***
У меня может быть новый Босс. Другой человек, за которым я пойду или назову Небом. Кто-то чьим Хранителем я стану. Но… Небеса у меня одни. И их не вернуть.***
Ланчия улыбается прохладно, вежливо, обезличено. Почти с равнодушием встречает взгляды остальных Хранителей Десятого. И нет, ему не все равно. Но разве это важно теперь? Сейчас? «Важно будет всегда» — непреклонно что-то шепчет внутри его души, обдавая теплой уверенностью. И Ланчия скалится насмешливо и спрашивает почти с ленцой. — Зачем вы пришли? Мужчина знает, какой прозвучит ответ. Знает и все равно ждет. — Где она?***
Они встретились тогда, случайно, непреднамеренно. По воле рока или самой слепой вестницы Судьбы. Столкнулись, когда Ланчии в очередной раз на хвост сели недовольные тем, чем раньше занималась его семья. И плевать всем, что нет больше никого, кроме Ланчии. Она же, к тому времени, скиталица, ведомая одной единственной мечтой. Найти саму себя. Впрочем, Ланчия и сам бы не отказался ответить на вопрос, кто же теперь он сам. Их встреча и стычка, короткий, но ожесточенный бой на улицах провинциального китайского городка. Это было началом всего. Скитаний, случайных подработок, новых знакомств, долгих поисков неизвестно чего и конечно же, приключений.***
— Замечательные были времена. Голос сильнейшего человека Северной Италии звучит с ностальгией и теплотой. Его собеседники молчаливо слушают, пока все еще не теряя терпения. По их глазам, Ланчия считывает все, что таится в мыслях этих изменившихся людей. Жаль, но ничего знакомого, он уже не может там найти. — Она необыкновенная. Вместо тысячи слов, оправданий, претензий и объяснений. И Реборн согласно кивает, внимательно слушая Ланчию. Он тоже здесь. И ему важно, что же случилось с его самой непутевой ученицей из всех, кого только обучал Реборн. Непутевой, взбалмошной, наивной, но … лучшей из его учеников.***
Я помню их улыбку. Одну на двоих. Солнечно радостную. Самую живую из всех, какие только видел Ланчия. — Так похожи, — с тенью удивления, но с одобрением произнесет однажды Изумо, задумчиво куря. — Как близнецы, — размеренно и спокойно добавит Микото Суо.***
Ланчия видел как зарождалась их история. С чего все началось. Первые взгляды и слова. Неловкие, но открытые и искренние жесты. И пальцы девушки, неуверенно замершие на полпути к нему. — Тсунаеши, но лучше Тсуна, — говорит она улыбаясь высокому блондину. А тот… Смотрит ей в глаза и тонет, тонет, тонет. Тоцуке совсем не хочется всплывать. Наоборот, ему кажется, что безумный водоворот карих глаз может уберечь его от всего, всего, всего. Эти глаза он будет вспоминать в самые тяжелые и самые счастливые моменты в его жизни. А ее робкая, приветливо застенчивая, чуть смущенная улыбка будет приходить к нему, каждый раз, как только он закроет глаза. — Потрясающе! Огненно-рыжие искорки танцуют вокруг изящных пальцев и тонких запястий. Шатенка смущается и отводит взгляд. Человек перед ней смотрит на нее так, что щеки девушки буквально горят.***
Ланчия доволен и рад. Он молча наблюдает за тем, как Тсунаеши знакомится с Тоцукой. И словно вся Хомра замирает на миг, когда до всех углов доносится приглушенный, но счастливый смех этих двоих. — Красивый золотисто-рыжий, — завороженно произносит девочка, кажется ее зовут Анна, во все глаза смотря на Тоцуку и подругу Ланчии.***
— И вы вступили в клан?! — с каким-то брезгливым возмущением громко возмущается Хаято. — И мы вступили в клан, — послушно произносит Ланчия, прикрыв глаза. Чтобы ты понимал, Хранитель Урагана. Это не просто клан, не сборище людей, жаждущих показать свою силу и власть. Это… семья. В совсем ином понимании, чем предполагается мафией.***
Он видел и то, как они сражались. Это было похоже на танец огненных стихий во тьме сгустившихся облаков. Или древних, но бесконечно светлых божеств, словно сошедших со страниц старинных легенд и баллад. Не их ли мудростью и благородством восторгались рыцари? Не их ли знаками украшали знамена и мечи, гордо бросаясь в бой? С желанием быть справедливым и не карать, но защищать.***
Спина к спине, что можно было почувствовать дыхание друг друга и то, как горит кожа, под действием адреналина и пламени. — Так сражались только они. Ланчия улыбается и эти слова даются ему легко. Удивительно правильно, сами по себе слетая с его языка. «Так должно быть, все хорошо». Но в груди мужчины дерет по живому тоска, словно пытаясь разбередить только недавно зажившее. — Метку она приняла с гордостью, — мужчина встречает острый, тяжелый взгляд Реборна и продолжает говорить, — Поставила на спине. Ланчия облизывает губы, наблюдает как посмурнел Сасагава Реохей. Подмечает как едва едва дрожат руки Хибари Кеи и заострились скулы на лице Ямамото Такеши. — Как и я, — он произносит это чуть насмешливо, адресуя эту насмешку не сколько прищуренным в злости иллюзионистам два-в-одном, сколько самому себе. — Не жалел? — отрывисто и холодно звучит голос подрывника. — Никогда. Убежденность, которую все собравшиеся здесь, слышат в его голосе бьет наповал. Ланчия верит в то, что чувствует и говорит. И что видит перед собой.***
