полнолуние

      — Она мне чуть голову не оторвала! — в лофт Дерека врывается взвинченный Стайлз и пулей влетает на винтовую лестницу, отгораживаясь хлипкими перилами от смертельной опасности. Судя по его голосу и поведению, единственного человека в стае Скотта преследуют альфы вкупе с канимой и Дараком, не иначе. — До полнолуния же еще неделя, — причитает Стилински, старательно сливаясь с индустриальным интерьером жилища Хейла. — Усмири свою бету, Скотт. На цепь посади, что ли!       — Еще слово, и сам будешь ходить в школу в ошейнике. Розовом, — рычит Лидия, спокойно закрывая за собой дверь и направляясь к дивану, где еще несколько минут назад дремала Кора, которая теперь, не скрывая улыбки — предменструальный синдром у оборотней же со стороны наблюдать весело — переводит взгляд с напуганного Стайлза на внешне спокойную Мартин.       — Конец цикла? — просто интересуется младшая Хейл.       — Конец цикла! — соглашается Лидия и плюхается рядом с девушкой, пока Дерек, ухмыляясь, продолжает объяснять что-то Скотту, будто не замечая растерянного Стилински и дрожащих губ МакКолла, который тоже счел ситуацию забавной.       — И что он сделал? — отстраненно спрашивает Кора, кивая в сторону лестницы.       Лидия бросает взгляд золотисто-желтых глаз на объект своего раздражения, задерживаясь на нем на пару секунд, прикидывая, успеет она вырвать его язык или Скотт перехватит ее раньше. Конечно, не успеет. Да и льдисто-голубые глаза — не ограничься она одним лишь языком — совершенно не подойдут к ее цвету волос. Волчица ненадолго прикрывает веки, глубоко вздыхает и поворачивается к сестре Дерека, натягивая почти приветливую улыбку на свое уже человеческое лицо.       — Да ничего особенного. Просто бесит! — небрежно бросает Лидия, получая понимающий кивок от своей немногословной собеседницы. Тишина и покой — то, что нужно! Еще бы ведерко мороженого и голову Стайлза… Лидия встряхивает головой, отгоняя навязчивые мысли. Ей необходимо уточнить еще один момент, с которым рано или поздно она столкнется: — А что будет, если полнолуние совпадет с серединой цикла?       Конечно, очнувшись после недельной комы оборотнем, она изучила всю доступную информацию, которая могла ее касаться. Ну, после того как чуть не поубивала своих друзей, естественно. Потом уже она засела за книги, вчитываясь в местами абсурдное описание оборотней и изучая поведенческие особенности волков в стаях. В том числе и особенности цикла и овуляции у самок. Но ни в одной книге не описывается поведение женщин-оборотней на разных стадиях цикла.       В целом, до сих пор у Лидии все проходило более-менее спокойно, и если так пойдет и дальше, овуляция еще не скоро совпадет с полнолунием. Но Мартин предпочитает не полагаться на случай и быть готовой ко всему, к чему вообще возможно подготовиться.       — Да ничего особенного, — хитро улыбается Кора и поглядывает на Дерека, который старательно пытается абстрагироваться от женских разговоров. — Только держись подальше от взрослых самцов.       — Оборотней?       — Не обязательно, — отвечает Кора сквозь улыбку, избегая вопросительного взгляда брата, который так и не смог переключить свое внимание на МакКолла.

