Я тебе не враг

Ты никому не веришь, Но разве я твой враг? Открой мне свои двери И сделай верный шаг. Антон Скальд

Кроваво-красный клинок ситха движется неуловимо быстро. Длинное гудящее лезвие стремительно опускается на его запястье. Сердце пропускает удар, он захлебывается воздухом, а в следующую секунду тишину прорезает истошный крик. Левая рука цепляется за правую чуть выше раны, а шалые от боли глаза следят, как исчезает в пропасти Беспина его кисть, только что сжимавшая отцовский меч, только что бывшая частью его тела. Все это происходит в одну секунду. Одна секунда, растянутая в вечности боли. Кроваво-красный клинок ситха разрезает воздух, вспарывает плоть… Горло дерет от крика. - Командор Скайуокер! Коммандер Скайуокер, вы слышите меня? Слышит. Слышит и не может ответить. Язык не поворачивается во рту, губы не двигаются. Но он уже проснулся. Проснулся. Это был только сон. Все закончилось, он на «Доме-2», в медицинском отсеке. Врач склонился над его постелью, держа в руках шприц со снотворным. Или с успокоительным. Он уже не задумывался над тем, что ему вкалывали. Ему все равно ничего не помогало. Нет лекарств, чтобы вылечить душу. Нет наркотика, под которым бы он забыл этот низкий механический голос, чужой и холодный: «Я твой отец!». Нет! Это ложь, - твердил разум. Это правда, - робко шепнули чувства. И это сводило с ума. Человек под черной маской был родным. Его отцом. В нем текла та же кровь, что и в жилах Люка. Он дал ему его жизнь. - Командор, просыпайтесь. Вам нужно успокоительное или обезболивающее? - в голосе врача слышалось беспокойство Люк покачал головой. Нет, ему ничего не нужно. Только знать. Только увериться, что все произошедшее… - Люк, как ты? – озабоченный голос Лейи. И приглушенное рычание вуки где-то рядом. - Все нормально, - Люк заставил непослушные онемевшие губы растянуться в улыбку. – Все хорошо. Все хорошо, вот только голос в голове продолжает шептать, что от судьбы не уйдешь. И сердце при шелесте этих слов замирает от страха, ледяного, пронзительного, всеобъемлющего страха. Так суждено… Предрешено. Еще до твоего рождения. Кроваво-красный клинок ситха разрезает пронзительно-ледяной воздух, гудящее лезвие легко прорезает плоть и кость. Легкие сдавливает, в глазах непонимание и ужас. Шок. И когда он проходит, пронзительный отчаянный крик рвется даже не из горла, из самой души, ноги не держат, и он бессильно валится на колени, не смея отвести глаз от обуглившихся краев раны. Потом он поднимает взгляд и смотрит в бессильном отчаянии на мощную черную фигуру. «Я твой отец!» И даже яростный горький ветер, ревущий в бездонной шахте Беспина, словно стихает. Не слышать… не видеть… не чувствовать… Лишь всем своим существом вбирать чужой тяжелый, как рука в черной перчатке, голос: «Пойдем со мной, это единственный путь». Падение в бездну. Хрупкое тело во власти воздушных потоков. Потом – пустота. В душе и в мыслях, которые вдруг в один миг стали кристально ясными. «Люк», - звал его голос в Силе, манящий, тяжелый, как ватное одеяло. В каюте холодно, но он весь горит, а голос продолжает звать. И он отвечает: «Отец!». И в эту же секунду с кристальной ясностью он понимает, что это – правда. И голос, что зовет его – родной. А за маской – живое лицо, под доспехами - живая душа. И полный неясных чувств, он следит за приближающимся треугольником крейсера Империи. Что будет, когда их поймают? Страх и неясная надежда будоражат сердце. А потом звезды за иллюминатором превращаются в размытые полосы. И озарение проходит, давящая тяжесть отступает, исчезает, как утренняя дымка, призрак неосознанной надежды. И наступает агония. Стоит закрыть глаза, и гудящее лезвие цвета крови опускается вновь и вновь… …я твой отец… …пойдем со мной… …я твой отец… …твой отец… …отец… Бессилье порождает страх. Страх следующей встречи и осознание ее неизбежности. *** - Я не могу вас впустить, пациент нуждается в покое и… - доносятся слова меддроида. На границе сна и яви Люк чувствует опасность. И просыпается окончательно, когда в палату входят Мон Мотма, Мадин, разгневанная Лейя с Чуи и Калриссианом. - Вижу, вам лучше, командор Скайуокер, - начинает Мон, но ее неожиданно прерывает вырвавшийся вперед Мадин. - До нас дошли некие сведения, командор, которые поставили вас в невыгодном свете. Записи камер на Беспине, полученные нами при помощи администратора Беспина Калриссиана. Вам это ни о чем не говорит? - Вы не смеете обвинять Люка, генерал Мадин, - резко отвечает Лейя, - он герой Восстания. Он взорвал Звезду Смерти. - Вейдер всегда был против ее строительства, - отмахивается Мадин. – Они действовали сообща, это очевидно. Вейдер не стал бы убивать его, я в этом не сомневаюсь. - Все это ваши выдумки, - кипит Лейя, едва сдерживаясь, чтобы не накинуться на Мадина с кулаками. – У нас есть подтверждения этому? - У нас есть подтверждение, Лейя, - мягко останавливает принцессу Мон. – Но возможно, нам лучше спросить об этом командора. Люк? Люк смотрит на них широко открытыми глазами. - Спросить о чем, госпожа? - Вейдер ваш отец, командор? – задает Мадин главный вопрос. Вейдер ваш отец? Нет! Нет, нет, нет! «Я твой отец», - отдается эхом в памяти мерный бас. - Да, - медленный кивок головы. Да. Вейдер его отец. Он не лгал тогда, протягивая руку над пропастью, надежную и крепкую руку, готовую подхватить и удержать, вывести, защитить… - «Да»?! Так вы подтверждаете?! – взрывается Мадин, но его слова едва ли достигают обессиленного сознания. Лейя зажимает ладонью рот, ее глаза полны страха… нет, ужаса. Чуи недоверчиво рычит, у Мотмы опускаются плечи. Допрос продолжается еще несколько минут, и Люк едва ли осознает себя, отвечая на нелепые вопросы. Перед глазами – черная маска, правая кисть, недавно восстановленная меддроидами, лежит поверх одеяла. Люк не отводит от нее глаз. - …поддерживали ли вы контакты с вашим отцом?... - …как давно вам известно о родстве с лордом Вейдером?.. - …с какой целью вы скрыли этот факт?... Мотма с Мадином вскоре уходят, забирая с собой запись допроса. - Лейя, ты идешь? – слышит Люк голос Мон. Он поворачивает голову на голос. Мотма стоит с безвольно повисшими руками и склоненной головой, в ее глазах Люк читает бесконечную усталость, словно многотонная глыба легла на хрупкие плечи этой сильной волевой женщины. Легла мертвым грузом, прижала к земле - не вдохнуть, ни выдохнуть. И подняться – никак. - Я сейчас, Мон, - отзывается Лейя, ее голос – робкий колокольчик – ножом полощет по незажившим душевным ранам, и Люка накрывает беспричинной тоской и страхом. «Только