Она смеялась. А он улыбался только ей. Это было… Знаете, словно, я наблюдал за дополнительной вселенной, которая зарождалась и расцветала перед глазами у нас. Хомра была счастлива за них. Каждый из них принял Тсунаеши как друга и сестру, но только для улыбчивого блондина она стала всем.***
— Что было потом? — Мои Небеса рухнули. Эти простые, короткие слова горчат на языке. Его собеседники не могут не заметить этого. У Ланчии все написано на лице, но разве легко поверить самому себе? Мафия слишком сильно изменила их. — Что значит рухнули? — требовательно выпаливает повзрослевший Бовино Ламбо. Они знают ответ, но не хотят принять его.***
Их танец завораживал. И мое сердце рвалось туда, вверх. К ним. Жаль, но летать я так не научился. Парить да, прыгать выше некоторых зданий тоже, но не летать. Небесный Дуэт, так их называли. — Небесные близнецы. Савада Тсунаеши и Татара Тоцука. Брат и сестра. Не по крови, но по духу и выбранному однажды пути.***
— Высшей смелостью было не пойти вперед, а уйти, — Тсунаеши грустно улыбается и смотрит ему прямо в глаза. — И я ушла. А потом встретила его. Эти ее слова Ланчия запомнил навсегда. Кто же знал, что однажды именно ему придется передать их по настоящему адресу. И до сих пор, стоит ему только закрыть глаза, Ланчия видит… Тоцука счастливо улыбается и смотрит на девушку с нежностью. А ветер и солнце играют в длинных каштановых прядях, которые кончиками почти достали до светло-золотистых локонов. В баре шумно и весело, как и всегда ощущается та непередаваемая атмосфера душевности и уюта. А их пальцы переплетены, а по коже гуляют искры пламени. Рыже-красного. Одного на двоих.***
Губа саднит. В голове гудит, а перед глазами расплывается. Кажется Гокудера Хаято слишком сильно его приложил. Признаться, Ланчия не то, чтобы растерялся, но… Не ожидал такой острой реакции на свои слова. — Ты врешь! Она не может быть мертва, — громко кричит зеленоглазый блондин, сыпя проклятиями и стремясь вытряхнуть всю душу из Ланчии. — Где она похоронена? — тихо спрашивает Реборн, ниже опуская шляпу на глаза. И сразу опускается тревожно натянутая тишина. — Нигде, — хрипло выдыхает мужчина. — Ни крови, ни костей, ни пепла. Его глаза холодно встречают взгляд каждого, кто здесь находится. Ламбо отступает, делает два шага назад и широко раскрывает глаза. Его губы дрожат и готовы расползтись в почти детскую гримасу огорчения. — Ни крови, ни костей, ни пепла. Таков наш девиз. Он неспешно, плавно встает, отряхивает рубашку и куртку и уходит. Не оборачиваясь. Оставляя мафию теперь уже навсегда позади. Ланчия рассказал даже больше, чем было достаточно. Остальное их не касается. Только не их и только не после того, как они когда-то заставили Тсунаеши саму уйти. Нет. Этим людям больше нет места в жизни и особенно посмертии девушки. — Я обещаю, больше никто не потревожит твой сон. Вспоминаются ему его собственные слова.***
Он находит их первым, но сделать уже ничего нельзя. Слишком поздно. Даже Пламя Неба ничто против нескольких пуль, попавших с близкого расстояния. Они еще живы, когда он почти бегом врывается на крышу здания. Их руки сплетены, смешивая густую алую кровь. — Ланчи… я… Карие глаза смотрят на него с болью, но он понимает, что она хочет ему сказать. — Иди. — Спаси…бо… Тоцука ушел первым, а Тсунаеши просто последовала вслед за ним. В очередной раз. Ланчия плачет и голос его дрожит, когда он закрывает им глаза.***
Тоцука аккуратно ведет Тсунаеши в центр, а потом начинает играть музыка. — Они как близнецы, — чуть недовольно произносит Мисаки. — И что? — Сладкая парочка! Куда один, туда другой, — ворчливо произносит парень, отводя взгляд от танцующих вальс. На щеках Яты румянец, а сам Ланчия добродушно усмехается. — Они просто не могут жить друг без друга. Он не знает, насколько окажется прав.***
Попытки найти виновных и отомстить. Разрушающийся Дамоклов Меч Красного Короля. Стычки с Скипетром-4. Поиски Бесцветного Короля. Падение дирижабля Адольфа К. Вайсмана. Событий много, даже слишком. А потом… Смерть Микото Суо. — Я видел как рухнули мои Небеса. Окончательно это произошло, когда растаял и исчез Дамоклов меч Красного Короля. Ланчия усмехается, горько, болезненно выдыхает. И смотрит туда, наверх. Где звезды насмешливо смотрят на него. Алая метка на спине нестерпимо горит. «Все еще будет хорошо». Голоса, которыми говорит с ним его собственная интуиция и пламя, похожи на голоса Небесных Близнецов. Это странно, но… «Все еще будет хорошо, Ланчия. Просто дождись и сможешь увидеть сам». И Ланчия верит.***
Когда огненные крылья внезапно появляются и закрывают фигуру Анны, словно защищая ото всех... Ланчия смеется. До слез. Ему становится легче. Огненные крылья это то, что осталось Красной Королеве от Микото, Тоцуки и Тсунаеши. Их благословение, подарок и обещание. Быть рядом, несмотря на смерть. Его Небеса рухнули, но это не значит, что он больше никогда не встретит их.