***

      «Не скоро» наступает как всегда раньше и именно тогда, когда его меньше всего ждешь. Койот-оборотень, все еще не умеющий держать себя в руках; молодой альфа с подружкой-лисой, которые сосутся при любом удобном случае; вечно раздражающий своей болтливостью Стайлз и новоиспеченный бета со вспышками неконтролируемого гнева — совсем не та компания, в которой Лидия собиралась провести свое особенное полнолуние. Но где же еще можно заковать в цепи парочку озверевших оборотней, чтобы не всполошить всю округу воем, как не в ее доме?       Лидия Мартин хороший член стаи и понимающая подруга. Она все всегда понимает и почему-то постоянно кому-то что-то должна. Друзья, в принципе, отвечают ей взаимностью, но не тогда, когда слишком заняты более важными делами. Поэтому молодая волчица, у которой "долгожданная" овуляция, вынуждена сама справляться с полсотней разбушевавшихся подростков, которые норовят разгромить и без того подвергающийся ежемесячным атакам оборотней домик у озера, к тому же, выставленный на продажу.       «Вино не трогать. Если что-то сломаешь, платишь из своего кармана», — крутится в голове Лидии, когда она отбирает очередную открытую бутылку у какого-то блондина. Мать ее убьет. Хотя нет… Но лучше бы убила.       Она делает музыку громче, когда некоторые гости начинают прислушиваться к рычанию и вою из подвала, и обреченно закатывает глаза, вслушиваясь в остальные звуки: камень или стекло в чьей-то подошве снова и снова царапает уже грязный от обуви паркет, кто-то в другом конце дома разбивает стакан, другой проливает пиво на обивку дивана, что-то роняют, что-то рвется. Расходы Мартин растут с каждой минутой, но сборище неуправляемых вандалов немного отвлекает ее от мыслей о сексе, как это не парадоксально. Лидия теперь прекрасно понимает, о чем говорила тогда Кора — в полнолуние обостряется абсолютно все — но на взрослых самцов здесь никто, слава Богу, не тянет, а попытки сохранить в доме хоть что-то помогают собраться и держать себя в тонусе. Но лучше бы она провела этот вечер одна, а не испытывала свое самообладание на прочность. Мало ли на кого она может наткнуться в этой неуправляемой толпе беснующихся детей?       — Ну, спасибо, Скотт, — сквозь зубы рычит Лидия, когда слышит шаги на втором этаже и звук падающих на ковер предметов. Скорее всего, это бокалы, наверняка с вином, и, конечно же, на белый ковер. Ее глаза на секунду вспыхивают желтым, но Мартин давно научилась усмирять свой гнев. Даже в полнолуние. Даже на взводе. Она справится и не поубивает тут всех, ведь голубые глаза ей совсем не пойдут.       Мартин легко прогоняет со второго этажа всех беспардонных гостей, приглашая их полакомиться домашним пивом, которое неизвестно кто заказал, — Лидия Мартин ведь радушная хозяйка. Ей хочется послать все к черту, но репутация лучшей тусовщицы и отличное прикрытие для друзей не позволяют. Она согласилась всех их впустить — сама виновата.       За шумом не на шутку разогнавшегося за несколько часов веселья не слышно рычания Малии в подвале и воя Лиама. Но Лидии самой уже хочется выть, когда слух улавливает очередной стук в дверь. А она так надеялась, что прошлое пополнение было последним, когда отключала звонок.       С трудом протискиваясь сквозь толпу, отмечая размеры ущерба, до скрежета стискивая зубы, она открывает входную дверь, собираясь развернуть нежданных гостей, уже не отказывая себе в выражениях, и замирает с приоткрытыми губами. Такого волчица совсем не ждала: кто-то вызвал полицию... Все-таки стоило ей остаться одной.       — Вы миссис... мисс Мартин? — прищуриваясь, спрашивает молодой помощник шерифа. Привлекательный молодой помощник шерифа! Чертовски привлекательный... И не такой уж молодой... Она слишком громко сглатывает собравшуюся слюну и плотно сжимает пухлые губы, с трудом удерживаясь от того, чтобы их облизать. Иллюзия полного контроля над собой разлетается подобно хрустальной вазе, которую кто-то недавно разбил.       