не она, она не должна была ЭТО услышать. Только не она…» У Лейи как ни у кого другого были причины ненавидеть Вейдера. Вейдер. Само имя этого человека отзывалось тягучей волной черной ненависти, взращиваемой и лелеемой не первый год. Мон печальными мудрыми глазами посмотрела на Люка и Лейю, она подалась вперед, словно хотела что-то сказать, но слова комом встали в горле, она замерла, потом резко кивнула и вышла за дверь. - Люк, - Лейя села на край постели своего пока еще друга. – Люк неужели это действительно… - начала было принцесса, но замолчала, поймав взгляд Люка. – Я просто не могу поверить. Она снова замолчала. Рядом переминался с ноги на ногу Калриссиан, неловко пристроился в сторонке Чуи. - Люк, ты… ты все равно будешь нашим другом, - у принцессы еще есть силы натянуто улыбнуться и положить руку на плечо Люку. Через несколько минут она запрется в своей каюте и зарыдает навзрыд, уткнувшись лицом в подушку, чтобы заглушить тяжелые надрывные всхлипы. Хэн и Люк. Один заморожен в карбоните, второй… …железная рука хватает ее за плечо и оттягивает назад от Таркина, тот растягивает тонкие губы в змеиной усмешке, глядя, как девушка бьется в руках Повелителя Тьмы, а за иллюминатором Звезды Смерти разлетается в космическую пыль ее мир… Несмотря ни на что она чувствует крепкую хватку на плече, а за спиной – мерное громкое механическое дыхание… …да, второй ее друг все равно что умер. *** - …мы не можем доверять ему… - …он утверждает… но мы не можем знать достоверно… - …нет доказательств… - …но факты, господа, факты… - …пустые домыслы… - …не можем рисковать… изолировать… Люк замедлил шаги перед входом в зал, где собралось командование Альянса, из-за двери до его слуха доносились обрывки разговора, кажется, там кипел жаркий спор. Люк судорожно вздохнул и почти совсем остановился, не желая входить в этот зал, где люди, некогда называвшие его героем и другом, теперь рассуждали, насколько он опасен для них и что с ним делать. Солдат Сопротивления, конвоировавший Люка, положил руку ему на плечо, мягко и несколько неловко подталкивая к двойным дверям. Двери раскрылись, и несколько пар глаз воззрились на него, настороженно и недоверчиво. Люк подавил в себе чувство отчаяния и шагнул вперед, как в пасть дракону. - Командор Скайуокер, - кивает ему Мотма. Мадин смотрит недоверчиво и зло, Акбар невозмутим как скала, Лейя терзает в руках деку и отводит глаза. Люк почувствовал, что пол уходит у него из-под ног. Он уже знал, что ему скажут. Мотма долго что-то говорила о его заслугах, о том, что он заслуживает доверия, но что после того разговора с Вейдером на Беспине они не могут ему доверять. - Но ведь Вейдер отрубил ему руку! Они дрались, сражались на световых мечах! Если бы они были союзниками… - горячо заявила Лейя Мадин развел руки в стороны и обреченно вздохнул. Было очевидно, что этот аргумент Лейя приводила не в первый раз. - Мы это обсуждали, ваше высочество! – категорично заявил он. Лейя вспыхнула до корней волос. - Вы параноик! – заявила она. – Люк никогда не мог бы предать нас. Он взорвал Звезду Смерти, участвовал во множестве других операций, он внес неоценимый вклад в дело Альянса, а вы!.. - И где же был герой Альянса после битвы у Хота, ваше высочество? – ядовито поинтересовался генерал. - На Дагобе. - Это он так говорит. - Довольно! – оборвала дискуссию Мон Мотма. – Мы уже приняли решение. Люк Скайуокер, вы временно отстраняетесь от командования эскадрильей и также мы вынуждены изолировать вас до выяснения обстоятельств. Уверяю, Люк, как только мы найдем неопровержимые доказательства… Но Люк уже не слушал ее. Рвались тонкие ниточки доверия, казавшиеся когда-то прочными канатами. Рвались старые отношения. Люк посмотрел на Лейю, прекрасную и храбрую принцессу, которую они с Хэном когда-то спасли со Звезды Смерти. Девушка опустила глаза. Да, она пыталась доказать совету его невиновность, но верила ли она в нее сама? Дверь камеры закрылась за Люком, отрезая его не только от внешнего мира, но отрезая от всего, что связывало его с Альянсом. Что бы не произошло дальше, прежнего доверия не восстановишь. Все рухнуло… Люк без сил опустился на кровать. Что ж, ему предоставили довольно удобное жилье, но это все равно была камера. Его сочли преступником. За что?.. Вопрос повис в воздухе, оставшись без ответа. Вейдер. Это Вейдер был виноват в том, что случилось! Ярость затопила разум Люка, нахлынула подобно цунами, захлестнула, и он захлебнулся ею, беззвучно повторяя имя Вейдера. Человека, который разрушил его жизнь. «Я - твой отец!» Какая незамысловатая фраза! И сколь бед она принесла. Люк скорчился на кровати, зажмуривая глаза и зажимая ладонями уши. Свист ветра и громогласный бас - «Я твой отец». Красный луч светового меча и протянутая ладонь – «Пойдем со мной!» Люк отчаянно прижимал ладони к лицу, хотелось рыдать, захлебнуться в рыданиях, но глаза были предательски сухи. Боль не получалось облегчить слезами, можно было только выплеснуть ее в своей бессильной и пустой ярости, ударить кулаками в стену, раз за разом, разбивая руки в кровь и не чувствуя боли. Только непривычно откликнулись новые нервные окончания в протезе, и Люк глухо заскулив, рухнул на постель, накрывая голову подушкой. У него никого не осталось… некому было ему помочь… Он даже не мог заснуть, зная, что как только он закроет глаза, снова и снова перед ним засверкает алый клинок, а тяжелый бас снова и снова будет повторять, роняя слова как многотонные камни, и каждое слово будет отзываться глухой болью предательства и новообретенного одиночества. «Ненавижу тебя! - послал Люк в Силу свой отчаянный крик. – Ненавижу!» …На далекой планете Дагоба магистр Йода замер, прислушиваясь, потом печально опустил уши и укоризненно посмотрел на Оби-Вана, на чьем лице прочитал новую горечь поражения. …Император нахмурился, взмахом руки прерывая доклад губернатора, прислушался к Силе, только что отозвавшейся эхом бессильной ярости, такой знакомой, но в тоже время и новой. Император довольно улыбнулся, сощуривая желтые глаза. …В медитационной камере «Исполнителя» лорд Вейдер открыл глаза и уставился в темноту, затем снова погрузился в медитацию, Люк пылал в Силе термоядерным костром из ярости и боли. Вейдер потянулся к нему, коснулся сознания своего сына, ища точки соприкосновения. Душа мальчика была – как открытая рана. Ребенок сжался от его касания и ответил новой волной всесжигающего гнева. «Люк!..» На другом конце галактики Люк зажал руками уши, но голос ситха – отца! – звучал прямо в голове и не было возможно