Под Богом войны

***

Кто-то назовет это насилием. Кто-то искусством. Кто-то этого просто не поймет. Я выбрал смешанные боевые искусства. Мой выбор был прост: мне четырнадцать и, пока мои вступающие в пубертат ровесники сохнут по одноклассницам, я влюбляюсь в смешанные единоборства. Друзья смотрят порно и рубятся в игры, я — целый день смотрю бои; потом пытаюсь повторять все те приемы, что увидел. Все двадцать четыре часа в сутки; думаю, я понял суть зависимости наркомана. Прошло более десяти лет и я не перестаю тренироваться. Я всегда спокоен, по крайней мере внешне. Некоторые всерьез полагали, что у меня нет эмоций. Это страшит людей больше, чем бурное проявление собственной агрессии, поэтому одно из моих прозвищ — Канадский Псих. Это, конечно, чушь. Вся моя ярость — только в глазах, все остальное я показываю делом. Я не боюсь боли, точно не физической. Я привык к ней, как свыкаются с рубцами старых шрамов. Травмы, сводящие от долгой работы мышцы и все такое прочее — это далеко не самое страшное в нашей профессии. Каждый человек хочет чего-то добиться в жизни. Никто не хочет быть никем. Я — боец, я пришел в этот мир, чтобы побеждать и нет ничего больнее, когда ты проигрываешь. Я был так дьявольски близок. Несколько минут и все. Пояс мой. Но такова игра. Я уважаю Робби, он крепкий парень. Он выстоял, с головой, получившей сильнейшие удары, и разорванной верхней губой. Если бы он был не крепким, я бы не сломал ногу об его голову в очередном кике. Наш второй бой называют боем века. Что ж, если хотите, пусть будет так. Знаю, в это трудно поверить, но те минуты, что мы бились в клетке были одними из лучших за всю мою жизнь, несмотря на разбитый нос, ногу и поток крови. Это был настоящий Рори МакДональд. Обжигающий концентрированный гнев и голод крови. Зверь в клетке, джентльмен вне ее — так про меня говорят. Прозвучал гонг, раунд кончился, мы должны идти по своим углам. Но оба остались стоять друг напротив друга. Я не слышал ничего вокруг, не видел ни подталкивающего назад судью, ни выбежавших с разных сторон угловых разнимать нас; видел только ошалевшее, кровавое лицо Робби. Он не понимал, как я могу драться с этим носом. В тот момент я лично ни о чем не думал, я был вроде как в замедленной съемке — почему этот ублюдок еще не упал под моими ударами? Да, я выигрывал его, чугунного Робби. И выиграл бы, если бы человек мог обходиться без кислорода. Нос не выдержал пятираундовой рубки и я упал, машинально втягивая воздух в истощенный организм. Я не чувствовал правда ни истощения, ни боли. Все пришло потом, когда я осознал, что проиграл бой за титул, пусть он и сделал меня еще брутальнее в глазах зрителей. Жертвы есть в любом деле. В нашем - это, прежде всего, погоня за славой, личная жизнь, друзья. Но я не жалею ни о чем, единоборства — страсть всей моей жизни, это просто выше меня. Падать больно, но если я больно падаю, значит мне есть откуда. Я помню все свои падения; теперь я понимаю, что они только повышают мое мастерство. Один раз — Карлос. Два раза — Робби. Мы встретимся еще раз, будь уверен, старина. Мы оба знаем, что этот день придет. Ты и я еще не выяснили отношения окончательно. Мне двадцать шесть, я молод и у меня внушительный бойцовский опыт с минимальными поражениями. Все в моих руках. Я по прежнему номер один в дивизионе и двигаюсь только вперед. Я должен доказать — не Канадскому Психу, не Аресу, не даже Красному Королю — я должен доказать Рори МакДональду, что предел — только небо. Иду по улице Монреаля, вхожу в тренировочный зал Тристар. Клетка, стоящая передо мной в центре зала, для меня как храм. Я смотрю на нее и в голове бъется лишь одна мысль: я не хочу быть хорошим бойцом. Я хочу быть великим.