Кивает, скорее угадывая вопрос, чем вникая в слова, вылетевшие из соблазнительного четко очерченного рта блюстителя порядка, и все-таки прикусывает губу, когда он продолжает с ней говорить. Сильно. До крови...       Так сколько же у нее не было секса? Лидия уже не может думать, вспоминать и что-то подсчитывать, когда зеленые глаза мужчины останавливаются на ее раскрасневшихся щеках, а его губы приоткрывают ровный ряд белоснежных зубов. Офицер явно ей что-то говорит, вот только слов она сейчас не разбирает. Лидия скользит взглядом по его лицу, шее, переходя на рубашку, что так неудачно скрывает загорелое тело; задерживается на сильных руках и останавливается на кобуре. Его раздевают глазами, и он не может этого не понимать — не в первый же раз помощника шерифа встречают нетрезвые хозяйки слишком шумных вечеринок. Молодые и очень красивые… Вот только от хозяйки этого дома не пахнет алкоголем, а в зрачках нет ни намека на более сильные вещества — лишь сексуальный интерес и голод. И это все слишком уж странно.       Когда его кадык резко дергается, Лидия немного приходит в себя и с силой вонзает когти в ладонь за спиной. Да что происходит?! Ей нужно собраться. Она же сильная — справится. Малия же справилась с собой, раз в подвале стало как-то тихо. Подозрительно тихо. Может, Тейт уже глодает там Стайлза? В другой ситуации мысль ее бы порадовала, но не сейчас. Не когда внизу живота уже все изнывает и требует незамедлительной разрядки. Набрасываться на офицера полиции при исполнении слишком даже для Лидии Мартин. Слишком… Но очень уж хочется. Хочется сорвать с него эту проклятую рубашку и обвить крепкий торс ногами, чувствуя его на своих губах, а не привкус собственной крови.       — Я убью Скотта, — шипит возбужденная волчица, когда помощник шерифа беспрепятственно заходит в ее дом, направляясь к источнику музыки. Подростки, кто поумнее, уже убегают, оставляя хозяйку саму разбираться с копом. Как благородно. До остальных вскоре тоже доходит, что вечер окончен. А может, и ночь. Ни к чему смотреть на часы, когда форменная рубашка с бейджем «Пэрриш» так неприлично обтягивает напряженную фигуру мужчины. Не так уж и обтягивает, конечно, но Лидия улавливает мельчайшее движение мышц под ней.       И почему напряженную? Она осознает это не сразу. Наверное, стоит что-то сказать.       — Я арестована? — с трудом произносит Мартин, опять до крови прикусывая нижнюю губу. Слишком томно и откровенно разглядывает его, чтобы он этого не замечал. Она слышит, как начинает частить его сердце, а к и без того возбуждающему аромату мужчины прибавляется щекочущий обоняние запах волнения. Он нервничает. Любой бы мужчина занервничал, когда привлекательная хищница уже наметила его в качестве жертвы.       — Мисс Мартин, Вы принимаете что-то? — служитель порядка задает стандартный вопрос на нестандартное поведение девушки. Лидия пытается шутить:       — Только противозачаточные, — облизывая верхние зубы, произносит она. «Которые оборотню ни черта не помогают!» — добавляет уже про себя.       И не смешно, и не правда, да еще и мысли Пэрриша все настойчивее возвращаются к пухлым губам, а взгляд непроизвольно скользит по фигуре нарушительницы. Любой оборотень уже бы задыхался от запаха возбуждения, что окутывает волчицу, но Пэрриш вроде как разумный человек и выполняет свою работу. И заодно откровенно пялится на ее пышную грудь, за которой уже неистово бьется сердце. Мужчина с трудом уверяет себя, что это разыгравшееся воображение и он не слышит стук сердца и тяжелое томное дыхание Лидии, не чувствует пьянящий запах ее духов, которые девушка давно перестала использовать, - эта химия лишь раздражает ее чувствительный нос.       