отгородиться, не получалось прервать связь со своей родной кровью, не удавалось разорвать контакт. Вейдер почувствовал это, и усилил нажим. «Люк! Люк, ответь мне… Сын» Люк молчал, не отзываясь на зов Повелителя Тьмы. «Люк, ты знаешь, что должен быть со мной. Ты знаешь, твои чувства говорят тебе об этом» Люк негромко стонет, не в силах заставить замолчать проклятый голос, который сейчас не искажает вокодер, который теперь кажется таким… живым! И навевает на мысли о человеке, скрывающимся под железными доспехами, живом человеке, дышащем, думающим, чувствующим… Люка накрыло давящей волной чужих эмоций, он оттолкнул от себя Вейдера изо всех сил, но рванувшее навстречу родной крови, родной Силе сознание еще больше укрепило связь. «Не надо со мной бороться, сын. Тебе нелегко сейчас, но я могу помочь. Где ты, сын мой, где ты? Скажи мне, я приду к тебе. Только я могу тебе помочь» Люк сделал еще одну отчаянную попытку отринуть сознание ситха. И глухо зарычал от бессильной ярости. Вейдер был здесь, с ним, он не собирался так просто отпускать Люка. «Они отвергли тебя, - произносит голос у него в голове. – Только потому, что ты мой сын. Ты больше не будешь им равным, они никогда больше не доверятся тебе полностью. Пойдем со мной, ты должен быть там, где тебе предназначено быть судьбой. Ты должен быть рядом со мной. Люк, не отворачивайся от самого себя, не закрывайся от меня из-за абстрактных концепций добра и зла. Только рядом со мной ты сможешь стать самим собой. Это – твой путь. Ты знаешь… не правда ли?» Голос не умолкал, увещевая, уговаривая, убеждая, Люк вцепился ногтями в подушку, пряча в ней горящее лицо. «Оби-Ван солгал тебе обо мне, почему ты до сих пор веришь остальным его словам, почему не усомнишься в нем? Он солгал тебе не раз, но ты продолжаешь считать его идеи прописной истиной. Не доверяй чужому мнению, Люк, ты должен сам составить свое представление о мире. Позволь мне показать тебе другую сторону медали. Дай себе шанс узнать то, что от тебя скрывали. Они все тебе лгут. Кеноби, командование Альянса, твоя дорогая Мотма – не думай, что она не знала, чей ты сын, она была знакома со мной до того, как я стал… Вейдером, - твои друзья. Они оставили тебя, когда ты больше всего в них нуждался…» - Замолчи! – крикнул Люк, стискивая кулаки и поднимаясь на кровати на колени. – ЗАМОЛЧИ! ПРОЧЬ! ОСТАВЬ МЕНЯ!!! *** Лейя, стоя у мониторов, на которые передавалось изображение с камер наблюдения в комнате Люка, до крови закусила губу, ее друг скорчился на кровати, комкая подушку, он тяжело и с надрывом дышал, словно ему не хватало воздуха, он то ли плакал, то ли рычал от злости. Лейя не смела отвести глаз от фигуры своего лучшего друга, от сына ее главного врага. - Лейя… Принцесса вздрогнула, когда Мотма положила руку ей на плечо. - Я не верю, что он нас предал… не верю! – воскликнула Лейя, заламывая руки. – У нас нет никаких конкретных доказательств. Мы даже не можем точно знать, что он действительно сын Вейдера, мы ведь не можем это проверить… Вейдер мог лгать. - Кого ты сейчас пытаешься убедить? – грустно спросила Мон, вставая рядом с Лейей и устремляя взгляд на экран. – Мы не можем рисковать. Он форсъюзер, ему даже не нужны коммуникаторы, чтобы связаться с Вейдером. Мадин настаивает на кардинальном решении проблемы. - Нет! - Лейя, - Мон сжала ее руку. Горячую и потную кисть. – Лейя, ты горишь, - она потянулась потрогать лоб. – Да у тебя жар. И озноб. Тебе нужно немедленно в медцентр, - Лейя помотала головой. - Я чувствую… - начала она, - что мы ошибаемся. Мы совершаем очень большую ошибку. Люк ни в чем не виноват, я уверена. - Это предположение, Лейя. - Скорее интуиция. Я… просто не могу отсюда уйти. Посмотри на него, Мон, он не может быть предателем! На экране Люк поднялся на колени, его пустые голубые глаза смотрели в никуда, и тишину операторской прорезал отчаянный крик. - Замолчи! – кричал Люк, обращаясь к кому-то невидимому, его лицо исказилось от ненависти. – ЗАМОЛЧИ! ПРОЧЬ! ОСТАВЬ МЕНЯ!!! Потом он без сил упал на кровать и замер изломанной куклой, только из глаз катились по лицу слезы. Лейя горько покачала головой, не отрывая воспаленных покрасневших глаз от экрана. - Люк… Мон вложила ей в руку платок. - Не надо, Лейя, не плачь, ты должна быть сильной, если хочешь его спасти. *** Люк быстро потерял чувство времени и не считал дни, все они слились в один непрерывный поток пустоты и отчаяния. Вейдер был единственным, с кем он разговаривал. Если это можно было назвать разговором. Агрессия прошла, и гнев отступил, оставив Люку пустоту и одиночество. Единственным спасением стал сон, но даже в стране грез он не мог обрести полного покоя. Ему больше не являлся красный клинок, отсекающий руку. Теперь раз за разом Люк видел, как Вейдер протягивает ладонь над пропастью. Но на этот раз Люк ступал навстречу ситху по стрелке, протягивал свою руку, и его кисть крепко сжимала сильная рука в черной перчатке, надежная и уверенная, она плотно охватывала хрупкое запястье Люка, под пальцами Люк чувствовал мягкую кожу, пронизанную металлическими нитями. Сильная твердая рука, его единственная страховка, удерживающая его над пропастью. Люк просыпался в холодном поту и, глядя во тьму испуганными глазами, недоверчиво мотал головой. Нет, чушь!.. эта рука не могла быть его спасением, не могла быть якорем и спасательным тросом. Но стоило закрыть глаза, и его пальца снова сжимали черную кожу перчатки, он опирался на сильную руку и смело шел по стреле до безопасного мостика. Безопасного! Просыпаясь, Люк недоверчиво фыркал. Но во сне он был уверен, что стоит ему ступить на мостик, он будет в безопасности, и черная бездна, в которой ревели ветры, не будет ему страшна. И именно рука в черной перчатке проводила его над бездной. Однажды его вызвали на допрос. Члены совета смотрели на него еще более недоверчиво, чем в прошлый раз. - Люк Скайуокер, вы поддерживаете связь с вашим отцом? Люк заколебался. И видимо, это придало совету еще больше уверенности в его виновности. Лейя опустила глаза. А Люк молчал. Ему не убедить совет, они не поверят ни единому его слову. - Вы разговариваете во сне, командор, - самодовольно заявил Мадин. – Думаю, уж во сне-то вы не лжете. Записи камер наблюдения дали нам на этой неделе много ценной информации о вас. Его снова отвели в камеру и снова оставили одного. В тот день он впервые сам позвал Вейдера. Ситх откликнулся сразу. «Ты страдаешь, Люк…» Люк не знал, что на это ответить. Он должен был что-то сказать, он позвал Вейдера, а не наоборот. Но странным образом ощущение присутствия рядом Вейдера… придавало сил, придавало происходящему хоть какой-то смысл. «Тебе причинили боль», - констатировал голос, полный затаенной печали. «Они не пытали меня» «О нет, они предпочли растоптать душу. Светлые и добрые никогда не пытают, так? Они не могут замарать своих чистых рук. Но пытки – это гораздо милосерднее того, что сделали с тобой. Не оправдывай их» Люк не ответил. «Позволь мне помочь тебе, сын. Позволь мне спасти твою израненную душу. Я виноват в том, что случилось. Дай мне возможность помочь…» И впервые с момента ранения Люк заколебался. *** Сегодня Люк проснулся с неприятным ощущением, что должно произойти что-то плохое. Умывшись и переодевшись в комбинезон, он устроился с ногами на кровати, глядя на дверь, ожидая, когда в нее войдет кто-то из членов совета в сопровождении охраны. Как будто он собирается нападать! Но подобное отношение больше не шокировало Люка. Как ни парадоксально, но он начал привыкать к этому. Было странно чувствовать себя врагом людей, рядом с которыми столько времени жил, с которыми воевал бок о бок, которым доверял безоговорочно. Как легко рухнуло это доверие, уничтоженное парой фраз Повелителя Тьмы! «Я твой отец», - сказал Вейдер, и это определило Люка как врага, как шпиона, как сына Темного лорда, потенциально опасного для окружающих. Люк горько усмехнулся. Интересно, сколько он уже сидит в этой камере, сколько дней ему понадобилось, чтобы ушла сжигающая изнутри боль, раздиравшая и сердце, и душу, чтобы он принял, понял, смирился, отказался? Сколько понадобилось времени, чтобы он перестал быть наивным фермерским мальчиком с Татуина, превращаясь с каждым днем в того, кого в нем увидели его, теперь уже бывшие, друзья – в сына лорда Вейдера. Ситх стал в эти дни ближе, чем когда-то были Лейя и Хэн. «Но он же мой отец», - напомнил сам себе Люк. Родная кровь, плоть от плоти. Дверь камеры открылась, пропуская принцессу Лейю. Одну. - Люк… - она стушевалась, поймав его остекленевший взгляд. - Ты одна… Они не боятся, что я на тебя нападу? Лейя всхлипнула и отвернулась. Люк отвел глаза. Ему тоже было больно. Но теперь боль отступила, она еще оставалась в глубине его сердца, но потеряла остроту и яркость. «Ты должен принять это, Люк, - говорил ему отец, - это единственный способ справиться с болью. Прими это как данность, как факт, аксиому, которую нельзя изменить. Ты будешь бесконечно биться о прутья, взывая к доверию, но они только поставят более крепкую клетку. Не унижайся, не бойся, не проси» - Сколько? – тихо спросил Люк, с тоской глядя на поникшие плечи всегда такой сильной принцессы. - Сколько чего, Люк? - Сколько я здесь? Когда мы вернулись с Беспина? - Три недели назад. Неделю ты был в госпитале, и две недели тут. - Понятно. Три недели. Это не так уж и много, еcли задуматься. Что такое три недели? Но как же сильно все изменилось! - Они хотят увезти тебя отсюда, - заговорила Лейя. – На одну из малых баз. Я не знаю, куда именно. Говорят, что так будет безопаснее. Мы, скорее всего, долго не увидимся. Они планируют усыпить тебя перед перевозкой… - Чтобы я не сбежал…. - Я сказала им, что это глупо. Зачем тебе убегать? Да и куда?.. - К нему, очевидно. Он меня звал к себе, сказал, что Империя приняла бы меня… - Он лгал, Люк! Неужели ты действительно веришь его словам? Люк, убежав в Империю, ты ничего не добьешься. Ты никогда не будешь им равным, даже если ты сын Вейдера. Они не примут бывшего повстанца. - Но мы же приняли Мадина. И мне… нет резона оставаться здесь. Я уйду. - Люк! - Я уйду, Лейя! Мне здесь не рады. Я так больше не могу. Кто я здесь? Преступник? Предатель? Ты знаешь, я не совершал того, что мне приписали, узнав, кто мой отец! А теперь… теперь уже, по-видимому, поздно поворачивать вспять. Я уйду. - Ты не сможешь… - Если я захочу, то уйду. Мне помогут. *** - Лорд Вейдер, из гиперпространства только что вышел корабль без опознавательных знаков. Грузовоз среднего тоннажа. - Свяжитесь с ними. И приготовить луч захвата, - отдал приказ Повелитель Тьмы, не сводя зачарованного взора с небольшого грузовоза, где - он знал это точно - находился его сын. «Люк», - позвал он. Но мальчик не отзывался, его присутствие в Силе было слабым и размытым. Люка усыпили, в этом не было сомнений. Что ж, этого следовало ожидать. Повстанцы опасаются, что предатель сбежит. Вейдер горько усмехнулся про себя. Они отвергли Люка, тем самым фактически толкнув мальчика к ситху. Остальное было делом техники. И вот Люк здесь, и этому грузовозу ни за что не сбежать от Темного лорда. *** Люк постепенно приходил в себя. Действие наркотика, которым его накачали перед транспортировкой на одну из малых баз как преступника, закончилось, и он очнулся от блаженного беспамятства. Но открывать глаза не хотелось. Что он увидит? Серые стены камеры? Склонившихся над ним бывших союзников, которые будут смотреть на него как на врага и предателя? Люк попробовал по ощущениям определить, где он находится. Кровать или во всяком случае какая-то горизонтальная поверхность, на которой он лежал, была мягкой и шелковистой, приятной на ощупь. Простыни были чистыми. Под головой – удобная мягкая подушка. Люк был укрыт одеялом, которое окутывало его приятной согревающей тяжестью. Было удивительно хорошо и комфортно. Его правая рука ощущалась как-то странно, словно у него был другой протез, более качественный. Побаливал и затек сгиб локтя, куда была воткнута игла. Капельница? Возможно, он в медцентре. Но зачем Альянсу заботиться о нем? Или же все-таки… Замутненное сознание восстановило в памяти последние несколько секунд перед анестезией. Больничный блок, куда входит капитан корабля, на котором должны перевозить Люка. И тихий разговор между ним доктором. - Надеюсь, анестезии хватит на перелет. Не хотелось бы, чтобы он очнулся в полете. - Доза рассчитана с запасом в два часа. Успеете, даже если поползете как контуженный хатт. Не так уж далеко до Анакрилла… Доктор вводит иглу, и пока наркотик расходится по венам, Люк успевает послать в Силу сообщение для Вейдера. «Анакрилл… Меня везут туда…» Значит, получилось? Люк прислушивается к собственным ощущениям. Повстанцы не стали бы о нем заботиться. Выводы напрашивались вполне однозначные. Но вот радоваться ли этому? Или все же ему не следовало сообщать Вейдеру о том, куда его перевозят? Шорох открываемой двери заставил Люка навострить уши и замереть. Кто-то вошел в комнату, что-то мурлыча себе под нос. Люк почувствовал, как вынимают иглу и убирают капельницу, потом кто-то провел над ним сканером. - Что, кажется вы в