Если бы Лидия могла здраво мыслить, а не только пожирать помощника шерифа глазами, до боли сжимая кулаки, она бы уловила едва ощутимый сверхъестественный запах. Но сейчас она сосредоточенно придумывает, как бы спровадить его и самой не поехать в участок. А он и сам уже хочет поскорее убраться подальше от необычной девушки, которая бессовестно и откровенно разглядывает его, слишком эротично облизывая губы. Похоже, у него тоже давно не было секса, а ведь он при исполнении…       — Я вынесу вам письменное предупреждение и… — договорить ему не дает громкое рычание в подвале. — В доме еще кто-то есть? — он рефлекторно кладет руку на кобуру, но достать пистолет ему не дает ладонь Лидии. Волчица слишком быстро сокращает расстояние между ними и вытягивает из своего организма все резервные ресурсы, чтобы просто стоять так близко к мужчине и говорить. Томно, с придыханием шептать, но на ровные спокойные интонации сил уже совсем нет.       — Это моя… собака. Ротвейлер, — она смотрит на помощника шерифа широко распахнутыми глазами и даже сквозь рубашку обжигает его своим дыханием. — У нее течка, и… она не в меру агрессивна. В подвал лучше не спускаться.       Смысл ее слов с трудом доходит до Пэрриша, который чувствует ее горячую ладонь на своем запястье, ощущает запах ее волос и тела, слышит ее дыхание. Он физически чувствует ее возбуждение, и оно, без сомнения, передается ему.       Помощник шерифа, к счастью, не может улавливать стонов и характерных шлепков, доносящихся из подвала, но их отлично слышит волчица, и звуки секса лишь подливают масла в огонь. Так сколько у нее уже не было мужчины? Если уж придираться к словам, то мужчины у нее не было никогда — все то были мальчишки. А сейчас в футе от нее стоит половозрелый самец с шикарным телом, которое от волчицы не может скрыть даже форма, и возбужденно дышит, глядя ей в глаза.       «Только бы не поменять цвет глаз. Только бы не обратиться», — повторяет про себя Лидия, с трудом вспоминая, кто именно перед ней. Да она даже имени его не знает. И мысли вроде бы правильные, но вот рука уже скользит по его запястью вверх, слегка царапая ноготками кожу. Пока только ноготками.       — Мисс Мартин, — не без труда выдыхает помощник шерифа, когда лицо девушки начинает медленно приближаться к его.       — Лидия, — шепчет она в самые губы и полностью сокращает расстояние между ними, запечатывая следующую его фразу поцелуем. Она сама кладет его руки себе на талию и обвивает его шею, пачкая воротничок рубашки кровью из уже затянувшихся порезов от собственных когтей на ладонях. Все это до безобразия неправильно, совершенно не по-человечески, но он ненадолго поддается соблазну, страстно отвечая на поцелуй. А через несколько мгновений забвения отстраняет ее, слишком грубо сжимая тонкую талию.       — Это неправильно! — озвучивает он последнюю здравую мысль в своей голове, но необычно крепкая хватка девичьих рук не дает ему сильно увеличить дистанцию. Лидия тихонько рычит и прижимается к нему, игнорируя все попытки мужчины ее остановить. Она не открывает глаз, понимая, какого они сейчас цвета, но и без того знает, что в зеленых помощника плещется желание и он сам уже не хочет сопротивляться. Запах его возбуждения забивает ей нос, а сердцебиение отбивает хорошо знакомый Лидии ритм. А она даже не знает его имени…       Он сильнее сжимает ее талию, но сейчас полнолуние, а Лидия оборотень, и она хочет близости, хочет ощутить его в себе. Хочет его! Ее горячие поцелуи на шее сносят крышу, а напор и невероятная сила не оставляют никакого места для маневров. Этой лунной ночью он будет принадлежать ей, и себе дороже пытаться бороться с этим.       На секунду Пэрришу кажется, что ее глаза горят не только желанием, но она слишком быстро отвлекает его поцелуем, торопливо расстегивая пуговицы на осточертевшей уже рубашке. Он не пытается оттолкнуть. Подхватывает ее под бедра и уверенно идет в сторону лестницы, руководствуясь какими-то остаточными этическими соображениями. Брать девушку в грязном холле, провонявшем пивом, как-то... неправильно. Опять это «неправильно»… Но оно не дает думать о том, кто и кого сейчас берет, мешает сосредоточиться на каком-то зверином рыке, с которым Лидия разрывает его майку, стянув почти бережно расстегнутую рубашку. Где-то на периферии еще появляется мысль, что ткань довольно плотная, и у девушки не может быть столько сил, но и она быстро выветривается, когда платье хозяйки дома отправляется вслед за рубашкой. С мыслями становится совсем туго, когда Лидия сама расстегивает и снимает бюстгальтер, начинает возиться с ремнем на брюках мужчины, когтями задевая его кожу. Он рычит и, поставив волчицу на пол, сам расправляется с брюками, перешагивая через них, настойчиво увлекаемый поцелуем в спальню.       