полном порядке, сэр, - сказал приятный мужской голос низкого тембра, немного насмешливый и самоуверенный. – И не стоит притворяться спящим, актерская игра – не ваш конек. Люк покорно открыл глаза и зажмурился от яркого света. Кто-то поспешно притушил свет. - Так лучше? Люк открыл глаза. Он был в небольшой медицинской одноместной палате с пастельного цвета стенами. Приглушенный свет больших квадратных светильников на потолке создавал ощущение уюта и покоя. Люк перевел взгляд на человека. Низкорослый мужчина с седеющими коротко остриженными волосами, широкоскулым приятным лицом и смешинкой в маленьких темных глазах. Врач. Имперский врач. Люк выдохнул и позволил себе расслабиться. Этот человек внушал ему доверие, и можно было немного просто полежать, наслаждаясь покоем, пока медик, взяв его правую руку, рассматривал протез, просил согнуть и разогнуть пальцы, проверял нервную реакцию. Протез работал отлично, это Люк чувствовал и безо всяких проверок. - Ну вот, все замечательно, - констатировал медик, убирая свои приборы. – Я доктор Ханлей, ваш лечащий врач. Вы проспали почти сутки, считая с момента введения наркотика перед транспортировкой. Мы заменили протез, потому что предыдущий едва ли отвечал имперским стандартам протезирования. Дешевый и ненадежный. Также мы удалили несколько старых шрамов. Дали вам успокоительное, поскольку нам сообщили что совсем недавно вы перенесли длительный и сильный стресс. Как вы себя сейчас чувствуете? - Хорошо, - лаконично отозвался Люк. – Где я? - О, простите, конечно, следовало сообщить это в первую очередь. Вы на «Исполнителе» в медицинском отсеке. - И куда мы летим? - Это ведомо лишь высшему командованию, а никак не мне. Могу только сказать, что когда мы свернули, чтобы забрать вас с повстанческого грузовоза, мы были на полпути к системе Латтерре. Кажется, лорд Вейдер направлялся туда с инспекцией, и я склонен полагать, что теперь мы летим туда же. Вейдер. Вейдер был здесь, на этом корабле, совсем рядом. Люк знал это. Но почему-то услышав имя отца от чужого человека, невольно вздрогнул. Как вести себя с ним? О чем говорить? За последние две недели он стал для Люка единственным якорем в бушующем вихре отчаяния. Он один пришел на помощь, один поддерживал и утешал. Легко было общаться с ним на расстоянии, зная, что он далеко. Но каково окажется встретиться с ним лицом к лицу? Увидеть воочию черную маску, услышать мерное механическое дыхание? - Он… приходил сюда? Доктор кивнул. - Он принес вас сюда, когда забрал с грузовоза. Велел лечить, используя все самое лучшее оборудование, сказал, что если не поставлю вас на ноги, то и сам на ноги больше не встану. Простите мне мое любопытство, но я никогда не видел, чтобы лорд Вейдер о ком-то так… заботился. Кто вы? - Я… - Люк заколебался. Вряд ли Вейдер обрадуется, если об их отношениях узнает экипаж его корабля. – Я не могу вам сказать. - Понимаю, - несколько разочарованно кивнул Ханлей. - Но в таком случае, отдыхайте. Если что, кнопка вызова соединена непосредственно с моим комлинком. Отдыхайте и набирайтесь сил. Санузел за той дверью, - он указал в угол, - ужин доставит дроид через полчаса. Медик подхватил чемоданчик с приборами и покинул комнату, оставляя Люка наедине с его собственными демонами. Где-то здесь на корабле был его отец, совсем рядом, его можно было даже позвать и максимум через пятнадцать минут, он был бы здесь. Но звать его не хотелось. Люка обуял неясный страх. Он уже жалел, что фактически попросил отца о помощи, чтобы выбраться из плена повстанцев. Чтобы попасть в плен Империи. Люк закрыл лицо руками. Лежать просто так и ждать ситха было невыносимо. Когда через полчаса открылась дверь, Люк едва не подпрыгнул от неожиданности и страха, сердце бешено забилось, но это был всего лишь дроид с подносом. Люк облегченно опустился обратно на кровать. Во чтобы то ни стало ему нужно успокоиться. И, кажется, сам он это сделать не в состоянии. Сидеть и ждать больше не было сил, и Люк нажал на кнопку вызова, чтобы попросить у материализовавшейся голограммы доктора успокоительного и лучше со снотворным эффектом. *** …Кроваво-красный клинок очерчивает дугу, отклоняет синее лезвие и бьет наотмашь, опускаясь на его запястье. Левая рука хватается за правую чуть выше ранения, в глазах темнеет, и подгибаются колени… …Воздушные потоки бьют истерзанное тело, а негнущиеся пальцы цепляются из последних сил за хлипкую антенну. Ветер шатает ее, скрипят крепления. А под ногами – облака Беспина и бездонная пропасть. «Лейя, - зовет он в отчаянии, - Лейя»… …Лейя отворачивается, пряча слезы. Но в ее голосе звенит металл. - Ты предал нас, Люк! Ты нас предал! А Люк стоит и не может пошевелиться. Он чувствует за спиной присутствие своего отца, слышит его дыхание, но не может отвести глаз от маленькой фигурки в белом, которая всем телом дрожит от ярости и боли предательства. - Ты был моим лучшим другом! И именно ты! Именно ты! В ушах звенит от ее криков, Люк хочет сказать ей, что он не виноват, он никогда не предавал Лейю, он всегда ее любил, но слова застревают в горле. - Ты предатель! Предатель! Предатель!.. - …Люк… слышишь… проснись, Люк! Кто-то трясет его за плечо, чьи-то руки отводят с лица мокрую от пота челку. - Люк, просыпайся! Люк открывает глаза. Темно. Но эта тьма ничто в сравнении с темной фигурой, склонившейся над ним. От ужаса у него перехватывает дыхание, и он отшатывается назад, инстинктивно отталкивая от себя чужую руку. Вейдер выпрямляется и отходит на шаг назад. - Тебе снился кошмар, Люк! Но это только сон. Люк может только бессильно помотать головой. Нет. Это не просто сон. Это было слишком реалистично для сна. Лейя. Тонкая, маленькая искорка восстания в белом платье. На сетчатке словно отпечатался ее образ закрыв глаза, Люк видел, как вновь и вновь ее лицо искажает ненависть и с губ срывается крик: «Предатель!» Люк распахнул глаза, тяжело дыша. - Я их предал… - Нет. Нет, Люк, это они тебя предали, - сильные руки обхватывают плечи в защищающем жесте. – Ты не должен винить себя ни в чем. Люк отшатывается от ситха, едва не падая с кровати. - Сын, - Вейдер видит, как Люк с ужасом в глазах отползает от него на край постели. – Люк, не надо бояться меня. Мне казалось, мы уже все выяснили. Я тебе не враг, - лорд протягивает руку сыну, сильную крепкую руку. Люк закрывает глаза и машет головой. Как в кошмаре… как в непрекращающемся кошмаре он снова видит перед собой эту раскрытую ладонь. Вложить в нее руку кажется очень простым решением. Он знает, что пальцы, затянутые в черную перчатку