Последняя преграда из одежды разлетается на бесполезные клочки, повторяя судьбу майки. Пэрриш сам разрывает ее трусики и толкает хозяйку на ее же кровать, не отдавая себе никакого отчета в собственных действиях. Голые инстинкты. Желание. Страсть.       Ее веки почти всегда закрыты, и она не видит оранжевых всполохов в его глазах, не разбирает его рычания за собственными стонами, когда он резко проникает в нее и двигается слишком быстро, с силой вдавливая волчицу в застеленную постель. Она царапает его когтями и выгибается в пояснице, едва успевая вскидывать бедра ему навстречу. Пэрриш громко рычит, когда когти вонзаются слишком глубоко и по спине ручейком стекает алая кровь, но и не думает замедляться.       Сознание Лидии на секунду проясняется, когда в нос ударяет резкий запах крови, и она убирает когтистые руки, глядя ему прямо в глаза. Он замирает, завороженно рассматривая ярко-желтый цвет радужки, а в следующее мгновение страстно целует ее и выходит. Лидия разочарованно стонет, не ощущая его внутри, и тянется к нему сама, но он разрывает поцелуй лишь с тем, чтобы развернуть ее на живот и, заставляя встать на колени, резко войти, возобновляя прежний темп.       Ее когти все сильнее вонзаются в покрывало, прорезая его насквозь, не оставляя шансов и одеялу; она протяжно и громко стонет, когда мышцы ритмично сокращаются, а по телу проносится волна наслаждения. Лидия давно уже не контролирует свое обращение, сверкая нечеловечески яркими глазами и оголяя клыки, но положение, в котором она оказалось, уже не требует от нее никакого самоконтроля, позволяя полностью отдаться ощущениям. Волчица рычит и двигает бедрами навстречу снова и снова, приближая новый оргазм, а Пэрриш в последний момент успевает покинуть ее тело, когда она слишком сильно сжимается вокруг него.       Безумие? Определенно!       Оба дышат слишком тяжело и неровно, а их тела покрывает испарина — его смугловатое и неплохо раскачанное и ее слишком бледное и внешне хрупкое. Здравый рассудок постепенно возвращается вместе с осознанием произошедшего. Лидия улыбается — ей не стыдно сейчас и уж точно стыдно не будет. Но разве что, чуточку обидно из-за того, что не смогла совладать со своей звериной натурой. Его, скорее всего, будет грызть совесть, когда он узнает, сколько ей лет, а пока он не готов вникать в подробности и что-то анализировать. Вот только в участок заехать еще придется, а значит, нужно вставать и искать остатки одежды.       Им сейчас легче молчать и делать вид, что ничего противоестественного не произошло. Не произошло же? Все вполне естественно и взаимно. Вот только он упорно внушает себе, что не видел ее ярко-желтых глаз и когтей, а она уговаривает себя, что это только ее высохшая кровь на его широкой спине без единой царапины.       — Меня, кстати, Джордан зовут, — улыбается он, застегивая рубашку на все пуговицы, уповая на то, что под курткой, оставленной в служебной машине, крови будет не видно. — Еще увидимся?       Лидия оголяет слегка удлиненные клыки, мягко прикусывая нижнюю губу, отмечая, что не прочь бы повторить прямо сейчас. Но неожиданно проснувшееся самообладание приковывает ее к кровати, и волчица кивает. Он уходит не оборачиваясь, чтобы не видеть школьных учебников и ее тетрадей. Отсрочить момент единения с совестью...       — Сумашествие какое-то, - тихо произносит помощник шерифа уже внизу.       — Ага... Кажется, я знаю, как проведу следующее полнолуние, — шепчет в пустоту Лидия, когда входная дверь закрывается.