крепко сожмут его кисть, что прекратятся кошмары, рухнет старая жизнь и начнется другая. Совсем другая. Приняв рукопожатие, он навсегда оставит за спиной прежний мир, он больше не будет тем Люком Скайуокером, которым его знают. Кем он станет, приняв сторону ситха? Люк знал однозначно только одно: он не готов полностью отказаться от своей прежней жизни, не готов забыть друзей, пусть даже и отказавшихся от него. Рука Вейдера опустилась на кровать. - Ты не готов признать меня, - констатировал он. – Умом ты понял и принял, что я твой отец, но сердцем… ты продолжаешь считать меня врагом. Ты не можешь отказаться от прошлого, пусть даже оно и отказалось от тебя. Это – слабость, Люк. Ты никогда не сможешь быть счастливым, разрываясь между мирами. - Прекрати! – выкрикнул Люк, соскакивая с кровати. – Я… Это мое дело, я сам разберусь со своей жизнью. Я… - Люк замолчал, слова закончились, эмоции остались. Он разрывался между желанием принять руку Вейдера, довериться хоть кому-то, вручить свою жизнь этому человеку и не думать больше ни о чем. Не колебаться, не мучиться сомнениями. Но Вейдер, несмотря ни на что, был врагом. Он был злом, эту мысль Люку внушали слишком долго, чтобы он мог в один миг от нее отказаться. Разговор с Вейдером – как балансирование на лезвии ножа. Ни влево, ни вправо, а стоять на месте – больно. Тонкое лезвие врезается в ступни, и надо пройти этот путь до конца, надо дойти до конца лезвия, больно, но оступиться нельзя. И вернуться назад – тоже. Люк стушевался и замер посреди комнаты, бессильно опустив руки. Вейдер молча смотрел на него, ждал. Люк не выдержал первым и отвернулся. Но не слышать дыхание Вейдера он не мог. И не чувствовать его присутствие в Силе – тоже. - Уйди. Пожалуйста. Мне нужно побыть одному. Люк услышал, как Вейдер поднялся на ноги и направился к двери. У Люка отлегло от сердца. Присутствие отца давило на него незримой тяжестью. У самого выхода Темный лорд обернулся. - Люк, я тоже когда-то выбирал свою дорогу в жизни, колеблясь между прежними привязанностями и новыми идеалами. Мой путь привел меня во тьму, дал мне силу и могущество, наделил огромной властью, но не сделал счастливым. Самое лучшее, что произошло со мной в жизни, было связано со Светлой стороной Силы. Ты заставил меня это осознать. Я хочу, чтобы ты выбирал свой путь с открытыми глазами. Я не предлагаю тебе Тьму, ей не место в твоей душе. Ступив на Темную сторону, ты уже не будешь прежним Люком, который так мне дорог. Тьма меняет человека изнутри, выворачивает его душу, сушит сердце. Я не хочу, чтобы ты стал таким. Все, что я прошу, - принять меня как твоего отца. Я не предлагаю тебе стать ситхом, я хочу быть твоим отцом… союзником… другом. Кем ты захочешь. Решай, Люк. Решай, пока кто-нибудь не решил за тебя. Я не буду тебя удерживать. Ты свободен. И волен идти, куда сам посчитаешь нужным. Я только хочу, чтобы ты знал: я не желаю тебе зла, я на твоей стороне. И… я больше не приду, пока ты сам не позовешь меня. Люк обернулся, чтобы увидеть, как исчезает за дверью край черного плаща. - Отец… - прошептал он одними губами. Но дверь уже закрылась за Темным лордом. Люк опустился на кровать, чувствуя себя полностью выжатым и опустошенным. Люк устало вздохнул, устраиваясь на кровати. Скоро он уже спал, свернувшись калачиком. В эту ночь его больше не мучили кошмары. На следующее утро Люка разбудил доктор Ханлей. - Сэр, лорд Вейдер велел перевести вас в другую каюту. Вам выделены гостевые апартаменты. Позавтракайте, и я провожу вас туда. Хотя, конечно, сначала я хотел бы вас осмотреть. Новые апартаменты поразили Люка своей роскошью. В его распоряжении оказались две комнаты и санузел. Первая – гостиная, оформленная в ярких бордово-красных тонах, вторая – спальня. Люк отдернул плотные портьеры, закрывающие иллюминатор. Оказывается, «Исполнитель» вышел из гиперпространства, в иллюминаторе была видна небольшая планета и курсирующий неподалеку патрульный крейсер. Возможно, это и была Латтерра. Или любая другая система. Хорошо подумав, Люк решил, что ему все равно, где он сейчас находится. Это не имело значения по сравнению с той внутренней борьбой, которую он вел. Люк прислушался к своим чувствам, отыскивая в Силе Вейдера. Тот был на планете. И никак не отреагировал на легкое, почти невесомое касание Люка. Может, он его даже не заметил. Люк отвернулся от иллюминатора и устроился на диване, глядя перед собой пустыми глазами. Какое решение ему принять? Все так запуталось… Слова Вейдера что-то перевернули в душе, заставив по-другому посмотреть на этого человека, но все же по-прежнему Люка не отпускала настороженность и недоверие. Пусть он и чувствовал правду за словами ситха, но не давала покоя мысль, что это чувство Вейдер мог ему внушить. Попытка разложить по полочкам факты, чувства, мысли и предположения оказалась непосильна для него. Факты говорили одно, чувства – другое, строить на их основе предположения оказалось непомерно сложно. Люк призвал со стола датапад, взял стило и замер перед чистой страницей. Если попробовать записать все, может, будет легче разобраться? Люк начертил посередине круг и от него несколько стрелок в разные стороны. «Возможные выходы из ситуации», - подписал он и задумался, постукивая стилом по колену. Какие у него есть выходы? *** Вейдер властным жестом отослал прочь губернатора Латтерры, который уже полчаса пел перед ним соловьем. Вся его речь была заранее обречена на провал, Вейдер досконально изучил документы, прежде чем спускаться на планету, и все оправдания губернатора пропускал мимо ушей. Все, что он должен был знать, он уже знал, а причины, домыслы и глубокая подоплека воровства и взяток его едва ли интересовали. Коррупция цвела на этой планете пышным цветом, проводя чистки, здесь можно было смело казнить каждого второго, а всех оставшихся – арестовывать. Но Вейдера больше занимал другой вопрос. Делая вид, что внимательно слушает премьер-министра Латтерры, Вейдер размышлял о своем сыне. Вчера он пришел к нему в медицинский отсек, почувствовав страх и боль Люка. Мальчика мучили кошмары. Уже не первый раз. Вейдер проклинал себя за слабость. Вчера он сказал слишком много Люку того, что говорить не должен был и никогда не собирался этого делать. Он показал свою слабость. Что ж, Люк действительно был его слабостью, это следовало признать, но демонстрировать это сыну было ошибкой. Люк оттолкнул его. Это было обидно. Обидно и больно, после всего, что он сделал для того, чтобы сын смог увидеть в нем не только врага. Он стремился стать для Люка надежной опорой, но оказался бессилен перед типичным Скайуокеровским упрямством и недоверчивостью. В чем была ошибка? Ошибкой были его последние слова. Он должен был уйти молча. Но неведомая сила потянула его назад, заставила остановиться, обернуться и произнести роковые слова. Как точно они отражали его чувства и желания, так и нежелательным было для Вейдера, чтобы хоть кто-то – пусть даже собственный сын – об этом знал. Вчера, глядя на Люка, он увидел себя. Такого же потерянного, преданного. Он потянулся за Палпатином. И это стало роковой ошибкой. Вчера он сказал Люку, что не ждет его перехода на Темную сторону, что хочет быть его отцом, а не учителем, не хочет использовать для борьбы с Палпатином, а хочет понять и полюбить. Это могло вызвать доверие со стороны Люка, но неизбежным препятствием вставал Император, для которого не существовало иных вариантов, кроме как увидеть Люка либо на Темной стороне, либо на погребальном костре. Третьего не дано. Было ошибкой дать понять Люку, что это не так. Как выбираться из создавшейся ситуации, Вейдер не знал. Он сказал Люку, что больше не придет, пока тот сам не позовет его. Минутная слабость. Слова сами сорвались с губ. Он хотел, чтобы сын чувствовал, что все зависит только от его личного решения, никто не будет на него давить, но у Люка не было времени на принятие решения. Уже скоро они отбывают на Корускант, и там у Люка не останется выбора. Сегодня он должен придти к Люку и поговорить с ним, вопреки тому, что сказал вчера. Вейдер досадливо закусил губу. Что ему делать? Люк не позовет его, он был уверен. Сын ясно дал вчера понять, что не испытывает к нему теплых чувств. Вейдер вдруг осознал, что премьер-министр давно замолчал и ждет ответа на свою долгую речь. - Пошел вон! – махнул ему Вейдер. Разом побледневший премьер сглотнул ком в горле и попятился прочь. - Но, милорд… - попробовал возражать он, и замолчал под тяжелым взглядом ситха. Вейдер досадливо ударил кулаком по столу. Он должен сегодня поговорить с Люком. И тут словно теплый лучик скользнул по сердцу. Прикосновение было невесомым, мгновенным, еле ощутимым, но оно заставило сердце Вейдера затрепетать. Люк… Вейдер прислушался к ощущениям. Мальчик растерян, напуган, он в смятении, но все же ему придется поторопиться с решением. Вейдер вызвал по коммуникатору одного из членов Совета Латтерры. К Люку он пойдет вечером. А пока – пусть мальчик подумает, может, все еще образуется, и Люк найдет свое решение, выберет свой путь. И каким бы он ни был, Вейдер должен будет его поддержать. Иначе нельзя. Иначе все усилия пойдут прахом. Будь что будет. На все воля Силы. Вейдер оттягивал, сколько мог, свое возвращение на «Исполнитель». Все дела на Латтерре уже были сделаны, все вопросы решены, виновные наказаны, ему было пора возвращаться. Уже была глубокая ночь, когда его шаттл приземлился в ангаре флагмана. Дальше тянуть было невозможно. Вейдер направился в каюту Люка. Мальчишка не сделал сегодня ни единой попытки бежать, хотя его каюта и не охранялась. Оператор камер видеонаблюдения, приставленный следить за Люком, доложил, что тот даже не подходил к двери, он весь день просидел с датападом на диване, что-то чертя в нем и о чем-то глубоко задумавшись. Что ж, это было хорошим признаком. Вейдер остановился перед дверью и сделал глубокий вдох. Будь что будет! В каюте было темно. Вейдер повел ладонью, активируя световые панели, и тут же заметил Люка. Мальчик спал, неловко свернувшись на коротком для него диване. Рядом с диваном валялся включенный датапад. Должно быть, он соскользнул с колен Люка, когда тот уснул. Вейдер нагнулся и поднял его. Видимо, мальчик пробовал записать свои мысли, чтобы разобраться в себе и придти к нужному решению. Вейдер внимательно изучил схему. Мальчик категорически отверг решение остаться с Вейдером или перейти на Темную сторону. Эти варианты были неприемлемы для него. На чем же остановился Люк? К какому пришел окончательному варианту? Милорд проследил несколько пересекающихся стрелок с многочисленными приписками и дополнениями, прежде чем нашел ответ на свой вопрос в углу страницы, написанный мелким шрифтом и обведенный в кружочек. «Уйти от Вейдера, т.к. Император представляет опасность, а Вейдер может лгать, не возвращаться к повстанцам, т. к. они считают меня предателем. Найти и спасти Хэна, связаться через него с Чуи и Лейей, помочь Альянсу одержать победу над Империей, оставаясь в тени и действуя через Хэна. Он не поверит, что я предал их. Я смогу его убедить. Уничтожить Империю. Спасти Вейдера… Восстановить доверие Альянса» Вейдер опустил руку с датападом, глядя на спящего сына. Он все же решил уйти. Для него все же оказалась неприемлемой перспектива остаться с отцом. Вейдер чувствовал обиду и разочарование, хотя умом он понимал Люка, понимал, что это было правильное решение. Единственное правильное в этой ситуации. Сын оказался мудрее его. Вейдер поднял мальчика на руки, тот что-то пробормотал во сне, удобнее устраивая голову на плече ситха. Темный лорд опустил тело спящего сына на кровать и укрыл одеялом. Люк так и не проснулся. Потом он отвернулся и вышел из каюты, оставив датапад на прикроватной тумбочке. *** - Отец? – Люк встал с дивана, когда Вейдер вошел в его каюту. - Сын, - голос у ситха, как заметил Люк, был полон затаенной усталости, - ты звал меня. - Да. Люк сел обратно на диван и подождал, когда Вейдер устроиться в кресле напротив. Люк точно знал, что нужно сказать, он даже отрепетировал речь, но сейчас, сидя перед Вейдером, он словно позабыл все слова. Невозможным казалось сказать Темному лорду то, что он собирался сказать. - Люк, о чем ты хотел поговорить? – поторопил его Вейдер. Он не удивился, когда утром услышал зов Люка. Этого следовало ожидать. Мальчик принял решение. И намерен сообщить о нем. – Ты принял решение? Люк кивнул, но продолжал молчать, лихорадочно перебирая в голове слова. - Ночью… то есть сегодня утром я… - начал Люк, заикаясь. – Я просто хотел тебя поблагодарить… хотя… - Люк снова замолчал. – Ты заходил сюда ночью? – Вейдер кивнул. – Это ты перенес меня на кровать и укрыл? – с искренним изумлением спросил Люк, вскидывая на Вейдера круглые глаза. – И датапад… - Я читал его содержимое, - признался ситх. – Люк, я знаю, что не должен был приходить и тем более брать датапад, но… Боюсь, тебе придется поторопиться с решением, и я приходил, чтобы сообщить тебе об этом. А сегодня утром со мной связывался Император. Он ждет тебя в столице. Ты должен сказать мне свое решение прямо сейчас, через полтора часа «Исполнитель» отправится на Корускант. Люк медленно опускает голову. Решение далось ему относительно легко, и это был самый легкий из путей. - Я ухожу, - сказать это оказалось сложнее, чем он ожидал. – Ты читал датапад, ты знаешь… Знает. Люк с кристальной ясностью чувствует это. Знает, что Люк не доверяет ему, знает, что несмотря ни на что все равно остается чужим для своего сына. Невозможно за столь короткий срок из врага превратиться в отца. Этот статус нужно было заслужить. - Я понимаю. Слова отдаются эхом в голове Люка. Какофония эмоций, щедрый коктейль из голых чувств: горечь, смирение, обида, тоска… - Ты правильно поступаешь, Люк. Издевательство над самим собой. Рассудок твердит, что сын принял верное решение, а сердце – все еще живое! – бьется сильно, резко, быстро, каждым толчком вызывая приступ острой душевной боли. А он и забыл, что значит чувствовать. А ведь чувства и есть жизнь. Настоящая. Та, от которой он отказался. - Я дам тебе шаттл, ты сможешь улететь немедленно. Не говори мне, куда. Больно, Вейдер? Терпи!.. Твой сын смотрит на тебя потерянными глазами. Ему тоже нелегко. Терпи! Ради него ты должен быть сильным. И не показывать слабость, даже когда чувствуешь, как натягиваются и с треском лопаются струны души. И вдруг Люк протягивает руку раскрытой ладонью вверх. В голубых глазах блестят непрошенные слезы. Нет причин плакать. Нет и не может быть. Да и не плачет он, нет, не плачет. Просто тяжело на сердце. Такая давящая тоскливо-серая тяжесть. И даже не уверенность, а знание, что он больше не увидит своего отца. Его пальцы сжимает рука в черной кожаной перчатке. Сильная, как он и представлял, под пальцами мягкая черная кожа, пронизанная металлическими холодными ниточками. Вейдер крепко сжимает его ладонь, будто не веря происходящему. В его руке кисть Люка выглядит хрупкой и тонкой. Рукопожатие распадается. И оба поспешно встают. - Тебе пора, - быстро говорит Вейдер, открывая дверь каюты и пропуская Люка вперед. В ангаре, где дожидается своего пилота шаттл, никого. Никто не должен этого видеть. Люк неуверенно поднимается по трапу, гулко и одиноко звучат его шаги. - Люк, - он оборачивается. – Мы больше не увидимся, - Люк тоже чувствует это. Наверное, ему самому никогда не хватило бы смелости это признать. Вейдер хочет сказать, как много значит для него Люк, хочет рассказать о Падме, сказать, как ждал его появления на свет, как умирал от отчаяния, когда ему сказали, что Падме умерла, не успев родить. Как рассказать все это, когда совсем не времени, какими словами выразить свои чувства, вынашиваемые двадцать лет? – Да пребудет с тобой Сила, - только поизносит Вейдер. Люк кивает в ответ. И долго молчит. Как сказать, что всегда хотел иметь отца, как описать ненависть к Вейдеру, когда Кеноби сказал, что он убил Анакина Скайуокера, как передать словами те чувства, что захлестнули при словах Вейдера на Беспине? Отец и сын стоят молча. Им есть, что сказать друг другу, но катастрофически нет времени, нет слов и нет даже надежды. - Прощай, отец… Я все равно буду… надеяться. Белый шаттл покидает «Исполнитель». Вейдер долго еще стоит в ангаре, провожая взглядом исчезнувший в гиперпространстве кораблик. «Прощай, сын»

Эпилог.

- Малыш, не сходи с ума! – говорит Хэн, выводя «Тысячелетний сокол» из гиперпространства у Корусканта. – Никто же не будет тебя судить. Лейя велела передать, чтобы ты возвращался смело. Да и дворец опять же… Не пропадать же добру, а Лейю твой шлемоносный предок в завещание не вписал. И потом, чего ты боишься? Твой арест – дела давно минувших дней. Люк, сидящий в кресле второго пилота, непомерно большом для него, покусывал губу, глядя на приближающийся серый шарик Корусканта. Он первый раз был на этой планете, но не это сейчас волновало героя Альянса. - Они собираются его судить… Это же сплошной фарс! К чему вся эта показуха, репортеры, огромный зал. Это глупо. - Знаешь, малыш, не вся галактика разделяет твое мнение. Далеко не вся. Вейдер, конечно, здорово помог нам. Убил Императора и все такое. Но он до Императора еще кучу народа убил. И практически ни за что. Хотя суд – это действительно фарс. Вина доказательств не требует. Он враг, воевал против нас. Какие еще нужны доказательства? Но Мотма хочет, чтобы все было по закону!.. Люк следил, как корабль вошел в атмосферу и пошел на посадку на одну из площадок бывшего Императорского дворца. Пока Хэн связывался с диспетчерами, у него было время подумать. Вейдер восстал против Императора. Что точно произошло в тот день в тронном зале не знал никто. Знали только, что Вейдер, кипя от ярости, ворвался в тронный зал, запирая за собой двери, а когда гвардейцы, почуяв неладное, все-таки ворвались внутрь, все уже было сделано. Император был мертв, а Вейдер – смертельно ранен. Его вылечили, конечно. Его собирались казнить. Не добить, что было бы проще, а именно казнить как государственного преступника. И не успели. Без Императора иерархия власти зашаталась и не без посильной помощи Альянса рухнула. Флот без Вейдера, разбитый на голову в финальной битве, покинул Центральные регионы и сейчас скрывался где-то на окраинных мирах. Счастливый финал. Вот только Вейдер-то по-прежнему был жив. И заперт в камере в подвалах дворца. Когда его нашли, то долго решали, как поступить. И в конце концов решено было организовать суд, этот безумный фарс, на который и прилетел Люк. Он долго скрывался, хотя все прежние обвинения и были сняты. «За недостаточностью улик», - яростно пояснял Мадин. - Хэн, я не позволю его казнить, ты же понимаешь… Хэн кинул на Люка обреченный взгляд. - Я подозревал нечто подобное. Чуи мне еще сказал, что, мол, это твоя кровь, и тебя перед ним долг крови. Парень, ты вытащил меня из гадюшника Джаббы. Конечно, ты до сих пор мне должен, не стоит забывать, сколько раз я спасал твою шкуру, - Люк невольно улыбнулся, - но все же я тебя понимаю и по мере сил помогу. Хотя что тут можно сделать – ума не приложу. Разве что побег? Ты ведь тоже убежал, а теперь ты снова героем вернулся. Глядишь и Вейдер через десяток лет тоже… героем! Люк фыркнул. Они покинули корабль и зашагали к залу суда. Заседание уже началось. Вейдер вольготно откинулся на скамье подсудимых, переплетя пальцы скованных рук. От адвоката он отказался. И, кажется, намерен был получить удовольствие от этого многоактного действия в пьесе собственной жизни. «Ну здравствуй, сын. Роли немного поменялись, как ты мог заметить, но игра не менее увлекательна» «Тяни время, отец, я найду способ вытащить тебя» - …подсудимый, вы признаете свою вину?.. - Нет.